— Темари, — прошептал он, — Темари...
* * *
К полудню промокли и продрогли все. Бешеный ветер волок мутной пеленою мокрый снег, раздувал брезентовые плащи, срывал слова с губ и уносил прочь, так что командирам приходилось надсаживаться, орать, чтобы докричаться до своих солдат. Впрочем, команда была только одна: 'Вперед! Вперед, собаки! Выходи и стройся!'
Вчера, когда они ползли вверх по широкому каменистому дну ущелья, движение немного согревало их. А сегодня замершие на боевых позициях полки страдали от нещадного напора снега, который, забиваясь под одежду, тут же таял, превращаясь в ледяную воду. Привыкшие ко всякому синоби не испытывали неудобств, а вот солдаты ругались в голос, проклиная командование, погоду, горы и клан Хикава, выстроивший твердыню Санэнори в этом богом забытом месте.
И, хоть врагу приходилось терпеть то же самое, утешало это слабо.
После двенадцати снегопад начал стихать, а к часу дня прекратился совсем, оставив в напоминание о себе лишь тяжелые серые тучи, гонимые ветром куда-то на север, в Край Дождя. Они плыли так низко, что, казалось, вот-вот зацепят поднятые вверх острия копий — целого моря копий четвертой пехотной бригады, расположившейся поперек ущелья.
Пять дней практически безостановочного марш-броска, в ходе которого они преследовали отступающую без боя армию Края Рек, завели их далеко вглубь предгорий и дальше — по отрогам и ущельям, почти до самого перевала Ката. Несколько деревушек и небольшой городок, встретившийся им на тракте, они сожгли дотла и этим ограничились. Командующий Исако Киетака запретил мародерство и грабежи, вызвав бурю недовольства в войсках, но Асума не обольщался — генерал принял такое решение исключительно из-за недостатка времени.
Военачальники Рек как будто читали мысли Исако: настолько их действия оказались предсказуемыми. Они безропотно позволили армии северян, соединившейся с подкреплениями, перейти границу и гнать их аж до самых стен твердыни Санэнори. За нею лежал перевал Ката — врата в долину Кава, житницу Края Рек. Всего лишь каким-то месяцем раньше этот перевал преодолели четверо синоби Конохи, переодетые в гражданское. Теперь было уже поздно решать, допустили ли они непростительную ошибку или поступили правильно, спровоцировав эту войну, но, так или иначе, все уже свершилось.
Впрочем, Асума ничего этого не знал. И никто из тридцатитысячной армии не знал, а узнал бы — не обратил внимания. Какая разница, что послужило поводом для войны, если она уже началась?
— Разверните знамена нашего Владыки, — мрачно велел генерал Исако, в бинокль обозревая темную массу вражеской пехоты, выстроившейся выше по ущелью, — я желаю, чтобы эти дерьмососы знали, кто их новый хозяин.
— Эй, полегче Исако-сан, — вежливо осадил командира широкоплечий усатый самурай из знатной семьи Хирага, — мы ведь ведем не захватническую войну, а освободительную.
— Хм... И кого же мы освобождаем? — весело заметил Кусагава, старый друг и боевой товарищ Хираги. — Хикаву от его владений? Или Кавагийских толстосумов от их денежек?
— Полагаю, главным образом нашего Владыку от геморроя, коим является Хикава вкупе с Краем Рек! — хохотнул Танзаку Ханада, возглавляющий семитысячную кавалерию Огня.
— Да какая разница? Что мы силою возьмем, того уж не отдадим!
Исако отнял бинокль от глаз и в холодной решимости повернулся к подчиненным.
— Мы скоро начнем, господа. Прошу вас разойтись по своим позициям.
Тридцать пять тысяч бойцов Края Рек, включая скромный гарнизон Санэнори и стражей перевала Ката, согнанных сюда в качестве резерва, перегораживали ущелье тремя протяженными линиями. Они не успели возвести никаких укреплений, но в них и не было нужды — природа сделала все сама. Выгодно расположенные среди каменных россыпей и нагромождений валунов полки первой линии были трудноуязвимы для многочисленной кавалерии Огня, а неровный рельеф позволил генералу Рек разместить отряды лучников и арбалетчиков так, что те получили возможность непрерывно обстреливать наступающие силы противника. Эти солдаты, обреченные встретить первый удар Огня, пребывали в решимости не пустить врага дальше, к полкам второй линии, состоящим преимущественно из ополченцев, веры в которых они не имели. По всей вероятности, командующий Рек вознамерился твердо стоять на занятых позициях, своевременно заменяя понесшие потери и измотанные регулярные полки первой линии на части ополчения из второй. Стратегия, если Асума ее правильно угадал, была примитивной и бесхитростной, однако, как ни странно, в настоящих условиях наиболее действенной. Рекам надо было просто выстоять. Время работало на них.
Напрягая зрение, дзеунин рассмотрел вдали золоченый штандарт, развевающийся над ставкой вражеского командования, и жиденькие ряды третьей линии, составленной из бортовой пехоты и местных горных егерей. И то, и другое подразделения по праву обладали грозной славой, но здесь, в битве за Санэнори, были представлены в столь незначительном количестве, что никакой реальной роли сыграть не могли. Асума видел их предназначение в защите ставки от неожиданных маневров Огня, буде те каким-либо образом сумеют вклиниться глубоко в оборону Рек. Способа, каким бы они смогли остановить лавину крестьянского ополчения, если те в панике бросятся наутек, Сарутоби предположить не мог. Да и не было его.
— Пятый час стоим, — к Асуме подошел, морщась и потирая замерзшие руки, Нара Шикаку. На его физиономии читалось неудовольствие, вызванное нуждой находиться на командирском холме, подле Исако. Сарутоби, даже если не принимать в расчет Шикамару, водил знакомство с кланом Нара не первый год и давно подозревал, что расхожий принцип 'держись подальше от начальства и поближе к кухне' воспитывается у его членов с молодых ногтей скорей уже как непререкаемое кредо, а не как добрая рекомендация. Дзеунин всегда считал, Нара могли бы добиться большего, чем имели, и, вероятно, занять в Конохе статус, близкий к статусу, скажем, выдающегося клана Хьюга, если б традиционно не были так аполитичны и замкнуты в себе. — Ну сколько можно ждать?
— Тихо! — шикнул на него Асума. — Исако не в духе!
Шикаку глянул исподлобья на командующего, нетерпеливо вцепившегося в рукоять фамильной катаны. Чтобы купить такую, ему пришлось бы десять лет без продыху ходить на задания ранга 'А'.
— С чего бы? — переспросил он на полтона ниже.
Асума махнул рукой в сторону дальнего, правого края ущелья, вдоль которого неслась быстрая горная речушка.
— Уж не знаю, кто командует армией Рек, но место для сражения он выбрал с толком. Не поле боя, а сад камней какой-то, черт возьми. Конница только во-о-он там и пройдет. Оттуда мы врагу во фланг хорошо войти можем, да только не дураки они, подготовились к кавалерийской атаке с той стороны. А, стало быть, у них преимущество. Исако это понимает, и самураев своих зазря класть не хочет. Ну а тем плевать, они в бой рвутся очертя голову. Честь и слава, ну а как же... Не привыкли в резерве-то просиживать. Вчера весь вечер он их уговаривал. Молодой, что с него взять? Авторитета не завоевал еще.
— Сарутоби-сан, — прервал Исако их разговор, — я собираюсь вот-вот дать сигнал войскам, поэтому попрошу вас поскорей завершить все ваши ритуалы.
Не только со знатными самураями командующий переругался накануне. Когда на предложение задействовать своих людей в бою Асума ответил решительным отказом, Исако пришел в ярость. Но поделать ничего не смог. 'Нас наняли, чтобы мы производили разведку и помогли вам при штурме Санэнори, Исако-сан. Участие в крупномасштабных боевых действиях в условия контракта не входят', — пресек все его претензии дзеунин и был совершенно прав.
И все ж контракт — контрактом, а вздумай неприятельские синоби что-то предпринять, пока битва идет полным ходом, Коноха также не сможет остаться в стороне. Следовало обезопасить себя от всяческих неожиданностей.
Запрыгнув в седло, он тронулся к переднему краю. Он не любил ездить верхом, но здесь, в присутствии представителей знатнейших семей страны, положение клана Сарутоби обязывало Асуму соблюдать проформу.
Солдаты Огня строились в боевые порядки, понукаемые офицерами-самураями. Некоторые из них, знакомые Асуме с прежних лет, когда он служил телохранителем даймё, приветственно махали ему руками, другие насуплено отворачивались или открыто зубоскалили проезжающему мимо ниндзя. Он не винил этих людей — сегодня их пошлют штурмовать неприступные позиции врага, ко всему прочему превосходящего их числом. Они были наслышаны о могуществе ниндзюцу и не понимали, отчего Асума отказывается им помочь. У него не было ни желания, ни времени объяснять им, что своим вмешательством он сделает только хуже, что любая активность Сарутоби повлечет за собою ответные действия наемников Хикавы. А это привнесет в битву элемент неожиданности — фактор, который Исако в своей стратегии никак не сможет учесть, потому что ни число, ни способности вражеских ниндзя им неизвестны. На подобное можно было бы пойти, обладай Огонь хотя бы полуторным численным перевесом, но в условиях меньшинства этот риск следовало исключить. Способ для этого существовал, правда, основывался он на таком эфемерном понятии как кодекс чести ниндзя.
С командирского холма он правил меж нагромождений валунов и через пару минут выехал на открытое пространство, обреченное вскорости стать полем битвы, за последние двадцать лет — кровопролитнейшей на всем Востоке. Асума придержал коня в полусотне шагов от своих, так, чтобы и с вражеских позиций было видно его униформу синоби и протектор Конохи на лбу. Долго ждать не пришлось. Выехавший ему навстречу дзеунин Скрытого Облака, хоть и глядел неприветливо, протянутую руку все же пожал.
— Сарутоби Асума, Коноха, — представился Асума.
— Оодзуки Хаято, Облако. Не предполагал, что удостоюсь чести пожать руку представителю славного клана Сарутоби, — дзеунин произнес это без тени сарказма. Надо думать, он действительно имеет понятие о воинской чести. — Будет ли Коноха участвовать в бою, Сарутоби-сан?
Асума помотал головой.
— Нет, при условии, что вы также останетесь в стороне.
— Хм... А почему?
— Оодзуки-сан, вы поверите мне, если я скажу, что нам за это не платили?
Хаято усмехнулся и выпрямился в седле.
— Поверю ли я вам? Поверю. Потому что у нас та же самая история. Ну так как? Мы пришли к соглашению?
— Полагаю, да, — Асума не стал злить дзеунина, расспрашивая о подробностях предательства его товарищей в Каваго, тех, что переметнулись к Орочимару, — ну, до встречи в Санэнори!
— Не раньше, чем ваши наших разобьют! — беззлобно рассмеялся Оодзуки, поворачивая коня. — Еще поглядим, кто кого.
Асума кивнул ему и в приподнятом расположении духа поехал обратно.
— Ну как? — спросил у него Шикаку, едва он спешился.
— Нормально. Похоже, мы имеем дело с адекватными людьми, а не с подлецами, способными продать своего Каге.
— Исако кипятком ссыт. Он рассчитывал на твое содействие.
— Ничего. Со временем он поймет, какую услугу я ему оказал. Принимая помощь от друзей, будь готов к тому, что у врага тоже таковые найдутся.
Исако взял из рук адъютанта услужливо поданную рацию. Оттуда, перекрывая трескотню помех, раздалось едкое замечание некоего Нобору какому-то Фукутоми. По его, Нобору, мнению, Фукутоми со своими 'затупками' 'выперся, мать твою через колено' чуть дальше, чем следовало. Обозначенный Фукутоми в долгую дискуссию касаемо войскового построения предпочел не ввязываться, в свою очередь, пожелав Нобору 'от дерьма зенки прочистить'.
— Господа, очистите эфир, — бросил Исако в микрофон. — Хирага-сан, Кусагава-сан, приступайте. Я жду результата.
Исако слегка нервничал, но Асума безошибочно распознал в его мандраже волнение не слишком опытного, но талантливого стратега, впервые допущенного до командования такими значительными силами. Рядом с генералом стоял пожилой самурай из клана Камбэ — начальник штаба четвертой пехотной бригады, время от времени склоняющийся к уху молодого командующего, чтобы помочь Исако советом или дать какой-либо комментарий происходящему. Уродливое, обвисшее, практически неразличимое за мешаниной боевых шрамов и отметин лицо старика выражало одобрение и удовлетворение новым командиром, чего Асума от привередливого и брюзгливого Камбэ никак не ожидал. Исако Киетака имел не только обширные связи при дворе, но и цепкий пытливый ум, присущий по-настоящему одаренному полководцу. Если б Сарутоби знал, что не пройдет и месяца, как отгремит битва за Санэнори, и Исако падет от ножа убийцы, он принял бы все возможные меры и даже жизни не пожалел бы, чтобы только это предотвратить. К сожалению, к тому времени Асумы в Краю Рек уже не было.
Лес воздетых копий дрогнул и зашевелился. Исако послал в бой сразу треть своей армии — два пятитысячных пехотных полка, тотчас же снявшихся с места и гигантской темной массой двинувшихся прямиком на неприятельские позиции. Впереди шли отряды лучников, вооруженных длинными составными луками, и арбалетчиков, прикрывающихся прямоугольными щитами, на которые солдаты водружали свое оружие при стрельбе. Эту тактику военачальники Востока переняли у армий Запада.
До столкновения оставались считанные минуты. Во вражеских рядах наметилось оживление: пехотинцы сомкнули серые щиты с намалеванным на них синей краской иероглифом 'река', опустили копья. По всему фронту то тут, то там поднялись и заплескались на ветру кавалерийские знамена. Командующий рек разбил часть своей конницы на несколько мобильных отрядов для осуществления вылазок и оказания поддержки пехоте. Вперед вышли стрелки, выстраиваясь длинной тонкой цепью — их было немало, но, глядя на надвигающуюся на них армию, как-то не верилось, что их стрелы могут сколько-нибудь серьезно ее проредить.
— Вот нахрена они тут встали? — пробурчал сидящий на большом гранитном валуне Нара Шикаку. — Отошли бы на перевалы и сидели б там хоть до морковкиного заговенья. Исако бы всю армию положил, но их нипочем не взял бы.
— Санэнори, — прикуривая, пояснил Асума. Вместе с подкреплением по северному тракту прибыл обоз, а в нем, кроме всего прочего, сигареты, и теперь, слава добрым духам, Сарутоби было что курить. — Отступить на перевалы — значит отдать нам крепость.
— Сдалась им эта Санэнори! — скривился дзеунин, для которого никакие крепостные стены преградой не являлись.
Пехота Огня уже приблизилась к врагу на расстояние выстрела, с каждым шагом все ускоряясь и ускоряясь. Никто не бросался бегом, никто не сбивал темп движения, десятитысячная рать поднималась по пологому склону молча — бряцая оружием и доспехами, грохоча щитами о щиты, сотрясая землю топотом множества ног — но без единого слова, безмолвно, сосредоточено. Асума отлично знал, как такая атака давит на психику. Солдатам Рек было бы гораздо легче, если б наступающий противник сквернословил, ругался и орал будто орда демонов.
— Не сомнут, — с недоверием в голосе произнес Шикаку, — все там останутся. Или побегут.
Сарутоби ничего ему не ответил. Лучники южан теребили тетиву в ожидании приказа к стрельбе, но колчаны оставались нетронутыми. Командиры Рек выжидали, подпуская врага поближе. Асума не заметил, по приказу это случилось или кто-то поднял крик самовольно, но вместо ливня стрел и болтов на марширующие полки Огня обрушился поток ругательств и насмешек.
