Это вам не свечки делать

На последнюю ночевку мы остановились в одной из деревушек. Было еще рано, даже темнеть не начало, и целый вечер Дару болтал с прикованной к креслу бабулькой. Она, узнав, откуда мы едем, ударилась в разговоры об овцеводах. Мерзкие создания, по ее словам, а уж что с овцами вытворяют, при господине сказать язык не повернется.

Я в это время усердно помогал по хозяйству, словно нанятый, и, заново проконопачивая стены в комнате, отрабатывая свое "гнусное поведение", слушал вполуха. Зато Дару пел соловьем. Вернее, несколько заикающимся соловьем. Он слушал уже третью байку охочей до общения старухи, да нахваливал, в перерывах, ее искусство вязальщицы. Она действительно ни на миг не переставала щелкать спицами, а шерстяные вещи, развешанные над ее кроватью, чтоб отвиселись, тянули при продаже на скип, не меньше.

Вскоре пришли с полей хозяева, выказали положенное уважение столь почтенному гостю, дальше все как обычно — ужин и баиньки, вставать придется спозаранку.

Дару попросил постелить нам на сеновале, не желая стеснять хозяев, по его заверению, а на самом деле просто избегал ночевки в шумной компании большого семейства.

Хозяин лично притащил четыре толстых одеяла и две подушки, и задержался, одобрительно наблюдая, как я стелю для сюрта в углу, там меньше сквозняков, а себе у лестницы, чтоб первым встретить незваных гостей, буде таковые явятся. Наконец он ушел, и мы улеглись спать.

— Ибрик, — тихо окликнул Дару, — вы заметили некоторую... недоброжелательность к овцеводам со стороны почтенной женщины?

— Ничего себе, недоброжелательность, — хмыкнул я, перекатился на живот и приподнялся на локтях, для удобства разговора. — Да она их живьем готова сожрать. Однако вяжет отменно.

— Более чем, — согласился Дару. — Вы ведь заметили... вещи, вывешенные под навесом для проветривания, когда мы ехали мимо?

Кажется, там действительно что-то болталось, а потому я счел возможным согласно помычать.

— И обратили внимание на вязку?

Дальше врать было глупо, и я помотал головой.

— Такую вязку используют мастерицы-вязальщицы, и она держится в секрете. Похоже, нашу... хозяйку, обучали в семье овцеводов.

— А по разговору, так она их ненавидит, — заметил я.

— Бедная женщина с детства была помолвлена с юношей из овцеводов, потому и обучалась с их девочками. Дальше история старая как мир — он, за год до свадьбы, предпочел ее подружку. Молодые люди иногда бываю очень... ветрены. Так вот, пока девочки учатся, и пытаются вывязать узор, им вещают... местные предания. Тоже, кстати, только для своих.

— И что?

Я действительно не понимал. Такое было принято во многих ремеслах. Отец, к примеру, пока обучал Ибру премудростям, рассказывал ей о Восковой Фигурке, способной придти и забить в глотку нерадивого мастера одну из его свеч.

— Среди овцеводов бытует легенда о... Человеке Овце.

— Ух ты, — деланно восхитился я, — а почему не о Подкованном Гусе, как у кузнецов? Или Бледной Лихорадке лекарей? Овца, знаете ли, не впечатляет!

— Человек Овца, — строго поправил Дару. — Если с животными плохо обращались, он мог поменять... разум пастуха и овцы.

Тут я задумался. У нас все понятно — свеча в глотку. У лекарей, когда пренебрегают безопасностью, то заражались, это логично, вот вам и Лихорадка. Кузнецы хвастают, что хороший мастер может на гуся подкову выковать, тут тоже ясно. А вот овцеводы намудрили.

— Вы ведь думаете? — уточнил Дару.

— Вроде да. Подождите, может, у них на склонах замятка растет? Ну, травка такая, когда сжуешь, идиотом становишься на несколько дней. Чисто овца!

— Забавные у вас познания, — хмыкнул Дару.

— Сестра ее пыльцу в успокоительные свечи добавляет, — отмахнулся я, — это безвредно, у Ибру бзик на дозировках.

-Замятка там не растет, — заверил Дару. — Подумайте еще.

Думал я долго, в надежде, что сюрт уснет, но он ворочался, покашливал, и всячески демонстрировал бодрость. Спрашивается, какого черта мы спать пошли, если он и сам бодрый и мне спать не дает.

— Тогда эта Овца колдун. Ничего умнее в голову не приходит, — решил я.

— Вот именно! — воскликнул Дару. — О чем и сообщила почтенная женщина. Вы совсем не слушали, когда я с ней разговаривал?

Голос звучал возмущенно и я поспешно оправдался.

— Между прочим, я стены конопатил. Там такие дыры — смотреть страшно. Не до разговоров было. И вообще, не кричите так громко. Всю дорогу помалкивали, а теперь орете. Нас услышат.

— Вы не наблюдательны, — отозвался Дару. Судя по звукам, он укладывался поудобнее, да и голос его звучал сонно. — Я протянул у порога и слухового окна... нити и наложил охранное заклинание, они не позволят звуку проникнуть наружу.

— То есть, когда нас придут убивать, хозяев мы не побеспокоим, — саркастически предположил я.

— Вот именно, — зевая, согласился Дару.

Он начал похрапывать, и тут меня осенило.

— Господин Дару, — сначала я звал тихо, но храп не прекращался, и тут, вспомнив о заклятии, не позволяющем выпустить звук, я заорал в полный голос. — Господин Дару!

Он резко сел, и, привыкшие к скудному свету глаза позволили заметить, как он ошарашено озирается.

— Вы в своем уме, Ибрик, так орать... среди ночи!

— Нас никто не слышит, — напомнил я.

— А я? — возмутился Дару. — Вы меня разбудили!

— Просто хотел заметить, что этот дом вы выбрали не случайно, а именно из-за особого способа вязки. Не так?

— В чем проблема-то? — раздраженно поинтересовался Дару. — Вы вырвали меня из такого сна...

— Вы нарочно заставили бабку говорить о молодости, вязании и легендах!

— Гениально, — с деланным восхищением отозвался Дару. — Еще я умею раскрывать преступления и умею писать! Вы меня разбудили для обсуждения очевидного?

— А не проще было спросить у вязальщиц? — ядовито осведомился я.

— А не проще начать работать головой, и понять, что вязальщицы берегут свои... секреты, в том числе легенды? На каком основании сюрт должен заставить их рассказывать сказки? Я всю дорогу высматривал такую вот... почтенную женщину, и тут такая удача.

— А если бы не встретили? — слегка обалдев, спросил я.

— Отослал бы вас на поиски... по прибытии в город. Теперь спите. И не дай вам боги, потревожить меня без особого повода.

— Бог един, — буркнул я, желая оставить за собой последнее слово.

— Не мои проблемы, — заметил Дару, бухнулся на одеяло и захрапел.

Другого выхода, кроме как поспать не осталось, зато встали мы с утра пораньше, и дома были еще до полудня.

Да, мне дали время распрячь Хохлатку, почистить ее и пегую, задать обеим корм, и даже перехватить кусок хлеба с сыром, а затем Дару опять потащил меня в город. Идти жутко не хотелось, подустал я, но не бросать же сюрта одного.

Сутулясь, Дару молча шагал по улице в направлении центрального участка, и вдруг толкнул меня в проулок. Дома тут стояли глухими боковинами стена к стене, едва протиснуться удавалось. Сюрт, толкнув меня дальше, чуть высунулся из-за угла, проверяя, не следят ли за нами. Похоже, "хвоста" не было.

— Ибрик, — сюрт повернулся, и смотрел на меня пристально, словно допрашивал, и при этом теребил пуговицу на своей жилетке, — вы умеете держать себя в руках?

— Умею, даже на вскрытии не сплоховал, — напомнил я.

— Молчать, надеюсь, тоже умеете, — решил сюрт. — По крайней мере, когда от этого зависит ваша жизнь. Ведь так?

Черт возьми, он не заикался, значит дело было серьезней серьезного, и я только кивнул.

— Темноты, надеюсь, тоже не боитесь, — сообщил Дару как факт, и, оттеснив меня к стене, уверенно пошел вперед.

Шли мы недолго, оно и немудрено, дома, знаете ли, не бесконечны, и скоро впереди показался выход из проулка. Тут Дару остановился, и начал придирчиво рассматривать мостовую. Я тоже заинтересовался, что же там такое может быть. На первый взгляд ничего особенного — расшатанные камни, скучающие по раствору, две сливные решетки — одна ржавая, вторая очень ржавая, и пара кучек собачьего дерьма.

— Что странного заметили? — осведомился Дару.

— Тут держат собак.

— Чем, позвольте узнать, вам не угодили... собаки? — поинтересовался Дару. — Помимо этого, естественно.

Он указал на собачье дерьмо. Мысли, пришедшие в голову, мне самому показались дурацкими, и я просто пожал плечами, показывая полное отсутствие идей. Дару многозначительно прокашлялся, и стало ясно, он мне не верит, и скоро начнет злиться, а до той поры мы так и будем стоять в странных позах.

— Да понимаете, господин Дару, сейчас в моде хорьки, правильно? Они, вроде как, берегут дом от крыс и мышей, потому их и заводят вместо кошек и собак. И красиво, и сплошная польза. А тут живут собаки, хотя дом богатый. Получается, хорьки тут не приживаются. Так?

— Так, — одобрил сюрт. — И почему они не приживаются?

— Может, из-за крыс. Хорьки ведь не глядя за ними бегают, им природой положено, вот и гибнут, а собаки они поумнее, умеют вовремя смыться.

— Хотите сказать, что в доме столько крыс, что они... задрали хорьков?

— Нет, не дома, а на проулке. Вот тут, — я указал на решетку. — Вырвались, погнались, прыгнули вниз и все, привет. А собака не пролезет.

— Прекрасное рассуждение, — искренне похвалил Дару, со стоном распрямляя спину, уперевшись ладонями в поясницу. — Вы опять меня... порадовали. Теперь за работу! Снимите эту решетку.

— Зачем это? — опасливо спросил я, хотя ответ был очевиден.

Конечно, одежду мне оплачивал Дару, ботинки были крепкие и не промокали, но соваться в водосток, где бродят крысы, мне не улыбалось. Оставалось надеяться, что Дару тоже не полезет. Просто решил заглянуть внутрь, или уронил что-нибудь вниз. Короче, моих радужных заблуждений хватило ровно на то время, пока я решетку снимал. Поддалась она удивительно легко и Дару первым полез вниз, ступая на полусгнившие деревянные колышки, вбитые в стены колодца.

— У вас в кармане наверняка есть свеча, — предположил я, тут нога соскользнула с колышка, и я едва не угодил по голове своего работодателя.

— Еще одна такая выходка, и свеча вам понадобиться... поминальная, — проворчал снизу Дару.

Ну да, я его слегка задел, так ведь нечаянно. На всякий случай я замешкался, и продолжил спуск только когда услышал, как сюрт спрыгнул на землю. Вернее в лужу — плеск раздался. Прислушавшись, я решил, что земля рядом, одолел еще пару колышков и прыгнул. Упал я почти удачно — на четвереньки, ушиб колено, ободрал ладонь и промок, а так все нормально, даже освежился.

— Я не смогу вытащить вас наверх, если вы... расшибетесь, — предупредил Дару.

— Да понял я, понял. Буду осторожней, — виновато пообещал я и осмотрелся, благо света, падающего из отверстия наверху, было достаточно.

Этот туннель был довольно высок, по крайней мере для сюрта, стоявшего в полный рост. Стены никто особо не шлифовал, так, срезали выступающие камни и все. Тощий ручеек, бежавший по дну, прогрыз отменную канавку, и стремился дальше.

— Вода чистая, — приглядевшись, сообщил Дару. — Значит, до... канализационного стока еще далеко. Мы выбрали правильную решетку.

Сточные решетки в этой части города были обычным явлением, света сквозь них проникало достаточно, и мы вполне могли ориентироваться в полумраке.

— Жаль, что я не взял чертеж подземелья, — вздохнул Дару.

— То есть, вы тут не бывали раньше? — потерянно спросил я. Судя по тому, как уверенно шлепал сюрт по лужам, он должен был прекрасно знать подземелье, а теперь оказывалось, что нет.

— В мои обязанности не входит исследование клоак! — возмутился Дару. — С нужными людьми я встречался на... нейтральной территории. Нам туда. Кажется.

Мы свернули. Туннель пошел под уклоном вниз, и стало значительно темнее. Решетки попадались все реже, и иногда приходилось идти в полной темноте, на плеск шагов Дару. Когда луч солнца все же забредал в подземелье, он высвечивал облепленные водорослями стены и жутковатого вида грибы, росшие на выступающих камнях. Один поворот сменялся другим, еще более темным и мрачным, запах затхлости усилился, и я начал беспокоится не только о темноте, но и о воздухе.

Сжалившись, Дару чиркнул спичкой, и зажег свечу. Стало еще хуже. Бледные тени заплясали по стенам, и, благодаря выступам, создавали образы, способные напугать человека с крепкими нервами.

— Где мы? — шепотом поинтересовался я.

В тишине, нарушаемой только звуком текущей воды, слова прозвучали слишком громко, эхо, отразившись от стен, затихло где-то вдали, и, съежившись, я притих. А вот Дару не смущался.

— Полагаю, из центра мы давно вышли, — заявил он, презирая искажение голоса, вызванного эхом. — Скоро найдем нужных... людей.

— Людей? — мой вопль стих вдали, и повисшая тишина показалась зловещей.

Представив, кто может жить в таком месте, я очень сильно захотел домой, в лавку. Стоять за прилавком и делать свечи на заказ показалось вполне достаточным приключением. Настроение не улучшало и наличие трех шишек на голове, вызванных ударами о низкий потолок, и поход в согнутом состоянии.

— Эй! Крысолов! — внезапно заорал Дару.

Я чуть не оглох. Надо ему орать прямо под ухом, тем более что ответа не последовало. Пока я тряс головой, стараясь избавиться от звона в ушах, Дару прислушался, и, удовлетворенно хмыкнув, уверенно зашагал вперед. Как продолжение злосчастий, я ступил на глубокое место, и вода хлынула за голенище. Ступни сразу обдало ледяным холодом, но ругаться и высказывать недовольство я не рискнул, не та ситуация.

— Крысолов! Отзовись, сволочь! — продолжал взывать Дару.

Хоть бы заикнулся, зараза. И тут словно в ответ на его призыв, мне на плечо прыгнула крыса, и, не успел я испугаться, скользнула по лицу холодным голым хвостом, перепрыгнула на плечо Дару, затем вниз, на сухую кромку, и устремилась вперед.

— Проснулся, — недовольно буркнул сюрт, следуя за крысой. — Давно бы так. Послушайте, уважаемая, давайте помедленнее.

К моему удивлению, он обращался к крысе. Она, в свою очередь, заставила меня отвиснуть челюстью, замедлив бег. Более того, недовольно запищала, и обернулась.

— Она понимает вашу речь, — указав пальцем на зверька, сказал я.

— Конечно... понимает, — согласился Дару. — Вы же обратили внимания на цвет ее шерсти.

Связи я не уловил, и вообще, гораздо большее впечатление произвел хвост, едва не угодивший мне в рот. Теперь, присмотревшись, я заметил, что шерсть крысы темнее обычной, а вдоль хребта идет тонкая белая полоска. Рассмотреть все это я смог только потому, что крыса соизволила остановиться нас подождать, приподнявшись на задние лапки и, принюхиваясь к чужакам, шевеля усиками.

— Этот ваш Крысолов он что, анимат? Ну, такой колдун, который может проникать в разум животных, видеть их глазами и...

— Я знаю, кто такие аниматы. Вас посетила на редкость... глупая мысль. Даже глупее, чем идея поговорить с кухаркой раньше времени, — заявил Дару.

Крыса, клянусь, пискнула, выражая согласие, и степенно зашагала вперед.

— Крысолов является разбивщиком, — тихо добавил сюрт, и не успел я задать вполне логичный вопрос, прижал ладонь к губам, давая знак заткнуться.