Маленькая ведьма

— Отчего-то надеюсь, что вы не доставите мне весьма болезненных ощущений и не устроите самоубийства. Я вроде бы обошёлся деликатно и неприятных воспоминаний о вторжении не оставил.

— Да уж, скорее наоборот, — волшебница — вернее, женщина — быстренько поджала губы, чтобы ненароком не ляпнуть чего, лишнего не только в деловой беседе, но и в более доверительном разговоре.

У него хватило такта промолчать. И даже не заметить румянца, коим зарделись щёки чуть смущённо глянувшей тётушки Фло. А та, выждав немного, пока даже воспоминания выветрятся из головы, спросила:

— И всё же — что интересного ты обнаружил? Спрашиваю, сам понимаешь, не из праздного любопытства — мне как-то с этим ощущением дальше жить. Если позволят.

— Да пусть боги вас осуждают или хвалят, — весьма философски ответствовал собеседник, сгорбившись на мягко покачивающемся сиденьи и периодически выпуская в противоположную от волшебницы сторону струйку дыма.

— И всё же? — волшебница почувствовала, что какая-то ниточка доверительности, пусть ещё призрачная, меж ними обоими уже протянулась.

Тот вздохнул.

— За кое-что, конечно, стоило бы вам нашлёпать по одному месту — и вовсе не легонько. Или гномам шепнуть — кто им тот подарочек подстроил. Охотиться станут за кое-кем — да не на шутку. Но меня это всё не касается, посему будем считать, забыл. А вот способ, коим вы на пару с одним остроухим стервецом прищучили моего предшественника, Яромора, весьма меня позабавил.

— Это чем же? — волшебница уже прикидывала — чем тут придётся откупаться от этого чёрного шантажиста. Богат он на редкость, в красотках или всяческих редких артефактах недостатка не испытывает. М-да... даже если и вправду откроется — да когда бы ему нахвататься таких секретов, за каковые можно дёргать, словно за ниточки? А уж тем более установить паритет...

— На редкость извращённое воображение и склад ума надобны, чтобы такое придумать, да ещё и столь изуверски применить, — молодой чернокнижник восхищённо покрутил головой. — Я даже не сразу разобрался в подробностях...

Дальнейшая поездка и осторожные, больше похожие на тренировку по фехтованию, переговоры не содержали ничего такого, и волшебница попросту опустила их.

— Ну вот. Приехали в Сарнолл, баронессу с её людьми выгрузили. Сразу вас с Карлосом и целителем подхватили — и к Шалике. А то и так по городу слухи нехорошие пошли. Соответственно, и цены на всякий случай взлетели... — тётушка слабо улыбнулась.

Внимательно слушающая хозяйка дома усмехнулась и пошевелилась, по-прежнему сидя в мягком кресле напротив.

— Когда вы подъехали, ещё один казус занятный приключился. Тебя наверх занесли, в эту комнату определили. Пока тётушка и господин Эккер возле тебя хлопотали, я заставила сопровождающих вас солдат затащить наверх сундуки и баулы.

— Это как? — удивилась Линн. — Откуда взялись сопровождающие, да ещё и солдаты?

Шалика чуть смутилась.

— Да я приняла дона Карлоса и... гм, барона за простых наёмников. Даже по монетке им всучила после работы — самолично, и в дверь вытолкала. Вот потом смеху-то было!

Три женщины вдоволь посмеялись и даже чуть позлословили об этом случае, представив выражения лиц и носящиеся в головах мужчин недоумённые мысли. Но отдали должное выдержке молодых людей — несмотря на весьма и весьма высокое происхождение, те не обиделись. А попросту оккупировали ближайший кабак и принялись гулять — да с таким истинно дворянским размахом, что вышедшей на их поиски Шалике не составило никакого труда их разыскать. Благо, кое-как расползающиеся оттуда пьяные явно указывали на источник возмущений. Да и отплясывающие мазурку перед входом в заведение городские стражники, коим перепало по монете и хорошему ковшу на рыло каждому — это, знаете ли, зрелище и вовсе ещё то.

Линн пришлось даже похлопать себя по щекам — они заныли от столь долгого и непривычного занятия, как смех. Несколько раз громко вдохнула-выдохнула, чтобы прийти в себя — нет, ну это ж надо было такому произойти!

Поговорив ещё немного на разные темы, среди коих выяснилось, что завтра повязку снимут, а мужчины весь день околачиваются в ратуше. Уж понятно, чем они умаслили бургомистра Стайна и его банду вымогателей, по недоразумению называемую городским советом, но дела вроде движутся.

— Так что скоро наша Линн станет полноправной леди Мэшем — со всеми полагающимися бумагами, регалиями и привилегиями, — улыбнулась ей Шалика.

— Да, это точно. А Эккер, когда они приходили отобедать, шепнул, что вроде удалось недорого сторговать бывшее имение и земли Мэшемов. Вплотную прилегает, кстати, к моему Тиреноллу, — заметила тётушка Фло и улыбнулась. — Так что можно будет хоть каждый день друг к дружке в гости наведываться. Или со скуки махонький междусобойчик затеять...

В конце концов, обе женщины подбили повыше подушки Линн, поправили одеяло и удалились, пожелав ей спокойной ночи. И девушка наконец-то осталась одна — наедине со своими мыслями.

Долго ворочалась, тихо вздыхала. Перебирала свои думы — словно жрец бусины на чётках, отсчитывая свои молитвы. Прикидывала так и этак... нет, не вытанцовывается. Хитрее надо — и тоньше...

В конце концов, она потянулась рукой под подушки и вытащила из-под них махонькую фигурку Ведьмы, что втихомолку стащила из ящичка стола для игры в трик — ещё в доме тётушки Фло. Маленькая Ведьма, оказалось, слабо светится в темноте призрачным нежно-синим сиянием. Приласкав её пальчиками, Линн отодвинула на стоящем у её кровати столике стакан и кувшин с водой, и на их место крепко, словно ввинчивая в поверхность, поставила Ведьму.

— Вот так, милая моя — и только так.

Синди, спящая на своём законном месте — уголке подушки хозяйки — проснулась. Высунула голову из-под крыла, принюхалась к поставленному на столик предмету. Но поскольку от того не пахло ни рыбой, ни мясом, сразу же потеряла к нему всяческий интерес. Дрорда зевнула, зыркнула неодобрительно на Линн, и снова сунула голову под крыло.

— И куда в тебя столько лезет? — шепнула девушка, наблюдая, как по обоям медленно, почти незаметно ползёт нахальный луч лунного света из окна. — Всю ночь спишь, да и днём подрыхнуть губа не дура...

Даже если бы дрорда могла, она всё равно навряд ли стала бы отвечать на такой глупый вопрос. Но девушка и не ожидала ответа. Погладила пальчиком тускло переливающуюся синим фигурку на столике.

— Не подведи, Ведьмочка, я поставила на тебя — всё поставила, — шепнула она ей.

И через десяток сетангов, повернувшись на бочок и подсунув под щёку ладошку, уже сладко и безмятежно спала.

Ван Занн заявился сразу же после завтрака. Маленький, энергичный и с хорошо поставленным голосом, он сразу же заполнил весь дом своей неуёмной, кипучей энергией. Сняв повязку с руки Линн, долго разминал, присматривался и чуть ли не принюхивался к ней. После весьма придирчивого освидетельствования заставил девушку подвигать кистью и ладонью, составлять пальцами замысловатые и бессмысленные, на взгляд Линн, фигуры. И в конце даже потребовал подбрасывать и играться клубочком шерстяных ниток.

Последней летающей забавой хозяйки восседающая на спинке кресла дрорда настолько заинтересовалась, что даже тихонько взвизгнула, не отводя от порхающего клубочка горящих восторгом глаз.

— Утихни, — посоветовал ей чернокнижник и для пущей убедительности показал кулак.

Синди сразу же стушевалась. И скорчив уморительную мордашку, спряталась за спину хозяйки.

— Ну что ж, — резюмировал наконец ван Занн. — Что внешне, что моторные функции — безукоризненно.

И стал собираться. Чем уж там расплатились с ним вышедшие к дверям тётушка Фло и барон, девушка как-то и не поинтересовалась. Но вышедший из дома маленький целитель сиял, словно начищенный до блеска судовой колокол. Вернувшись в залу, где Линн беседовала с Шаликой, они застали самый конец несомненно примечательного разговора.

— Знаешь, ты вовсе не похожа на купчиху. Уж тех-то я повидала...

Девица фыркнула насмешливо.

— Да мне случайно, не так давно, по завещанию от дядюшки дело его досталось. Вообще-то — я училась изящной словесности. Так что не такая уж и купчиха. Правда, дела идут не то, чтобы очень... — и она легонько поморщилась.

— А что так? — Линн заинтересованно, словно впервые видела, осматривала и поглаживала левую кисть — да в точности такая же, как и раньше!

— Да, знаешь, учитывая, сколько золота выгребли из торгового оборота эти имперцы, по репарациям да контрибуциям своим, — и Шалика бросила открыто неприязненный взгляд на вошедшего барона. — А без оборота какая торговля — только цены растут...

— Ну а если бы у тебя нашёлся источник этого, как его — кредита? — полюбопытствовала девушка, озвучив шевельнувшуюся в голове идею.

— Ну-у, — мечтательно протянула молодая купчиха (ха-ха!). — Я бы плечики-то развернула — грамоте учёная ведь, да и мысли кое-какие имеются по делам торговым.

— Господин барон! Можно вас отвлечь ненадолго? — Линн усмехнулась с самым что ни на есть невинным видом. Однако те, кто её знал получше, от этой её улыбки вжали бы головы в плечи и немедля полезли бы прятаться, как тараканы, подальше — в самые тёмные углы.

— Я весь внимание, маленькая леди, — подыграл ей подошедший чернокнижник.

Он даже поклонился эдак великосветски — и приложился к ручкам обеих беседующих, причём к купеческой чуть-чуть, но заметно дольше.

— Послушайте, барон. Тут вот Шалика жалуется на недостаток оборотных средств. Я подумала немного, и хотела бы вложить в дело некоторую сумму. Но — мне, как знатной даме, заниматься подобными негоциями и вовсе не подобает. Возьмётесь ли вы провести все необходимые дела по моему поручению? — Линн сладко и безмятежно улыбалась, а на душе её стальными когтями скребли кошки. Тысячи кошек.

Барон усмехнулся одними глазами. Намёк был куда как незатейлив — ведь ему как чернокнижнику привычны и вовсе неподобающие дела, а что уж там какие-то, по витиеватому выражению вздорной девчонки, негоции!

— Мысль, я бы сказал, весьма здравая, — он снова чуть поклонился, отдавая дань сообразительности и энергичности молодой леди.

— Ой, да оставьте, пожалуйста! — Шалика чуть поморщилась. — Ну какой суммой вы можете располагать... так, капля в море.

И тут Линн, ощущая, что сердце едва не выскакивает из груди, а прямо по спине стекает отвратительно холодная струйка страха, пристально и недвусмысленно посмотрела прямо в глаза некроманту. Долго, сколько могла по своей женской неопытности, держала его взгляд. И уже тогда, когда лёгкое недоумение в собеседнике стало сменяться чуть настороженным пониманием, чётко и ясно произнесла:

— Я хочу вложить в это дело примерно три миллиона имперских цехинов.

Глаза её смеялись. Есть! Первая, пусть и крохотная, победа маленькой ведьмы над грозным чернокнижником — ведь он молчит. Не возразил сразу! И даже поклонился — УРА!

— Как будет угодно вашей милости, леди Мэшем, — голос его был ровным и невозмутимым.

"Умеет достойно проигрывать, сволочь — тут ничего не скажешь..."

Шалика, вскочившая было при упоминании такой суммы, вздохнула сокрушённо, и села мимо кресла.

— Ой, синячище на бедре будет!.. ...! — ругнулась она в сердцах, потирая весьма соблазнительное, на мужской взгляд, место пониже спины. — Ну и шуточки же у вас, право...

— Дон Карлос, будьте так любезны к даме — принесите. Вы знаете, что, и где оно лежит, — Линн вела свою партию с непробиваемо железной уверенностью человека, чувствующего, что дело всенепременнейше выгорит.

— Барон, — ошарашено произнёс господин Эккер севшим голосом. — Вы отдаёте себе отчёт?..

Воцарилось некоторое молчание, во время которого всё ещё сомневающаяся Шалика украдкой потирала ушибленное место и посматривала на лица присутствующих. На холодное и невозмутимое лицо некромансера, откровенно вытянутое от изумления — господина Эккера. На задумчивое тётушки Фло и недвусмысленно ликующую мордашку девушки.

В это время из комнаты Линн вернулся Карлос. Он чуть беззаботнее, чем следует, опустил свою тяжёлую ношу на золочёный столик, да так, что в ножке того что-то слегка хрупнуло. Не спеша, с чуть скучающим видом, словно каждый день только и делает, что лопатой швыряет золото миллионами, он развязал и высыпал на стол содержимое всех мешочков и кармашков.

— Прошу удостовериться, благородные дамы и господа, — железному спокойствию молодого кабальеро позавидовали бы многие.

Кроме, разумеется, тех, кто знал, что для барона-чернокнижника такая потеря значит весьма и весьма мало. Надеюсь, никого не надо убеждать, что в заначке у каждого уважающего себя волшебника всегда найдётся мешочек-другой, а то и сундук золота — или на худой конец, шкатулка с драгоценными камнями? А уж к чёрным магам золото так и липнет.

Вот так...

Шалику вовсе не надо было учить оценивать такое зрелище на подлинность или примерное количество — бросив на стол один-единственный взгляд, она получила поощряющий кивок Линн, и тут её прорвало — от радостного вопля едва не рухнула потемневшая старинная люстра, а радостная пляска вприсядку с выходом из-за камина привела в неистовый восторг всех присутствующих.

Эккер взял под локоток барона и шустро увлёк чуть в сторону, но его остановило язвительное замечание сияющей Линн:

— Больше двух — только вслух!

Ну что ты будешь делать с этой строптивой девчонкой — мало того, что пол-Крумта на уши поставила, ещё и тут фортели выкидывает! — досада была прямо-таки разлита на лице почтенного колдуна. Но на выручку неожиданно пришёл сам барон:

— Да что вы мнётесь, господин Эккер? Словно неопытная монашка в объятиях драгуна, право. Неужто вам, как лицу насквозь официальному, надо объяснять, как важно сейчас оживить торговлю и экономику Крумта? А большие дела с маленькими деньгами не делаются — Линн... прошу прощения — леди Мэшем полностью права.

— Шалика, а давайте устроим маленький пир — выздоровление меня, да и удачная сделка, опять же... — Линн горела как в лихорадке — её несло.

Она была чарующе обворожительной, милой и непосредственной — эдакий ангелочек в юбке, если воспользоваться словом и понятием из религии Единого Бога. И в то же время дерзкой и весёлой. Непринуждённо перешучивалась с тётушкой Фло, легонько — словно чувствуя грань светских приличий — флиртовала с Карлосом. Весело и чуточку почтительно щебетала с почтенным Эккером. И со стальным блеском холодных глаз улыбалась барону. Вернее — чернокнижнику, ибо это она себе отныне не позволяла забыть ни на сетанг.

И даже впервые в жизни отважилась на глоток вина — охлаждённого, белого шипучего Aedorne с виноградников знаменитой вдовы Мумм.

Вечерело. Набравшись смелости над бескрайними равнинами моря, вольный ветер пролетал над устьем широкой реки и терял свою силу, разбиваясь на бесчисленные игривые потоки меж домов и башен Сарнолла. Мягко обнимал их, вздымая занавески и колыхая флаги, заставляя лениво трепетать паруса в гавани и протирать глаза от пыли прохожих. И всё же — здесь он уже был укрощён, и стал ласковым, тёплым, разве что слегка шаловливым ветерком.