Грации солнца. Приманка для зверя

— Я передам ваши слова сенату и исполню вашу... просьбу, — выдавил из себя Фламиниус и удалился. Квинтус вышел следом.

— Если вас прогневали мои слова, то накажите меня, — угрюмо проговорил Аквилиус. — Я уже стар: говорю то, что думаю.

— Я и не думала гневаться, — успокоила Лучезарная.

— Здесь всё решает сенат, потом проконсул. Дать империум вам — это немыслимо. Без их разрешения он не может пойти на такое. По крайней мере, официально.

— Это мелочи, — заметила старейшая.

— Мыйо ведь пойдут по большим городам, — продолжил наместник, разминая лоб. Ано кивнула.

— Я хотел бы, чтобы вы остановили их у ворот Нонии, иначе они рано или поздно придут сюда. Не знаю известно ли вам это...

Мгновение старик колебался. Затем взял серебряный стакан и пригубил вина.

— Сенаторы уже собрали свои богатства и перевезли на острова. Эквиты, кто мог, тоже сбежали. Кто не забыл о чести, собирается оборонять стену Фабиусов, так что помощи больше не будет... Мои жена и дочери сейчас тоже за морем. Нониусы боятся потерять свои рубины: им проще умереть на стенах Нонии, чем терпеть унижения после бегства...

Аппиус прервался ради нового глотка.

— Я уже стар. Я прожил десять счастливых лет в Мирнии и не хочу никуда уезжать. Если на то воля Юпитера, я умру здесь, на стенах города. Мой младший сын ведь встретил вас в деревне? Я вверяю его и легион Фламиниусу. Выживет ли? То только боги знают, — старик тяжело вздохнул.

— Вы ещё очень молоды, — сказала Ано и улыбнулась власть имущему. Наместник расхохотался.

Металлорукая

Мы всегда смотрим в прошлое.

Априкская поговорка.

I

Каменистые склоны Столба Салации казались Йоко роднее, чем изменчивые южные пустыни. Изматывающие тренировки, которые раз за разом придумывала Анэ, — не более чем привычной обязанностью. Тяжёлая туча, от края до края занявшая небо, пригласила на землю сумрак. Редкие капли дождя грозили обратиться ливнем. Темноокая бежала по склону, кидая заряды точно в расчерченные на земле цели. Старейшая следила за ученицей с возвышенности.

Дева обозревала окрестности, чтобы увидеть следующий ориентир бега, и продолжала искать пометки, пока руки доставали очередные белые шарики. Охотница бросила заряды в цели; тело упало на землю; ладони прикрыли лицо. Раздались мощные хлопки; земля и воздух сотрясались; пробки защитили уши от удара. Йоко вскочила и продолжила бежать, петляя среди камней. Шары падали точно на очередные метки. "Мани, Ано, — думала дева, представляя одиноких путников среди леса. — Всё ли хорошо с вами?" Темноокая понимала, что только она может почувствовать мыйо заблаговременно; беспокойство проникало в сознание всякий раз, когда дева вспоминала об этом. "Чего это я? Ано же старейшая", — успокоила себя априка; руки шарили в кармане юбки, тщетно ища заряды.

Охотница сама не успела заметить, как цели закончились. Одинокие капли переродились в дождь. "Вся измаралась", — расстроилась ученица. Йоко вынула пробки из ушей и опустилась на траву. Пресветлая неторопливо прошла маршрут бега, осмотрев неглубокие воронки.

— Твой навык можно считать удовлетворительным, дитя, — сообщила древняя, разглядывая смуглое небо. — Времени на тренировки всё равно не осталось.

— Почему Ано не свяжется с нами? — спросила Йоко, подняв глаза на наставницу.

— У неё сейчас полно других проблем, дитя. Может, хватит докучать мне одним и тем же вопросом? — раздражённое меццо-сопрано улетело в сторону неба. Туча ответила яркой вспышкой у горизонта.

— Корабль прибудет завтра. Иди — отдыхай, — добавила Анэ и пошла в сторону складов.

— Я помогу тебе со сборами, — предложила Темноокая.

— Ступай в лучистую комнату, дитя. Не покидай её до завтра! — прикрикнула старейшая. — С тебя уже довольно инициативы.

Дождь обратился в ливень; ветер приносил с моря глухие раскаты грома. Охотница накинула плащ и поторопилась домой.

Частые капли били о прозрачную крышу, стекая в сторону склона крошечными ручейками. Тусклого света Атона едва хватало, чтобы подогреть пол. Йоко лежала, пытаясь представить корабль старших семей, но фантазия непрерывно рисовала человеческую трирему. "Ну не может быть, чтобы дочери Анэ гребли вёслами", — сказала себе Темноокая. Фантазия тут же нарисовала толпу априк, похожих на Анэ. Старейшая появилась в комнате спустя мгновение. Она опустила небольшой рычаг у входа, и "арену" залили лучи, испущенные десятками светильников.

— Сама не могла догадаться включить, дитя? Или ты думаешь, что можно питаться таким тусклым светом? Мы должны полностью насытиться перед охотой, — закончив наставлять, Пресветлая рухнула подле охотницы. "Сама-то вся на нервах, — подумала дева, приглашая в душу тревогу. — Видимо, у них что-то не ладится с охотой".

— Насчёт Ано или Маниуса волноваться не стоит, — продолжила древняя. — Волнуйся лучше за себя. Ты просто не видела, что такое стадо мыйо, несущихся к тебе. Никакие образы тут не помогут. Тебе нужно подготовиться как можно лучше.

— И как после таких слов мне не волноваться? — осведомилась Йоко.

— С Ано будут девять её дочерей, дитя. Они уже наблюдают за мыйо. В крайнем случае они успеют отступить.

— Вот как. А сколько будет на корабле?

— Четыреста — пятьсот опытных охотниц, — сообщила старейшая. — Вполне достаточно.

— Четыреста... — повторила дева. Анэ уловила в голосе ученицы неосознанный страх.

— Не волнуйся так, дитя. — успокоила древняя. — Они не обидят тебя.

— Я знаю, — уверила охотница. — Старейшие никогда так не поступали... Корабль, на котором приплывут твои дети, какой он? Похож на лодку Ано?

— Я сама его ни разу не видела, дитя, но на лодку он точно не похож. Хотя бы потому, что он не плавает, а летает.

— Летает? — Йоко удивлённо вскинула брови. — И может перевести пятьсот априк?

— Верно, дитя. А теперь давай молча насытимся. Грядущий день будет тяжёлым, — договорив, старейшая перевернулась на живот. Темноокая замолчала. Воображение девы продолжило рисовать новые корабли.

II

Ливень обрушил на землю косую стену тяжёлых капель. Ветви островных рябин прогибались под их ударами, издавая непрерывный громкий гул. Иногда в этот гул врывались близкие раскаты грома; иногда — треск ветвей, тревожимых мощными порывами.

Закутавшись в плащ, Йоко двигала ручку рукоката. Сидящая напротив Анэ помогала ей. Дева норовила ускорить движение, но Пресветлая тут же притормаживала, выдерживая ровный неторопливый ритм.

— Нет смысла просто стоять там и ждать корабль, дитя. Пусть лучше корабль подождёт нас, — меццо-сопрано потерялось среди гула.

— Но ведь нам нужно спешить, — не согласилась дева. — Мыйо могут напасть в любой момент...

— Знаю, — перебила Анэ. — Но мы и так выехали заранее.

Темноокая обернулась, кинув пристальный взгляд на гору.

— Переживаешь из-за боцьена, дитя? — спросила древняя. — Отсюда он никуда не денется.

— Мне его ещё возвращать, да и я привыкла носить его с собой, — поделилась Йоко.

— У бронекостюма всё равно другой рисунок, — напомнила Пресветлая, — так что забудь.

— Я постараюсь, — угрюмо сказала дева, снова оглянувшись на гору.

Йоко припомнила день, когда она впервые ступила на стеклянную дорогу. Улыбка посетила юные губы, стоило памяти восстановить удивление Маниуса. Сейчас, разглядывая швы уложенных на кирпичи пир, охотница чувствовала лёгкую ностальгию по дням, прожитым на острове. "Или же это память Ано?" — подумала дева, осознав своё состояние.

— Вот и корабль, — информировала Анэ, указывая на небо. Темноокая тут же осмотрела тучу, но увидела только серовато-белые клубы.

— Где? — уточнила охотница.

— Сейчас появится.

Туча слегка сменила форму, и из пара начал спускаться блестящий металлический корабль. "Гигант..." — пронеслось по естеству девы; стук взволнованного сердца отдался в висках. Корабль тем временем медленно приближался к земле, освобождаясь от паровой дымки. Почуяв его приближение, взволнованные птицы вспорхнули ввысь.

Судно полностью освободилось от пара, и Йоко разглядела лишь пару небольших крыльев, расходящихся в стороны от корпуса. "Что же держит его в воздухе?! Волшебство?" — задалась вопросом дева, с сомнением глядя в небо. Вскоре облако обнажило десятки тросов и белое дно огромного шара. Охотница облегчённо выдохнула.

— Это ваши семьи построили? — восхитилась Йоко, оборачиваясь к Анэ.

— А кому ещё такое по силам, дитя?

Охотница кивнула и одела суму. Судно медленно маневрировало, нависая над априками. Пространство заполнил гул пропеллеров. Плащи априк начал трепать резкий меняющий направления ветер; в лица били холодные капли. Огонёк на наручи Пресветлой продолжал мигать, и вскоре корабль бросил на лес серую тень, приближаясь к охотницам острым носом. Верёвочная лестница, дополненная прикреплённым к концу стальным блином, спустились на кирпичи, приглашая априк на борт. Спутницы без промедления начали взбираться; лестницу потянуло вверх.

— Просто держись! — крикнула Анэ. — Лестница сама подымет нас.

Темноокая вцепилась в ступень и посмотрела вниз. Казалось, остров проваливается в синюю бездну, становясь всё меньше и меньше. "Высоко..." — подумала Йоко; испуганные глаза изучали удаляющийся лес.

— Смотри на корабль! — звонкий голос старейшей вернул самообладание. Дева подняла голову. Прохладный влажный воздух даже сквозь жилет заставлял тело мёрзнуть. Йоко сжимала ступень, сосредоточенно глядя на приближающийся люк. "Скоро поднимемся: скоро я встречусь со старейшими", — осознала охотница. Естество заполнил непреодолимый страх; разум погрузился в смятение. Пески времени отсчитали несколько мгновений, и спутницы очутились под кораблём.

Всё вокруг заволокло паром. Перед газами что-то сверкнуло. Сердце глухо ударило, и это что-то обрело форму металлической руки. Холодная "ладонь" поймала перчатку девы; Йоко одёрнула руку, поддавшись испугу. Спустя мгновение охотница вновь поймала ступень; по охладевшему телу прошла дрожь. Блестящая рука спряталась за туманом, сменившись обычной.

— Не бойся, дочка! — прозвучало мощное бодрое сопрано. Априка вновь схватила руку Темноокой и с силой потянула на себя. Тело Йоко вскоре оказалось на плотном полу.

— Ну, теперь никуда не денешься. Сиди, сиди. Отдыхай, — успокаивала априка, стягивая с гостьи пиру. Среди тумана было невозможно рассмотреть лицо незнакомки. Дева видела лишь глаза, светящиеся, словно изумруды в золотом море, и металлическую руку, будто бы своевольно летавшую среди водных капель.

— Ты её до паралича перепугала, дочь моя, — пристыдила Анэ. — Йоко и сама бы взобралась. Зачем было встревать?

— Я боялась, зацепится пирой. Как ни как, первый раз в облаках, — оправдалась Анэко.

— Аха... — выдохнула Пресветлая, закрывая люк. Туман тем временем начал рассеиваться, позволив априкам чётко видеть друг-друга. "Анэко, — прочла Йоко на повязке, — девятнадцатая дочь Анэ. Так похожа на мать, только рука другая..."

— Светлого дня, Анэко, — поздоровалась Йоко.

— Светлого. Хотя над облаками дни всегда светлые, если не считать затмений. Да, и не стоит впредь так одёргивать руки. Мы уже набрали приличную высоту.

— Высоту... — повторила Темноокая, не отрывая взгляда от протеза собеседницы.

— Ну, где-то три килоцы (1046м) над уровнем моря, — пояснила Анэко. Глаза охотницы округлились от удивления.

— Нет, нет, цы у нас вот столько, — априка отмерила между ладонями чуть менее тридцати пяти сантиметров. — А у Йо до сих пор по старинке мерят?

Древняя раскинула руки, показывая старую меру. Йоко неуверенно кивнула.

— Ну и захолустье у вас там. Ладно хоть полетаешь на корабле... Повезло тебе, дочка. Добро пожаловать.

— Спаси вас Атон, — поблагодарила Йоко, продолжая смотреть на протез. Направление взгляда девы не ушло от внимания Анэко; матовые пальцы сжались и разжались, издав лёгкий звон.

— Все зовут меня Металлорукой, потому что я ношу протез из металла. Я руководила конструированием этого красавца. Сейчас за старшего пилота. Это уже мой пятый воздушный корабль. Я нарекла его Облачный след. А ты и правда темноокая. Я-то думала, это такой оборот речи, — Анэко закончила реплику и подарила деве широкую улыбку. Йоко улыбнулась в ответ, затем поднялась с пола и огляделась.

Вокруг был вытянутый продуваемый отсек, сделанный из тонкого прочного отливающего алюминиевой белизной сплава. На потолке, словно маленькие солнца, сияли частые светильники. По центру пола покоились расположенные в один ряд люки. Над головой нависали подъёмники. В углу отсека крепился рупор; ниже стояло единственное кресло, оборудованное средствами связи.

— Этот отсек служит для высадки небольших групп, — объяснила Анэко. — Всего их три: у носа и в хвосте и посередине. Когда открыты люки, здесь постоянный сквозняк.

— Идёмте уже в кабину, — поторопила Анэ.

— Действительно, — согласилась Анэко. — Остальные тоже хотят увидеть Йоко.

III

Анэко взялась за ручку и потянула дверь на себя. В первое мгновение Йоко видела только яркий свет Атона, бивший через широкие стеклянные окна, заполнявшие треть потолка и стен отсека. Посередине кабины, перед дверью, располагалась широкая приборная панель. На ней рядами располагались индикаторы, но нельзя было отыскать ни одного рычага или кнопки. За панелью, под стеклянным участком пола, лежала большая карта. Два ярких красных луча медленно двигались чуть-чуть выше неё, создавая в месте пересечения заметное пятно. Полукругом, от стёкл и до самого пола, стояло несколько приборных панелей, за которыми на удобных креслах расположилось с десяток априк. Они хором обернулись и поприветствовали Анэ, затем Йоко. Лица априк выражали спокойствие и дружелюбие. "Одни старейшие", — поняла охотница, чувствуя стеснение.

— Светлого дня вам, Анэко, Аноко, — неуверенно произнесла дева.

Главный пилот подошла к пульту и взяла с подставки лишённый пальцев протез. Два быстрых движения — и он заменил предыдущий. Анэко села на кресло и вставила протез в трубу у подлокотника. Послышалась серия щелчков; индикаторы тут же засветились, выдавая изменения в показаниях.

— Уже повернули на Нонию? — спросила Анэко.

— Да.

Щелчок; напротив индикатора связи загорелся огонёк.

— Ветер?

— Восточный. Пять — семь, — послышался голос из рупора. — Выше — до одиннадцати.

— Поднимемся на два килоцы.

Операторы неторопливо нажали на рычаги; корабль склонило немного вверх.

— Сядь вон там, дочка, — сказала Анэко, указывая на пустующее место. — Нельзя стоять, когда корабль маневрирует.

— Сейчас.