Год ворона, книга первая

Позже я понял, чтоот неминуемого запоя меня тогда спаслапростая случайность. Сверни я от метроне направо, а налево, то неминуемо попалбы на вещевой базар, напротив которогов зоне прямой видимости располагалосьс десяток разнокалиберных наливаек-ганделыков.Я бы непременно зашел в первый попавшийсябар, чтобы «немного успокоить нервы»,при этом утешая себя заведомо лживоймыслью, что сто грамм мне — как слонудробинка. Но даже тому самому слону былопонятно, что стоит опрокинуть первыйстопарь — и мое ближайшее будущее (покрайней мере, на пятнадцать сутоквперед), можно предсказать с точностьюдо камеры предварительного заключенияближайшего райотдела.

А так, не обнаруживв пределах досягаемости вожделеннойподпитки, сидящий во мне алкоголик снедовольным ворчанием прячется где-тов глубине, уступая место оперативнику.Справившись с первым, самым опаснымпозывом, облегченно вздыхаю. Еще раз,но уже без паники оглядываюсь и медленнобреду вдоль книжных раскладок, машинальноразглядываю обложки продающихся книги осмысливаю ситуацию.

Полный Песец помалуотстает, но его ехидное дыхание ещеощущается за спиной.

Рассуждения моипрозрачны, как слеза ребенка. Чтобысвязать гибель Сереги с переданной емуинформацией, не нужно быть аналитикомс Уолл-Стрит. Сегодня — пятница. В минувшуюсубботу вечером Бондаренко узнал отменя об откровениях Сербина, витинойсмерти и охоте на Милу. В понедельник,вероятно, так и не появившись на работе,он взял отгул и уехал нырять под Киев...

Пытаюсь восстановитьход событий. В воскресенье офицерантитеррора имеет неофициальную беседус кем-то из своего начальства. В тот жедень сведения доходят до уровня принятиярешений, и скорее всего ему предлагаютпродолжить работу дальше, в неофициальномключе. Дальше чуть сложнее, однако тожепонятно. Информация проходит молниеносно,потому что Сергея убирают буквально втечение суток. Устранить человекабыстро и чисто вообще непросто, темболее если это офицер такой службы. Такчто решение принималось… даже не могусообразить, какие это высоты.

Причем его убилисразу же, без допроса. Иначе уже впонедельник в мой ящик упало бы письмос указанием места и времени встречи.Любой профи понимает, что при граничномвремени выхода на связь лучше не тянуть,заставляя абонента нервничать. А тамменя бы взяли под белы рученьки и, уточнивгде найти Милу, отправили на корм рыбамвслед за другом Серегой. Вариант, чтокапитан на допросе утаил источникинформации не рассматриваю дажетеоретически. При современной техникеактивных дознаний стойких молчунов небывает. Есть лишь неопытные следователиили просроченная химия.

И вот это удивляетбольше всего — почему меня не принялисразу?

Ответ только один— стало быть, ни я, ни Мила им не нужныизначально. Опять же — почему? Да потомучто за то время, пока я сидел и ждал уморя погоды, место, указанное Сербиным,скорее всего проверили, и бомбу изъяли.Или изымут в ближайшие дни. А безядрен-батона мы с Милой всего лишьпараноики с богатым воображением, никомуне опасные и совершенно безвредные.

Стоп! Тут нестыковочка,гражданин прокурор. Я же и не называлСереге точного места. И убрал его изпереписанной сербинской фонограммы.“На аэродроме” — это все равно чтосказать “где-то в окрестностях Русы”.На территории по краю множество рощ,огромное число оврагов и ям, вырытыхпри постройке защитных сооружений. Самисооружения — капониры, полузаглубленныеи подземные бункеры. Помимо этого — кучаобособленных строений, в массе своейзаброшеных. Земля нашпигована кабелями,всякими мусорными ямами с металлом. Надбомбой — надежный экран из свинцовыхаккумуляторов плюс постчернобыльскийточечный фон, что без знания места делаетпоиск с помощью металлоискателя идозиметра совершенно бессмысленным.

Неужели невозникло у этих товарищей ни малейшегожелания пройти по цепочке и выяснитьточные координаты, где спрятана неучтенка?Или они про место знали и без Сереги?Или же там все пошло наперекосяк, иБондаренко погиб, не рассказав всего,что он знал и не наведя на мой след? Вотэто больше похоже на правду, вполнемогли накосячить. Можно даже предположить,что Серега похищен или сбежал. Однако,поминки … Значит, попал под удар, новсего про нас рассказать не успел илине смог.

В моей ситуациинужно предполагать худшее. Следовательно,нужно исходить из того, что наши именастали известны неким врагам — раз, чтонас активно ищут — два, и это не доморощенныерусинские компрадоры, а западные иликакие-то другие спецслужбы — три.

По результатаманализа выводы, мягко говоря, не радужные.Все мои наивные планы, рассчитанные начуть ли не открытый канал в правительство,с грохотом и треском ломаются. Точнее,лупят с размаху по лбу черенком любимыхграблей.

Ищут? Естественно!Найдут? Вопрос времени. Если тут же неисчезну из города, а идеально и из страны.Тоскливо. Даже не тоскливо, а как-тоочень паскудно на душе. Снова захотелосьпро все забыть. Плюнуть и растереть.

Умом понимаю, чтоэто естественная реакция психики,которая к тому же раскачана отсутствиемпривычного допинга. Но разум чувствамв этой ситуации не товарищ…

Нафига мне всенадо?! Я не нанимался разгребать чужоедерьмо! И мне оно нахер не надо! Понятно?!И лучший сейчас для меня вариант — невозвращаться к Миле. Хата впередпроплачена, денег ей оставил. Пусть запапашку своего героического все этодерьмо сама и расхлебывает. А я тутчеловек левый и, как говорится, неабизьян. Тем более, если я ее той ночьютаки того, так даже если все обойдетсяи всплывет, то срок, как неплатежеспособныйподозреваемый, на этот раз отгребустопудово.

Выполняя команду“Кругом, шагом — марш!”, возвращаюсь кмашине. Тыцкаю в брелок сигнализации,хлопаю дверью. Обеими руками хватаюсьза руль, упираюсь подбородком… За рулемвсегда лучше думается. Точнее, как раз,не-думается. Привычные действия занимаютвнимание, на время запирают скверныемысли. Покидаю Петровку, еду в сторонуМосковского моста. Не доезжая до Днепрасворачиваю направо — новый мост перекинутыйчерез Рыбальский залив, быстро выводитна Подол.

Включаю радио. Неуспеваю убрать палец с кнопки, как всалоне начинает гнусавить голоспроповедника-евангелиста, вещающегопо-украински с характерным акцентомканадской “дияспоры”: “Все, що записанов святому писанні, — це істина, тому щоце — слово Боже…”...

По оперативнымразработкам я хорошо помню, что все“американские” представительстваэтих сектантов на Украине представляютсобой хорошо прикрытые центры транзитногонаркодиллинга, и брезгливо переключаюканал.

«Зараз, коли всянаша держава фактично завершилапідготовку до вступу у ЕС та до НАТО, аЗбройні Сили скорочені майже до обсягівармії Великої Британії...» — диктор,читающий новости, торжественно фальшивыминтонациями напоминает дикторовсоветских времен, только вместо слова„коммунизма" — «демократия», а вместо«СССР» — «ЕС». Дальше…

«Російськійтоталітаризм не хоче рахуватися зінтересами української держави.Газопровід, що побудовано в обхідУкраїни, через Бєларусь, не повинен був здаватися в експлатацію..." — вещаеткакой-то „щирый та свидомый" депутатВерховной Рады. Ругаюсь вслух так, чтоу едущей борт о борт дамочки на дорогом«Ниссане» уши, наверное, сворачиваютсяв трубочку. Слава богу, на следующейволне звучит музыка…

«Родина. Еду я наРодину…» — кричит-надрывается ЮрийШевчук. Мудак, конечно, по жизни “музыкантЮра”, но песня у него неплохая. Душевная. Прибавляю звук, понемногу начинаюподпевать…

Песня медленнотопит лед, смывая шелуху последних лет.Аккорды возвращают к тому, почти забытомукапитану Верещагину, что чуть было нерастворился навсегда в жизненныхнеурядицах и алкогольном дурмане.Переезжая по метромосту через Днепр,выключаю кондиционер и опускаю боковыестекла. В салон врывается воздух большойреки, вытесняя жалкие остатки ненужнойсейчас тоски.

Глядя на новостройки,на укрытые зеленью склоны Днепра, насияющие купола церквей, на девушек,красивее которых нет нигде на свете, янемного отвлекаюсь от тяжелого груза,лежащего на сердце. И про жизнь своюнесуразную не думаю, и про бомбу этупроклятущую.

“Осень мне напомнилаопять о самом главном. Что же будет сРодиной и с нами?”— спрашивает Шевчук,и я, как ни стараюсь, не могу для себянайти ответ на этот, вроде бы, простойвопрос.

Медленно начинаетзакипать злость. А почему я долженбояться собственной тени в своей стране?Почему здесь распоряжаются эти уроды?Они считают, что все купили, все держатпод контролем?

Вспомнилась Руса,где бывшие дома офицерского составаразваливаются один за другим, гдеполковник торгует маслом на базаре,вдова командира части, чтобы сводитьконцы с концами, вяжет и продает носки,а боевой летчик Витя Сербин заведует,точнее, заведовал складом, где хранятсякуски грозных самолетов, порезанныхза американские деньги.

Хер вам на всюрожу, суки! Не знаю, что у меня внутрипереворачивается, но и страх, и колебанияпропадают. Им на смену приходит нормальныйрабочий мандраж, при котором мозги уменя начинают шуршать, как у профессиональногопокериста. Кофейку бы только глотнуть… Кофейку, Витя! Без коньяка!

Кручусь по переулкам,медленно пробираясь к Сырцу, где многотихих кофеен. Сворачиваю в узкую улочку.Паркуюсь в тени раскидистого каштана.До захода еще далеко, и солнце вполнеможет раскалить машину до состояниядуховки. Выбираюсь из Опеля. Точно!Интернет-кафе на месте. Память неподводит. Интернет здесь толстый, камернаблюдения нет, а кофе варят с понятием.

Под первую чашкупросто смотрю новости на экране ирассуждаю.

Куда податься? ССБУ, похоже все ясно. Есть еще правдаГенеральная прокуратура и прочие высокиенадзорные органы. Да только тут вам неАмерика с ее бюджетом на охрану свидетелей,и даже не российский сериал “Государственнаязащита”. Кассету они возьмут и обязательнов дело пустят. Но прятать и охранять насникто не станет.

Однако есть еще имудрость веков. Попсовый кумир стратегови аналитиков, незабвенный Сунь Цзы учил:хочешь победить — делай вещи прямопротивоположные тем, которые от тебяждет противник. Они меня по каким-топричинам не хотят или не могут найти?Значит, нужно самому объявиться. Боятсяутечки информации про бомбу, зачищаютплотнее некуда — значит эта информациядолжна непременно попасть в СМИ. Причемне к одному «честному корреспонденту»,которого легко запугать, купить илипросто грохнуть, а сразу несколькимведущим всемирным телеканалам. Да так,чтобы наперегонки неслись в студии,потому что секунды решают — кто первымвыдаст сенсацию в эфир. “Демократического”журналиста, который знает, что у негоесть конкурент, а сенсация все равнобудет обнародована, остановить практическинереально. Даже если речь идет об угрозежизни людей, каждый теракт томуподтверждение.

Но, как говоритсяв анекдоте, “Есть, Петька, нюанс...” Соваться в тот же “Рейтерз” с пустымируками нельзя. Витина кассета для них— невеликое доказательство — мало личего там алкаш в магнитофон набурчал.

Так что стоитприслушаться к словам товарища Жеглова— "Фокс, вот главный свидетель". Всмысле, бомба, которая скорее всего ещенаходится там, где она пролежала последниедвадцать с хвостиком лет.

Можно, конечно,бесконечно просчитывать варианты иприкидывать кто, что и как, но скорее инадежнее — аккуратно вернуться в Русуи заняться знакомым делом — землянымиработами. Благо Витя-покойник, штурман,как-никак место точнехонько указал, совсеми привязками и надежным ориентирами.Судя по описанию в Википедии, контейнерс бомбой, замаскированный под ракетуХ-50, больше восьми метров в длину. Все,что я смогу сделать — прокопать узкийшурф, чтобы убедиться в наличии, но иэтого будет уже достаточно.

Вот как онополучается — Витю пришлось закопать, адуру, которая его в могилу свела, наоборот,возвращать в мир, как Дракулу какого-то.Кстати про упырей. Заодно и “дядю Сережу”Котельникова надо бы вежливо опроситьна предмет того, кто ему дал приказдевчонку зачистить. Ухватить падлу забейцалы да сжать немного...

Но это завтра.Конечно, надо бы сорваться прямо сейчас,только лопату в ближайшем хозмагеприкупить. Но, как говаривал мой знакомыйиз прежней жизни, поспешность — дочьшайтана. У меня, да и у Милы нет никого,кроме меня самого. А значит, каждый шагдолжен быть выверен, потому что ошибитьсяможно, но как саперу — только один раз.

Для начала следуетхотя бы в общих чертах определиться,кто же все-таки против нас так лихоиграет. Любая местная контора не большечем исполнитель, приказы отдает кто-топовыше. И тут моими союзниками вольноили невольно очень даже могут статьостальные летуны из Витиного экипажа.Так что первым делом придется искатьучастников происшествия.

В случае удачисразу несколько зайцев накроютсякартечным залпом. Ядерные разгильдяиполучат предупреждение о грозящей имопасности, а я — дополнительную информациюи надежных, что важно, живых свидетелей.Таких, что, скорее всего, даже безпредварительной обработки подтвердятмои слова в любой инстанции. Ну а еслидаже не удастся пойти на диалог, товстревоженный человек обязательноначнет суетиться, привлекая к себевнимание и оттягивая часть сил противника.Некрасиво, конечно, но что поделаешь.Чем большую огласку получает дело, тембольше вероятность у нас с девчонкойвылезти из этой задницы целыми-невредимыми…

Вопрос — где и когоискать?

В посмертнойисповеди Сербин, очерчивая кругпосвященных, упомянул, помимо летуновэкипажа еще двоих. Злополучную шалашовку,из-за которой они и влетели ногами вмаргарин, а также прикрывшего весьгешефт командира базы.

С него-то я и решаюначать.

В компах я не силен,но поисковиками пользоваться умею. Втом числе, и внутрифорумными. Правда,быстро не вышло. Форум, где чаще всеговстречались и общались летчики Союза,нахожу после долгого перебора. Многолевых и бесполезных ресурсов, да и незнаток я вопроса. Но постепенно продираюсьчерез сетевой мусор и нахожу искомое.Впрочем, пользы с этого все равно нет -полковник, оказывается, уже давно умер.

Отметаю. Женщинуи не ищу. Она была не в курсе происходящего,да и вряд ли найти смогу. Хотя, еслисудить по словам Сербина, должны еёпомнить многие… Но для этого нужноискать летчиков, которые могли бы с нейвстречаться, входить к ним в доверие,потому что о таких вещах первомувстречному не рассказывают, да ивторому-третьему тоже… Нет времени.

По ходу деланатыкаюсь на сообщение о катастрофе вЭнгельсе. На всякий случай изучаюбиографию погибших, благо подходят. Исразу тихо охреневаю. Командир разбившегосяТу-160 летал в одном экипаже с Сербинымна должности второго пилота...

Голова потихонькувходит в полноценный рабочий режим, какв старые добрые времена. Никакогоэмоционального всплеска в душе, никакойпаники, только констатация того, что"игрокам" не слабо грохнутьстратегический бомбардировщик, заметаяследы и убирая свидетелей. Случайностькатастрофы отметаю сразу, в моем положениивсе совпадения должны толковатьсястрого в направлении злобных происков.