"Что поделать, каждый бьётся за то, чего ему не хватает", — цинично парировал Валленштейн.
Самый мрачный персонаж первой всеевропейской бойни — 30-летней войны разорил Померанию, Шлезвинг, Мекленбург, Голштинию и ещё много других прежде богатых и славных мест. Оккупация богатейших княжеств Европы позволяла Валленштейну бесконечно наращивать свои полчища. Ему принадлежит идея тотальной войны нового типа, благодаря которой его армия перестала зависеть от заготовленных припасов (магазинов) и стала жить официально разрешённым грабежом и насилием местного населения. За это мародёры прославленного маршала заслужили почётное звание "саранчи Валленштейна". Командующий не ограничился разгромом протестантских, а потом и католических армий, а планомерно "зачищал территорию". Специальные трофейные команды рыскали по округе, широким неводом прочёсывая занятые земли. Забирали всё: фураж, продовольствие, ценности, массово насиловали женщин, уводили крепких парней в рекруты. "Война живёт войной" — говаривал прожжённый циник, благословляя своих людей на любые бесчинства и требуя лишь процент себе в карман. А ведь в ранней молодости его многие считали набожным и сентиментальным. Но дарованная человеку свобода воли — страшная вещь, ибо испытание славой и деньгами дано пройти далеко не каждому.
Удача долго сопутствовала Валленштейну н войне. Он разбил трансильванского князя Габора Бетлена, бранденбургского маркграфа и ещё многих противников империи. Ему удалось в пух и прах побеждать даже таких талантливых полководцев, как знаменитый граф фон Тилли и Петер Мансфельд.
Не прекращая громить противников на полях сражений, Валленштейн превратился ещё и в "короля-ростовщиков", раздавая поиздержавшимся дворянам ссуды под грабительские проценты, а затем отбирал с помощью своих солдат их заложенные поместья за просрочку платежей. На мародёрстве и прочих военных преступлениях Валленштейн страшно преуспел, стал маршалом и даже генералиссимусом. И даже мог отныне вершить большую европейскую политику наравне с королями.
К 1625 году Валленштейн стал самым богатым землевладельцем не только Чехии, но и всей Империи. Император Фердинанд возвёл бывшего третьесортного дворянина в ранг имперского князя и подарил обширные поместья на границе Силезии. Пройдёт ещё несколько лет, и император передаст Валленштейну богатейший Мекленбург со всеми привилегиями и правами суверенного государя, назначит адмиралом Балтийского и Океанического флота и осыплет ещё множествами почестей и наград.
Это вызвало взрыв возмущения в среде высшей католической аристократии. Имперские князья не могли простить того, что простого чешского дворянчика-выскочку подняли так высоко. В результате интриг Валлейнштейна отправили в отставку. Отставной католический маршал тут же предложил свои услуги другой стороне, — шведскому королю Густаву Адольфу, правителю протестантской Швеции.
Военная удача ещё долго сопутствовала Валленштейну, но он уже предчувствовал свой горький финал.
Говорили, что незадолго до своей гибели, Валленштейн неожиданно сделался очень набожен и часто подолгу молил Бога о прощении. Перспектива адского пламени начала пугать стареющего любимца Фортуны.
Его закололи собственные телохранители, набранные им из наёмников. Выволокли больного и практически голого старика из постели и прикончили. А труп бросили свиньям. Достойный финал для славного маршала-кондотьера!
*
На следующий день Николаю Крымову представилась возможность поближе разглядеть некоторых своих товарищей по "ковчегу". Публика подобралась, в общем, малосимпатичная. А порой и шокирующая. Как, например, покрытый страшными гнойниками хозяин богатой горнорудной компании из Румынии, вызывающий отвращение и любопытство: кожа на его лице, шее, руках то становилась ядовито-жёлтого цвета, а потом на глазах приобретала бурый, изумрудный или даже кровавый цвет — как сток ядовитого шлама, оставшийся после отделения ценной руды. Его компания, делая миллионы на добыче меди, заполнила некогда прекрасную долину разноцветной токсичной жижей. На месте сброса промышленных отходов посреди когда-то живописного хребта образовалось искусственное вязкое озеро окрашенное, словно яркой акварелью, в фантастические цвета из химических отходов, отчего оно выглядело одновременно фантастически красивым и отвратительным по своей природе. Ужасный химический запах отравил воздух и всё живое на сотни километров вокруг.
Подобно мёртвому озеру лицо хозяина рудника постоянно меняло цвет — в зависимости оттого, какие вещества продолжали сливать в него подчинённые в той жизни, которую он оставил, упокоившись на самом дорогом и престижном кладбище Бухареста.
Как и люди, вынужденные жить в отравленной долине, бывший медный магнат страдал теперь всеми теми ужасными злокачественными болезнями, которыми страдали те несчастные, чьи жалкие судьбы его не волновали при жизни. Крымова страдания соседа по избушке тоже не трогали. Он получал по заслугам.
Правда имелась посреди этого человеческого паноптикума парочка людей приятных. Прославленные полководцы. Грех их был не сказать, чтоб уж очень тяжким...так, издержки суровой профессии. В войну оба маршала отличились не только успешно проведёнными операциями, но и довольно небрежным отношением к солдатским жизням. "Бабы в России ещё нарожают!" — такой фразой военачальники испокон веков оправдывают собственную бездарность и карьеризм. Эти двое не были исключением.
Высшие военные на этом постоялом дворе оказывается вообще были гости нередкие. Все потратили свои жизни на военные игрища королей и императоров, а в конечном итоге всласть потешили собственное эго и заодно набили мошну на трофеях и мародёрстве.
Некоторые даже "имели счастье" пасть так называемой "славной солдатской смертью" на поле чести от шального ядра или пули, которая поставила закономерную точку в их никчёмной павлиньей жизни. На берегу этой печальной реки для большинства из них наступали мрачные дни прозрения...
Глава 549 "Уважаемые стариканы"
Тем не мене для Николая Николаевича оба встреченных здесь маршала были почтенные и приятные стариканы. Хотя и страдали от старческой деменции и недержания.
Крымов их понимал и оправдывал. Война — вообще штука жестокая. А как ещё заставить солдат, которые ещё вчера пахали землю или стояли у станка и не готовили себя, подобно самураям, к роли воинов, вылезти из окопов под убийственный огонь? Способность сапиенсов к самопожертвованию держится почти исключительно на страхе. Даже морковка в виде железок на грудь далеко не всегда срабатывает под пулемётно-миномётным обстрелом.
Впрочем, наука-психология многое объяснила за последние полвека, и создала более изящные способы, чем военно-полевые суды и заградотряды... В понимании некоторых вещей Крымов считал себя даже намного более продвинутым, чем большинство профессионалов военных. Вся-таки в системе КГБ сотрудникам давали очень разностороннюю подготовку.
Например, мифы войны. Они существовали всегда, но только благодаря развитию технологий массовой пропаганды превратились в заточенное оружие мобилизации и принуждения масс. Вы не уговорите мартышку сунуть голову в пасть удаву, посулив ей сколько угодно бананов после смерти. Человек же после соответствующей обработки верит всякой пропагандисткой ереси, конечно, при правильной её подаче. Вы не уговорите животное подвергнуть свою жизнь опасности за идею, люди же охотно идут в банзай-таки за красивые сказки и железки. А есть ещё мифы о правах человека и долге гражданина, величии нации, священности границ, капитализме-коммунизме и прочих "измах", и тому подобные бла-бла-бла, которые очень упрощают жизнь политикам и нынешним генералам. Закачивая в головы "зелёных человечков" с помощью новейших технологий госпропаганды желаемые цель и смысл можно даже заглушить самый сильный человеческий инстинкт — самосохранения. Говорят, некоторые животные знают о смерти. Люди, работающие на бойне, рассказывают, что быки плачут перед забоем. А хорошо обработанные "менеджерами войны" солдаты идут на убой с бравыми песнями. Более того, если предварительная работа сделана правильно, то даже сопляки-новобранцы должны весело с молодецким задором рисковать собой во имя (тут можно подставить любое священное определение: Родина, великий Сталин, Крымов, госкорпорация "Газ России", олигархат) Особенно нужны государству дети — молодые мозги легче всего поддаются идеологической накачке.
Оба маршала носили траурные повязки на рукавах мундиров по своим обожаемым чадам, которыми им пришлось расплачиваться за наплевательское отношение к солдатским жизням. От этого их некогда волевые "гранитные" подбородки со столь манкими для собкоровских фотографов и походно-полевых жён ямочками большую часть времени тряслись в рыданиях, а дряблые сердца рвала боль за любимых сынков и внуков, которых при своей жизни маршалы и в страшном сне не позволили бы вырвать из-под своего уютного крыла и бросить в самое пекло, на передовую Российско-украинской войны вместе с обычными "Ваньками" и "Петьками". В новой реальности, в которой оба неожиданно очутились после смерти вместе с лампасами и бесчисленными орденами на мундирах, армейские вельможи лишились возможности на что-то влиять, отчего растерянность и потрясение их были беспредельны.
Однако физически полководцы не страдали. Всё-таки они были не обычные "солдаты удачи", а "маршалы победы"! За это им даже были оставлены некоторые привилегии и почести. Время от времени за нерядовыми ветеранами приходила просторная персональная шаланда, украшенная георгиевскими лентами, с оркестром и почётным эскортом солдат-гвардейцев. Она торжественно перевозила стариков на тот берег. Но она же спустя короткое время возвращала их обратно.
Иногда их водили посмотреть на ужасающие муки первого усача, которого они при жизни очень почитали за полубога. Такие экскурсии очень обескураживали вояк, ведь даже после всего того, что им показали по эту сторону жизни, старикам было трудно переделать себя, отказаться от раболепства перед Хозяином. Он сделал их, ему они были обязаны всем — возвысил к командирским должностям в конце 1930-х, освободив для них места зачисткой плеяды блестящих героев "гражданки"; осыпал наградами, когда к середине войны они худо-бедно научились бить немцев; снисходительно посмеивался в свои кавказские усища на их шалости с трофейным барахлом, эшелонами отправляемым после 1945 года домой. Хозяин умел прощать своим любимцам и быть к ним щедрым. За это старики втайне продолжали его любить и бояться.
Водили их полюбоваться страданиями и второго усача, которого они добили в берлинском логове. С таких экскурсии маршалы возвращались возбуждёнными, повеселевшими и некоторое время поглядывали на соседей орлами. Но потом всё для них возвращалось на круги своя, — снова одолевали их скорбные воспоминания и муки раскаяния за бездарно брошенные на убийственно строчащие вражеские "косторезы" живые волны бесправной пехоты, за потерянные в котлах армии, за тонны солдатских похоронок, которыми были оплачены их большие звёзды. За доносы и мародёрство. Скидки на то, что время было такое, здесь не работали.
Впервые старики начинали задумываться о цене победы, которая неожиданно оказалась для них лично очень высока. Чудовищно, нестерпимо высока! Хотя при жизни не раз орали оба в штабных блиндажах на бледных от страха подчинённых, что успех на войне может и должен быть оплачен любой кровью и любым количествам солдатского мяса.
Только здесь до маршалов стало доходить, что все земные свершения по сути — тлен. Даже многие их славные победы и прочие достижения будут благополучно забыты потомками. Или истолкованы не в их пользу. Только здесь они на многое начинали прозревать и о многом сожалеть. Мало кто из ухвативших Фортуну за косы способен предвидеть столь печальный итог своей блестящей жизни. Парадные портреты, на которых гордые персоны запечатлены во всём блеске отполированных лат, орденов и эполет, неизбежно когда-нибудь покинут родовые гнёзда (как уже бывало не раз) и, пройдя через множество рук, аукционов, а порой и барахолок, окажутся во владении совершенно посторонних людей, который порой даже толком не знают "что за мужик в мундире изображён сидящим лошади".
А бывает, что для блестящего генерала всё складывается после смерти ещё сквернее! Вся его слава достаётся другому! Когда неудачно проведённая историческая атрибуция портрета "присваивает" всё — ваш чин, ордена, за которые вы так щедро заплатили запачканной честью, совестью, солдатской кровью, слезами вдов и матерей, — другому! Какому-нибудь штабному ничтожеству, что при жизни бегал у вас чуть ли не в адъютантах! И все "полководческие" способности которого ограничивались его умением красиво подать вам кофе. И вот уже от вас — такого при жизни гордого, и уверенного в своём посмертном величии — не осталось ничего! Лишь кровоточащая душа, полная скорби и раскаяния от того, что так глупо, а порой и преступно распорядилась теми огромными возможностями, которые вручила вам судьба... На этом мрачном берегу такие блестящие любимцы Марса и Фортуны были обречены на муки раскаяния. И даже искупить вину, спасти остатки офицерской чести, для них уже было поздно.
*
Глава следственного комитета по Пермскому Краю Сергей Сарапульцев через неделю после выборов в Госдуму застрелился у себя дома, оставив предсмертную записку, адресованную не своим родным и близким, а богу... За день до смерти Сарапульцева в Пермь приехал председатель Следственного комитета Александр Бастрыкин, состоялось совещание местных силовиков, после которого главный местный следователь решил покончить с собой... Видимо, и среди силовиков путинского призыва встречаются люди с совестью.
Клан бывшего полпреда президента Дмитрия Трутнева и их "Единая Россия" при поддержке местных силовиков одержали полную победу в Пермском крае на парламентских выборах 2021 года. При этом, как отмечают независимые наблюдатели, это были, пожалуй, самые грязные выборы за последние 10-15 лет. Количество нарушений со стороны властей просто зашкалило.
Глава 550 "Мёртвые кролики и дохлые крысы"
Из тех, кто присутствовал в хибаре помимо бравых стариканов, большинство были Крымову малосимпатичны. В основном — мизантропы, ненавидящие всех и вся, некоторые и себя тоже. Был тут знаменитый ирландский бандит из Нью-Йорка Пикер Райн из печально знаменитой банды "Мёртвые кролики". В своё время он прославился свирепостью и даже имел свой прайс-лист: два выбитых глаза негра он продавал за три доллара, голову китайца за полтора. Но попав сюда бывший крутой уголовник сделался кротким и безобидным. Не опаснее реального кролика. Он часами ползал по грязному полу и на ощупь искал под скамейками свои то и дело выпадающие глазные протезы...
Был ещё старый большевик. Он до сих пор не мог понять причины своего ареста в 1937 и расстрела, и оправиться от шока. Ведь он принадлежал к высшей советской аристократии! И должен был умереть в собственной постели и быть похоронен в Кремлёвской стене, а не стать пеплом после кремации, который ночью сбросили в общую могилу. И пусть из-за расстроенного по царским тюрьмам и ссылкам здоровья никаких постов он не занимал, персональный Кадиллак с водителем и шикарная квартира в Доме на набережной всё равно должны были сохранились за ним до самой смерти. Он так и умер преданным идее, на которую потратил жизнь. Даже за несколько секунд до расстрела, хоть конвоиры и превентивно избили его, запретив открывать рот, всё равно выкрикнул разбитым в кровь ртом: "Да здравствует мировая революция! Да здравствует товарищ Сталин!".
