— Я не сказал, что хочу её видеть, — произнёс он с заметным раздражением в голосе. — Я сказал, что мне нужно.
— Было бы дерзостью с моей стороны спросить, почему тебе нужно её видеть?
Глаза Клэр стали чуть шире и желтее, чем обычно: совсем того не желая, он пробудил в ней ястреба. Джейми поколебался: на секунду ему внезапно захотелось избавиться от своего собственного смятения, закатив ужасный скандал. Однако, по совести говоря, он не мог этого сделать. Ещё меньше он мог объяснить, почему вспомнил лицо Лири, её доверчивый взгляд в день их венчания, и откуда у него мучительное чувство, что он обманул это доверие.
— Ты можешь спросить меня о чём угодно, Сассенах. И ты спросила, — подчеркнул он. — Я бы ответил, если бы сам мог разобраться.
Клэр тихонько хмыкнула, не совсем 'Хмф!', но он её хорошо понял.
— Если ты всего лишь хочешь знать, с кем она спит, то это можно выяснить и не напрямую, — сказала она предельно ровным голосом, но её зрачки расширились.
— Меня не волнует, с кем она спит!
— О, очень даже волнует! — выпалила Клэр.
— Нет!
— Врунишка, врунишка, сгорели штанишки! — выкрикнула она, и Джейми, находясь уже на грани взрыва, вместо этого рассмеялся.
На миг она растерялась, а потом присоединилась к нему, фыркая порозовевшим носом.
Через пару секунд они остановились, смущённые своим весельем в доме, который слишком долго не знал искреннего смеха, но по-прежнему улыбались друг другу.
— Иди сюда, — негромко сказал Джейми и протянул ей руку.
Она сразу её взяла, — тёплыми и сильными пальцами, — и приблизилась, чтобы обнять его.
Её волосы пахли иначе. По-прежнему пропитанные свежестью и ароматом живой зелени, они пахли по-другому. Хайлендом, а может быть — вереском.
— Ты хочешь знать, кто это, признайся, — настаивала Клэр, тепло и щекотно выдохнув в ткань его рубашки. — Хочешь, чтобы я тебе сказала, почему?
— И да, и нет, — ответил он, крепче обнимая её. — Я достаточно хорошо знаю, почему, и я уверен, что ты, и Дженни, и любая другая женщина на пятьдесят миль в округе думаете, что знаете. Но мне не поэтому нужно её видеть.
Тогда Клэр немного отстранилась и, убрав с глаз упавшие кудряшки, чтобы посмотреть на него, задумчиво вгляделась в его лицо и кивнула.
— Ну, передай ей мои наилучшие пожелания, ладно?
— Ах, ты маленькое мстительное создание, никогда бы так о тебе не подумал!
— Да ладно, неужели? — спросила Клэр жёстким, как сухарь, голосом.
Джейми ласково улыбнулся и провёл большим пальцем вниз по её щеке.
— Нет, — ответил он, — Ты не из тех, кто держит обиду, Сассенах. Ты никогда этого не делала.
— Ну, я не шотландка, — заметила она, отводя назад и приглаживая волосы. — По-моему, это не вопрос национальной гордости.
Прежде чем он успел ответить, Клэр положила ладонь ему на грудь и абсолютно серьёзно спросила:
— Она ведь ни разу не рассмешила тебя, ведь так?
— Я, может, и улыбнулся пару раз, — мрачно сказал Джейми. — Но нет, не рассмешила.
— Ну, просто не забудь об этом, — отозвалась Клэр и, взмахнув юбками, вышла.
Расплывшись в улыбке, как полнейший идиот, он пошёл следом.
Когда Джейми подошёл к лестнице, Клэр поджидала его, наполовину спустившись.
— Единственное, — сказала она, поднимая палец.
— А?
— Если ты выяснишь, с кем она спит, и не скажешь мне, я тебя убью.
БАЛРИГГАН БЫЛ МАЛЕНЬКИМ ИМЕНИЕМ, немногим больше десяти акров (чуть больше четырёх гектаров — прим. перев.), плюс дом и надворные постройки. Однако большой симпатичный коттедж из серого камня скрывался за изгибом холма, у подножия которого мерцало крохотное озеро, похожее на зеркало. Во время восстания англичане сожгли поля и сарай, но поля появились снова. В отличие от мужчин, которые их возделывали.
Джейми медленно ехал на лошади мимо озера, думая, что ошибся, приехав сюда сейчас. Можно оставить позади многое: места, людей, воспоминания, — по крайней мере, на время. Но места крепко связаны с событиями, которые там произошли, и, снова попав туда, где вы жили однажды, вы нос к носу сталкиваетесь с тем, что вы делали там и кем были.
Хотя Балригган... был неплохим местом. Джейми любил маленькое озеро и отражение неба в нём, иногда таком неподвижном по утрам, что казалось, будто можно спуститься в отражающиеся в озере облака, ощущая, как холодный туман поднимается вокруг тебя, оборачивая своим текучим спокойствием. Или летними вечерами, когда поверхность озера мерцала сотнями пересекающихся кругов из-за поднявшейся стайки мальков, и эту размеренность временами нарушал внезапный всплеск лосося, выпрыгнувшего из воды.
Дорога подвела Джейми ближе, и он увидел каменистые отмели, где показывал маленьким Джоан и Марсали, как ловить рыбу руками. Все трое были так поглощены своим занятием, что не обращали внимания на кусачую мошкару, и уходили домой мокрые до пояса и красные от укусов и солнечных ожогов. Маленькие девочки бежали вприпрыжку и уворачивались от его рук, веселясь в закатных лучах. Слегка улыбнувшись, он направил лошадь в другую сторону, вверх по склону холма, к дому.
Дом обветшал, но его прилично отремонтировали, невольно отметил Джейми. В загоне за домом щипал траву осёдланный мул, немолодой, но крепкий на вид. Уже хорошо. Лири, по крайней мере, не тратила его деньги на глупости или богатый выезд.
Джейми дотронулся до ворот и почувствовал, как живот скрутило узлом. Ощущение дерева под рукой было до жути знакомым, он машинально приподнял створку в том месте, где она всегда волочилась по земле. Этот узел поднялся вверх и подступил к горлу, как только он вспомнил последнюю встречу с Недом Гоуэном, адвокатом Лири. 'Чего же хочет эта чёртова женщина?' — раздражённо спросил тогда Джейми, на что Нед жизнерадостно ответил: 'Твою голову, водружённую над её воротами!'
Коротко фыркнув, он вошёл, захлопнув ворота немного сильнее, чем следовало, и поглядел вверх на дом.
Его внимание привлекло движение. Сидевший на скамье около коттеджа мужчина уставился на Джейми поверх куска порванной сбруи на колене.
'Уродливый малый', — подумал Джейми, глядя на парня с бельмом на глазу, с худым и узким, как у хорька, лицом и с отвисшей, будто от изумления, челюстью. Всё же Джейми любезно поприветствовал его, спросив, дома ли нынче его хозяйка.
Парень (при ближайшем рассмотрении ему могло быть за тридцать) моргнул и повернул голову, чтобы посмотреть на него здоровым глазом.
— Кто вы? — недружелюбно спросил он.
— Фрейзер из Брох-Туараха, — ответил Джейми.
В конце концов, это был официальный визит.
— А миссис...
Джейми замялся, не зная, как именовать теперь Лири. Его сестра сказала, что, несмотря на скандал, та продолжала упорно называть себя 'миссис Фрейзер'. Он чувствовал, что не вправе возражать: в любом случае, он был виноват и находился всё это время в Америке, — но будь он проклят, если назовёт её так сам, даже перед её слугой!
— Позовите вашу хозяйку, будьте любезны, — коротко сказал Джейми.
— Что вы от неё хотите?
Мужчина с подозрением сощурил здоровый глаз.
Не ожидавший помех, Джейми уже собрался резко ответить, но сдержался. Мужчина явно что-то о нём знал, и к тому же слуга Лири, вероятно, беспокоился о её благополучии, даже если его манеры были грубоваты.
— Я хочу поговорить с ней, если вы не очень возражаете, — подчёркнуто вежливо произнёс он. — Как вы думаете, вы можете сдвинуться с места и передать ей это?
Мужчина грубо хмыкнул, но отложил сбрую и встал. Слишком поздно Джейми увидел, что его позвоночник жутко искривлён и одна нога короче другой. Однако извинения только усугубили бы ситуацию, поэтому он лишь коротко кивнул и позволил мужчине доплестись до дома, подумав о том, как это похоже на Лири — нарочно держать хромого слугу, чтобы опозорить его.
Он вздрогнул от досады на себя, устыдившись собственных мыслей. Что это с ним, если такая горемычная женщина, как Лири МакКензи, может пробудить в нём все его порочные и постыдные качества? 'Не то чтобы сестра тоже не могла этого делать', — удручённо отметил он. Но Дженни умела вызвать у него приступ жуткого гнева или ругани, подлить масла в огонь, пока он орёт, а потом аккуратно потушить его одним словом, словно облив холодной водой.
'Съезди к ней', — предложила Дженни.
— Ну, вот, — с вызовом сказал он. — Я здесь.
— Я вижу, — с издёвкой произнёс высокий голос. — Зачем?
Он резко обернулся и увидел в дверях стоявшую с метлой Лири, которая смерила его холодным взглядом.
Сняв шляпу, Джейми поклонился ей.
— Доброго тебе дня. Надеюсь, ты в полном здравии.
Очевидно, так и было: её лицо слегка раскраснелось под белым крахмальным чепцом, голубые глаза смотрели ясно. Она бесстрастно глядела на него, лишь высоко выгнув светлые брови.
— Я слышала, что ты приехал домой. Зачем ты здесь?
— Посмотреть, как ты поживаешь.
Её брови поднялись ещё чуть выше.
— Достаточно хорошо. Чего тебе надо?
Джейми сотни раз представлял себе это, но должен был догадаться, что усилия напрасны. Есть вещи, которые можно спланировать, но не тогда, когда это касается женщин.
— Я пришёл попросить у тебя прощения, — сказал он напрямик. — Я говорил это раньше, а ты выстрелила в меня. Ты выслушаешь меня сегодня?
Брови опустились. Лири перевела взгляд с него на метлу, будто прикидывая, сгодится ли она в качестве оружия, потом снова посмотрела на него, пожав плечами.
— Как хочешь. Тогда зайдёшь? — мотнула она головой в сторону дома.
— Прекрасная погода, может, мы погуляем в саду?
Джейми помнил о слезах и молчании, поэтому желания заходить в дом не было...
Она смотрела на него пару секунд, потом кивнула и повернула к садовой дорожке, предоставляя ему возможность идти следом, если хочет. Однако он заметил, что она вцепилась в метлу, и не мог решить: веселиться или оскорбляться.
Они молча прошли через огород и ворота в сад. Этот огород разбили здесь для удобства, но был и небольшой фруктовый сад, а между гороховыми плетьми и луковыми грядками росли цветы. Лири всегда любила цветы; у него кольнуло сердце, когда он вспомнил об этом.
Она положила метлу на плечо, как солдат носит ружьё, и пошла рядом с ним — неторопливо, но и не предлагая начать разговор. Джейми прочистил глотку.
— Я сказал, что пришёл извиниться.
— Ну, сказал.
Лири не обернулась посмотреть на него, но остановилась и потыкала мыском ноги скрученную картофельную ботву.
— Когда мы... венчались, — проговорил он, стараясь вспомнить тщательно продуманную речь, — мне не следовало делать тебе предложение. Моё сердце остыло. Я не имел права предлагать тебе мертвечину.
Её ноздри коротко раздулись, но она не взглянула на него. Только продолжала, нахмурившись, смотреть на картошку, будто выискивая жуков на ботве.
— Я знала это, — наконец сказала Лири. — Я надеялась...
Она запнулась, плотно сжав губы и сглотнув.
— Но я надеялась, что смогу помочь тебе. Все видели, что тебе нужна женщина. Только не я, наверное, — с горечью добавила она.
Уязвлённый, Джейми брякнул первое, что пришло в голову:
— Я думал, тебе нужен я.
Лири взглянула на него блестящими глазами. Боже, она сейчас заплачет — он так и знал. Но она не заплакала.
— Мне нужно было кормить детей.
Её голос, твёрдый и ровный, ударил его, будто пощёчина.
— Да, — еле сдерживаясь, ответил он.
По крайней мере, это честно.
— Однако теперь они выросли.
И он нашёл приданое для Марсали и Джоан, но не думал, что ему воздадут за это должное.
— Да, это так, — ответила Лири, и её голос стал холоднее. — Думаешь, можешь уговорить меня отказаться от денег, так что ли?
— Нет, я не об этом, ради Бога!
— Потому что, — продолжила она, не обращая внимания на его возражения, и, неожиданно развернувшись к нему, сверкнула глазами, — это невозможно. Ты осрамил меня перед всем приходом, Джейми Фрейзер: вовлёк в греховную связь, а потом предал и исподтишка насмехался надо мной со своей английской шлюхой!
— Я не...
— А теперь ты возвращаешься из Америки, разряженный, как английский хлыщ!.. — она презрительно скривила губы, глядя на его хорошую рубашку с воротником-жабо и кружевными манжетами, которую он надел, чтобы оказать ей уважение, чёрт бы её побрал! — ...кичишься своим богатством и корчишь из себя важную особу под ручку со своей старухой-потаскушкой, утопающей в шелках и атласах, да? Так вот что я тебе скажу...
Она сдёрнула метлу с плеча и с яростью вонзила рукоятку в землю.
— Ты ничего про меня не понял! Думаешь, я в благоговейном ужасе отползу, будто издыхающая собака, и больше не буду тебя тревожить! Подумай ещё, — это всё, что я тебе скажу, — подумай снова!
Выхватив из кармана кошелёк, он швырнул его в дверь садового сарая, об которую тот с грохотом ударился и отскочил. И перед тем как взорваться, Джейми лишь на мгновение пожалел, что принёс кусок золота, а не монеты, которые бы зазвенели.
— Да, насчёт этого, по крайней мере, ты права! Я ничего не понимал про тебя! Никогда, как ни старался!
— О-о-о, как ни старался, да? — закричала она, не обратив внимания на кошелёк. — Ты никогда, ни секунды не старался, Джейми Фрейзер. Ведь по правде...
Её лицо сжалось, как кулак: она пыталась совладать со своим голосом.
— Ты никогда по-настоящему не глядел на меня! Никогда... Ну, нет, однажды, наверное, ты всё же посмотрел. Когда мне было шестнадцать.
На этом слове её голос задрожал, и она отвела взгляд, крепко сжав челюсти. Затем снова посмотрела на него — глаза блестели, но слёз не было.
— Тебя тогда избили вместо меня. В Леохе. Помнишь?
Джейми не сразу вспомнил. Он помедлил, тяжело дыша. Его рука безотчётно потянулась к челюсти, и он почувствовал, что, несмотря на гнев, его губы невольно растягиваются в отдалённое подобие улыбки.
— О, да. Да, я помню.
Ангус Мор дал ему в тот раз поблажку, тем не менее досталось Джейми здорово. Его рёбра болели несколько дней.
Лири кивнула, наблюдая за ним. Её щёки пошли красными пятнами, но сама она успокоилась.
— Я думала, ты сделал это, потому что любишь меня. Знаешь, я продолжала так думать, пока мы не поженились. Но я ошибалась, верно?
На его лице, должно быть, отразилось недоумение, потому что она негромко фыркнула — это означало, что она разозлилась. Он знал её достаточно хорошо, чтобы понять хотя бы это.
— Ты пожалел меня, — бесстрастно сказал она. — Тогда я этого не понимала. Ты пожалел меня в Леохе, а не только потом, когда взял в жёны. Я думала, что ты любишь меня, — повторила она, делая паузы между словами, будто говоря с дурачком. — Когда Дугал заставил тебя жениться на английской шлюхе, я думала, что умру. Но я считала, что тебе тоже хочется умереть, а это было вовсе не так, да?
— А... нет, — сказал Джейми, чувствуя себя неловко и глупо.
Тогда он не замечал никаких её чувств. Он тогда вообще ничего не замечал, кроме Клэр. Но, конечно, Лири считала, что он любит её: ей было шестнадцать. И она знала, что его заставили жениться на Клэр, но никогда не понимала, что он хотел этого. Конечно, она думала, что они с Джейми несчастные влюблённые. Правда, он никогда больше не смотрел на неё. Чувствуя полную беспомощность, он провёл ладонью по лицу.
