| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Принесть чего нать? — спросил он.
— Угу, — кивнула госпожа старший повар, грозно сдвинув брови, — ступай в повалушу и принеси мясо, оно должно остудиться, а не замерзнуть.
Жирную свинину они с Миланой решили подавать холодной, с горчицей и горькой редькой. Извлеченное из бульона горячее мясо было сразу посолено, густо обсыпано мелко накрошенным чесноком и выставлено на холод.
Колокола многочисленных церквей и храмов зазвонили к Обедне. "Скоро столы накрывать" — подумала Руслана, — "и куда это Милана запропастилась?"
Подруга попросила присмотреть за работой на кухне, понесла кофе боярину и, как в воду канула. "Видать, сладилось там у них" — ухмыльнулась Руслана, — "они, чего доброго, и на обед не явятся. Дело-то молодое, и голодные оба, до этого самого. Боярин по вси дни ровно монах в постную седьмицу. Пора бы ему и разговеться!"
Руслана вздохнула и мечтательно закатила глаза.
* * *
* * *
**
— А вещей у меня столько, что в один узелок все поместится, — усмехнулась Милана, надев длинную рубаху, и лукаво стрельнула глазами в Олега. — Так что смотри боярин, чтоб не надорвались твои слуги, когда ты им прикажешь "все мои вещи носить", слово "все" она выделила тоном.
Если это был намек, то Горчаков его понял так, что ему срочно следует заняться гардеробом своей будущей супруги.
* * *
* * *
* * *
Все уже расселись за столами, и пока Руслана раздумывала: "а не послать ли кого за боярином?", — в дверях появились Олег Иванович и Милана. Он нежно держал ее за руку, а она прямо вся сияла. "Мм-да", — подумала Руслана, — "сдается мне, что здесь уже свадьбой пахнет".
Глава 5
Ближе к вечеру Горчаков распорядился привести в гридницу переводчика Махмуда, который жил в одной из клетей первого этажа. Кюлькана, как знатного пленника, содержали на втором этаже. Что касается остальных монголов, то для них Олег решил использовать по прямому назначению "узилище" во дворе.
— Я счастлив лицезреть тебя, о пресветлый эмир! — рассыпался в любезностях хорезмиец. — Да разобьет Всевышний, мечем мудрости оковы твоих сомнений, и укажет путь из пустыни печалей к оазису радостей! Я с нетерпением жду твоих повелений, — закончил толмач, согнувшись в низком поклоне и приложив руку к груди.
— Я хочу поговорить с ханом, — коротко сказал Горчаков.
— Твой недостойный раб будет счастлив, сделать вашу беседу легкой и приятной, — сообщил Махмуд и снова поклонился.
— Ну так иди, и передай хану, что я хочу поговорить с ним об очень важных вещах, здесь, — Олег потыкал указательным пальцем в пол, — в этом зале.
Переводчик направился к двери, у которой маялся часовой, а Горчаков покосился на длинный стол с "наглядными пособиями". Там на гладко оструганных досках светлого дуба лежала винтовка СВД, а рядом стояла на сошках длинная и массивная ОСВ-96, напоминавшая противотанковое ружье времен Великой Отечественной. На другом конце стола лежала нарисованная Олегом карта, перевернутая изображением вниз. Преподавать географию по ней было нельзя, она не для того создавалась.
Горчаков нарисовал эту карту в чисто пропагандистских целях. Русь он намеренно уменьшил и сместил к северу так, что Норвегия, в итоге, оказалась где-то в районе Северного полюса. Польшу, Венгрию, Францию и Италию он изобразил больше чем, они были на самом деле. В результате, Чехословакия превратилась в узкую полоску. Сжатая с двух сторон Германия "похудела" почти вдвое от прежнего размера.
Полюбовавшись на свои художества, Олег довольно кивнул. Русь на его карте выглядела маленькой северной страной на дальних задворках большой (и, конечно же, богатой) Европы. Польша, так и вовсе, превратилась в огромную империю.
— Розовая мечта поляков, — ухмыльнулся Горчаков. — Ой, блин, про Англию забыл! А, и черт с ней! — махнул он рукой. — Нужна она монголам, эта Англия. И так понятно, что все богатые страны расположены западнее Руси. А ближайшие из них — Польша с Венгрией.
Вскоре, в сопровождении толмача появился Кюлькан. Остановившись у стола, он внимательно посмотрел на винтовки, Олег при этом, не смог разглядеть на плоском и смуглом лице монгола каких-либо эмоций.
— Садись, хан, — Олег указал рукой на лавку.
Кюлькан понял жест и уселся, не дожидаясь перевода. Горчаков сел напротив. Между ними на столе оказалась перевернутая карта. Переводчик встал за правым плечом Кюлькана.
— Это правда, что твой отец завещал монголам дойти до последнего моря? — начал разговор Олег.
Выслушав перевод Махмуда, Кюлькан, прямо-таки раздулся от важности.
— Да, — подтвердил он, — Великий Воитель завещал нам: омыть копыта монгольских коней в водах Последнего Западного моря. Монголы избранны Небом, чтобы править другими народами. Волею Вечного Неба нам должны покориться все народы от Восточного моря до Западного. Кто не захочет склониться, тот станет пылью под копытами монгольских коней!
— А ты знаешь, где находится Западное море? — спросил Горчаков, выслушав перевод этой напыщенной тирады.
— Как это где? — Удивился Кюлькан. — На западе!
Для наглядности он махнул рукой, указывая направление. Олег перевернул карту и подвинул ее через стол ближе к монголу.
— Вот твое последнее море! — ткнул он пальцем в Атлантический океан.
Хан долго разглядывал самодельную карту, Махмуд, вытянув шею, смотрел на рисунок из-за его плеча. "Как купец, он, наверное, знаком с трудами арабских географов" — подумал Горчаков.
— А мы сейчас где? — наконец спросил Кюлькан.
— Вот здесь! — указал Олег, и тон его был полон ехидства. — Так что далеко вам еще до "последнего моря"!
Хан выпрямил спину и уставился на Горчакова узкими щелочками глаз.
— Говори! — потребовал он. — Ты хочешь мне что-то предложить, не так ли?
Олег криво усмехнулся и качнул головой, — "в проницательности ему не откажешь" — подумал он.
— Я буду говорить прямо! — ответил Горчаков и припечатал растопыренную ладонь к столешнице. — В моих словах ты можешь не сомневаться. Мне известно многое, что неведомо другим. Сколько воинов вы потеряли при штурме Рязани? — спросил Олег хана и, не дожидаясь ответа, проложил. — А сколько ваших погибло под Коломной и под Москвой? За два — три года, вы сможете покорить Русские земли, но на этом ваш Западный поход окончиться. Не видать вам "Последнего моря"!
Горчаков откинулся назад, скрестил руки на груди и подождал, пока Махмуд перевел его слова.
— Зачем вам нужна наша маленькая северная страна? — вкрадчиво спросил Олег, вновь придвинувшись к столу. — Заключите с нами мир и идите на запад. Там очень богатые страны, там много золота, серебра и красивых белокурых женщин.
При упоминании европейских блондинок, на смуглой, заросшей бородой, чуть ли не по самые глаза, физиономии Махмуда появилась заинтересованность. "Все вы одинаковые. Гости с востока, блин!" — подумал по этому поводу Горчаков, — "медом вас не корми, дай только светловолосую женщину с голубыми глазами".
Кюлькан что-то ответил, презрительно скривив губы.
— Великий хан говорит, что он разгадал твой план, пресветлый эмир, — перевел хорезмиец, — он говорит тебе: "когда мы начнем сражения с западными народами, вы ударите нам в спину".
"Именно этого я и хочу больше всего на свете", — подумал Олег, — "раздавить вас, как мерзких насекомых между двух армий".
— Передай хану, — обратился он к толмачу, — что я оценил остроту его ума, а потом передай ему мой ответ: "это хороший план, но не сейчас".
— Великий хан спрашивает: "почему", — доложил, спустя какое-то время Махмуд.
— Потому что сейчас монголы слишком сильны, — ответил Олег мрачным тоном, — а западные народы слабы. К тому же, они наши враги. Передай хану, что с нашей стороны было бы глупо рисковать всем ради слабого союзника, который в любое время может стать врагом.
Выслушав перевод, Кюлькан поерзал на лавке.
— Вы пойдете вместе с нами на Запад? — перевел толмач его вопрос.
"Угу, резать вместе с вами женщин и детей!" — подумал Горчаков.
— В качестве союзников? — уточнил он.
— В качестве послушных нукеров! — дал жесткий ответ монгольский хан. — В качестве подданных Великого Монгольского Улуса.
"Переговоры зашли в тупик" — констатировал про себя Олег.
— Махмуд, скажи хану, что я поклялся убить всех потомков Чингисхана, которые придут в наши земли, — сменил тему Горчаков.
Он поднялся с лавки и прошел вдоль стола.
— Это оружие похоже на китайские самострелы, только оно мощней, — пояснил Олег, остановившись перед снайперскими винтовками. — Это, — он поднял СВД, — убьет человека за три тысячи шагов.
Горчаков положил винтовку на стол.
— А вот это, — Олег похлопал по толстому стволу ОСВ-96, — убьет человека в хороших доспехах за пять тысяч шагов. Как только хан Бату снова появится здесь, я разнесу ему голову из этого оружия! Завтра сутра мы с тобой выедем за город, и я покажу тебе, как оно действует. Потом я уеду. На север. А ты, пока меня не будет, обдумай все мои слова. Вернусь я не скоро, так что времени у тебя будет много.
Глава 6
Солнце грело плечи сквозь шелк халата. Дальние холмы расплывались и таяли в знойном мареве. Сухие стебли ковыля и дэрисуна шуршали под копытами коня. Мошки вились перед потным лицом хана и норовили попасть в глаза. Он взмахнул рукой, отгоняя надоедливых насекомых.
Юрта матери стояла на высоком берегу Онона, который в этом месте огибал пологую сопку с плоской вершиной. Хан посмотрел вниз и прищурился от слепящих бликов, сверкавших на волнах широкой реки. Вороной конь, почуяв воду, пошел быстрей. Хан взмахнул плетью, и жеребец сорвался в галоп.
Входной полог был откинут в сторону и заткнут за веревку, охватывавшую юрту. Пред входом горел костер. Над огнем на закопченной цепи под высокой железной треногой висел котел. Одна служанка длинным деревянным черпаком снимала пену с кипящего варева, другая узким ножом резала дикий лук на потемневшей дощечке. Рядом сидел пожилой меркит с редкой седой бородой и выстругивал стрелу из ровной березовой палки.
Хан осадил коня перед юртой. Служанки и старик опустились на колени и уткнулись лбами в землю.
— Встаньте. — Велел хан, легко спрыгнув на землю, и направился к юрте. — Напоите коня. — Бросил он на ходу, ни на кого, ни глядя и ни к кому конкретно не обращаясь.
Внутри белая юрта матери была обтянута желтым шелком, с которого скалились зеленые драконы с алыми языками и белыми зубами. У стены напротив входа стоял низкий китайский столик с резными ножками. На черном зеркале столешницы лежали кожаные куклы — онгоны с блестящими от жира головами — следами жертвенных угощений. Рядом со столиком — пастель из толстого снежно-белого войлока, расшитого цветными строчками.
Хулан-хатун сидела на низком восьмиугольном помосте, вокруг которого лежали шкуры барсов и тигров. Хан уселся па пестрый персидский ковер напротив матери. Проскользнувшая следом рабыня, подала ему чашу пенного кумыса. Хан выпил ее большими глотками и вытер губы рукавом халата.
— Это я должен был нести западным народам ужас монгольского имени! — Хриплым от злости голосом выговорил Кюлькан, сжав кулаки. — Бату слаб, так же как и его отец.
— Проснись великий хан, — сказала хатун грубым мужским голосом...
— Великий хан просыпайся...
Кюлькан открыл глаза и увидел, склонившееся над ним, бородатое лицо толмача Махмуда, который тряс хана за плечо. Кюлькан отбросил руку хорезмийского сартаула и сел на кровати.
— Что здесь происходит? — спросил он Махмуда, подозрительно оглядывая комнату, в которой кроме толмача находились двое воинов без доспехов, но с мечами и ножами на поясе.
Лица нукеров Олег-багатура Кюлькан уже запомнил, а эти двое были ему не знакомы.
— Всевышний не оставил нас в пучине бед и явил нам свою милость, — ответил хорезмиец, подняв ладони, а потом провел ими по бороде, как это было принято у всех сартаулов. — Аллах акбар — скоро мы получим свободу, — закончил он, повторив жест.
— Свободу? — хан плохо соображал спросонья.
— Да, великий хан, — закивал Махмуд, — в зале тебя ждет юз-баши эмира урусов Искандера, который, как я надеюсь, рассеет туман неизвестности...
Тут хорезмиец умолк и низко поклонился, приложив руку к груди.
— Прости пресветлый владыка, — продолжил он, кланяясь снова, — но твой недостойный раб не в силах пролить луч света на тьму неведения. Урус разбудил меня и послал сюда, не поведав подробностей.
Окончательно проснувшийся Кюлькан, быстро натянул гутулы, вскочил, схватил с лавки коричневый тангутский халат из верблюжьей шерсти, торопливо надел, запахнул и стянул украшенным нефритом поясом, который дал ему Олег-багатур.
Выходя из комнаты, хан едва не споткнулся о ноги, лежавшего ничком человека, вокруг которого по плиткам пола расплывалась темная лужа.
— Нукер Олег-багатура, — подумал Кюлькан, — больше некому.
Длинный зал освещался факелом, который держал, вставший за спиной хана воин и масляным светильником на столе. Дальний конец помещения тонул во мраке. Прищурившись, Кюлькан осмотрелся. В трапезной он разглядел два десятка крепких мужчин с оружием, не считая тех двух, что вышли из спальни вслед за ним.
Ближе всех к хану стоял какой-то знатный урусут в низкой отороченной соболем шапке с алым верхом и зеленом аксамитовом кафтане, расшитом по вороту и на груди золотой нитью. На его поясе и ножнах меча тускло мерцало чеканное серебро. На вид ему было лет тридцать. Ростом урусут не уступал хану, а в плечах был пошире. Кюлькану очень редко встречались мужчины, такие же рослые и сильные, как он сам. Сын Чингисхана привык смотреть на всех сверху вниз. Он привык побеждать. Поражение, что нанес ему в поединке Олег-багатур, явилось для Кюлькана жестоким ударом по его самолюбию.
Воин шагнул навстречу хану, снял шапку и слегка поклонился, тряхнув седыми кудрями.
— Гордый, — подумал Кюлькан, — не хочет спину гнуть. Ничего, подождите! Вы еще все склонитесь перед нами! А кто не согнется — того сломаем!
Урусут надел шапку и заговорил. Подскочивший к хану Махмуд начал переводить:
— Мое имя Евпатий Львович, а прозвание Коловрат. Я боярин Новгородского князя Александра Ярославича. Князь Александр Ярославич шлет меня бить челом царю Батыю.
Махмуд дословно перевел сказанное Коловратом, после чего Кюлькан, с некоторым удивлением спросил:
— Твой нойон послал тебя поклониться Бату-хану? И это все?
— Нет, не все. — Покачал головой Евпатий, выслушав перевод. — Князь Александр шлет царю Батыю дары многие и просит принять его под свою руку.
Желание какого-то захудалого нойона ходить под рукой ненавистного Бату напомнило Кюлькану, кто являлся главным в этом походе. Подавив, вызванное завистью раздражение, хан важно произнес:
— Все должны пасть ниц перед монголами!
Кюлькану показалось, что при этих слова у, стоявшего перед ним воина, дернулась щека, но он списал это на неровный свет факелов.
* * *
* * *
* * *
* * *
Евпатий с трудом подавил жгучее желание, схватить этого мунгальского хана за горло, швырнуть на пол, и вытрясти из него душу. Он смог бы это сделать, не обнажив меча. Он смог бы разбить его башку с сальными косичками о майоликовые плитки пола. Сейчас его сдерживало только то, что боярин Олег пообещал ему головы всех главных злодеев, что незваными пришли на Русь, что обратили в прах и пепел славную землю Рязанскую. "Господи! — мысленно взмолился Коловрат, — Дай мне силы, исполнить все, как должно!".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
