Глава 9. Артефакторика и незваный гость

— Итак, — Джарвейс с некоторым даже благоговением посмотрел на мой кулон, — Это действительно родовой артефакт, принадлежащий роду Слизерина. Гонты же с ним в родстве, верно? — я коротко кивнула, внимая его словам.

Медальон не давал мне покоя с самого моего появления в этом теле, но возможностей разобраться не было, а тут все так удачно сложилось. Олливандер продолжил:

— Четвертый основатель был талантливым зельеваром и менталистом. Говорят, он мог читать в душах людей и всегда знал, что важно для его собеседников, ученики его дома Салазара любили просто беззаветно.

Там, где Годрик решал вопрос силой и подзатыльниками, женщины — сплетением кружев из долга, дружбы или логических конструкций, Слизерин мог помирить спорщиков буквально парой слов. Видимо, такой талант в переполненном жителями замке был довольно утомителен, а потому он и создал этот медальон. Его основная цель — ограничение непроизвольного считывания чужого сознания и одновременно защита от попыток вломиться в голову самого владельца. Как пишет автор "Сборника", ментальная составляющая оказалась столь сильной, что даже спустя шесть веков с момента его создания артефакт считался одним из сильнейших на территории Европы. Насколько я знаю, грандиозных открытий в этой сфере за прошедшее время не произошло, так что за свои мысли можешь не беспокоиться. Лечебные же свойства артефакта ограничиваются сигнализированием в случае, если носитель получил отравление. Но диагностировать, чем именно и насколько отравление серьезно, он не способен. На самом деле для одиннадцатого века, когда можно было помереть и от банальной простуды, а загноение раны считалось чуть ли ни естественным этапом заживления, и это было уже огромным достижением. Ведь чем раньше выявлено отравление тем эффективнее сработает безоар или даже обычное промывание желудка. Однако за прошедшие десять веков зельеварение шагнуло далеко вперёд, так что возможно гениальное и революционное изобретение в десятом веке сегодня может повторить каждый школьник. Собственно у тебя такое точно не должно вызвать каких-либо трудностей. Пусть это будет домашним заданием, такой артефакт в хозяйстве пригодится. А вот что значит этот серебряный отлив, я тоже не понимаю, — Олливандер склонился над медальоном подсветив себе палочкой. — Мне не дает покоя эта змея. Ты с ней разговаривать не пробовала?

— Как-то не приходило в голову, — я растерянно пожала плечами, — Она же вроде не шевелится...

— Вот, вроде бы, умная образованная ведьма, — мастер неодобрительно покачал головой, — а как скажешь что — от магглы не отличить! Какая разница шевелится изображение или нет! Меропа, ты — волшебница, что умеет говорить со змеями, амулет в свою очередь волшебный и создан самым известным змееустом Британии. Да это первое, что ты должна было попробовать сделать! Давай, скажи ей что-нибудь.

Дернув плечом и покосившись на замершего в ожидании чуда мастера, я всмотрелась в картинку:

— Эм-с... Привет-с? — неуверенность из голоса убрать не получилось, но парселтанг эмоции передает плохо, так что вышел просто вопрос.

Сперва ничего не происходило, затем у змейки слегка дернулся кончик хвоста, по тельцу прошла волна, словно рептилия потянулась и на меня уставились два изумрудных глаза. Что говорить дальше я не знала, — Ты меня с-слышишь-с? — вопрос был глупый, но, признаться, я растерялась от успеха затеи. Змейка моргнула.

— Что ты умеешь-с? — Ноль реакции. — Ты вообще что-то умеешь? — моргнула.

Я беспомощно оглянулась на Олливандера:

— Она явно на что-то способна, но говорить не умеет.

— Попроси ее открыть медальон, может, станет понятнее.

-От-с-крой медальон-с.

Послышался щелчок и крышка открылась. Внутри было пусто, а я-то уже губу раскатала! Теоретически, в крышку можно вставить фотографию, а в основании медальона было углубление, в которое поместится даже маленький амулетик. Можно будет придумать что-нибудь на экстренный случай.

Джарвейс взмахнул волшебной палочкой и артефакт засветился голубым и серебряным.

— О, как! А попробуй-ка задать портальныне координаты.

— Думаете?

— Голубой, если ты забыла, цвет пространственной магии. Серебряный же, наверное, символизирует парселтанг. Но загадывай, пожалуй, крыльцо магазина — нечего мотаться через полстраны.

Я согласно кивнула и выписав палочкой нужную загогулину четко произнесла:

— Пункт назначения — "крыльцо". — Ничего не произошло. — Не выходит.

— Может, стоит использовать парселтанг, не зря же серебром сияло?

Я послушно зашипела, и небольшая светло-синяя бусина, сорвавшись с кончика палочки, впиталась в медальон. Подождав для верности пару секунд, я аккуратно закрыла крышку. Встала и, зажмурившись, резко выдохнула "крыльцо-с".

Ощущения были странными, совершенно не похожими на перемещение с помощью классического портала. Никаких трубок и растягивания внутренностей — на какое-то мгновение меня просто не стало. Казалось, я стала пылью в бесконечности Вселенной, миллиардом частиц, что были мной и одновременно не имели ко мне никакого отношения. Я была и в то же время меня не было и, главное, никогда не существовало прежде. Я — лишь мираж... Всё закончилось быстрее, чем я смогла осознать свои ощущения и по-настоящему испугаться.

Я замерла на первой ступеньке перед входом в магазин, оглушённая свалившимися ощущениями, осознанием, что я-таки жива и способна почувствовать дуновение лёгкого ветерка, тепло солнечных лучей и камни твёрдой мостовой под ногами. Прохожие немного косились на мою ошарашенную физиономию, но скорее снисходительно, чем с любопытством, подумаешь: девчонка еще аппарировать толком не научилась — эка невидаль!

Дверь распахнулась, и Олливандер за руку провёл меня обратно в мастерскую. Я автоматически переставляла ноги, сосредоточившись на удивительно тёплой, шершавой ладони, что так уверенно тянула меня вперед. Потом меня усадили в кресло, и рука исчезла. Через минуту перед моим носом оказалась большая чашка с ароматным напитком из каких-то трав, и я послушно сделала глоток. Горло обожгло жаром, зато я наконец очнулась от шока и смогла нормально посмотреть на Джарвейса.

— Как ты, девочка? — его голос был участливым и немного взволнованным. Я тряхнула головой.

— Чувствую себя живой, по-другому и не скажешь, — улыбка вышла блёклая, но на большее я пока была не способна, — само по себе перемещение прошло мягче и аккуратнее, что ли. Но чувство самоидентификации и мироощущение идут просто в разнос, — я сделала ещё один глоток.

— Как интересно! Как считаешь, а перемещение нескольких объектов медальон потянет?

— К чему гадать? У нас же есть молчаливая справочная! — я перевела вопрос змее, та моргнула. Простейшим перебором выяснили, что переместить таким образом единоразово можно до пяти человек.

— Хотите попробовать? — Мастер в ответ азартно кивнул.

Через полминуты на крыльце магазина уже двое внимательно изучали трещины на входной двери. Я отошла быстрее, так что теперь настала уж моя очередь вести Олливандера за руку и поить чаем.

— Удивительно, — наконец, через пару минут выдохнул он. — Никогда не сталкивался с подобным.

Помолчали. Мой чай уже остыл, но нагревать его повторно не хотелось. Ощущение зыбкости и хрупкости мира заставляло с невероятной осторожностью делать даже самые обыденные вещи: наши движения были плавные и немного замедленные, словно каждый из нас пытался закрепиться в этой конкретной точке пространства. Осторожно поднесла чашку к губам, жидкость плавно заполняет рот, неспешный глоток и рука бережно ставит хрупкий предмет на стол. Нам повезло, что в мастерской кроме нас не было сторонних наблюдателей, наверное, со стороны мы бы смотрелись очень странно.

— Боюсь, на сегодня занятие окончено, — речь Олливандера тоже приобрела непривычную плавность, — ты как, в состоянии сейчас добраться до дома или попросить Гейнор выделить тебе гостевую комнату?

— Нет, надо домой, — я постаралась взбодриться, и мне даже удалось сосредоточиться, но совсем немного, — Спасибо за беспокойство, но дети будут ждать. Я пойду?

Аппарировать в таком состоянии я всё же не рискнула и, дойдя до "Дырявого Котла", взяла такси. И всё время поездки крутила в руках медальон: полезное всё же наследство мне досталось, жаль только мозговыносительное какое-то...

* * *

Мы делали зарядку на ковре в гостиной. В одном из школьных учебников Ленора прочла, что для магов важно следить за своим телом, поскольку слабые мышцы и избыточный вес плохо влияют на магические каналы, а значит, сильным магом с плохой физподготовкой не стать. Я с радостью поддержала её инициативу, ведь признаться после сдачи экзаменов свои занятия я порядком забросила, а это было совсем не дело.

Рядом с нами возился Даниэл. Он старательно, как мог повторял упражнения, от души махал ногами-руками и забавно поднимал попу вместо нормальных отжиманий. При этом ему нужно было, чтобы каждое его действие получало оценку и похвалу:

— Ма-а-ам, я прально делаю? ... Ма, смотли как я могу! ... Мама, глянь!

От меня требовалось лишь одобрительно кивать и угукать на все эти возгласы. Вдруг он умолк, о чём-то явно задумавшись. Детская логика — вещь ещё более загадочная и извилистая, чем женская, а потому я осторожно поинтересовалась:

— О чём задумался, Дань?

Малой внимательно рассматривал большой палец на левой ноге, я невольно позавидовала детской гибкости: я в этом теле в такую букву "зю" точно не свернусь, а ему — никаких сложностей. Он пару секунд поковырял ноготь и наконец спросил:

— А заядку все делают?

Я пожала плечами:

— Кто хочет быть сильным магом, думаю, да.

— Значит, еси я буду ошень заниматься, когда выласту я стану самым-самым сильным магом, да?

— Конечно, солнышко, — потянувшись, я растрепала его волосы, — если захочешь, ты будешь самым сильным магом.

Малыш поковырял дырку в своей футболке (не забыть бы зашить) и опять спросил:

— А дядя Долохов сильный?

— Да, — ответ получился не очень внятным, поскольку я пыталась сделать "берёзку". Получалось, мягко говоря, так себе.

— А почему он тогда дает на себя ругаться? Разве сильные так делают?

Я чуть не упала.

— С чего ты решил, что на него кто-то ругается?

Мальчик посмотрел на меня, как будто это мне было пять и ему приходится объяснять очевидные вещи:

— Мам, ну он же сам лассказывал, когда недавно плиходил. Ты уже забыла, что ли?

Я, конечно, помнила наш последний разговор с Долоховым. Дело было в том, что у миссис Розмари средь бела дня неизвестные злодеи украли сумочку и любимого песика Клюшу. Аппарацию проследить не получилось: Косой переулок — место оживлённое, расследование заглохло. Уважаемая дама устроила в аврорате ужасную истерику, требуя немедленно вернуть ей любимца, а Михаил оказался крайним. Как, к сожалению, бывало очень часто в последнее время. Но я почему-то считала, что Даниэл наш разговор не слышал, ведь он в тот момент с удовольствием играл с миниатюрным Хогвартс-экспрессом и выглядел полностью ушедшим в свою игру, а поди ж ты...

— Так почему? — поторопил меня с ответом сын.

— Понимаешь, Дань, — неторопливо начала я, судорожно пытаясь придумать понятный для ребенка ответ. — у взрослых есть важные дела, а есть мелочи. Мистер Долохов — аврор, он защищает всех нас от плохих людей, и, если ему встретится злой колдун, он бесстрашно вступит в бой и непременно победит. Но если кричит слабая женщина, то ее побеждать не надо.

— Почему?! — так, малыша я, кажется, совсем запутала.

— Потому что ей и так страшно и плохо, куда же ей ещё хуже делать. Она и кричит-то на всех из-за своей слабости: у нее проблемы, а решить она их не может.

— А что же с такими тетями делать, еси побеждать незя.

— Помогать. И именно тогда ты станешь по-настоящему сильным. Слабые люди другим не помогают.

Даниэл кивнул и умолк до самого конца зарядки.

* * *

Накануне первого сентября к нам в гости наведалось семейство Олливандеров. Я была особенно рада гостям, поскольку Ленора очень нервничала перед поездкой, но все мои попытки ее успокоить не приносили заметных результатов. Потому я рассчитывала, что живое общение со школьником, пусть и старшекурсником, её хоть немного успокоит.

Они прибыли порталом без четверти пять. После того как все поздоровались и наобнимались, мы прошли в гостиную, где Гейнор вручила Лени пирог с яблоками. Мы в шесть рук споро накрыли на стол, пока мужчины с моего разрешения изучали мелкие артефакты, развешанные на стенах в качестве декора. Там не было ничего серьёзного или опасного, так, лёгкие чары уюта, светлячки-светильники, заклятье восстановления сил и тому подобные мелочи.

Пока все рассаживались, и Ленора разливала всем чай, я взяла в руки использованный портал. Он, кстати, тоже был моего производства: изучение свойств медальона Слизерина очень продвинуло мои успехи. Далеко не всем магам нравится протаскивание сквозь узкую трубу или выкручивание кишок, а к ощущению, что ты ничто и всё во Вселенной, как оказалось, не так уж сложно привыкнуть.

После целого ряда неудач, в результате одной из которых даже бесследно пропал наш ёжик, мне удалось изменить конструкцию чар так, чтобы артефакт воспринимал и обычный английский, при этом не срабатывая на случайные совпадения.

Пока шёл второй этап тестовых испытаний силами наших с мастером семей. Каждый случай перемещения детально конспектировался, включая такие детали, как положения субъектов при приземлении (почему-то чаще всего приземлялись лицом на северо-запад), точность попадания в место назначения (погрешность — полметра) и сохранность вещей (зелья и артефакты после перехода свойств не меняли). Мы планировали, что к октябрю наберём достаточно данных для написания полноценного отчёта в международную гильдию и подготовку патента в министерство, а также напишем статьи в парочку специализированных изданий об изобретении. Ставить палки в колеса коллегам по цеху было не принято, но название "портал М.Гонт" я за изобретением закрепить хочу. Это было мое первое серьёзное изобретение, потому мне хотелось сделать всё правильно и нигде не сесть в лужу: первое впечатление решает очень многое, а хороший дебют для репутации мастера просто жизненно важен.

Также на основе медальона для Леноры была изготовлена подвеска в виде капли аметиста, которая нагревалась и слегка вибрировала в случае попадания в организм ядовитых и просо вредных веществ. Кроме этого, сам по себе аметист стимулирует умственную деятельность и улучшает память, что несомненно пригодится девочке в школе.

А вот ментальная составляющая мне никак не давалась. Тут, видимо, прежде чем создавать ментальный артефакт, сперва надо было самой научится закрывать сознание, но я пока никому не доверяла в достаточной мере, чтоб добровольно пустить в свою голову, а в свободной продаже книг по окклюменции мне как-то не попадалось. Потому этот аспект был отложен до лучших времен.

— Меропа, возвращайтесь к нам, артефакторика потерпит два часа без вашего внимания, а вот мы можем и зачахнуть, — мягкий голос Гейнор вернул меня к действительности.