Шоколадный Сфинкс

— А ты кого ожидала увидеть, болезная? Пресветлую Богиню? Это вряд ли! В наш грёбаный мир боги, кажется, заглядывать боятся. Им со знатными больше нравится...

— А... что я тут делаю?

— Как — что? Лежишь. Пятые сутки, между прочим. Часто Тимми какого-то зовёшь. Иногда орешь и ругаешься.

Я сглотнула.

— И долго я ещё пролежу?

Тётка вздохнула:

— Да, детка. У тебя внутренности всмятку, сломано ребро, повреждена матка, кровоизлияние в печени, внутреннее кровотечение и смещение костей хребта. Как ты с таким ходила — диву даюсь. О тебе стоит книгу написать — может, прославлюсь...

Я вздохнула:

— И всё же — сколько?

— Те ребята своё дело знали, детка. Лечиться тебе полгода, не меньше.

— Сколько? — я рявкнула так, что заныли рёбра, — Но...

— Цыц! Эх, южаночка, с твоим темпераментом тебе не стоило здесь рождаться... К тем тоже сама полезла? Защищала кого?

Я смутилась. Сказать, что не поделили территорию? Хм...

— Братика, — отозвалась я с тихим вздохом, — Лоботряс он у меня, но — мой...

Женщина кивнула:

— Так я и думала. Сердце у тебя, солнце, где надо. Не боись, вылечу. Расскажешь про братика?

— Его Тим зовут. Он — не то, что я, он очень красивый и умный...

— Понимаю, — хмыкнула женщина, — Ну что, южаночка! Пора тебе переходить в общую палату! Отправлю-ка я тебя к Ди. Ты с ней поосторожней, Ди — девочка опасная... Но мне почему-то кажется, что вы уживётесь. Ди тоже — мой личный пациент.

— То есть — личный?

— Тормозишь, солнце. Неофициальная клиентка!

Я слегка округлила глаза. Женщина вздохнула:

— Ладно! Не парься. Тебе всё объяснит Ди...

Ди оказалась красивой, холеной женщиной лет 30. У неё были длинные светло-каштановые волосы громадные чёрные глаза, которым сложно было подобрать какое-то точное определение. Если б меня всё же заставили, я б сказала — порочные. В них было что-то такое... не знаю... чувственное, ранимое и жестокое, непонятное...

ди, в свою очередь, пристально разглядывала меня.

— Привет, — рассеянно поздоровалась я, — Я — твоя новая соседка.

— Угу... Ты чья вообще?

— В смысле?

— Ты от Бабочек? Или Кошки? Какая-то ты странная...

Я изумленно моргнула. Она приняла меня за элитную шлюху?! С ума сойти...

Устало опустившись на кровать, я глянула искоса на Ди. Женщину молчание явно злило, и я поспешила ответить:

— Спасибо за комплимент, конечно, но я не из той стаи.

Она прищурилась:

— И кто ты?

— Крысёныш с Дна.

— Ага. Именно потому ты чётко, без матов разговариваешь, мягко двигаешься и держишься с таким достоинством. Детка, нам с тобой тут долго ещё валяться, и я не хочу компостировать ни тебе, ни себе мозги. Будешь лицемерить — накажу. На улицах все знают, что с Ди лучше не спорить!

Я спокойно посмотрела на неё:

— Ди, я тебе не вру. Я родом с Дна, просто у меня был хороший учитель. Понимаешь? И, на будущее: я не привыкла представляться первой. С какой стати мне откровенничать непонятно с кем?

Она уважительно хмыкнула:

— Нравишься. Нет, правда нравишься!

Я пожала плечами и легла на кровать. Всё тело болело...

— Эй, детка. Меня называют Чёрной Лилией. Слышала о такой?

Я аж глаза распахнула, повернувшись, вопреки боли, к соседке. Вот это да... Да передо мной одна из известнейших куртизанок города! Вопрос — что она тут делает?

Стараясь не показать удивления, я спокойно заметила:

— Да, я о тебе слышала, если, конечно, ты назвала настоящее прозвище. Правда, в лёгком недоумении — что ты тут можешь делать? И, главное, каким ветром в твою палату занесло меня?

Она хмыкнула и гибко потянулась:

— Девочка моя, ко мне подошла бабушка Луа и сообщила, что нашла нечто интересное, и, возможно, подходящее для меня. Предложила посмотреть. Вот, смотрю, — сообщила мне Ди и начала меня с любопытством разглядывать.

— И как? — уточнила я после минутного молчания. Лилия пожала плечами:

— Пока нравится. Возможно, в тебя даже стоит вложить деньги...

Я поморщилась:

— Не стоит. Я не буду... подстилкой!

Лилия скосила на меня глаза:

— Почему?

Меня передёрнуло:

— Обслуживать вонючих мужиков за гроши, потом мучаясь всякой заразной гадостью? Спасибо, я насмотрелась, как моя сестричка прижигает спиртом гноящиеся язвы на паху!

Ди поморщилась:

— Фи, и правда мерзость... Но ты видишь только одну сторону медали. Ну-ка, девочка, повернись ко мне, послушай сказочку на ночь!

Я послушно повернулась. Ди внимательно пригляделась ко мне, а после тихо хмыкнула:

— Красивая. Яркая. Необычная. Ты будешь потрясающей Лилией! Такие губы, такие глаза... И такая душа! Я насквозь тебя вижу, деточка. Знаю, чего ты хочешь.

— И чего?

— Денег. Их хотят все, кто похож на тебя. Все жители Дна, которые, вопреки всему, родились не овощами. А вот теперь, солнце, скажи: ты умеешь писать, читать?

— Да.

— Знаешь звёзды и планеты?

— Да.

— Вот как... И прозябаешь на Дне. Ум есть, красота есть, но не хватает... знаешь чего?

— Денег?

— Это как следствие. Тебе не хватает власти. А я могу помочь...

— Как?

— Девочка моя! Думаешь, секс — это только стоны, болезни и удовольствие — ну, или боль? Фигли, милая! Секс — это власть! В первую очередь власть, а потом уже — всё остальное. Испокон веков, начиная от начала мира, он был и будет камнем преткновения, самым лучшим рычагом влияния, самым действенным наркотиком. Лучше, чем лара-ти, и не смотри так насмешливо! Тут есть только одно условие: любить должна не ты, а тебя. Когда голова одного холодная, а сердце другого — горячее, секс превращается в оружие, в лучший поводок. Он дарует власть, девочка. Понимаешь, о чём я?

Я задумчиво смотрела на женщину, не говоря ни слова. Я не знала, как реагировать на её заявление. Чего она хочет от меня? Зачем я ей?

Ди, видимо, заметила моё замешательство. Чуть поморщившись, она поднялась, подошла к ящичку и с хитрой улыбкой достала оттуда... листья лара-ти!

Моё тело помимо воли напряглось, а по нервам током пронеслось ЖЕЛАНИЕ. Очень остро я почувствовала, какая я сейчас никчёмная, как слабо моё тело, как туманят обезболивающие настои мой мозг... Захотелось лара-ти. До боли, до воя, до желания вцепиться руками женщине в волосы и выдрать из рук коробочку...

Я сцепила зубы и холодно посмотрела в её хищно сузившиеся глаза.

— Это твоё, — мило улыбнулась она, — Мне матушка Луа отдала, у неё все твои вещи, если ты помнишь...

Я вернула обворожительную улыбку:

— Это сложно забыть, хотя я была уверенна, что она их давно продала.

— Всё верно, только я была покупателем...

— Как мило... Что ж, угощайся! — бросила я и отвернулась. Ярость перевесила желание. Перед ЭТОЙ я унижаться не буду!

Я сжалась в комок, стараясь подавить желание с болью... и услышала тихий смех, а после — тихие шаги. Кровать чуть прогнулась под весом устроившейся на краешке женщины. Я извернулась и заглянула в холодные, жуткие глаза.

— Сообразим на двоих? — и оскал, — Каждая сама себе выбирает!

Я с усмешкой глянула на листья. Они все безопасны, но ей не обязательно об этом знать... Прикусив губу, я изобразила напряженную роботу мысли и неуверенно взяла один из листков. Она спокойно повторила мой маневр.

Приятный сок растёкся по моему горлу, возвращая свободу и бодрость. Странно, лара-ти — всегда разные на вкус...

Внимательно глядя на меня, она медленно разжевала бархатистый листок. На лице тут же отразилось наслаждение, она прогнулась и тихонько застонала, а чёрные глаза засияли, превратившись в две бездны. Странно, на меня лара-ти не так сильно действует...

Минута — и мы снова смотрим друг на друга. В крови кипит Сила, шальная, требующая выхода. Она наклоняется ко мне и легонько проводит языком по моей шее. Я вздрагиваю от отвращения, но где-то внутри поднимается навеянное наркотиком любопытство... Но отвращение пересиливает.Отшатываюсь.

Она насмешливо улыбается и проводит язычком по губам.

— Не по моему ведомству... пока что. А жаль, ты сладенькая... Скажи-ка, девочка моя, а не хочешь узнать, как это — настоящая власть?

Я прикусила губу. Остатки разума, чудом выжившие в моей голове, требовали, чтоб я бежала от этого существа с хищными глазами, считавшегося человеком только по-недоразумению. Но что-то другое во мне, более темное, неуправляемое, ворочалось и поднимало голову, вызванное листьями лара-ти. Она словно бы почувствовала, что происходит в моей душе, и, гибко прогнувшись, приподняла пальцем мой подбородок. Её губы очутились в сантиметре от моего уха, и глубокий, страстный, густой, как патока, голос зашептал:

— Чего же ты ждёшь? Ты хочешь свободы, девочка моя, только свободы. Что может дать тебе её? Думаешь, ты сможешь поймать её на Дне? Или, быть может, ты веришь, что, выбравшись с Дна, станешь свободной? Но это глупо. Кем ты станешь? Продавщицей, если очень повезёт — нянькой, садовницей или гувернанткой... А может, дашь какому-нибудь мелкому начальнику и тебя, оборванку без образования, возьмут на роботу... Всё может, но итог один — серость. Ты будешь ходить в толпе сомнамбул, серых, тупых баранов, которые свято верят в то, что им рассказывают, и работают, пашут до крови и пота — ради кого? Ради горстки жирных, зажравшихся свиней... Потрясающая свобода, не так ли? И нужна ли она тебе?..

Я прикрыла глаза — и вдруг словно бы увидела всё со стороны. Подавив в себе лара-ти, я приказала себе мыслить здраво, как всегда учил меня Тим.

У меня есть цель — стать принцессой,ни больше ни меньше. Только вот для начала мне нужен плацдарм, основа. Мне нужен допуск к двору. Служанка? Пожалуй, бесперспективно. А вот куртизанка... или всё же служанка? И решать ведь надо быстро...

Девочка из сказки была прислужницей. Но! Мы говорим о реальности. Никто из благородных просто не замечает тех, кто стирает, убирает и готовит. Чтоб произвести впечатления, нужно быть...

Переступив через отвращение, я в ответ слегка лизнула извращенку за ухом, шепнув:

— Я пойду за тобой, Лилия...

Она заглянула мне в глаза:

— Ты, — мурлыкнула она, — Красивая, порочная... Просто потрясающая... Думаю, ты им очень понравишься... Скажи, для тебя это будет первый раз?

— Да, — отозвалась я как можно равнодушней, и в её руке тут же возник ещё один лист лара-ти.

— Съешь, — мурлыкнула она, — И будет не страшно...

Я быстрым движением взяла лист — и сунула в карман.

— Мне не страшно...

Страшно. Но я хочу всё запомнить и понять. Лист съем позднее...

Глава 5

"Золушка попала на бал впервые. Она с восхищением взирала и на дворец, и на придворных. Как они прекрасны, как величественны! Сердце девушки замирало от счастья: она среди веселья, с достойными людьми..."

Всё, что было потом, отложилось в моей памяти отдельными картинками. Вот меня привели к той самой жирной женщине, как выяснилось, бабушке Луа. Ди, не здороваясь, приказала ей привести меня в порядок. Покивав, она каким-то образом ухитрилась стереть с моей кожи все синяки и раны. Не поняла... она что, лекарь?

Тем временем Ди достала откуда-то очень коротенькое платьице с кучей рюш и оборочек. Когда меня запихнули в это нечто, из зеркала на меня посмотрела совсем маленькая девочка. Красивая. Стало даже как-то жаль того, что у меня могло б быть...

Я прикусила губу, и, дождавшись, когда все отвернутся, сунула в рот ещё один лист.

Именно тогда я поняла первое правило шлюхи: ни о чём не думать. Иначе — будет паршиво. Делать, и всё.

Думаете, многие девочки из наших спиваются потому, что плохие? Нет, конечно. Просто они тоже... не хотят думать. И не хотят, чтоб это все снилось по ночам.

Знаете, сейчас, вспоминая тот день, я почти сожалею. Умом понимаю, что нельзя было по-другому, но в глубине души всё равно хочется — любви, иллюзий, сказки, страстного шёпота и лживых обещаний. Желание почувствовать себя юной, неопытной, любимой... Глупо, не так ли?

Ещё как.

Благодаря лара-ти шальная сила кипела в мозгу, а боль отступила на задний план. Один из транспортных шаров нёс нас куда-то сквозь стену дождя, заполонившую город. Я видела только отдельные огни проносящихся мимо фонарей, да силуэты редких прохожих, расплывчатые и нечёткие, как призраки.

Тим.

На душе стало отчего-то очень тепло, когда я подумала о своём таракашке.

Я найду способ оживить его.

Когда стану принцессой...

Пузырь дёрнулся, останавливаясь. Нацепив на лицо глупую улыбку, я выпрыгнула на мокрую брусчатку. Следом за мной, повинуясь взмаху руки Лилии, из пузыря выползли мои соседки, закутанные, как и я, в плотные непроницаемые плащи.

Нас привезли за город — первый очевидный факт, бросившийся мне в глаза. Вокруг не было серых блоков домов, не гудели, сталкиваясь, пузыри, не сновали торгаши. Мы очутились в царстве высоких заборов и громадных домов, поставленных на большом расстоянии друг от друга. Здесь рос вековой хвойный лес, очищая воздух, а в воздухе витал странный, непонятный мне тогда аромат.

Лилия решительно прошла вперёд, жестом приглашая нас за собой. Подойдя к высоченным вычурным воротам, она погрузила руку в их поверхность. Живой замок! Тим рассказывал о таком, но я думала, он врёт...

Ворота медленно разошлись в стороны. В полной тишине, действующей на нервы, мы вошли на длинную дорожку, отсыпанную гравием, ведущую к громадному особняку. От одного вида этого строения у меня перехватило дух: роскошное, четырёхэтажное, сияющее сотней ярчайших огней. Такое величественное, такое сказочное...

Роскошные двустворчатые двери распахнулись перед нами, являя нашим взорам роскошный холл, мерцающий от магических свечей. Ноги еда не по щиколотку утонули в дорогом ковре.

Как красиво... Какие, должно быть, хорошие люди создали для себя такую вот красоту...

— Эй, Лилия!

Вздрогнув, оборачиваюсь на голос. И вижу в тени коридора двоих парней с невыразительными лицами и холодными глазами. Окликнул Ди, кажется, тот, что чуть старше, коротко стриженый, белобрысый. Это и есть клиент? Ну, в принципе ничего...

— Привела? Показывай. Шеф не в настроении, абы что не примет.

Я выпучила глаза. Получается, эти высокомерные индюки — обычная охрана?

— Девочки, сбросьте плащи! — велела Лилия. Я послушно дёрнула шнуровку, с любопытством оглядываясь через плечо.

И чуть не упала, заглянув в громадные глаза, которые могли принадлежать только богине. Та самая девочка с больным ребёнком! Но что она тут делает?!

Третья тоже была красива, но уже на другой манер — более полная, чем мы, грудастая, черноволосая и бледная, с жгучими глазами, опять же, черными.

— На любой вкус! — протянул охранник с издёвкой, — Но какие-то потяганные они. Мы качественный товар просили, а не уличное быдло! Эй, вы, — кивок в нашу сторону, — Лассас ирра тинатэ?

— Тинатэ ат астэрра, — выдала я на автомате ответ, вбитый Тимом буквально на подкорку моих мозгов. Мой таракаша почему-то считал, что я должна знать основные фразы литари, языка, которым пользовалась знать. Вот уж не думала, что мне это пригодится!