Шоколадный Сфинкс

Люди любят романтичные сказки, и никто теперь не узнает наверняка, кем же была Золушка: бедной сироткой... или артистичной расчетливой карьеристкой...

Часть 1 "Особняк Лилии"

Глава 1. Крысёныш

"Золушка была служанкой. У неё было грязное платье, больше похожее на лохмотья, ее косы всегда были спрятаны под платком, а дружбу она водила только с мышами... "

... Я ненавижу такую погоду — когда мокрое серое дерьмо сыплется с неба, нагло выдавая себя за снег. В такие дни мой родной квартал напоминает помойку больше, чем когда-либо: переплетение узких, старых улочек, заваленных мусором едва ли не по первый этаж. Я раздраженно пнула ногой пустую бутылку, и она уныло покатилась по грязной дороге, всюду изрытой ухабами. Лёгкий морозец заползал под рваную куртку, щипая кожу и заставляя дрожать. Горло дико саднило, меня лихорадило. Только б не слечь с лёгочной гнилью! Крысёнка с Дна точно никто лечить не станет...

Я печально шмыгнула носом. Домой, конечно, не хотелось, но выбора не было: без крыши над головой загнёшься. Вздохнув, я поползла в сторону родной халупы, стараясь держаться в тени.

Я была почти у цели, когда спиной почувствовала чей-то взгляд. Скажете, только маги так могут? Враньё. Мы, уличные, тоже это умеем. Без этого не прожить, и я не сомневалась: сейчас кто-то пристально следит за мной.

Я шла вперёд, не сбавляя темп, судорожно стиснув нож в кармане, и молила Удачу: пусть он будет один, только один, я не справлюсь с несколькими...

Он выпрыгнул из вонючей подворотни, свалив меня на землю ударом кулака. От него за версту несло дешёвой травкой и выпивкой, а ещё мерзким потом, он был абсолютно невменяем, но мне это было почти на руку. Я дождалась, пока он притянет меня к себе, и всадила ему нож в горло. Он захрипел, а я вывернулась из его рук и стала ждать. Когда мой новый знакомый затих, я выпотрошила его карманы, стараясь не выпачкаться в кровь — другой куртки нет, а общение со стражей мне и даром не нужно.

Кое-что нашлось, какой-то небольшой мешочек. Судя по ощущениям, там не деньги. Решив, что рассмотрю трофеи позже, я бегом рванула домой.

Там дико воняло перегаром, потом и мочой. А ещё, кажется, кого-то вырвало. Квартирка напоминала зону боевых действий — в смысле, везде убойно воняющие трупы. Я закатила глаза, и, перепрыгнув через очередного папиного корефана, рванула на кухню, откуда доносились мамины причитания. . Предвидя скандал, я толкнула жутко заскрипевшую дверь.

Мать, искоса глянув на меня, бросила:

— О, ещё одна спиногрызка припёрлась. Чего тебе? Жрать хочешь? Нету! Благодари за это своего папашу, снова нажрался, урод. Ох, тяжкая моя доля, зачем я с этим отребьем спуталась, и дети такие получились, прости, богиня, за слова грешные. Что зенки таращишь? Где шлялась?!

Я холодно взглянула на неопрятную женщину с расплывшейся фигурой, что смотрела на меня тупыми выцветшими глазами. Кто б знал на белом свете, как же я её ненавидела в тот самый миг!

— Спасибо, мама, выкуси! — бросила я и вышла. Из второй комнаты доносились повизгивания и стоны — кажется, у сестренки клиент. Соответственно, комнаты заняты — но я и не планировала тут спать. Выскользнув из квартиры, я пошла по коридору во 'взорванную' часть дома, считающуюся абсолютно нежилой.

Тут стоит кое-что пояснить: весь наш квартал состоял из наполовину разрушенных зданий. Некогда они были жилищами богачей, но потом, во время Второй Эльфийской Войны, наши маги решили испробовать тут какое-то надрюченное оружие. Толку с этого было, как с короля помощи, но часть города они при этом ухитрились разгатить. Шла война, бабок на отстройку не было, и доброе правительство решило перенести центр подальше, милостиво разрешив уличным бродягам жить в полуразрушенных зданиях, пропитанных сыростью и тёмной магией. Так, собственно, и появилось Дно.

Стоит ли объяснять, что в район, где добрая половина детей рождалась уродами, стекались люди совершенно особого сорта. За прошедшие годы здесь сменилось несколько поколений, разумеется, под влиянием стен у них проявились различные мутации, и лучше от этого контингент не стал.

Здания, способные медленно убить или изуродовать нормальных людей, никто отстраивать или обеззараживать не решился, потому большая половина помещений была нежилой — магия туда просто не пускала. Вот и в нашем доме левое крыло было закрыто для живых посетителей. Этому потрясному правилу было одно неповторимое исключение — я. Мне просто повезло: я подружилась с Тимми.

Тимми — это призрак. Хорёк его знает, кем он там при жизни был — это партизанище не признается. Я подозреваю, что в детстве его роняли, это сказалось на послесмертной психике — Тимми привязался к пятилетней соплячке, швырнувшей в него пустой папашиной бутылкой.

Вот и сейчас я без проблем вошла в дверь, одно прикосновение к которой погубило троих человек.

Здесь, в левом крыле, практически сохранилась обстановка прошлого — должно быть, сказалось действие магии. Конечно, истлело бельё, треснули все зеркала и повылетали стёкла, но были и плюсы — все деревянные, металлические и костяные вещицы сохранились. Сначала, когда я это поняла, я сплясала чечётку — в домике осталось куча брюликов, к тому же, даже подсвечники ручной работы можно толкнуть... Короче, я, малолетний наивняк, реально раскатала губу, но потом настал облом: стоило вынести вещи за границу чар, как они рассыпались в прах. Вот такая ирония! В пределах зачарованного крыла я была почти богатой дамой... но золотом сыт не будешь.

— Тимми, где ты, тучка говорящая?! Тащи сюда свой зад, к тебе гости!

— Ниа, детка, запомни слова старого Тимми: зада у тучек не бывает! Солнышко, тебе надо подтянуть естествознание! — прошелестел бесплотный голос у меня за спиной. Я резко обернулась и с любопытством уставилась на громадную говорящую сороконожку — одно из любимых обличий Тимми.

— Опять материшься? Что за есествознание?

Сороконожка печально пошевелила усиками:

— Естествознание, дубина! С кем приходится работать?! И о чём только твои родители думают?

Я усмехнулась:

— Тимми, если я это озвучу, ты опять начнёшь мне утверждать, что юной леди такие слова знать нельзя!

Тимми вздохнул, снова пошевелил усами и пополз вглубь крыла. Я поспешила за ним, вслушиваясь в его непрекращающуюся трескотню:

— Ниа, милая, я не понимаю тебя. Ты — красивый маленький цветок, умный, пусть немного диковатый. К чему эта грубость? Юной леди просто необходимо образование! Ты стоишь большего, девочка моя!

Я только покачала головой:

— Мы опять начинаем ту же песню, Тимми. Образование стоит денег, которых мне негде взять. Да и зах... в смысле, зачем оно? Чтоб воровать или ноги расставлять, большого ума не надо, верно? А какая ещё судьба может ожидать такую уродину с Дна, как я? Мне папаша частенько так говорит — и он прав, пожалуй. Тут ничего не попишешь, и давай не будем о плохом!

Сороконожка печально вздохнула:

— Ниа, ну кто сказал тебе, что ты некрасива?

Я вздохнула:

— А то ты не знаешь! Я тощая, смуглая, и волосы у меня тёмные! Разве это не уродство?

Вздох:

— Нет, малышка, это всего лишь признаки чужих кровей, и всё. И это хорошо, полукровки всегда самые красивые!

Я только вздохнула:

— Тимми, вечно ты лапшу мне на нос наматываешь, потому что на ушах уже места нет! Давай лучше спать, а? День паршивый выдался...

— Ладно, — буркнула сороконожка недовольно, после чего начала резко увеличиваться в размерах. Скоро Тимми стал выше меня, про длину я вообще молчу — в одной комнате он не помещался. Щёлкнув жвалами, этот монстр обмотал ус вокруг моего тела, свернулся личинкой и устроил меня в тёплой ложбинке на своем брюхе. Я вздохнула:

— Тим, я всё понимаю, но предупреждать-то надо! Я с твоими выкидонами когда-то напущу таки в штаны!

Он в шаге от моей головы обижено щелкнул жвалами:

— Врёшь ты всё! Тимми красивый.

Я зевнула:

— Не спорю, все чиксы твои. Ну всё, призрак, спокойной ночи!

Тимми буркнул что-то неразборчивое, но я не стала вслушиваться — просто подложила ладонь под щёку, прикрыла глаза и постаралась уснуть.

Как назло, вся сонливость исчезла, зато в животе предательски заурчало. Тимми подо мной тут же пошевелилися:

— Что, снова не ужинала?

Я хотела добавить, что ещё и не обедала, да и завтрак состоял из ворованного пирожка, но сдержалась, буркнув:

— Нет, просто молоко было прокисшее.

— А, — фыркнул Тимми, — Всё-таки у твоей мамаши с готовкой проблемы! Вам бы кухарку...

Я хихикнула:

— Ага, и этого, как его... двордецкого!

Тяжкий вздох:

— Дворецкого, Ниа!

— Какая разница?

Тимми дёрнул усами, недовольно щёлкнул жвалами. Я улыбнулась и, извернувшись, погладила громадное насекомое по брюшку. Тимми довольно заурчал.

Я очень люблю Тимми, честно. Больше, чем кого-то там другого. Он для меня все: и мама, и папа, и братик, и учитель, и подруга... Мы с ним знакомы почти десять лет. Он пытается обучать меня (почти без толку), рассказывает мне разные истории, переживает за меня... и ещё. Это безумие, но он меня любит.

Вот и сейчас я поцеловала сороконожку в мерзкую морду, покрытую слизью, и сказала:

— Тимми, ну, прости меня, а? Я ведь читать научилась? Да, и даже умею писать! Ты сам меня хвалил, что у меня руны под красивым углом ложатся! Тимми, я выучила танцевальные шаги, я ходила с книгой на голове... Ну, я забыла, как называются те люди в чёрных нарядах, что управляют домами богачей. Кто виноват, что это не отложилось в моей памяти? Я тогда пьяная, наверно, опять была... Не расстраивайся.

Тимми опустил усики:

— Ниа, ты любишь отца?

Я думала недолго:

— Нет!

Тим извернулся и заглянул мне в глаза:

— А почему? Не потому ли, что он — вонючая мерзкая скотина, которой плевать на всё, кроме бутылки?

Я неуверенно кивнула, а сороконожка хмыкнула:

— Вот. Хочешь быть, как он?

Я отчаянно замотала головой, а Тимми резюмировал:

— Значит, не пей — и стремись к большему. И внимательно слушай то, что я говорю тебе.

Я вздохнула:

— Я знаю, Тим. Но я — не леди, и никогда ею не стану, что б на себя не напялила. Всё упирается в бабки. Все проблемы б решились, будь у меня деньги... Но их нет, потому я — не леди.

Призрак печально глянул на меня и развёл усиками:

— Какой же ты ещё ребёнок... Слушай, девочка, а почему от тебя пахнет магией?

Я призадумалась:

— Не знаю, сегодня я ничего не тырила...

— Ниа!

— Хм... нет, правда!

— НИА!!

— Я не вру!!!

— Ниа, милая, а если подумать?

Я честно призадумалась, походила туда-сюда — и тут меня осенило:

— Мешочек!!!

Тимми покосился на меня с сомнением:

— Ты что, обворовала Доброго Деда? Он не признал, что ты была хорошим ребёнком, а ты доказала, что он ошибся?

Я хихикнула, представив эту картину, встретилась глазами с Тимми и поняла: если я не расскажу ему сейчас правду, он меня прибьёт. Вздохнув, я начала:

— Ну, понимаешь...

Когда я закончила своё повествование, Тимми превратился в таракана. Он всегда так делал, когда расстраивался или злился.

Я виновато потупилась:

— Я не хотела тебя расстраивать, честно. Подумаешь, очередной урод!

Тимми забегал взад-вперёд по комнате:

— Это кошмар! Это просто кошмар... Ниа, это не смешно! Как тебя угораздило родиться в таком мерзком квартале? Это... Если б я мог тебя защитить!

Честно, я смутилась:

— Тимми, забей, это всё ерунда.

— Ерунда!..

— Утихни! Давай лучше глянем, что в том мешочке!

Я развязала тесёмки, и на мою ладонь выпал необычный медальон: коричневый гладкий камень, из которого вырезано изображение какой-то уродливой мутантки. И чего Тим так усы встопорщил?

— Боги, — простонал таракан, -Это же Сфинкс...

Я изумлённо моргнула, наклонилась и начала внимательно рассматривать высеченную из камня уродину. У неё было звериное тело, широкие перепончатые крылья, и, если меня не глючит, вместо хвоста — змея. Довершала всю эту ерундень голова молодой девушки, которую ювелир-приколист увенчал короной.

— Охренеть, — резюмировала я, — У того, кто это делал, своеобразные понятия о красоте. Я б такую галиматью в жизни б не одела!

Тимми зашипел:

— Ниа! Ты не понимаешь, о чём ты говоришь! Это же один из Сфинксов!!! Боги, ну как он мог оказаться у обычного уличного бандита!

Я посмотрела на Тимми, потом на кулон... И тут до меня кое-что дошло.

— Значит, таких... Сфинксов мало?

— Шутишь! Их почти не осталось, а те, что есть, прячутся в гробницах Древних под охраной мощных чар! Говорят, даже когда их изредка находят Расхитители, Сфинкс постепенно сводит нового владельца с ума, разыскивая...

Тут Тимми замер и уставился на меня. Я под его взглядом завозилась, и, наконец, не выдержала:

— Что? Мне не стоило его брать, да? Я могу отнести обратно!

На самом деле, конечно, у меня такого и в мыслях не было. Кажется, эта вещь — редкость, ведь об этом мне втирает Тимми? Значит, и стоит дорого...

Призрак вздохнул — и вдруг оказался в шаге от меня.

— Слушай меня, Ниа, — сказал он тихо, как-то очень серьёзно глядя мне в глаза, — Ты оставишь этот проклятый кулон здесь. Ясно тебе? Ни в разговоре, ни в мыслях старайся не упоминать того человека, у которого ты украла эту проклятую небесами игрушку.

Я молча кивнула — такое поведение Тимми меня, говоря откровенно, напугало. Я думала, что вопрос исчерпан, но Тим, отойдя к окну, вновь заговорил:

— И не думай, что выгодно его продашь. Его уже ищут, можешь не сомневаться... ниа, положи кулон в шкатулку на полке.

Я пожала плечами и выполнила указание Тима. Он начал снова мне что-то рассказывать о Сфинксе, но я уже не слушала — мозг от голода и перегрузок просто вырубился.

Мне приснился убитый мною человек. Сон был очень реальным, он повторял всё, что произошло днём, с одной поправкой: ножом я воспользоваться не успела. Он резко притянул меня к себе, впился вонючим ртом в мои губы...

И тут я поняла, что вижу сон, потому что картинка резко сменилась, и я увидела Сфинкса.

Она сидела, сложив перед собой лапы накрест, и оценивающе разглядывала меня своими нереально красивыми алыми глазами. Я моргнула и неуверенно сказала:

— Привет, глюк. Я хочу проснуться.

Сфинкс серьёзно кивнула:

— Понимаю, но сначала — поговори со мной, новая рабыня Сфинкса.

Я моргнула:

— О чём это ты?

Она усмехнулась:

— Увы. Ты слишком молода, чтоб понять, да и неважно это... Для начала — разгадай мою загадку. И знай, я оставлю тебя, когда ты дашь правильный ответ.

Сфинкс замолчала, а я со вздохом спросила:

— Оставишь — в смысле, перестанешь сниться?

— Нет... Оставлю — значит, не буду направлять твой путь.

Я усмехнулась:

— А что, когда задашь свою загадку, я проснусь?

— Да, — отозвалась Сфинкс со смешком. И снова умолкла. Одно слово, мутантка! Говорить нормально не умеет!

— Ну! — рявкнула я, теряя терпение, — Рожай уже свою загадку, чудо природы!