Идём ногами. Не торопясь. У меня на, кстати, как её назвать!? Ружьё, винтовка, карабин, пусть будет карабин. Так вот на стволе карабина, примотана бутылка глушитель.

Шли не просто так, а карту рисовали, отбивая расстояние шагами. Очень тщательно осматривая окрестности. Я впереди, жена, отстав шагов на пятьдесят. Если что, тангеткой щелкнуть. По сторонам смотрели, под ноги. Старались всё примечать. Выбирать места, что бы следы не оставлять. Очень утомительно так гулять. Но деваться некуда. Надо осваивать здешний образ жизни. В котором от того как мы ходим, наша жизнь зависит. Страх, он мобилизует и заставляет. И это каждый день.

После обеда застрелил телёнка местного бизона. Мы сели передохнуть, уже вставать собрались, стадо прямо на нас и вышло. Я как сидел, так и стрельнул метров с пятидесяти. Попал ему в, у нас это плечо. Он было взбрыкнул, потом лёг. Бык видимо почуял кровь, поревел, потоптался рядом и погнал стадо дальше. В телёнке весу килограмм триста. Нарезал кусков пуда два. Ну и потащили в лагерь. Там в тупую, часть в похлёбку, часть на костре пожарили. Всё равно половину выбросили потом. При такой жаре стухло моментально.

Неделю спустя обследовали участок, десять на десять километров подробно. И вдоль реки и в сторону, где живут, побольше. Наметили пути отхода, как на машинах, так и пешком. Загорели и похудели. Марина взбрыкнула, ей сидеть и ждать надоело. Так что пошёл с ней. Жена ижицу читать не стала, сначала просто пальцем по горлу провела, а потом вздохнула и потыкав указательным пальцем в кольцо из большого и среднего на другой руке, показала этот же указательный палец. Похоже мне разрешили, но только один раз. То ли экология повлияла, то ли общая обстановка, но с женой мы так сказать, общались каждый день и Марину ощутимо это напрягало.

Задача, пройти вдоль реки двадцать километров туда и обратно. Достаточно сложная задача пешком, да по лесу. Вышли по холодку, едва солнце встало. Первые пять уже знакомы. Прошли быстро, дальше помедленнее с остановками. К обеду по шагам три четверти отмахали. Остановились отдохнуть, окунулись в речку. Ну и там же всё и случилось. Губу прокусил, как накатило, но не оставил Марину без сладкого.

Местные. Та ещё Санта-Барбара

И буквально метров через триста после привала, Марина услышала, вроде кто-то бубнит и на этом фоне стонет. Негромко так. Уже практически мимо прошли. Она щелкнула рацией. Вернулся, постояли, послушали. Осторожно пошли на звук, вышли на полянку. Стоит Кашкай. Прикольно, когда такую машину красят кистью в болотный цвет. У них это похоже повсеместно. Выглядит ужасно, но заметили её, буквально наткнувшись. Я остановился как вкопанный, руку поднял. Потом сел на корточки. Марина присела как я, сзади. Прислушался. Вроде как за машиной. Осторожно практически на четвереньках уползли обратно. Что здесь хорошо и плохо. На земле слой опавшей листвы, а вот веток очень мало. И при ходьбе без особых усилий, звуков мало. В принципе, если медленно и смотреть под ноги, нет совсем. Так мы и поступили, и через пол часа выглянул из кустов с другой стороны поляны. С боку у машины кусок брезента, на нём прислонившись к дверке, сидит паренёк. Про таких у нас говорят, чёрный, хотя ему до негра далеко, ярко выраженный кавказец. Лет восемнадцать будет. У него на коленях, головой, боком лежит девушка. Это она стонет, а паренёк ей что-то бубнит. Оружия на виду нет. От нас буквально шагов двадцать. Нашептал Марине на ушко, встали и наведя оружие на паренька пошли приставным. Как в кино. Он нас увидел, дёрнулся было. Но девушка как-то особо жалобно застонала, и он безвольно откинулся, глядя на нас.

— Марина, обойди машину и глянь в салоне.

— Ружьё на заднем сиденье!

— Давай сюда!

Три шага назад, Марина встала, рядом наведя ствол на парочку. Перехватил Сайгу подмышку, взял ружьё. Помповое, вроде как импортное. Потыкался, потянул переднюю, часть на себя, поехала и клацнула. Вылетел стреляный патрон. Ещё раз. Пусто!

— Держи их!

— Там ничего нет. Убейте её сразу. — Это паренёк сказал.

— Это зачем?!

— А вы кто?!

— Ну вроде партизан!

— Кто-кто?!

— Не важно, но убивать мы вас не собираемся. Что с девушкой?!

Паренёк скривился, из глаз покатились крупные слёзы. Марина вдруг положила Сайгу на землю, присела на корточки и потянула девицу на себя, переворачивая. То, что я думал вроде рубашки, просто кусок ткани соскользнул.

— Мама дорогая!

— Ой!

Белое тело всё в синяках и ссадинах. В паху и на бёдрах запеклась кровь.

— Это кто её?!

— Мои братья! Я их убил! Всех троих убил!

— Хорошо, хорошо! Бензин есть?!

— Да!

— Ладно! Давай её в машину осторожно!

Вдвоём положили девицу на заднее сиденье, он сел на корточки между сиденьем и спинкой переднего кресла. Марина метнулась в машину, я сел за водителя. Ключи! Повернул, двигатель завелся. Хорошо на ручке! Потихоньку поползли. Через пол часа вползли в лагерь. Жена, увидев кашкай, спряталась за дерево, но тут Марина выскочила, ей махнула.

Вынесли скулящую девицу, положили на спальный мешок. Женщины погнали нас прочь. Отошли.

— Ну, рассказывай!

— Она у нас рабыня была, я её люблю! Братья на до мной смеялись, я же с ней так сидел, просто говорили, а они трахни её и все дела! Ну и утром затащили её в сарай. Я как раз с рабами на покосе был. Сестра моя, мы с ней друзья, прибежала и сказала. Я бегом домой, самый старший меня схватил сзади и держит. А другие двое её насиловали и били. Потом брат меня отпустил и сказал, что я не мужик. В дом ушли. Я следом, взял ружьё. И всех троих пристрелил, как собак! Потом её в машину затащил и уехал!

— Вопрос, братья родные?

— Нет, троюродные. Они сюда недавно попали!

— И чего делать собираешься?!

— Не знаю! Но если она умрёт, то я то же!

— Ладно! Посиди здесь.

Сам прогулялся по следам машины. Вроде особо не наследили. Хотя видно, что вдоль реки ехали. Блин! Вот свалилось! Вернулся, он всё так же сидел, привалившись к дереву.

Жена подошла.

— Ну что там?!

— Да нормально! Не она первая, не она последняя. Пиписки у них маленькие, не сильно порвали! Мы её помыли, хорошо пантенол есть! Водки в неё стакан влили, спит!

— Это хорошо!

Рассказал про паренька и его братьев. Вместе подошли к нему.

— Эй! Всё нормально! Жить будет! Тебя как звать?!

— Бишу.

Назвал себя и жену, махнул в сторону подходящей Марины. Представил и её.

Пошли. Мы её в палатку положили, там ещё спальник есть, ложись рядом и поспи, проснётесь, тогда и будем думать.

Он залез в палатку, через минут пять заглянул туда. Спят оба! И это хорошо!

— Да! История!

— Что делать будем?!

— Не знаю! Лагерь переносить надо. Пока ехали, наследили. Их точно будут искать.

— Да дела!

Пока детки спали, всё собрали и погрузили в машины. Уже стемнело, когда они выползли из палатки.

— Привет!

— Здрасте!

— Есть хотите?!

Оба синхронно кивнули головами. Вот если есть аппетит, то есть воля к жизни, если есть воля к жизни, то жить будут!

Жизнь налаживается.

С меня сняли буквально последнюю рубашку, для Лены. Майку так же забрали, из неё женщины сшили себе трусы. Так что я теперь щеголяю в местной одежде, ткань грубовата, кожу царапает. Мешковато сидит, но не жмёт, не тянет. Мои тоже переоделись. Были дамы, стали два пацанёнка. В попах штаны им маловаты и обтягивает весьма соблазнительно.

Всё зависит от точки зрения, конечно тушенка с гречкой начинает приедаться. Мы не разу не скауты. Похлёбка из всего, что есть и не солёная к тому же. Позавчерашнее жареное мясо. Но голод лучший кулинар. Последний кусочек хлеба, шепотка соли. Сахар и кофе ещё есть. Спасибо местным и французам.

Утренний приём пищи это у нас уже ритуал. Марина нам задвинула, что если очень тщательно жевать, то можно насытиться даже рисовым зернышком. Но всё хорошее очень быстро кончается, в том числе и завтрак. Продолжал осваивать пращу. Здешние птички не пуганы и съедобны.

Но это я так, по ныть. Всегда мечтал похудеть. Но не так!

Маленькие детки, маленькие бедки.

По нашей речке, дно слежавшийся галечник, берега каменистые, и уровень воды позволяет ехать. Это мы пешком разведали, Вот по ней мы, я надеюсь, сбили погоню со следа. Наши гости были не здесь, мы им не мешали, время и слова лечат всё, было бы желание.

На новом месте поставил палатку. Молодежь, поставив кашкай за кустами, устроилась там. Печку запалил. Ободрав и разделав, заложил в котелок тушку добытой мной, не отходя от стоянки птички. Спросил у Бишу, как у них с солью. Так море рядом, выпаривают. В котёл воды и кипятят.

Женщины разлеглись в тенёчке дремать.

Через пару часов сходил, позвал на поздний обед. Вот! Хоть кому-то хорошо! Покушали, сидим, пьём жиденький кофе. Это нам оно так, а этим в радость. Они уже и забыли вкус. Слово за слово. Вот ведь. Переживает.

У них там кроме него племянник двенадцати лет из мужиков остался. Отец два года как погиб. Так что семья без защиты.

— А женщин сколько?

— Мама, бабушка, тётка, две сестры.

— Значит так! Если ты с нами вернёшься, это чем кончиться?!

— Я про это даже и не думал!

— А если подумать!? Ещё родственники есть?!

— Нет!

— То есть по вашим обычаям, ты теперь глава рода!

— Ну да!

Все беды из-за отсутствия информации и не подумал. Если, моё любимое слово, подумать, то чего он подорвался. Король умер, да здравствует король. И я в который раз на грабли наступил.

— Так! Собираемся! Здесь с голоду помрём, а там побарахтаемся.

Геноцид

Вечером подъехали к хутору. Забор в рост человека из толстой доски, за ним большой деревянный дом и пара амбаров. Ворота открыты, задом к крыльцу стоит газель фургон. Небритый по местному мужичонка, носит узлы.

— Это что!

— Соседи!

— Я так понял, имущество выносят! Ладно, пошли!

Когда мужичонка в очередной раз зашёл во двор, бегом вдоль забора забежали с Бишу за машину и когда тот в очередной раз, появился с узлами, выскочили и наставили на него стволы. К винчестеру Бишу вполне охотничьи патроны подошли. Тихо сказал.

— Стоять! Медленно, раскинув руки, лег на землю. Вот так!

Когда он прилёг, без фанатизма ударил прикладом по затылку.

Жена, как будто всю жизнь этим занималась, стянула хомутом ему мизинцы. Оставив её с Мариной сторожить, пошли в дом. Дверь распахнута. Около порога боком лежит пожилая женщина, голова в крови. Присел на колено, палец на шею. Похоже мертва.

Бишу бледный, трясётся. Погрозил ему пальцем, он кивнул. Дальше в комнате кто-то бормочет. Заглянул, у стены на полу сидят, прислонившись к стене, две маленьких девчонки и взрослая женщина. На кровати в углу сидит четвёртая с задранным подолом, перед ней на корточках сидит мужичок и шарит у неё между ног. Бандитствуют в самом разгаре. Оглянулся на нас, вскочил. Рядом грохнул выстрел, и его опрокинуло на спину. Шустрый это Бишу. У лежачего в руке пистолет. Прошёл в комнату, наклонился и забрал от греха подальше, вот Рембо прямо таки. В одной руке сайга, в другой пистолет. Лезет всякое в голову. Женщина сидевшая на кровати, увидев Бишу, заорала, вскочила, подскочила, и начала лупить его по чему попало кулаками. Он съежился, подставляя плечи, втянул голову. Так, похоже, мамочка дорвалась. Остальные участия не принимали, как и я молча глядели. Интересно, здесь поп корн есть?!

Вот она начала выдыхаться, обняла его и заревела. Навзрыд, такими крупными слезами. Похоже, с этой стороны его простили.

А где этот, который мальчик! Только подумал, с улицы крик. Выскочил. Вот он. Стоит, в руке граната зажата. Весь белый, глаза выпучил. Трясётся. Похоже срыв сопровождения. Тот, кого он хотел что-то учудить, лежит.

А две незнакомые тётки с ружьями над ним стоят. Следом Бишу с матерью выскочили. Мать тут же подскочила, кулак с гранатой зажала. Спокойно так ему по своему говорит, успокаивает. А мальца, похоже, судорога скрутила. Ладонь разжать не может. Я у него пальцы по одному распрямил, лимонка, без взрывателя! Вот такие дела!

Труп из дома вытащили, в машину погрузили. Следом мужичонку закинули. Бишу своим сказал.

— Мы сейчас!

Отъехали немного в лощинку. Выкинули труп, вытащил второго.

— Так девочки! Сейчас вам надо будет кое-что сделать. Киса, вот тебе нож! Ткнёшь его.

— Куда!

— Куда попало! В бок!

Жена бодро взяла финку в руку, присела и замахнулась.

— Не могу!

— Надо! Иначе это может убить и тебя, и нас!

Зажмурилась и ударила. Потом ещё два раза. Вот хорошо кляп вставил. Мужичонка дёргается и мычит.

— Теперь ты!

Марина вынула небольшой кинжал, который был у неё на поясе. Скривила лицо и ударила в шею. Мужичонка напрягся и затих. Вот как!

— Молодец!

Она уронила кинжал и согнулась. Её вырвало. Моя то же стоит бледная.

— Ладно! Поехали!

Всё равно проверил зарезанного, а то вдруг, а оно нам надо.

Вернулись на хутор. Я бы не сказал, что там все рады. Тётка сидит, глазами зыркает. Мамочка та в основном Лену взглядом долбит. А как же рабыня вроде как, и основной виновник пришедшего. Детки в сторонке. Бишу всех вроде как в курс дела ввёл. У них, кстати, ещё рабы есть. Жилистый и сухенький дедок. И вся, какая то землянистая женщина, не поймёшь сколько лет.

Я вот по жизни понял, все проблемы из-за того, что не сказали и подумали. Потому то после того как покушали, сели рядком и поговорили ладком. Скрывать ни чего не стал. Нет смысла. Да и народ здесь к таким делам по другому, чем у нас относиться. Вариант освоения дикого запада и нравы простые, или ты, или тебя. А всё толкование закона в пользу сильного. Вон вроде как с соседями жили мирно, а как поняли, что мужиков нет, так всё, зашакалили. Их дом километрах в пяти. Там женщин трое, пятеро детей и пять рабов. Я сразу спросил, ответный визит, это как. Мамочка, женщина весьма жёстко сказала. Что надо и как можно быстрее, во избежание проблем, кровная месть, здесь обычное дело, как известно, нет человека, нет проблемы. Всех убить. Рабов и имущество забрать. Откладывать не стали. Сели впятером в газель.

Подъехали, увидев свою машину и зная за чем, поехали, там открытого места с километр, все три женщины вышли встречать. По людоедски получилось, конечно, но практика нужна. Я за руль. Вполне смог. Они стоят и не глядя на приближающуюся машину болтают между собой. Остановился метров за пятьдесят. Откинув полог спереди, Бишу и мои женщины, начали стрелять. Во первых когда не в упор, я честно говоря сам за себя не скажу, что смог бы, а уж женщины подавно. Во вторых, у двоих в руках ружья. Могут и в ответ. А так по три выстрела и они легли. И кто попал не ясно. С детками вообще жесть. Пока ехали, не думал, а когда их во двор вывели, чувствую не смогу. Вот не смогу и всё. Там три пацана и две девчонки, маленькие, а смотрят волками. Загнали их в сарай.

Вот ведь рабы, вроде как имущество. Беречь надо. Но выгладили они так, как будто сейчас помрут. Худые, грязные, еле шевелятся. И вроде как других взять негде, а вот так относятся.