Жизнеописание Айзена Соске.

Старые стены давно покосились, вот-вот упадут, стоит только хлопнуть дверью. Просевшая крыша зияет дырами и прорехами. Единственное окно — на левой стене дома, закрыто ставнями. Множество подобных строений стоят по всей улице, отличаясь лишь возрастом и цветом облупившейся краски. Старое, засохшее дерево, некогда покрытое густой зеленью, опасливо нависает прямо над крышей, гнилые ветви заглядывают в прорехи осыпавшейся черепицы.

— Остальные ничуть не лучше, — безразлично бросает бывший сосед.

Если подумать — Соске ни разу не видел на его лице улыбки. Казалось, что старый Арисава вечно чем-то недоволен. Выцветшие, глубоко посаженные глаза мрачно взирают на мир, а резкий, неприятный голос противно ввинчивается в уши.

— А тут хотя бы крыша есть... — свалившийся кусок черепицы разбился позади дома, живо проиллюстрировал его слова. — Мдэ, есть.

— Пока еще, — тихо бормочет себе под нос мальчик, с тоской осматривая новое жилище.

Но большого выбора нет, окружающие постройки, оставшиеся свободными, действительно в куда худшем состоянии. Имевшие жильцов дома явно подвергались ремонту. Но, в большинстве своём, делалось это явно спустя рукава, и особого доверия временные заплатки не внушают.

— Выгружайтесь быстрей, — торопит переселенцев старик. Сам он помогать явно не собирается, хоть и стребовал за помощь изрядную сумму. Некоторые запасы в семье еще остались, не считая так и не распечатанного кувшина, но надолго их явно не хватит.

Соске заходит в покосившиеся двери, оставляя следы на толстом слое пыли.

— Я дома, — мрачно насупившись сказал он.

Тихая, беззвездная ночь темным покрывалом накрывает Общество Душ. На окраине 70 района, в одном из старых, одноэтажных домиков, на потрепанном футоне лежит Соске, с плотно закрытыми глазами. Старается дышать тихо и неспешно, только крепко сжимает челюсти, стараясь не кричать от боли и ярости внутри.

— Акихиро... — тихо шепчет мама, заливает слезами подушку, зажимает ладонью рот.

Соске делает вид что, крепко спит, но каждый всхлип матери заставляет крепче сжимать кулаки.

"Если бы я вовремя прыгнул, я заслонил бы отца от меча! Или крикнул, да что угодно... Почему, почему нельзя повернуть время назад?! Вернуться туда и убить советника!" — кричит про себя Соске, слушая приглушенные рыдания.

Одновременно хочется и утешить мать, и не мешать ей выплакать свое горе.

"Мама, ну не плачь, пожалуйста" — умоляет мысленно Соске, — "я сам сейчас начну, а мне нельзя".

Женщина затихает только в середине ночи, устав плакать. Соске с трудом успокаивается, не прекращая ругать себя на все лады. Маленькая рука крепко сминает кимоно на груди, словно там зияющая рана.

"Теперь я — глава семьи Айзен" — твердо говорит сам себе мальчик, — " Я должен поскорее вырасти и защитить маму. И когда-нибудь... я отомщу".

Потихоньку Соске засыпает, забывшись беспокойным сном. Новая жизнь началась.

Глава 2. Часть 1.

Семь лет спустя.

Юноша сидит за невысоким столом из красного дерева. Из-под кисточки в его руке появляются чернильные линии. Соске на миг останавливает бег кисти, оценивает и берет следующий желтоватый лист бумаги, кисть вновь порхает над столиком, плавными движениями вырисовывая аккуратные завитки иероглифов. Рука дрогнула, на лист падает капля чернил, превращаясь в некрасивую кляксу. Юноша замирает, аккуратно кладёт кисточку на краешек чернильницы.

— Кажется, пора отдохнуть. — Хрустит шеей, разминая уставшие запястья.

Потянувшись на спинке стула, помял двумя пальцами переносицу, прогоняя сонливость. Непослушная прядь волос медленно спадает на лицо, Соске пристально вглядывается в получившиеся работы. Прищур карих глаз совсем не похож на детский, в нем отражается лишь грусть и взрослая рассудительность.

"Хватит на сегодня" — мысль прерывает заурчавший желудок.

Почувствовав манящие запахи вареных овощей, проникающие через щели перегородки, Соске глотает слюну, одним движением поднимается на ноги и идет в соседнюю комнату. Шаги приглушает расстеленная циновка, треск костерка в главной комнате заглушают новые бумажные перегородки, Соске сам вырисовывал на них ветви деревьев и цветы вишни. Уйма сил было потрачено на нехитрый ремонт, делать все приходилось самому, но теперь дом наполнен домашним уютом, пусть и тенью прошлого.

Единственная большая комната теперь разделена надвое, в большей части живет мама, там же у них теперь и кухня и обеденная. Небольшой закуток с постелью и столиком для каллиграфии — принадлежит ему.

У очага в центре стоит мама, тихо и мелодично напевает нехитрую мелодию:

— Расшитые золотом цветы, издалека увидишь

Удивишься, увидев лунный свет...

— Что на обед? — принюхавшись, спрашивает парень.

— Рагу — меня соседка научила, выглядит вроде ничего.

Увидев юношу, стоящего с голодным взглядом, улыбается, продолжая помешивать.

— Подожди еще чуть-чуть. Скоро будет готово. — Успокаивает мама, не отвлекаясь от процесса.

— Хорошо. — Садится на татами, наблюдая за таинством готовки.

Почему-то просто приятно вот так наблюдать за работой матери, вспоминая прежние времена. Наконец, еда готова и юноша буквально накинулся на еду, палочки мелькают. Мама наблюдает с молчаливым укором.

— Спасибо за еду! — слегка кланяется.

— Соске, мне нужен материал для работы. Денег мало осталось, но я придумала кое-что новенькое, уверена — людям понравится.

— И что это будет?

— Сюрприз, — собирает плошки мама, — мне нужна синяя ткань и пара отрезов шелковой ленты, видела такую... Точно, в лавочке на конце рынка.

— Да, — выжидающе смотрит мальчик, — что-то нужно еще?

— Пару мотков нити, какую брал в прошлый раз, — кивает она, — и продуктов на день. На остальные можешь взять что-нибудь себе. — Протягивает небольшой мешочек с монетами.

— Как скажешь, — встает Соске, в ладони звякнул мешочек.

Быстро сбегав к себе, набросил теплую светлую накидку на плечи, плетеные сандалии с белым носком, на которые постоянно косятся живущие в 70 районе души.

— Я ушел!

Тихо прикрывает за собой дверь, не выпуская тепло наружу. По дворику перед домом пролетают пожухлые осенние листья, холодный ветер пробегает по волосам.

"Погодка так себе, ну да ладно, зато прогуляюсь" — думает Соске.

Засунув руки в широкие рукава, как отец когда-то, спокойно пошел в центр района. Соседние домишки уже давно не пустуют, наплыв новых душ уже перестал удивлять. Соседи быстро появлялись и исчезали в различных стычках или, просто уйдя за продуктами — больше не возвращались. Около года назад небольшой городок стал спокойнее, разросся до многотысячного, уже стал напирать на границы других районов.

"Помнится, слышал на рынке о новой банде, что выбила наших и поглотила остатки. Пришлые не церемонятся. Но пока они не лезут к простым жителям вроде меня и мамы — мне все равно".

— Эй, Айзен! — голос соседской старушки, прерывает размеренные мысли.

— Доброго дня, госпожа Мей, — вежливо кивает парень.

Пожилая женщина поселилась тут недавно, но активно занимается собственным садом, успевая и на рынке торговать и следить за домом. Юноша даже помогал ей ставить невысокий заборчик, из-за которого сейчас бодренько махает рукой соседка.

— Лови! — с улыбкой кидает старая Мей.

Маленький зеленый предмет летит в парня, но бросок слаб и яблочко летит прямо под ноги Соске. Извернувшись кошкой, едва не потеряв накидку из-за резких движений, все-таки ловит кончиками пальцев у самой земли.

— Благодарю, — чуть кланяется и шагает дальше.

— Постой! Как мама поживает? — кричит в спину старушка.

— Нормально! — машет рукой с зажатым яблоком.

Протерев об край черного кимоно, с аппетитом вгрызается в чуть кислую плоть яблочка.

"Неплохо, надо на обратном пути купить корзинку таких" — думает Соске.

В последнее время он начал активно расти, вследствие чего голод мучает, порой заставляя вскакивать среди ночи в поисках еды.

Через несколько дворов из-за поворота выходит высокий мужчина, с нечесаной гривой волос и рыжей косматой бородой, сразу привлекающей внимание. Мужчина широкими плечами почти перекрывает улочку, идет вперед, насупив кустистые брови и уставившись под ноги единственным целым глазом. Завидев юношу, мужчина прижимается спиной к ближайшему забору, не смея дышать. Соске спокойно проходит мимо.

"Ну же, рискни напасть со спины" — юноша на всякий случай готовится резко развернуться, — "Нет? Значит, помнишь еще урок" — думает он и позволяет уголкам губ поползти вверх.

Постепенно ходьба и легкое тепло солнышка согревают. Соске ускоряет шаг, мимо проходят босые люди. Не знакомые души нагло рассматривают его одежды, сверлят в спину взглядами, но нападать не смеют. На следующей улице, почти у рыночной площади, у широкой лужи сидит оборванец, в одних грязных штанах, с размаху шлепает ладонью по луже, завороженно наблюдает собственное отражение.

— А-а-у-ы-а, — счастливо улыбается во весь рот, показывая гнилые пеньки зубов.

"Еще один сумасшедший, третий за неделю" — отмечает Соске, огибая лужу с другой стороны.

Еще несколько домов, и на глаза показывается рыночная улица. Широкая, в несколько повозок, дорога, низкие лавочки с табличками, просто столики с различными товарами, всюду ходят люди, выбирая понравившиеся вещи.

Соске проходит среди толпы, то и дело ловит на себе взгляды бедняков, жадно разглядывают его одежду.

"А ведь такую не трудно сделать самому" — лениво думает парень, — "мама за два дня пошила, ткань не особо дорогая. Но зачем работать, если можно отобрать в тесном переулке — вот мысли многих из них, все на лицах написано".

— Наливай еще! У меня сегодня праздник! — слышен невнятный голос из-за полузакрытой забегаловки.

Тканевый навес закрывает верхнюю половину, видны только не струганные ножки стульев и голые, грязные пятки посетителей. Пахнуло гниловатым запахом сакэ и пережаренной рыбой, юноша чуть сморщился и пошел быстрее. На языке против воли появляется противный вкус.

"Чтобы я еще раз попробовал эту гадость, да никогда!" — проносится пылкая мысль, Соске живо вспомнил и вкус и ощущения, — "чай во сто крат лучше этих помоев. Может, я просто не пробовал нормального сакэ? Хотя отец не пил, значит, мысль не искать в рисовой настойке ничего хорошего — здравая" — чуть кивает своим мыслям Соске.

Справа, за столиком, полным различными ножами, привлекает внимание молодой парень, ровесник Соске ожесточенно трясет зажатым в кулаке ножом. Простой, в деревянной рукоятке, но узорчатое лезвие и острая кромка.

"Неплох, может мне купить?" — стал прикидывать Соске.

— Сколько?! — задает вопрос молодой парень.

Невысокий, широкоплечий торговец отвечает:

— Тридцать, бери или уходи.

— Ага... — протянул паренек.

Перевел взгляд с ножа на торговца, посмотрел вверх, будто прикидывая, брать или нет. Соске мигом теряет интерес, таких денег у него нет. Парень у столика резко срывается с места и бежит в толпу.

— Стоять! Нож верни! — кричит торговец, но куда там! — Вора держите!

На воришку обращают внимание, шарахаются в стороны, заметив в руках парня нож. Но тут мускулистая, волосатая рука резко вылетает из-за спин людей, хватает воришку за шиворот потрепанной рубахи и валит о землю.

— Попался, — облегченно выдыхает торговец, почти бегом шагает туда.

Рука принадлежит высокому мужчине, мощный даже на вид, он сильно пинает лежащего парня в голову, наклоняется, вырывает нож из ослабевших пальцев. Лезвие крутнулось в толстых пальцах, крепко сжали рукоять. На глазах десятков людей, мужчина без затей втыкает нож в грудь неудавшегося воришки, еще раз, еще... Руки убийцы по локоть забрызганы кровью, люди быстро расходятся, лишь бы не попасть под нож самим, торговец встает как вкопанный.

Убийца пристально оглядывает лезвие, скребет длинным ногтем по кромке.

— Отличный нож, — оборачивается к торговцу, — ты сделал?

— Д-да.

Молча кивнув, мужчина уходит в боковую улицу. Тело парня медленно истаивает, оставляя только лужу крови после себя. Через минуту вокруг опять оживленно, только лужу стороной обходят.

"С чего начать, продукты или сразу за тканью?" — раздумывает парень.

Нос почуял приятный пряный запах, рот тут же наполняется слюной. Рядом лавка с данго, очень вкусной сладостью. Соске быстро пробирается через толпу, огибая людей. За широким прилавком стоит женщина в засаленном фартуке и платочке, очередь в пару человек и дурманящий запах сиропа и чая.

"Одну порцию и сразу за покупками" — решает Соске.

— Мне порцию... — рука за пазухой не обнаруживает мешочка, пальцы хватают пустоту, краткий шок сменяется пониманием, — нет, ничего.

"Обокрали. Когда смотрел на убийство этого парня, скорее всего. Вор далеко не успел уйти!" — карие глаза начинают быстро осматривать улицу.

Людей много, но все прогуливаются по рынку неспешно, Соске сосредоточенно ищет взглядом любого, кто вызовет подозрение.

"Ну же... нет, не ты, этот тоже вряд ли...".

Ладони начинают сжиматься в кулаки, в голову настойчиво лезет картинка с качающей головой мамой и говорящей : "Ах, Соске, ну ничего страшного, потом сама все сделаю"

Почти в конце торговой улицы, на углу дома стоит девчонка, светлые короткие волосы неровно обрезаны, маленькая грудь. Вместо кимоно мешковина, затянутая пояском, до середины бедра, обнажая длинные стройные ножки. Она словно ждала, пока Соске на нее посмотрит, увидев его взгляд, игриво показывает розовый язычок, оттягивая веко пальцем.

"Она! Ну, сучка, держись у меня...".

Айзен срывается с места, девчонка исчезает за поворотом. В последние моменты избегая столкновений, Соске добегает до того места, но в переулке уже никого нет.

"Запомнил — значит найду. Далеко ты точно не ушла" — думает парень.

— Эй, придурок! — чуть хрипловатый, девичий голос сверху.

С крыши домика, наклонившись стоит воровка, снова корчит гримасу с высунутым языком. У парня невольно забилась жилка на виске, ногти впиваются в ладонь.

"Догоню — убью" — подумал про себя и сказал: — Доброго дня, это не вы украли мое имущество? Или вы всех прохожих придурками называете?

Воровка слегка опешила, прекратила строить гримасы.

— Вежливый... — задумчиво тянет девушка, — дурак! Мнюэ! — снова розовый язычок старательно вытягивает, палец крутится у виска.

Воровка достает кошелек парня, подкидывает в руке, позвякивая монетами.

— Это мое, — говорит Соске.

Девчонка разворачивается, легонько шлепает ладонью по попе и спокойно уходит по крыше, скрываясь из виду.

— Хоть бы попу прикрыла, нахальная девчонка, — отходя назад для разбега, бубнит под нос Соске.

Резко оттолкнувшись от противоположной стены, парень разбегается, два шага по стенке и пальцы сжимают скользкий край крыши. Подтянувшись, видит уходящую воровку, девушка оборачивается. Увидев его, необычные, желтоватые глаза расширились, она побежала, перепрыгивая узкие пролеты меж домиками. Соске бежит следом, потихоньку нагоняя, старается не поскользнуться, куски черепицы под сандалиями хрустят, норовя лопнуть или съехать целым рядом. Даже здесь, на крышах, есть свои обитатели. Оборванцы или обычные жители Руконгая валяются, греясь на солнце, неподалеку попадается компания мужиков, занятая распитием бутылочки сакэ.