Квантовая лоботомия (книга 4)

Похититель обмотал меня толстым металлическим прутом, да так, что руки занемели, а ноги заболели. Пальцы едва шевелились и слабо чувствовались. Тем временем двое одинаковых о чём-то переговаривались в сторонке, а я, будто загнанный волк скалился от нахлынувшего бессилия.

Вскоре они вернулись. Я был нежно помещён в свободное кресло, дополнительно примотан к нему медной проволокой. Мой похититель, остался на ногах в гордом одиночестве. Убийца приволок себе стул и, рассевшись напротив, начал допрос:

— Это ты посмел испорожниться вон там?! — он яростно ткнул пальцем, указывая размазанные, успевшие подсохнуть нечистоты. Как ни странно, но я прекрасно понимал его речь.

— Да, и убирать за собой не собираюсь, — дикая улыбка разозлила его.

— Ах ты, ничтожная чернь! — он замахнулся для хлёсткого удара, но был прерван.

-Ты понимаешь то, что он говорит? — похититель Зигмунд ненадолго показался озадаченным.

— Да, он разговаривает на моём родном языке, впрочем, как и ты.

— Ты болван или придурок? Я... — убийцу вновь грубо осадили.

— До выяснения всех обстоятельств тебе лучше помалкивать, Супер Снайпер.

— А кто ты такой, что бы затыкать мой рот? "Помолчи, заткнись тупая скотина, закрой пасть, захлопни варежку, не говори с набитым ртом, не плюйся". Как же надоело, когда все постоянно мешают. Почему бы тебе не зажать свои губки? Я провожу допрос пленника. Он совершил непростительный поступок и сейчас решается вопрос: казнить его через повешение или утопить в бочке с дерьмом. Настоятельно рекомендую не вмешиваться в судебный процесс и подготовить подходящую емкость для жидкости.

— Помнится, ты обмолвился, что у Безграничного возникли некие проблемы ввиду неожиданной поломки. Если он сейчас действительно где-то застрял, вероятнее всего, истинная причина ему неизвестна, и он во всём винит тебя. Ты бы пошёл и объяснил ему, что ни в чём не виноват. Рискну предположить, что его терпение не бесконечно и кто знает, что он предпримет в следующий миг.

Тревога резко отразилась в глазах Супер Снайпера или Убийцы. Поначалу он заёрзал, нерешительно подёргиваясь из стороны в сторону. Наконец, вскочив, он стремглав выбежал из просторной залы, оставив Зигмунда и меня наедине.

— Сразу видно, что тебе по нраву командовать людьми исподтишка. Зачем я вам понадобился и где мы сейчас?

— Я всё поведал тебе ранее. Естественно, нет ни малейшего повода верить словам врага. Неужели ты считаешь, что тебе всё преподнесут на блюдечке с голубой каёмочкой? Нет, бывший боевой маг! Лучше, если ты воспримешь ситуацию как войну, а себя как пленника, которого, безусловно подвергнут мучительным пыткам. Обычно тем, кто визжит и ноет ещё до начала действа, гораздо больнее. Что ж, пора определить новоиспечённого заключённого в уютную, тёплую и превосходно изолированную камеру.

Пустая болтовня, оттягивающая неприятные последующие моменты, закончилась. Крепкая нечеловечески сильная рука обхватила ноги и грубо потащила тело по прохладному шершавому полу. Одинаковые стены и мерцающие потолки тоннелей растянулись в бесконечно мерзком предвкушении темноты, одиночества со страданием.

Ещё совсем недавно я гордо шествовал по пыльной дороге, спал в тёплой пастели, радовался деревенским дурачкам. Отныне всё это мерещилось неимоверно отдалённым красочным миражом. Впереди ожидались жестокие бессмысленные пытки, ведь я даже не знал, что врагу нужно. Похоже, они и сами толком этого не понимали.

Мысль о самоубийстве молниеносно проскользнула в голове, внеся гадкий отпечаток в памяти. Если не прикуют цепями, повешусь на собственных обносках. Или же лучше прорываться с боем? Убив одного или двух охранников, а потом корчиться от боли, попутно собирая с пола собственные кишки, запихивая их в распоротое брюхо.

Мир вновь изменил ракурс, ноги мои твёрдо стояли на полу. Я и мой будущий мучитель очутились в гигантском помещении, своды потолка которого едва проглядывались сквозь яркое освещение. Мы подошли к тоненькому раздвижному мостику, ведущему в серебристый куб, зависший в воздухе посреди великолепия архитектуры.

На конце моста имелась громоздкая дверь, обрамлённая засовами величиной с добротного толстяка, которую не всякий боевой маг смог бы пробить. Внутри находилась маленькая тёмная комнатка с кроватью.

Зигмунд распутал меня и небрежно зашвырнул внутрь на блестящий металл.

— Добро пожаловать. Кстати, если тебе каким-то образом удаться взломать дверь, предупреждаю, из внешнего помещения откачивается весь воздух, так что, наверное, ты задохнёшься. До скорой встречи.

Одной рукой он непринуждённо взялся за громадную створку и медленно, явно смакуя момент, затворил дверь. Полоска света, проникающего внутрь, всё истончалась, вскоре исчезнув. Вокруг воцарилась абсолютная всепоглощающая темнота, и вдруг...

Глава 2.

Дверь резко раскрылась, неожиданно уменьшившись в размерах. Стойкий сухой запах старых досок витал вокруг, сбивая с толку. Свободный проём осветил какой-то склад, заставленный зелёными деревянными ящиками. Внутрь боком протиснулся человек в пятнистых одеяниях.

Особо не раздумывая, я закрыл ему рот ладонью, ударил коленом в промежность и втащил внутрь. Накопившая злость отыскала единственный канал выхода. Опрокинув вошедшего и усевшись сверху, ладони принялись изо всех сил душить его, не позволяя вскрикнуть.

Противник в отчаянии вцепился мне в ногу, расцарапал её, попутно хрипя и пуская сопли. Руки онемели от напряжения и тупой ненависти, но не отпускали злополучного охранника, всё меньше сопротивляющегося. Спустя какое-то время он затих и обмяк, но я всё ещё крепко держал его, так как подозревал, что удушаемый притворяется. Посему не разумно сразу же ослаблять хватку, требуется толику потерпеть.

Убедившись в смерти врага, я слез с него и тяжело отдышался, разминая отекшие пальцы. Следом стащил с трупа рубашку, штаны, ботинки и необычную шляпу с обрезанными полями. Одежда оказалась немного маловата, из-за чего ощущалась скованность в движениях. Труп пришлось спрятать за грудой пыльных ящиков.

Снаружи ярко светило солнце. Ботинки ступили на твёрдую почву, слегка покрытую травой. Страшная темница неведомым образом бесследно исчезла. Вместо неё возникло поселение с людьми в цветастых однотонных костюмах, снующих повсюду.

Мимо, громыхая и зловеще жужжа, промчалась громадная повозка без упряжи. Выяснять, сон это или явь было некогда. Отвратительное чувство загнанного зверя не спешило покидать сознание, приказывая идти, куда глаза глядят, главное подальше от злополучного посёлка.

Взор цепко ухватил невзрачный забор, опутанный сверху блестящими колючками, отбивающими всякую охоту перелезть через него. Благо, неподалёку находилась мощёная дорога, ведущая вдоль заграждения. По ней-то я и пошёл, стараясь держаться непринуждённо, не привлекая излишнего внимания.

Взгляд поплыл, мысли мои перепутались. Кто я такой и где нахожусь?! Рассмотрев собственные ладони, пришёл в замешательство, так как видел их в первый раз. Суета, шум и гам вокруг жутко нервировали. Что же творится-то?! Как я сюда попал? Я болен или здоров?

Нет, нет, нет! Встряхнув головой, прогнал наваждение, продолжая свой путь, с подрагивающими от волнения руками. Как я умудрился потерять память? Худшего самоощущения и придумать-то нельзя, вроде чувствуешь себя как обычно, но сделать единственный шаг невозможно, ты просто не понимаешь, куда идти и чем себя занять.

Дорога привела к выходу, охраняемому несколькими стражниками со странным оружием в руках. Все они хмуро озирались. Наверно, успели утомиться.

Стараясь не волноваться, я гордо прошествовал мимо них. Все же обмануть их не удалось. Один из них загородил путь и протянул руку, требуя что-то:

— Предъявите пропуск, — коротко отчеканил постовой.

Правая рука рефлекторно скользнула в карман штанов, вытащив оттуда стандартизированный бланк увольнительной с разрешением покинуть базу на одни сутки. Рядовой аккуратно развернул его и внимательно прочитал.

— Всё в порядке, солдат? Эту увольнительную подписал капитан Мартель, заместитель командира, посему всё обязано обойтись без излишних формальностей.

— Так точно, лейтенант Равок! Проходите, — постовой отошёл, позволил покинуть базу.

За бетонным ограждением красовалась небольшая пустошь, а неподалёку на горизонте виднелась кучка высоких башен, покрытых стеклом. Ничего значимее не нашлось. Я пешком направился к загадочным строениям, попутно насвистывая весёлый мотив и прокручивая в мыслях последние несколько дней.

Тут-то и обнаружилась странность. Все разговоры и короткие переброски словами с чужаками, кроме случая в трактире, отныне стали непонятны. Нет, их смысл не ускользал, но сама речь вспоминалась какой-то неясной тарабарщиной.

От попыток осознать чужой язык разболелась голова. Воспоминания снова начали путаться, посему я забросил попытки вникнуть в суть своей беды и, сплюнув, двинулся к башням.

По мере приближения к ним, проступали маленькие строения, между ними дороги, по которым ездили самоходные повозки и торопливо ходили разные люди.

Это что, город? Но где крепостные стены и рвы, залитые мутной водой? Впрочем, так лучше. Никакие препятствия не помешают проникнуть туда и разузнать, в какую страну я попал. Стоило позаботиться о провианте, ибо голодный живот жалобно заурчал, требуя набить его до отвала копчёной свининой и запить пивом.

Перейдя городскую черту, я побродил среди толпы, незаметно выхватывая из сумок праздных зевак всякую всячину, набивая ей собственные карманы. Местные простофили окончательно разленились и не следили за вещами, позволяя с легкостью их украсть. Основательно облегчив четырёх человек, я улизнул в тихое местечко, куда здешние жители выбрасывали нечистоты, и осмотрел скорый заработок.

Диковинные кошели помимо звонких монет были забиты разрисованной бумагой. Наверное, она требовалась для того, что бы звон монет при ходьбе не мешался. Бумажки я выбросил, а монеты сгрёб в карман.

Отойдя от вонючей помойки, я снова влился в шумящую толпу, ища трактир. Однако тут удача покинула верного своего слугу, предоставив всё его чуткому обонянию, уязвлённому спёртым застоявшимся городским воздухом.

Внезапно безразличие охватило и поглотило меня с потрохами. Чувства забились, затаившись где-то глубоко внутри, оставляя бездушную оболочку без желаний, идущую в гнетущую невидаль. Ни страха, ни боли, ничего, лишь движение куда-то! Чувства возвратились, когда тело зашло в забегаловку. Я смутно помнил дорогу, но отчего-то это не тревожило.

За лакированными столиками на диковинных легких стульях сидели тучные особи, с фанатичным блеском в глазах они поглощали блестящую жирную пищу. Не заботясь о пережевывании, натужно глотали и тут же забивали уродливые рты, чмокая сальными губами, измазанными в крошках. Их пальцы, походили на жареные сосиски, а сами они на уродливых упырей, никак не на людей!

Волна неудержимой тошноты подкатила к горлу и победоносно прорвалась. Тугая струя рвоты оросила соседние столы и некоторых человекоподобных существ за ними. Я с трудом откашлялся, смачно высморкавшись, очищая нос от застрявшего там содержимого желудка.

— Сэр! Вам помочь? — подоспевший полицейский в тёмно-синей форме попытался дотронуться до меня.

Он не ожидал, что его резко ударят кулаком в челюсть. Свободной рукой я высадил ему глаз, из которого мгновенно полилась тонкая струйка крови. Страж порядка зашёлся в конвульсиях и обессилено упал в лужу блевоты, порядком измазавшись, прежде чем издохнуть как жалкое животное, недостойное своего высокого звания.

Остолбеневшие твари не успели ничего сделать, пистолет из кобуры полисмена перекочевал в убившие его руки, громко щёлкнув затвором и клацнув предохранителем. Прозвучал выстрел, пуля пробила подвесной потолок.

— Всем лечь на пол! Кроме тебя! — дуло указало на самую толстую женщину в красном свитере, круглых очках, закрывающими поросячьи глазки и светлыми волосами, собранными в пучок.

— Ииии! — она завизжала, неуклюже свалившись со стула.

— Встать! — пальцы впились в её волосы, потащив вверх. Нетренированная особь практически не сопротивлялась. — Всем поднять головы и слушать! Вы жалкие, дряблые пародии на человека! Меня буквально тошнит от вас! Вы недостойны, ходить по бренной земле! — рукоятка пистолета мощно впечаталась в нос поднятой свиноматки, разбив его и опрокинув её на стол.

— Не убивайте! — хлюпая кровавыми пузырями, взмолилась эта пародия на человеческое существо.

— Молчать! Твоя жалкая жизнь в собственных руках! А теперь упала и отжалась, пока я не скомандую стоп! — ещё одна пуля улетела вверх, изрядно испугав всех.

Живая туша рухнула на пол и, кряхтя, приняла упор лёжа. Кровь, текущая из её носа, успела накапать небольшую лужицу. После трех никчёмных попыток, самка свиньи тяжело задышала и, неистово схватившись за грудь, закатила глаза, скончавшись от сердечного приступа, некрасиво раскрыв рот и высунув язык перед смертью.

Схватив первого попавшегося старика за его козлиную бородку, я пинком вышиб стеклянную дверь. Прикрываясь им как щитом, поволок за собой на улицу. Там нас уже поджидали три полицейские машины, вставшие в полукруг, за ними присели вооружённые до зубов служители закона.

Прежде чем кто-либо из них успел отреагировать, я всадил пулю одному из них прямо в лоб. Все попрятались за машинами, не пытаясь отстреливаться. Этого я и добивался!

С победоносным кличем: "Я непобедимая Карамбулька!" мы заняли одну из машин. Грубо и шустро зашвырнув старичка на пассажирское переднее сидение, я устроился за рулём и, надавив на педаль газа, понёсся прочь от ненавистного свинарника, скрывшись от ответного огня за поворотом.

Незадачливый старичок, однако, пришёлся покрепче молодой жирной особи. Он с опаской косился на водительское кресло, пока мы мчались по тротуару, сбивая некоторых нерасторопных пешеходов. Морщинистое лицо деда, скосилось от ужаса и негодования.

— Зачем вы сбили ту женщину с ребёнком, вы могли просто объехать их?!

— Если ты женщина, дитё, старик или калека, то это не означает, что ты застрахован от падения кирпича на голову, потопа или землетрясения, — я искренне пожал плечами. Вопрос моего вынужденного попутчика показался абсурдным.

— Но вы же не предмет, а человек! Очевидно сумасшедший!

— Нет! Я кирпич! Моё предназначение падать на головы простодушным мамашам да их тупоголовым слюнявым деткам!

— Псих! — похоже, от всего пережитого он совсем потерял страх.

— Примените принцип обратимости к данной ситуации! Будьте благоразумным! Вероятно, это вы тронулись умом, а я вполне здоровый человек, и сейчас везу вас в больницу.

— Мой разум в полном здравии, в отличие от вашего! Затормозите, неужели вы не предвидите, чем всё это закончится?! — старец медленно закипал, и, забывая обо всём, решил поиграть в героя.

— Не люблю лицемерных фашистов! На дух их не переношу! Если руководствоваться вашими суждениями, я обязан избавиться в первую очередь от вас, как человека прожившего уже достаточно, — руки крутанули руль, и невольный пассажир вжался в сиденье.