С привкусом пещерной соли

— А чё она одна припёрлась? — тонко спросил паренек, сидевший в углу. — За кем она?

— Не за мной, — пробубнил дедок. — Никто не придет. Никому не нужен. Старик...

— Хорош языком трепать. Сдавай! — кривясь от боли в распухшей губе, повторил битый.

Наташка подошла к решетке ближе. Темноволосый перехватил взгляд друга и уставился на Наташку куда внимательнее.

— Вы не могли бы подойти? — попросила Наташка.

— Я? — удивление на лице аквеля выглядело совсем настоящим. — Ты мне, что ли?

— Да, я вам.

Темноволосый тоже сделал попытку подняться, но после короткого отрицательного мотания головой первого, уселся обратно и принялся неспешно тасовать колоду.

— Быстрее там с болтовней! Пока отыграешься у вас, со скуки сдохнешь, — пробурчал битый.

Аквель вразвалочку подошел, остановился напротив, сунув руки в карманы.

— Чего тебе?

Наташка мысленно зааплодировала. Еще бы сплюнул на пол — и вообще смотрелось бы безупречно.

— Ты меня не помнишь?

Он еле видно сморщился.

— Чего пришла?

— У меня предложение. Деловое, — тут же уточнила она.

Аквель сделал шаг ближе и Наташка машинально тоже сделала шаг, не желая, чтобы предложение расслышали все обитатели камеры. Теперь их разделяло всего полметра пустого пространства, разрезанного частыми прутьями решетки.

— Давай выкладывай, подруга, по-быстрому, чего надо, меня ждут.

Наташка перестала разглядывать его футболку, застиранную, с растянутым воротом, кровоподтек на левой скуле и негромко заговорила:

— Хорошо. Предлагаю взаимовыгодный обмен. Мне нужна от вас кое-какая информация, а взамен я вас отсюда вытащу, избавив от необходимости провести месяц в тюрьме. Вечером за вами придет машина, но пока вас не увезли, условия отбывания можно изменить на домашние, а там... за небольшую денежную компенсацию власти закроют глаза на то, что парочка наказанных не является работать.

Рядом фыркнули. Наташка вздрогнула — возле первого стоял темноволосый, кривя губы, но взгляд имел на редкость серьезный. Кроме того, в его лице совершено не осталось ничего панибратского или бычьего. Наоборот, под таким взглядом хотелось немедленно вытянуться в струнку, руки по швам и напряженно слушать последующих приказов, чтобы немедленно броситься их выполнять. Наташка не любила этого ощущения, когда кто-то держит в руках твое будущее и любое произносимое слово следует хорошенько взвешивать. К примеру, такое ощущение накатывало, когда она оказывалась в обществе владельца журнала, способного в два счета выставить человека с работы за один только косой взгляд... Пришлось напомнить себе, что эти двое куда безопаснее.

Аквель, кстати, тоже смотрел куда серьезнее, Наташка упустила момент, когда из простака он снова стал собой, тем самым, кто доставил ей письмо. Зато стало легко, значит, она не ошиблась, не перепутала.

И еще... в его глазах горела заинтересованность. Наташка подавила чисто женскую гордость, ведь когда на тебя с интересом смотрит такая плотная концентрация качественной мужской силы, поневоле начинаешь выставлять себя в лучшем свете. Плечи там расправить, грудь выпятить, губки приоткрыть. Наташка на дух не переносила подобных игр и упрямо сжала губы крепче.

— Где ты таких находишь? — озадачено поинтересовался у аквеля темноволосый.

— И чего же вы хотите взамен? — аквель не отреагировал на вопрос и пошел в атаку. — Только прямо и правду, без вранья.

— Я хочу, чтобы вы назвали мне адрес агентства, проводящего экскурсии в Ракушку. Я хочу туда попасть.

Вот так, твердо и коротко. Наташка знала, когда тянуть время и набивать цену, а когда лучше говорить прямо, пока вообще слушают.

Темноволосый снова фыркнул.

— То есть я правильно понял — взамен вы предлагаете нас... вытащить? — аквель вдруг улыбнулся.

— Да. В обмен на способ попасть в Ракушку.

— Забавно, — совершено серьезно вдруг прокомментировал темноволосый.

— В обмен... То есть просто так, по доброте душевной вы помочь не готовы?

Наташка почувствовала легкое беспокойство, как будто она — лиса и вокруг норы собираются охотничьи собаки. Она всегда предпочитала способ договариваться и покупать способу выманивать с помощью обмана, прикидываясь лучшим другом. В ее работе встречались и такие информаторы, которые клялись объекту в любви и преданности до гробовой доски, а после продавали откровенные видео совместных попоек.

Смотря в светло-карые глаза с темным ободком зрачка, она всего за несколько секунд выбрала тактику. Правда. Чистая правда, а если не можешь сказать правду, лучше молчать.

— Ваш случай далеко не самый простой, — честно ответила она. — А у меня не так много влияния, чтобы разбазаривать его по доброте душевной.

Аквель кивнул; и это Наташке тоже не понравилось. Как будто точно знал, что она скажет и не столько вел разговор, сколько просто проверял, все ли фразы последуют согласно написанному сценарию.

— И для чего же вы хотите попасть в Ракушку?

Наташкины мысли заметались в панике. Правду. Правду можно сказать, если ее знаешь. Или если она звучит выгодно. Но не признаваться же, в самом деле, что она собирается узнать и опубликовать самое тайное, тем самым выведя на чистую воду всю их сектантскую братию?

— Долго вы еще? — прогундосил голос битого. Тетка из окружностей переместилась, перетекая бедрами и грудью, в более удобное положение и снова замерла.

Аквель нетерпеливо дернул плечом.

— Правду, — тяжело уронил.

— Я хочу убедиться, что с моей подругой Мариной все в порядке. Я обещала ее родителям.

Через мгновение взгляд аквеля потух.

— Маринка? — влез темноволосый, вовсе не смущаясь тем, что его никто не слушает. — Все с ней нормально. Даже очень. Недавно вот...

— Уходите, — вдруг резко сказал аквель. Прерванный на полуслове темноволосый замолчал.

— Гонза, хорош языком чесать! — завопил битый. — Дай отыграться! Потом с бабами своими разберешься! Тафа, иди, сдавай!

Темноволосый отступил вглубь камеры.

— Подождите, — в панике заговорила Наташка, смотря, как на лицо аквеля возвращается отсутствующее выражение, а сам он отдаляется, будто, разговаривают не с ним. — Постойте!

— Эй, начальник! — зычно крикнул аквель в сторону коридора. — Чего репортершу пустили? Она нам грозит растрепать по телеку, будто мы аквели. Да меня за такое с работы попрут! Я тогда тут у вас и пропишусь!

Битый заржал. Мгновенно, будто материализовавшись из воздуха, в коридоре показался дежурный.

— Вы закончили? — неприязненно спросил у Наташки. — На выход тогда.

Наташка еще смотрела на аквелей, не веря, что провалила план и ничего у нее не вышло. Как же так? Где она промахнулась? И главное — что делать? Не доказывать же, в самом деле, дежурным, что у них в изоляторе сидят настоящие аквели? Кто ее станет слушать?

Она плохо помнила, как оказалась на улице, настолько оглушительным оказался провал. Доплелась до кафе через пару зданий от изолятора и засела на втором этаже у выходящего на улицу окна.

Давно в ее практике не случалось настолько неожиданного облома. Главное, непонятно, почему? Она ведь не соврала, она совершено точно хотела знать, что случилось с Маринкой!

К счастью, позвонили из редакции, и пришлось отвлекаться и полчаса тратить на разборки, отчего в рубрику скандальных разводов предоставлено целых три сюжета и кто будет выбирать, учитывая, что места хватит примерно на полтора. Давать все три в сокращенном виде, два, сократив немного или раздуть одну? Пока Наташка пыталась доходчиво объяснить, что ей фиолетово, а после выслушивала, что им всем тоже фиолетово, сказала, раз редактору некогда заняться, ставьте две и отключилась.

Заказала горячего шоколаду и мороженое, побаловать желудок и себя. Итак, провал просто жесть какой оглушительный! Как она так опростоволосилась?

Это все аквель со своими взбрыками! Чем-то Наташка ему не приглянулась. Или, скорее всего, отомстил за прошлое, когда его очень красиво и грамотно выпроводили из кабинета. Следовало попробовать пофлиртовать, посылая взглядами многозначительные обещания интима, мужики падки на подобное поведение, даже если уверены, что на самом деле им ничего не светит. Инстинкт срабатывает, не иначе. Да только не факт, что сработало бы на этот раз, уж больно эти аквели странные.

А Гонза... Сука такая! Отомстил, называется, слабой женщине? И ведь кличка какая подходящая, так назывались режиссеры, едко и нецензурно комментирующие кино, которое сами и снимают. И чаще всего они снимали порно. И вашим, и нашим называется.

Наташка в телефоне набрала кличку в поисковике. Точно, так и есть. Хотя в ее представлении он ну ни разу не ассоциировался с участником порнофильмов. С другой стороны, это не та область, в которой она хорошо разбирается.

Вот гнида! Ну что ему стоило просто дать адрес?

Успокоиться оказалось ой как непросто. После порции горячего шоколада мысли приобрели более мирное направление. Наташка начала искать выход. Итак, можно попробовать исправить ошибку. Предположим, упасть на дурочку и вытащить их за просто так, ничего не требуя взамен и надеясь, что совесть не позволит тем не отплатить за помощь. Тут главное не забыть вовремя подвернуться под руку, смирено вздыхая и смотря жалостливым собачьим взглядом. Он, правда, паршиво у Наташки выходит, но ничего, потренируется ради такого дела.

Или вообще забить. Стоило представить этого высокомерного ублюдка Гонзу, как хотелось плюнуть и развернуться к нему задом. Но вот незадача — за несколько месяцев Наташка убедилась, что других путей нет, иначе бы она обнаружила хоть что-то.

Проблема еще в том, что вытащить двоих стоит очень недешево. Практически все ее накопления. Она без промедления заплатила бы за точную информацию, но где гарантия, что траты окупятся? Ведь не факт, что у них имеется совесть, скорее они просто удивлено похлопают глазами, сделают вид, что впервые видят и спокойно пройдут мимо.

Решение пришло совершено внезапно. И как она раньше не догадалась! Наташка чуть не задохнулась от простоты и красоты найденного выхода.

Надо просто дождаться пока их выпустят и проследить, куда они отправятся! Конечно, это непросто, но если нанять людей, все равно дешевле, чем вытащить из тюряги. А если, к примеру... попросить мотоциклистов из компании Паучьего логова, то пробки не страшны, да и те всегда готовы поиграть в какую-нибудь ерунду за деньги!

Точно! Всего-то делов! Наташка рассмеялась и вскочила на ноги. Нужно вернуться в участок и выяснить, куда именно направят аквелей, тогда она будет знать, откуда начинать слежку.

Боже, как просто. И почему она сразу не догадалась? Зря только перед ними засветилась.

Наташка бодро зашагала к изолятору, вспорхнула на крыльцо и просочилась к стойке дежурного.

Услышав просьбу поделиться информацией, тот долго и задумчиво хлопал глазами.

— О ком? — уточнил он. Наташка радостно повторила — о тех двух, что в спортивном прикиде.

— Так нет их, — нехотя промямлил дежурный.

— То есть? — веселье плавно испарялось.

— Отпустили полчаса назад. Этот, что посветлее, позвонил куда-то, а через пять минут сверху пришел приказ выпустить. В общем, они уже ушли.

— От кого пришел приказ? — непослушными губами спросила Наташка. Второй проигрыш подряд был как удар под дых.

— А вам какое дело? — вдруг рассердился дежурный. — Девушка, не морочьте голову, сказал же — нету таких в отделении. Идите отсюда!

Наташка развернулась и ушла. В кафе не вернулась, поплелась к метро.

Ну что же, все снова складывается. Понятно теперь, отчего так умильно улыбался Гонза и фыркал черноволосый. Да-а, отличное зрелище — дамочка, предлагающая помощь тем, кто и сам способен за пять минут оказаться на воле. А они, наверное, неплохо повеселились за ее счет. Вся такая самоуверенная и важная. Торговаться пришла...

Да что же у них за связи-то такие?

Что и говорить... день явно не удался.

Очнулась Наташка только когда вышла из метро недалеко от редакции. Вдруг будто слух прорезался, и оглушительные звуки проезжей части заполнили уши.

Она добрела до журнальной палатки, где зимой и летом бессменно торговала узкоглазая широколицая женщина, в любую погоду обвязанная несколькими шалями, и невидяще уставилась в развешенные по полкам газеты. Кто-то толкнул ее плечом, проходя мимо. Наташка даже не ответила, как ни странно.

— Что-то с вами случилось? — невнятно протарахтела продавщица, заглядывая непроницаемыми темными глазами-щелками Наташке в лицо.

— Так, ерунда, — почему-то ответила она, забыв про субординацию. О чем вообще можно говорить с приезжей из тьмы тараканьей женщиной предпенсионного возраста?

Та зацокала языком.

— Сильно плохо смотришь.

Наташка с трудом улыбнулась.

— Не переживайте, продайте мне лучше что-нибудь. Из ассортимента, который не пользуется спросом. Ну, что это?

Женщина задумалась, но порылась в завалах и вытащила на свет толстый журнал 'За границей', где описывали традиции, обычаи и красоты зарубежных стран. На титульной странице как раз красовалось фото пещеры, где в беспроглядную темень сунули два пылающих самодельных факела. Наташка фыркнула, судьба, оказывается, имеет отличное чувство юмора. Не дает забыть о проигрыше!

— Живьем бы увидеть... и море. Столько болтовни об этой Ракушке, и ни единой фотографии. Только рисунки. А рисунки красивые, конечно... но не факт, что написаны с натуры, а не выдуманы буйным воображением. Ведь верно? — непонятно с чего разоткровенничалась Наташка. Хотя, скорее понятно. Просто сейчас она явится на работу, где безупречно отредактированная в спа-салоне Свиридова будет дефилировать в очередном фирменном костюме и громким голосом вещать об очередном откровенном интервью с очередной дряхлеющей знаменитостью, и альтернатива ее вещанию только кабинет, где ждут посетители с юркими, бегающими как у крыс глазками и такими же отвратительными историями.

Продавщица кивала, даже не пытаясь сделать вид, что понимает, о чем речь или что вообще слушает.

— Хоть бы разок посмотреть! — с непонятной горечью повторила Наташка и заставила себя не сжимать журнал мертвой хваткой.

— Ладно, спасибо. Не обращайте внимания. Просто не мой день. У всех бывает.

Наташка поплелась к редакции, прижимая к себе журнал, как родной. В кабинете она его пролистала и не нашла ничего интересного — описываемые пещеры больше века являлись достопримечательностью какого-то крошечного городка на западе, и посетить их можно было всего-то сделав перелет длиною в два часа, значит, никакого отношения к аквелям они не имели и иметь не могли.

Глава 4. Как снег на голову

Через неделю пресса всколыхнулась благодаря личному самолету одного всемирно известного певца, который хлобыхнулся в океан и ушел в морскую пучину вместе со всеми находящимися на борту пассажирами.

О, это было нечто! Журналы и телевидение стенали и завывали, как подыхающие от голода волки в ледяную стужу, и Наташка накатала душещипательную статью, в очередной раз поражаясь, насколько на самом деле равнодушна к произошедшей трагедии. Песни погибшего она не любила, лично знакома с ним не была. Жалко, конечно, человека, как и любого другого внезапно погибшего человека, но по простым погибшим не разводят многодневных панихид. Простых не видят. Для нее же звездный певец ничем не отличался от тысяч других ежедневно гибнущих в авариях людей. Страшно другое — представлять, как самолет уходит в воду, а ты оглушен и ничего не сможешь поделать. И знаешь — это конец. Наташка отличалась хорошим воображением, потому старалась не представлять. Пилот, стюардесса... живые люди, умершие страшной смертью. Даже певец такой не заслужил.