Побег со счастливым концом.

— Это пожив-то пару лет с такой актрисой, как ее мачеха? Вы бы слышали, что мне про нее рассказывали. Да и сама Сиэль... уж больно неоднозначная девица. Хорошо хоть, у хороших людей родилась, начало жития никто не испортил. Сама же мальчишкой всю дорогу прикидывалась. Видел бы ты, как некоторые велись!

— Эм... я... видел. — Сдавлено сказал господин Керон. Только сейчас он понял, что нужно рассказать старому другу, как его племянница явилась пред его очи и по какой причине. И объяснить это так, чтобы он не бросился убивать это недоразумение Старрея и не слишком обнадеживался по поводу возможного родства с Кевином — на человека, который занимался внутригосударственной безопасностью, у Керона были свои виды.

— А, кстати, чего опять хотел этот городишский мерзавец Старрей от моей племянницы?

— Чего и всегда — досадить Кевину, она по воле случая села возле него.

— Я все удивляюсь, почему ты его не попросишь подать в отставку.

— Так свою работу он выполняет неплохо, да и не настолько злоупотребляет положением, как иные люди его уровня. Убрав его можно получить и более скверный вариант на должности главы городской стражи. И, ты не поверишь, но он действительно считает, что закон и порядок — это святое.

— Что ж... будем и дальше воевать со старым лисом Аплогием.

— Только не переусердствуй — он мне нужен.

В ответ Стефаниус неопределенно пожал плечами. Предупреждение было излишним, сам Оун редко лез в сомнительные передряги или затевал войны местного значения по собственному почину — предпочитал оборону, за исключением тех случаев, когда наступление оказывалось более эффективным.

— Кстати, ты поддержишь меня, когда я принесу прошение об опекунстве или удочерении? — На самом деле Стефаниус хотел отложить этот вопрос на неопределенное время, желательно, как можно более дальнее, но судьба распорядилась иначе.

— Если она сама этого пожелает — у меня не будет причин отказывать. Вот только... твое родовое имение ушло к совершенно сторонней личности.

— Это результат ошибки моих родителей.

— Не спорю... но ты служил мне верой и правдой. Да и настоящая наследница у поместья всего одна.

— Я... не затем хочу удочерить девочку, чтобы вернуть замок. И, увы... он теперь по закону перейдет сыну той женщины. У меня есть чудесный дом в пригороде, детей у меня нет, сам знаешь, так что дом перейдет Сиэль. Пусть это будет новое родовое гнездо.

— Я тебя понял. — Отмахнулся Керон от своего слишком честного подданного. — Но так просто оставить не могу. Да и не верю, что Кевин ничего интересного не затеял. Ты же его знаешь, он всегда делает больше, чем просят для тех, кто ему дорог, а к тебе он относится чуть ли не как к отцу.

Стефаниус удивленно вскинул брови.

— Хех! Скорее, как к недалекому дядюшке. Знаешь же, что я скорее силен в управлении людьми, чем в планировании, а Кевин наоборот.

Керон Магнелльский тепло улыбнулся.

— Я уверен, он больше относился к тебе, как к отцу. Роль недалекого дядюшки всегда исполнял я. Разговор становился все более откровенным и Стефануис решился зайти дальше, чем обычно.

— Керон... Ты знаешь, эти слухи уже двадцать лет ходят, и будут ходить дальше... Кевин действительно твой племянник? А его отец твой средний брат, поднявший восстание против старшего. Я всегда подозревал, что ты тайно направляешь его судьбу и поэтому рано или поздно выступишь в открытую и потребуешь того, что считаешь нужным: подчинения. Мне всегда казалось, что с тех пор, как ты с ним познакомился, он заменил тебе брата. Ведь Кевин младше тебя настолько, насколько Катлор был старше.

— И... многие об этом болтают?

— Не так уж многие, но... Катлор Аниас, несмотря на то, что никогда не был особо сдержанным мужчиной, редко оказывал пристальное внимание урожденным дворянкам. И мало кто из тех, кто знал ситуацию при дворе, поверил, что у молодой красивой вдовы леса для охоты лучше, чем у всех прочих в государстве. А Катлор таскался туда далеко не один, хотя всех прочих брал для отвода глаз. И, если кто-то еще и поверит в сказочку о том, что Кевин сын ее мужа, родившийся уже после его смерти, то когда во время мятежа родилась Эулесия, а после поражения Катлора вдову не арестовали, а лишь отдалили от двора, даже тугодумы закономерно пришли к выводу, что вы проявили милость к матери собственных племянников.

— Стефаниус... почему ты завел этот разговор именно сейчас?

Генерал немного помедлил с ответом, пытаясь подобрать наиболее деликатные слова.

— Керон... уже почти два года прошло.

— Еще не прошло. — Прошептал Керон.

— Да. — Вздохнув, согласился Оун. — Я не из тех, кто думает, что тебе пришлось просто, и ты знаешь почему. Но твои подданные, утешившись после той трагедии, ждут от тебя дальнейших действий. Твой разлад с Авелинн никому не на руку. А она старается, хотя горюет не меньше тебя: после того, как родилась Мариала, не разочаровалась, а рискнула попробовать снова, хотя ей уже труднее родить ребенка, чем десять лет назад. А что же ты? Вместо того чтобы быть рядом с ней, большую часть времени, когда не занят, пропадаешь здесь. А ведь ты ее еще любишь...

— Стеф! — Взбесился Керон. — Я помню, что ты пришел мне на помощь и помог обрести власть, когда мой средний брат сверг и убил старшего, но сейчас ты переходишь все границы!

— Если не я, тогда кто заговорит с тобой об этом? Большая часть придворных будет рада разве что подкинуть тебе в жены или любовницы свою родственницу, или подобрать среди своих сыновей мужей твоим дочерям, а то и вовсе сменить тебя на троне, когда придется время. Я друг и тебе и Авелинн.... и уже не вижу причин потакать твоему желанию забыться.

— А ты не думал, что я, и правда, люблю Эвелину? Не боишься помешать моему счастью? — Зло усмехнулся король.

— Кер! У твоей любовницы даже имя почти, как у твоей жены.

Керон Магнелльский, не найдя что ответить, упрямо и нервно ссутулился в кресле.

— Так ты хочешь, чтобы я был около своей жены, ожидая, что на этот раз она родит мальчика или признал Кевина своим племянником? — После непродолжительного молчания ядовито фыркнул Керон.

— То есть... ты ведешь себя так, рассчитывая, что трон унаследует Кевин? Ты же знаешь, что это плохая идея. Народ не примет на троне сына мятежного принца. Да еще и незаконнорожденного.

Керон упрямо промолчал.

— Или ты... не рассчитываешь, а просто с детским упрямством делаешь все, чтобы так случилось?

Керон устало закрыл глаза.

— Это... твое настоящее желание? Значит, это Кевин всегда был запасным вариантом, поэтому ты приблизил его к себе?

— Кевин — не 'вариант' — он...!!!

— Я понимаю. Он один из самых прекрасных людей, которых я знаю, он талантливый юрист, знает несколько языков, дипломатичен и непреклонен. Из него получился бы прекрасный король, Кер, и мы все искренне им дорожим. Но так уж вышло, что сейчас не дети твоих братьев наследники престола. Ими должны стать твои дети.

Керон вздрогнул. А Стефаниус продолжил трудный разговор.

— А как ты думаешь — променяет ли Кевин свое место тайного помощника на парадное место в игре по доброй воле? Если ты попросишь или так будет хорошо для страны — да. Но будет ли после этого счастлив? Если бы не твое воспитание, он вырос бы более покладистым, даже мягким, хоть и решительным, но расслабленным. Ты смог сделать его более жестким и это хорошо, но он никогда не сможет стать твоей копией. От матери он унаследовал прекрасный ум, но не унаследовал честолюбия от семьи Магнелльских. Кевин не такой пылкий и увлекающийся, как Катлор или даже ты: помни об этом, принимая решение.

— Хватит, Стефаниус. Я выслушал, что ты хотел сказать и все понял, можешь не продолжать. Я не буду рассчитывать только на Кевина, не стану ни к чему его принуждать. Пусть Судьба разрешит дальнейшее, я со своей стороны сделаю, все, что в моих силах. — Керон нервно потирал лицо, стараясь не показывать его собеседнику.

— Давно ли ты стал поклоняться Судьбе? Ты же всегда был ставленником Войны, она твоя старшая покровительница.

— А Судьба — младшая. Но об этом мало кто знает. — Король наконец-то улыбнулся, пусть и через силу. — Видишь, сколько нового мы сегодня узнали друг о друге.

Стефаниус постарался улыбнуться понимающе и как можно мягче.

— В любом случае, сейчас тебе пора, Сиэль ждет за дверью, а мой телохранитель не больно-то разговорчив, боюсь, она заскучала.

— Хорошо, мне действительно пора. — Стефаниус начал разворачиваться к выходу.

— Погоди. — Нахмурился Керон.

Стефаниус остановился и обернулся.

— А ты... не сам ее отправил за его столик?

— Сиэль? К Кевину? Нет, я просто привел ее к таверне и попросил подождать там, пока буду искать Кевина.

— А, да... прости, забыл. — Поморщился король, досадуя своей оплошности.

— А что? — Удивился Оун.

— Ничего, всего лишь удивился, как твою племянницу угораздило сесть за один столик с м...с Кевином.

— Наверное, больше не было свободных мест.

— И какие же покровители у твоей племянницы?

— Не знаю, еще не задавался таким вопросом. — Глазами генерал спрашивал своего господина можно ли ему идти.

Но Керон, осененный одной неожиданной мыслью, теперь сам не торопился его отпускать.

— Скажи, вот если бы ты выбирал для своей племянницы — что для нее лучше — пойти по твоим стопам и повторить твои же ошибки или не дать их совершить, чего бы это не стоило, что бы выбрал?

— Ты знаешь, какие покровители у Кевина? — Приподнял кустистые брови старый воин.

— Старший — Истина, разумеется. — Уверено сложил на коленях руки, переплетя их в замок, король.

— А младший?

— Он никогда об этом не говорил.

— Свобода.

Произнеся это слово, Стефаниус поклонился и, развернувшись, ушел.

Король Магнеллы остался один. Откинув голову на спинку кресла, он подумал, что в этой ситуации есть только один плюс — Эвелина достаточно умная женщина, чтобы не устраивать сцены из-за всего сказанного. А в том, что она все подслушала под дверью, король не сомневался.

— Так вот к кому ушли знаменитые сапфировые глаза малышки Кнесси. — Как бы невзначай тихо обронил он загадочную фразу. Но его лицо при этом немного смягчилось.

Керон Магнелльский наклонился к столику около кресла, налил себе неразбавленного вина, подошел к окну и, отсалютовав своему расплывчатому изображению в хрусталиках мозаики, резко и мрачно поднял кубок за двух своих сыновей: за того, которого у него уже никогда не будет и того, которого у него никогда не было.

* * *

Вышедший в коридор Стефаниус смотрел на нас с телохранителем так, словно... никогда не видел подобных сцен... или видел, но именно поэтому мне и достанется, когда уйдем отсюда. Черноглазый отпустил ногу и тренированным движением поднялся с колена. Он независимо сверкнул глазами в сторону Оуна и снова небрежно прислонился к стене, изображая терпеливую горгулью. Стефаниус почему-то смерил эту горгулью, когда проходил мимо, суровым взглядом и сжал зубы. Меня он ухватил за локоть и повел к выходу. Хотя ругать нужно было все же меня — это я допустила, чтобы меня уже дважды поцеловали, а теперь вот и хватали за ногу. Даже если бы я была парнем, мой негласный опекун, которым уже явно считал себя Оун, имел полное право выражать недовольство — на людях такие вольности не позволялись. Это в кругу друзей мужчине можно было похвастаться своими 'подвигами', да и то не всеми, если он порядочный человек.

Я побежала за Стефаниусом и его обещанием меня приютить и дать работу, как собачонка на веревочке. Спускаясь с лестницы, я старалась придумать убедительную историю, почему меня дважды поцеловал незнакомый господин. Нет, первый поцелуй, спасающий от претензий дикого северянина, мне бы легко простили, а вот второй! Я твердо была уверена, что именно об этом сейчас и говорилось за закрытой дверью. Второй поцелуй с господином Лесали был необъясним никакой логикой, а уж моя нога в руках у телохранителя непременно должна была вызвать в господине Оуне нежелание представлять своей порядочной жене такого легкодоступного помощника. Не удивлюсь даже, если догони я шагающего впереди мужчину, он не захочет меня и знать. Бывали в церкви при монастыре такие строгие господа, которые свозили туда нечестивых жен и там забывали. Наверное, очень благочестивые люди.

— С-стефаниус! — Рискнула бормотнуть я негромко, на пробу.

Он быстро повернулся ко мне, и во взгляде его было скорее беспокойство за меня, чем за мое достойное поведение. Я почему-то вспомнила господина Керона и Кевина. Теперь я уже не так завидовала своему спасителю — у меня тоже был человек, которому можно доверять и на которого можно рассчитывать.

— Сейчас заберем лошадей и прямиком ко мне домой. Милушка уже ждет, я предал весточку через одного оболтуса. Приедем домой — поговорим.

На душе потеплело, я поверила в то, что у меня может появиться новый дом. И там меня даже ждут.

— Я больше не брошу тебя в одиночестве, пока к городу не привыкнешь и не узнаешь в точности, куда можно соваться, а куда нет, и с кем можно вести беседы, а от кого бежать во всю прыть и на глаза не попадаться. — Теперь Стефаниус смягчился еще сильнее.

Наверное, потому вспомнил, как сам ушел к Твисткарю и меня оставил. Или поняв, что я девчонка, решил оставить принятие воспитательных мер на жену. Надеюсь, она у него не очень строгая и только вздохнет с укором, чтобы мне стало стыдно и больше подобного не повторялось. Вот бы в монастыре тоже так было.

В таверну Стефаниус меня не повел — выловил того самого пацана, который с чего-то решил, что Кевин у Твисткаря и велел ему привести лошадей в качестве компенсации. Приведя лошадей, мальчишка что-то зашептал на ухо моему спутнику.

— Скажи ему, завтра поговорим. — Не особо церемонясь, заявил Оун и все-таки кинул охламону мелкую монетку.

Перед тем, как пуститься следом на Стефаниусом, я грустно посмотрела в сторону таверны. Кажется, мне не стоит появляться там какое-то время. Но как тогда снова увидеть Кевина? А я обязательно его найду — он еще должен объяснения за тот второй поцелуй и такое странное обещание на мне жениться. Кажется, важный господин Керон вовсе не был рад тому, что его угрозы должны были вот-вот исполниться, да и Стефаниус своим поведением дает понять, что поднимать этот вопрос не намерен. Тоже переживает, что драгоценный господин Лесали свяжется с какой-то оборванкой? И кто такой тут этот многострадальный господин? Объект всеобщей любви и чьей-то ненависти? Если да — то все равно одного его на всех будет мало, пусть уж мне весь достанется. Разделив Кевина по справедливости, я повеселела и начала оглядываться по сторонам, запоминая улицы.

Ехали мы по чистым, красивым, но маленьким улочкам. Похоже, это приличная часть города, но Стефаниус выбирает самый спокойный путь. Вот и хорошо — за сегодняшний день с меня достаточно. Даже нападения на лесных дорогах так не утомляли — там всего-то нужно было убить человеков, а здесь на меня повесили столько неопределенности, что я запуталась в ней, как рыба в сети и меня уже можно вытаскивать, шелушить и жарить. Слово шелушить в отношение рыбы пугало всех, начиная с монастырских обитателей и заканчивая даже суровым Оуном, но это мое коронное слово с детства, ничего менять не собираюсь, а они пускай терпят — не неприличностями выражаюсь.