— Слушаюсь, господин, — Лиций бросил торжественный взгляд на скривившегося повелителя стихий.
— Есть ли у тебя какие-нибудь вопросы?
— Да, господин, я не до конца понимаю, кто такие эти Отмеченые.
— Мало кто понимает, — Анаториан снизошел до ответа, рассудив, что Лиций сможет действовать правильнее, если будет знать, с чем имеет дело. — Истиной владеет лишь Зирриаг, для всех прочих же она — тайна. Известно лишь то, что изредка он дарует избранным свое благословение. И чем больше те убивают, тем сильнее становятся. В землях империи подобные уродцы не появлялись уже, пожалуй, добрых две сотни лет. У варваров севера их еще можно встретить. Обычно они становятся вождями, или, по крайней мере, служат им, сдерживаемые чарами колдунов.
— Господин, но каким образом чудовище выбирает себе жертв?
— Хочешь знать, в чем заключается избранность?
Горбун кивнул.
— Точно не скажу, но думаю, просто в способности пережить укус этой твари.
— Господин, будут ли у вас какие-нибудь дополнительные пожелания по поводу бунтовщика?
— Спрашиваешь, хочу ли я взять его живым?
— Да.
— Убей его и принеси голову, этого будет достаточно. Мне не интересно, откуда он появился.
— Слушаюсь.
— Хорошо, я больше тебя не задерживаю.
Горбун понял намек и заторопился к выходу. Как только он покинул комнату, император обратился к Цирилену.
— А для тебя у меня найдется другая работа.
— Вы говорите о мальчишке-колдуне?
— Да. Благословенная магия стихий не имеет права находиться в руках жалких варваров. Мы должны разобраться с этим.
— Но мы не знаем, куда он отправился.
— Знаем, — улыбнулся император. — По крайней мере, догадываемся.
— Вы говорите о...
— О восточной кампании.
Цирилен выглядел раздосадованным.
— Что такое, мой верный слуга? Ты все еще возражаешь против нее?
— Да, мой господин. Я не уверен, что мы готовы к подобной войне. Нападение на Атериаду означает войну либо с империей, либо с республикой, а то и с ними обеими сразу. Это опасно.
— Даже когда империей правит полубог? — усмехнулся богоравный. — Сомневаешься в победе?
— Ни на миг, однако, мы можем потерять множество хороших солдат.
— И что? — пожал плечами Анаториан. — Они — пыль под моими ногами. Лишь жизнь достойных имеет значение. А посему, когда Атериада падет, мы разыщем этого парнишку, и ты лично обезглавишь его. Никаких допросов, пленений и прочего. Ни он, ни Отмеченный не нужны мне живыми.
— Ты прав и мудр, о великий, — заученно пробубнил Цирилен. — Повинуюсь тебе.
— Не беспокойся, — улыбнулся Анаториан. Его забавляло, как этот честолюбивый маг печется о благе Фара. Не у каждого хватило бы смелости произнести вслух то, что говорил Цирилен. А тот ведь делал не только это, но еще и убедил ряд легатов в своей правоте! — Я открою один страшный секрет.
— Да?
— Никто не объявит нам войны.
— Но почему, о могучий?
— Потому что их обуяет страх за свои жизни после того, что я явлю этим глупцам.
— Явишь?
— О да, мой верный слуга. Я засиделся в этом роскошном дворце. Пора вновь вкусить прелестей простой солдатской жизни. Армия отправится на восток под моим началом, а ты и все твои лучшие маги станут сопровождать меня как свита.
— О господин, это огромная честь для каждого из нас! — совершенно искренне проговорил Цирилен, рухнув на одно колено.
— А как же иначе? — спросил его Анаториан, довольный тем, какой эффект произвели на придворного чародея эти простые слова. — Ты свободен. Готовься и думай, как нам найти этого тимберского чародея.
— Слушаюсь, о великий.
Глава 7.
Батерия была восхитительна. Трегоран очень быстро осознал, Димарох был прав, превознося этот город над всеми остальными. Окончательно он убедился в этом после того, как впервые посетил библиотеку.
Как полноправный маг, юноша имел право посещать книгохранилище в любой момент времени, чем совершенно бессовестно и воспользовался, притащив с собой скучающую Итраиду.
Девушка отчего-то не возражала против прогулки в таинственное атериадское здание. Трегоран полагал, что хотя она и корчила из себя видавшую все на своем веку невозмутимую воительницу, на самом деле, Батерия восхищала ее ничуть не меньше, а может даже, и больше, чем его.
Так или иначе, уже на следующий день после сдачи экзамена, они вдвоем стояли перед толстенными дубовыми воротами, перед которыми стояли четверо воинов в полном вооружении и доспехах.
— Тут книги? — спросила его Итраида.
— Да.
— Зачем воины?
— Книги очень ценны. Ценнее золота и драгоценных камней. Всегда могут найтись злые люди, которые захотят разбогатеть, украв пару.
Девушка недоверчиво покосилась на него, и не проронила ни слова до тех пор, пока они не оказались в заставленном стеллажами помещении. Тут ирризийка взяла первый попавшийся свиток и протянула юноше.
— Это дороже золота?
— Не всегда, но часто.
Девушка прошептала что-то на наречии, незнакомом Трегорану, и вернула пергамент на место.
Сама библиотека внутри внушала такое же уважение, как и снаружи. Многоэтажное строение, сложенное из толстых тяжелых каменных блоков, стояло уже добрых три сотни лет и могло просуществовать еще столько же. Через небольшие окна, напоминающие скорее бойницы, пробивался нежный солнечный свет, в лучах которого пылинки плясали свои странные танцы.
Тысячи книг и свитков размещались на просторных деревянных полках, и было видно, что за ними регулярно ухаживают, осматривают, протирают пыль. Главный библиотечный зал также был прибран: полы блестели, на стенах не было видно и следов копоти, которые должны были оставаться от многочисленных ламп. Работники книгохранилища — богато одетые и важные — прохаживались по одним им ведомым делам, не обращая ни малейшего внимания на вошедших. Лишь изредка Трегоран и Итраида удостаивались мимолетных взглядов, после которых они вновь переставали существовать для хранителей знаний.
Юноша уверенно вел свою спутницу к закрытой части библиотеки, с трудом сдерживая радостную дрожь предвкушения. Он хотел увидеть место, в котором были собраны сотни, а то и тысячи магических томов, свитков и древних медных пластин с выбитыми на них заклинаниями. От одной только мысли о том, что получится прикоснуться к сокровенным тайнам мироздания, рот наполнялся слюной. Вход в эту часть охранялся не в пример серьезнее — два мага ступенью выше его самого, дежурили около запертой двери.
Заметив его одеяния, в первую очередь плащ небесно-голубого цвета с алой каймой — знак посвященного четвертой ступени, — они кивнули и, не задавая вопросов, открыли дверь. Трегоран не удивился — о нем уже слышали все городские маги, а потому он шагнул вперед... И потерял дар речи.
Ни храмовая библиотека в его родном городе, ни личная коллекция Маркация не могли сравниться с тем, что открылось его взору.
— О великий Эмм-еан! Сколько же книг! — воскликнул юноша и стремительно, точно в атаку, ринулся к бесценным источникам знания.
Он не понял, сколько времени просидел. Может быть, пару ударов сердца, может, пару дней, в себя Трегорана привела Итриада. Девушка выглядела слегка раздосадованной и не слишком довольной.
— Трегоран, мне скучно.
Он закашлялся, и ошеломленно уставился на северянку.
— Вот уж не подумал бы, что доблестная воительница может скучать.
— Засада — другое. Там была цель.
— А тут?
— Нет.
Он улыбнулся, и захлопнул том.
— Ты права, а я — нет. Изучать магию я буду один, а раз взял тебя с собой, то должен делать что-нибудь, что интересно не только мне. Хочешь, можем прогуляться по городу. Думаю, поднимется не одна луна, прежде чем мы узнаем его полностью.
Это предложение было принято воительницей с радостью, и уже в скором времени они мирно прогуливались по городским улочкам. Ближе к полудню оба изрядно проголодались и, не сговариваясь, повернули в одном направлении — в переулок, из которого доносились восхитительные ароматы жареной рыбы.
Постоялый двор, в котором и готовили снедь, был почти пуст, а потому, когда Трегоран со своей спутницей вошел, к нему тотчас же кинулся хозяин, предлагавший достопочтенному волшебнику лучшие вина, кушанья и вообще все, что тот только ни пожелает.
Они распорядились насчет еды и уселись на лавку, размещенную возле стены.
— Скажи, — обратилась Итриада к своему товарищу. — Ты видел тех, кто следил за нами?
Трегоран удивленно уставился на нее.
— Что? Следил? Когда?
— Они шли от самой библьйотеки, — девушке тяжело давались атеридские слова, но она с упрямством, достойным уважения, боролась с новым для себя языком, и побеждала его. — Слишком шумные, слишком заметные, слишком глупые.
Последние слова были произнесены с заметной ноткой самодовольства, но вот Трегорана они отчего-то не успокоили. Юноша тут же принялся озираться по сторонам, точно ожидая получить в любую секунду нож под ребро.
— Успокойся, — Итриада сердито сжала его руку. — Что с тобой такое? Мужчина не должен бояться, тем более слабаков, которые позволяют увидеть себя.
Трегоран невесело хихикнул.
— Ты умеешь утешить.
— Стараюсь, — совершенно серьезно ответила девушка.
Хозяин принес еду и, получив плату, оставил посетителей наслаждаться пищей в тишине. Едва только чародей со своей спутницей принялись есть, как дверь отворилась, и внутрь вошли двое.
Итриада, как раз занявшаяся жареной рыбой с удивлением подняла глаза от кушанья.
-А они наглые, — заметила она. — Будь начеку.
Трегоран чуть было не подавился вином.
— Это что, они?
— Ага.
Вошедшие — двое дюжих мужчин с угрюмыми лицами — всем своим видом внушали опасение и страх. Отодвинув подошедшего было хозяина, они дружно направились в сторону сидевших молодых людей. Трегоран инстинктивно постарался вжаться в стену, Итриада же совершенно спокойно обедала, словно мордовороты шли не по их душу.
Бугаи подошли.
— Ты маг Трегоран? — грубо спросил один из них.
— Д-да, — кивнул юноша.
— Пойдешь с нами, потолковать надо. Девку свою оставишь, нам она ни к чему, — хохотнул первый громила.
Его приятель мерзко хихикнул, и бросил на северянку отвратительный взгляд, ясно говорящий, что он бы с удовольствием нашел молодой красавице подходящее применение. Итриада совершенно не обращала внимания на нависших над ними здоровяков, продолжая сметать с тарелки свою порцию, а Трегоран же бросил все свои душевные силы на борьбу со сковывающим тело и душу ужасом. Он прекрасно знал, что может размазать этих наглецов по полу, но не был в состоянии даже пошевелиться.
— Ты чего, глухой, что ли? — раздраженно рявкнул второй. — Встал, живо!
— Закрой рот, — совершенно спокойно проговорила вдруг ирризийка. — Воняет.
Мордовороты опешили, и переглянулись.
— Ты чего сейчас сказала, сучка, повтори? — Первый поставил руки на стол, и склонился над девушкой. Это было грубой ошибкой, совершать которую ему не следовало.
Трегоран так и не понял, откуда в руке Итриады появился кинжал, вонзившийся первому здоровяку в ладонь. Тот заорал от страшной боли, а затем замолк — небольшой кулачок воительницы врезался ему точно в подбородок, и раненый рухнул, моментально потеряв сознание. Его товарищ, надо отдать тому должное, отпрыгнул, выхватывая меч, и увернулся от второго кинжала, пущенного Итриадой в его сторону, однако девушка и не старалась убить противника — она как раз хотела получить немного пространства для маневра.
Выскочив из-за стола, северянка выхватила свой клинок — разрешение на найм вооруженного телохранителя было еще одной привилегией, дарованная Трегорану — и ринулась в бой. Она не могла соперничать с тяжелым и высоким мужчиной в силе атак, зато превосходила его в скорости. Все закончилось очень быстро — Итриада достала противника уже второй своей атакой, хорошенько располосовав тому ногу. Он заорал, падая, а ступня девушки уже летела в направлении кисти руки, выбивая меч.
— Слабый, — безо всякого выражения произнесла она, сев на поверженного противника и приставив лезвие меча к его горлу мужчины. — И бесполезный. Зачем такому жить?
— Стой, не убивай меня! — взвыл тот.
— Хорошо. Не убью. Скажи, кто послал.
Трегоран встал из-за стола и подошел к ней. Ему также было интересно узнать, кому это понадобилось нанимать пару громил, и о чем те хотели поговорить.
— Достопочтенный Лиддерах, это он!
— Зачем?
— Объяснить тебе, что выскочкам тут не рады.
— Что? — опешил Трегоран.
— Не важно, — Итриада потянула его за рукав. — Надо уходить.
— Почему?
— Они слабы, а что, если за ними были посланы сильные?
Трегоран сглотнул, затем кивнул.
Девушка подобрала свои кинжалы, после чего они быстро покинули заведение, оставив раненых на попечение хозяина, а затем некоторое время плутали по городу, сбивая возможную погоню. Но, то ли преследователи оказались слишком уж опытными, то ли никого больше не было, потому как никаких происшествий больше не случилось, и парочка благополучно вернулась домой, когда солнце скрылось за горизонтом.
Там их уже ждал Димарох. Веселый и радостный.
— Друзья мои, вы не поверите, но я смог получить роль! Вот уж не ожидал, что в славной нашей Батерии остались еще ценители моих дарований!
— Отличная новость, — слабо улыбнулся Трегоран, и принялся рассказывать о том, что с ними приключилось.
Как ни странно, его повесть ни капли не испортила настроение вечно веселому атериадцу.
— Конечно, а чего ты ожидал? — пожал он плечами. — Совершенно нормально.
— Нормально? Подсылать убийц — это нормально?
— Ты сгущаешь краски. Эти двое не должны были тебя убивать.
— А для чего же они завалились в постоялый двор?
— Они же сказали, — вздохнул Димарох, а на лице его отразилось грусть от того, что кто-то может не понимать столь простые и очевидные истины.
— Пояни, пожалуйста.
Актер поднялся, достал нераспечатанную амфору с вином, несколько кубков. Открыл ее, затем разлил ярко-алую жидкость, и передал кубки товарищам.
— Давайте-ка выйдем на свежий воздух, предложил он.
Трегоран с Итриадой непонимающе переглянулись, но спорить не решили, и двинулись вслед за актером. Тот вышел на просторную площадку, с которой открывался превосходный вид на кварталы, выстроенные ниже — у подножия городских холмов.
-Что ты тут видишь, мой друг? — спросил о Трегорана.
— Великую Батерию, — с усмешкой отозвался тот.
— Правильно, — похвалил его собеседник, пригубив немного вина. — Великую Батерию. Богатую, славную, полную удобства и наслаждений. А теперь скажи, кому лучше всего живется в великой Батерии? Знаешь?
Юноша отрицательно покачал головой.
— Тем, у кого есть деньги и власть, — Димарох обернулся, и указал вверх, туда, где размещались жилища самых богатых и влиятельных горожан. — Да, деньги с властью позволяют решить сотни самых разнообразных проблем и открывают просто сказочные возможности. И каждый из сих мужей достойных, облаченных в злато и каменья самоцветные, чьи поля обильны, а сундуки полны, — продекламировал он, — не желает делиться своим достоянием.
