Дороги смертников (Время одиночек 2)

— Один раз маги им погром устроили, устроят еще раз, — Монк явно порохового оружия не опасался. — О другом надо сейчас подумать. Необходимо начинать перехватывать инициативу у Фоки — нельзя играть по его правилам. Парадокс — он, действуя малыми силами, заставляет нас обороняться и отступать. Что, по-вашему, он сейчас от нас ожидает?

— Ваша светлость, он, очевидно, думает, что мы доведем свои силы до Ревущего прохода, и займем там оборону. Если не отходить дальше, получится, что часть прохода, лежащая в Тарибели, окажется за нами. Неплохо с политической точки зрения — они не смогут провозгласить о полном захвате провинции, даже если падет Тиона.

— Значит, мы оставим проход, и займем оборону не на его севере, а на юге. Это будет уже Етрания.

Маршал удивился:

— Но в чем смысл? Чтобы досадить Фоке? Нарушить его планы? Не думаю, что он огорчится, получив в свое распоряжение Ревущий проход целиком.

— Да, мы ему не досадим, но смутим — ведь он ожидает от нас другое. Начнет задумываться, забивая себе голову ненужными вопросами. Осторожничать будет. Наткнувшись на нашу армию, примется сам строить оборону в Ревущем проходе. Но так как в обороне хабрийцы слабы, мы, подтянув резервы, легко их сметем. И придется им бежать на юг через узкую горловину, что не способствует организованному отступлению. Именно в этом месте произойдет настоящее сражение. Здесь мы перешибем хребет северному псу. А пока стягивайте туда всех — абсолютно всех. Надо всерьез укреплять этот рубеж — дальнейшего отступления я не потерплю. И давайте, наконец, покончим с разбойниками Фоки — они уже чуть ли не у Столицы устраивают свои налеты. Я, добираясь сюда, видел столько сгоревших мостов, что сбился со счета. От этой горстки головорезов проблем больше чем от целой кавалерийской армии.

* * *

Фока, дождавшись, когда для него принесут бочонок, уселся, закинул ногу за ногу, ни к кому не обращаясь, заметил:

— Жарко сегодня.

Над кетром моментально раскрыли огромный парусиновый зонт, а взмахом руки он отослал лакея, пытавшегося предложить свежий роскус — охлажденную смесь лимонного сока, воды и чистейшей пшеничной водки с добавкой ванили. Пить Фока не хотел — он был полностью поглощен созерцанием стен Тионы. Имперский город. Настоящий город. Большой город. Первый серьезный имперский город, оказавшийся на его пути.

Интересно, долго ли он продержится?

Черный человек, подойдя к владыке Хабрии, не озадачиваясь несложными правилами этикета, произнес:

— Стены каменные лишь снаружи — внутри утрамбованная глина и земля. Если попробовать взрывом проделать брешь, все это осыплется.

— Оставь это нам — мы сами будем решать, как раскалывать этот орех. Ты лучше скажи мне другое — почему мы еще не дошли до главного сражения, а у нас уже ощущается нехватка пороха? Ты же сам говорил, что его должно хватить. Нам ведь негде его брать. Мы вычерпали до дна запасы селитровых пещер и сухих пустошей. Я обязал всех налогоплательщиков содержать голубятни. Весь голубиный и куриный помет идет в дело, туда же свозится большая часть навоза и содержимого городских уборных. Даже тела казненных больше не хоронят — их оставляют гнить в селитряницах 1 # #. Но нам все равно не хватает селитры. Не покупать же нам дерьмо у соседей? Нас попросту не поймут, да и перевозка дорого обойдется. Моя казна не готова оплачивать подобный товар. Твои люди говорили, что существует способ добывать ее без возни со всеми этими отходами — пора бы познакомить нас с этим полезным способом.

1 # # Селитряница — куча органических отбросов в смеси с известняком или мелом, иногда со строительным мусором, с прослоями соломы, из которых при химическом разложении получается селитра.

Черный человек покачал головой:

— Нет. Знание этого способа ничего вам не даст. Вы не сможете его использовать. Для этого вам придется освоить слишком многое, что займет долгие годы и потребует огромных трудозатрат. Невозможно.

— Вы, наверное, не понимаете — производство селитры тоже требует огромных затрат труда.

— Они несопоставимо ниже, чем те, о которых я говорю. Вам придется с чистого листа создавать сложный промышленный цикл, обеспечивая его к тому же энергией. И лишь спустя долгие годы вы сможете получать селитру прямо из воздуха. Но даже тогда на ее производстве будет работать очень много людей. Мы не скрываем от вас способ, просто он сейчас бесполезен.

— Мало того, что нам не хватает пороха, так еще и проблем с ним немало. Маги имперцев, устроив контратаку, сожгли целый обоз с ним, при этом пострадало немало солдат. Красавец-фрегат, выпущенный на линию, по которой подвозят подкрепление, взорвался прямо в бою, и мы даже не знаем причину. Ведь все делали по вашим рекомендациям — малейшая искра в пороховых погребах исключена. А ведь постройка такого корабля дело очень дорогостоящее и долгое.

— Причина взрыва вам хорошо известна — вы сами ее назвали.

— Не понял? — насторожился кетр.

— Вы сказали, что маги уничтожили повозки с порохом. Продолжая эти слова, можно сказать, что и фрегат уничтожили тоже они.

— Это невозможно. Они атаковали анийский конвой — там не было имперцев. Точнее, имперцы были, но с ними разобрались вдали от берега. И корабельные маги ничего не смогли противопоставить нашим пушкам — их разнесли издалека. А у анийцев вообще нет своих боевых магов, и имперцы не станут сажать своих на их грузовые корыта. Точнее какие-то маги у них есть, но их можно не принимать в расчет: лекари и дальновидцы. Амулеты, защищающие пороховые погреба, разрядить тоже нелегко — они способны выдержать групповой удар от стандартной шестерки боевых магов. Это не магия потрудилась — ваш порох взорвался сам собой. Он нередко загорается без причин, или слеживается, намокает, становится непригодным.

— Загореться без причины он не может. Ваши люди нарушают правила обращения с этим веществом. С порохом надо обращаться очень аккуратно и не ошибаться. Или все же постарались боевые маги — возможно, на кораблях они были.

— За ошибки моих людей превращают в сырье для селитряниц — заверяю вас, они трижды подумают, прежде чем чихнуть рядом с бочонком адского зелья. Хотя, признаться честно, этот взрыв тоже меня смущает — я уже потребовал узнать малейшие подробности. Кстати — имперцы стягиваются к Ревущему проходу, думаю, через день-другой там произойдет серьезнейшее сражение. Нам ведь надо выдавить их за горловину, так ведь?

— Да, план именно таков. Местность, из которой армия Империи пойдет затем в наступление, благоприятствует нашему замыслу — наше оружие легко сметет их войско, зажатое в узкой долине.

— Нам придется нелегко — имперцы сражаются превосходно, даже разгромленные части ухитряются отходить организованно. В обороне они вообще несокрушимы — их позиции атаковать в лоб, все равно что на неприступный замок мчаться с дубиной. Выдавить за горловину мы их выдавим, но потери будут велики. Да и пороха уйдет немало, а мне и так его не хватает — эта война им попросту питается.

— Когда наш план осуществится, расходы пороха резко снизятся, ведь враг останется без своих лучших частей. Ваша кавалерия очень эффективна и сумеет тогда решать большинство боевых задач самостоятельно.

— Будем надеяться, что ваш план действительно сработает, хотя мне и трудновато это представить... Не подумайте, что вам не доверяю — до сих пор наша гм... дружба приносила мне лишь выгоду и все ваши обещания выполнялись в срок и полностью. Но в этот раз слишком уж все масштабно, да и методы... Я не говорю о жертвах — с ними как раз проблем нет, но вот ваш фейерверк в Ревущем проходе... У меня в голове он не укладывается.

— Все будет так, как вам рассказали. Вам не о чем беспокоится — если с вашей стороны не будет серьезных ошибок, все получится. Ваши враги, спешащие в эти горы со всего мира, спешат к своей смерти. Они ее там найдут. Это будет красивая и великая жертва. Вам понравится.

— Надеюсь, что так и будет. В противном случае мы останемся там против огромной армии имперцев и их союзников, боюсь, нам придется очень нелегко... Ладно, давайте сменим тему. Взгляните на эти каменные стены. Как, по-вашему — сколько продержится город? Я думаю, трех дней будет достаточно.

* * *

Горы в Тарибели невысокие, но очень живописны и поражают контрастами. При всей их несерьезности, здесь можно встретить отвесные пропасти в сотни шагов по вертикали, грандиозные обрывы, нависающие над головой, скальные пики, подпирающие небо. Меж ними, бывает, до середины лета белеет чистейший снег. Речушки с ледяной водой низвергаются многокаскадными водопадами, зимой лавины накрывают целые долины, а камнепады и грязевые потоки бывает, сносят селения горцев.

Но все же гораздо чаще горы Тарибели ведут себя помягче. Вершины уплощенные, поросшие кустарником и деревьями. На больших высотах камни живописно прикрыты мхом и лишайниками, меж ними пробивается яркая трава, а таких необыкновенных цветов как здесь не встретить больше нигде. Сглаженные склоны спускаются к долинам серией уступов, на которых растет величественный лес, пасутся стада овец или стайки пугливых диких баранов. Внизу струятся речки богатые форелью и гольяном, на всю провинцию славится красота глубоких озер со столь прозрачной водой, что с окрестных вершин можно легко разглядеть дно даже у середины.

Змеиное ущелье относилось к первой группе ландшафтов — мягкостью здесь и не пахло. Возможно, через миллионы лет, подработав скальные стены, время превратит это мрачное место в чудесную долину, радующую взгляд, но это будет нескоро. Больше всего ущелье походило на след от топора великана, пытавшегося прорубить в хребте проход. Бросив работу на половине пути, он плюнул на все, оставив свое незавершенное творение на произвол судьбы. Судьба небрежно обтесала бока проруба, навалив понизу огромную осыпь из валунов самого разного размера, и пустила по дну чахлый ручей, местами теряющийся в каменных развалах. Скот здесь пасти было негде, лес тоже не наблюдался, а животный мир, учитывая название, поневоле заставлял подозревать нехорошие вещи.

Неудивительно, что люди в это место не заглядывали. Горцев сюда могли заманить лишь богатые жилы для закладки подпольных рудников, но, видимо, их здесь не было. Странно, почему бандиты решили обосноваться именно здесь? Неужто не нашлось более подходящего уголка? Тихих местечек в горах Тарибели много, нет смысла укрываться в сыром ущелье, если неподалеку можно найти логово покомфортнее, и столь же укромное.

Егеря Тиамата свое дело знали. Если Сеул, впервые выбравшись к провалу, не заметил никаких признаков пребывания здесь человека, то они почти мгновенно обнаружили массу подозрительных вещей. На противоположном склоне ущелья засекли хорошо замаскированную тропку. Усилия, приложенные для того, чтобы скрыть ее от посторонних взглядов, внушали уважение. Начиналась она у основания каменной осыпи, что протягивалась понизу, а заканчивалась на середине подъема. Это было странно — какой смысл проводить дорогу в никуда? Смысла нет. Значит, в конце тропы имеется нечто, скрытое столь надежно, что даже остроглазые егеря пасуют (поневоле вспомнился разговор с тем странным "горцем" и его словам о том, что здесь нельзя доверять глазам).

Тиамат предложил послать туда разведку, но Сеул был против. Он слишком долго искал это место и боялся напортачить. Егеря сутки вели наблюдения за странной тропой, но никого не заметили. Правда, в самом начале они, вроде бы, иногда чуяли запах дыма, когда ветер дул с противоположного края ущелья. Но это было недостоверная информация. Зато под вечер, заметив, что активизировавшиеся вороны со всей округи слетаются к осыпи, полусотник рискнул послать вниз пару самых ловких ребят. Те, в потемках обыскав в подозрительном месте каждый камень, обнаружили труп. Мужчина погиб недавно, судя по всему, разбил голову при падении вниз. По одежде легко определили, что вряд ли это горец — те не носили столь высоких сапог и штанов из крашеной кожи.

Находка тела Сеула сильно озадачила. Если это один из преступников, то почему его оставили? И вообще, что делать? Подобраться к тупику по этой козьей тропе незаметно невозможно, а без тропы и вовсе не подберешься. Нужно было на что-то решаться.

Дознаватель решился — перед рассветом на тропу ушла четверка разведчиков. Солнце еще не успело осветить вершины гор, как они подали сигнал, трижды мигнув фонарем.

В лагере за гребнем хребта оставили лишь двух часовых — к замаскированной тропе спустился весь отряд. Лошадей не брали — переводить животных через осыпь слишком опасно. Людям и то пришлось несладко — Дербитто едва не сломал ногу, а один из егерей умудрился упасть в ручей.

Тропа не выглядела заброшенной — как раз наоборот. Судя по всему, ею пользовались весьма активно. Такое впечатление, что с утра до вечера толпы народа туда-сюда бегали. Почему тогда за весь день ни одного человека не заметили? Непонятно.

Кое-что Сеул начал подозревать в конце подъема, почуяв слабый сладковатый запах, хорошо знакомый всем, кто сталкивался с мертвецами. В летнюю пору, если труп сразу не забальзамировать, в комнате с ним приходится разбрызгивать благовония, иначе никак. А если тлением несет на все ущелье, значит покойник явно не одинок.

Наверху дознаватель понял, почему тропа завершается столь загадочно, на середине склона. Здесь попросту конец пути — вход в пещеру. Причем пока не подойдешь вплотную, не заподозришь о ее существовании. Маскировка впечатляла — здесь мастерски выстроили фальшивую скальную стену, прикрывающую вход со всех сторон. Лишь к площадке, на которой заканчивалась тропа, оставили ворота, гармонично вписывающиеся в стену. Сейчас они были немного приоткрыты, но даже зоркие глаза егерей, наблюдая за этим местом целый день, не сумели это заметить.

Четверка разведчиков поджидала отряд у ворот. Старший, поднявшись при виде Тиамата с Сеулом, доложил сжато:

— Пещера, похоже, большая, мы далеко не заходили. Внутри одни трупы и много странного. Ничего подозрительного не слышали. Думаю, живых нет. Воняет там уже серьезно — по такой жаре покойнику иной раз пары дней вполне хватает, чтобы благоухать начать.

Сеул коротко приказал:

— Пулио и Дербитто — за мной. Разведчики тоже. Остальным ждать снаружи.

Первым направившись к пещере, предупредил четверку егерей:

— Идите за нами аккуратно, ничего не трогайте, и сильно не топчитесь.

Привычки дознавателя неистребимы — в первую очередь всегда заботятся о сохранении следов.

Дербитто, вторым шагнувший в сумрак, не сдержавшись, присвистнул от удивления. И Сеул его понимал — он и сам бы засвистел, если бы челюсти от потрясения не свело.

За воротами начиналось что-то вроде предбанника, обшитого отличными тесаными досками, а за ним простирался огромный зал — здесь, наверное, запросто можно пару приличных храмов разместить, еще и место для лужайки останется. Высота потолка была такова, что приходилось головы задирать, а ровные поверхности стен наводили на мысль об искусственных работах по облагораживанию природной пещеры. На разных высотах протягивались многочисленные уступы, заставленные какими-то ящиками и бочками. Там же темнели входы в маленькие клетушки, иногда примыкающие друг к другу столь тесно, что издали казались сотами исполинских пчел. Подвесные мостики, устроенные на разных уровнях, связывали между собой уступы по разные стороны зала. Их было настолько много что, наверное, можно целую милю прошагать, ни разу не ступив на пол и не повторив маршрут.