— Да эти... хотели пройти, но показались мне подозрительными. Да ещё вашего щенка задирали.
— Что!? — раздался сверху возмущённый вопль. — И вы ему верите?! Это Я их задирал!
Друзья переглянулись с понимающими усмешками, а привратник рявкнул, подняв голову:
— Молчи, невежа! За свою грубость ты не заслуживал моей защиты!
— Защиты?! Да я бы им...
Захлебнувшись праведным гневом, мальчишка издал бессильно-возмущенный стон. Полудроу, приводивший в чувство своего компаньона, недобро взглянул на юного эльфа через плечо, и тот немедленно показал ему кукиш.
— Так, сейчас же слезай и веди себя прилично! — приказал Сэнд. — Нашёлся истребитель головорезов. Ты, вообще, выполнил то, что я просил?
— Угу, — недовольно буркнул Мел, нехотя спускаясь по прутьям.
Расспросив Азгара, они выяснили, что бандиты хотели с кем-то увидеться в гильдии, но конкретные имена назвать отказались, и вообще вели себя очень вызывающе, по крайней мере, двое из них. Видно было, что эти лихие ребята привыкли открывать ногой любую дверь. Но здесь им не Доки. Странно, что они решились зайти в этот район и так себя держать при этом. Впрочем, полудроу, кажется, понимал, что они перегибают палку, но его вялое вмешательство не подействовало, и он предпочёл умыть руки.
Полудроу занимался в это время тем, что, приведя в чувство своего незадачливого приятеля, потащил куда-то раненого, отчётливо дав Касавиру понять, что его помощь в лечении не нужна. Сделав своё дело, он вернулся к воротам. Жёсткий взгляд тёмных раскосых глаз скользнул по собравшейся у ворот компании, на мгновение задержавшись на Эйлин и Касавире.
— Ну, так что? — с вызовом обратился он к Сэнду.
— А что тебе, собственно, нужно в этом странном месте, где тебе и твоим дружкам совершенно не рады и вряд ли когда-нибудь обрадуются?
Бандит усмехнулся, отвесив ему лёгкий шутовской поклон.
— Всё может случится, досточтимый сударь. Не знаю, кому из нас больше повезло, но я вижу среди вас кое-кого из нужных мне людей. Так что, я могу спокойно выполнить своё поручение, никого не убивая, не прибегая к воровским трюкам и не проникая через печную трубу или канализацию. Мне нужен Златовласка и его спутники.
Эйлин в волнении выступила вперёд.
— Что ты знаешь о нём? Кто тебя прислал?
— Не так быстро, леди. Ты хочешь сразу взять быка за рога, и обычно я уважаю такой подход. Но я пришёл не для того, чтобы болтать с вами. Всё, что ты знаешь, ты расскажешь моему хозяину. Он будет ждать вас до следующей полуночи. Мастерские за сухими доками найдёте сами, а дальше вас проведут. Префект не стал устраивать никаких засад на вашем пути, — он мрачно посмотрел в сторону аладжи, — что дорого нам обошлось. Он отправил нас по вашему следу, чтобы открыто поговорить, и велел проявлять всю возможную вежливость. Это значит, что префект действительно хочет вас видеть. И рассчитывает, что вы примете приглашение.
Бросив косой взгляд на своего коллегу с расквашенным лицом, бандит подошёл ближе к решётке и, сощурившись, лениво процедил:
— И, раз уж мне придётся отчитываться за всё, что тут произошло по вине вашего мальчишки... имейте в виду: я буду с нетерпением считать минуты до назначенного часа.
Он резко развернулся и, уходя прочь, добавил вполголоса:
— И дай бог, чтобы вы опоздали.
Поравнявшись с очухавшимся бедолагой, он зло бросил ему:
— Пошли быстро, ишачье отродье, пока стража не явилась.
— Он сломал мне нос, Мердрин, — гнусаво отозвался тот, прижимая к лицу окровавленную тряпицу. — Эта тварь сломала мне нос!
— Скажи спасибо, что мозги не вышиб, — огрызнулся аладжи.
— Не переживай, мохнатик, — усмехнулся полудроу, обернувшись, — нечего там вышибать.
— Постой, что с вашим дружком? — спросил Касавир, впрочем, не особо рассчитывая на ответ. — Он, кажется, был очень плох...
— С ним всё в порядке, — мрачно буркнул тот.
— Префект! Надо же, как у них тут всё серьёзно, — скривилась Кара, когда бандиты скрылись из виду. — Что с телом-то делать? Может...
Эйлин махнула рукой:
— Оставь. Главное, что мы к нему не имеем отношения. Мало ли тут злых людей ходит и убивает кого попало.
Поблагодарив привратника монеткой, Сэнд сердечно попросил его прибрать вокруг, чтобы не оскорблять эстетические чувства случайных прохожих видом крови и трупа, и особо отметил необходимость поберечь нервы членов гильдии и не посвящать их в подробности разыгравшейся здесь драмы.
* * *
*
По дороге назад Эйлин мимоходом бросала задумчивые взгляды на Сэнда, заметно повеселевшего после их рассказа о событиях сегодняшнего дня. Было в его реакции кое-что настораживающее. Она решила, не откладывая, выяснить, насколько серьёзны причины её беспокойства. Эйлин замедлила шаг перед одним из фонарей, освещающих садовую дорожку. Поравнявшись с Сэндом, она махнула обернувшемуся Касавиру, чтобы их не ждали, и коснулась плеча эльфа.
— Поговорить надо.
Маг изобразил свою неповторимую любопытствующую усмешку — "надеюсь, вы собираетесь мне сообщить что-то, достаточно интересное, чтобы я не пожалел о потраченном времени" — и завёл за ухо тонкую косичку у виска, давая понять, что весь внимание.
Отведя взгляд, Эйлин принялась наблюдать за ночными мотыльками, танцевавшими в столбиках света за его плечом — хорошо им, глупым бесполезным созданиям, не жизнь, а сплошной праздник. И сказала, как бы между прочим:
— Сэнд, я ничего от тебя не утаила. Но тебя, кажется, не очень удивило то, что Ниваль имеет в этом деле личный интерес.
— Ах, вот оно что, — Сэнд заложил руки за спину и пару раз перекатился с носка на пятку. — Допустим, совсем не удивило. А может быть так, что я об этом знал?
Эйлин цокнула языком и с улыбкой покачала головой.
— Не пытайся убедить меня в том, что из нас двоих он посвятил бы в эту тайну тебя.
— Ладно, — эльф пожал плечами. — Я догадывался, что за его нешуточным интересом к происшествию в Крабьих Гротах и весьма одиозным решением оставить Невервинтер в такое время, стоит что-то очень серьёзное.
— И поэтому ты решил присоединиться?
Надув губы, Сэнд шумно выдохнул и уклончиво ответил:
— А почему нет? Почему бы, извини за каламбур, не воспользоваться тем, что мои способности пользуются спросом? Меня связывают с Уотердипом давние воспоминания. Кто бы на моём месте отказался от такого путешествия за счёт начальника Девятки?
Эйлин с демонстративным упоением вдохнула разлитую в посвежевшем вечернем воздухе гвоздично-пряную сладость и поблуждала взглядом по веткам ароматного мускатника, окружённого стеной подстриженных цветущих миртов, мелко подрагивающих вощёными листочками. И резко перевела взгляд на лицо эльфа. Былое благодушие утонуло в остром прищуре её потемневших глаз. Цепких, изучающих, дающих понять, что не потерпят обмана. Не меняя спокойного выражения лица, маг чуть склонил голову, выражая полную готовность к конструктивному общению.
— Я поняла. Но давай не будем ходить вокруг да около и делать вид, что не знаем друг друга, — тихо сказала она. — Я знаю, что у тебя нет особых причин любить Ниваля, и не осуждаю тебя...
— А у кого они есть? — перебил её эльф. — У тебя она одна, и то исключительно метафизического характера.
Но она не отрывала взгляда, внимательно следя за выражением его лица, и явно не собиралась переходить на шутливый тон. Её голос был угрожающе тих и спокоен, и эти нотки были слишком хорошо ему знакомы.
— Ты знаешь, Сэнд, я не вмешиваюсь в политику. Что бы Ниваль ни затеял в Невервинтере, я не стану ни мешать, ни помогать ему.
Сэнд озабоченно зацокал языком, собрав удивлённо-сочувственные складки на высоком лбу.
— А ты, в самом деле, думаешь, что у тебя есть выбор? Или сэр Ниваль неожиданно позволит себе роскошь оставить тебе этот выбор?
Она пожала плечами, привычно не обращая внимания на его издевательски-снисходительный тон.
— Невервинтер велик. А мир ещё больше. И я сейчас далеко не в безвыходном положении. Он и я — мы оба это знаем. Но суть в том, Сэнд, — она притянула его к себе за посеребренную застёжку мантии и заглянула в насмешливые бирюзовые глаза, — что для тебя я сделаю исключение. Только потому, что ты мне бесконечно дорог.
Сэнд попытался высвободиться, но, не сумев разжать сильные пальцы барда, сгребшие ткань вокруг застёжки, закатил глаза и прошептал:
— Послушай...
— Нет, ты послушай! — выдохнула она ему в лицо. — Не пытайся быть умнее умного. Запомни, если я узнаю, увижу, почувствую, что ты собираешься играть против Ниваля, я использую все имеющиеся у меня ресурсы, чтобы убедить тебя не-делать-этого.
Эльф притворно-грустно вздохнул, положив ладонь на её сжатый кулак.
— Н-да... я должен был знать, что моя откровенность выйдет мне боком. Ты становишься удивительно похожей на брата манерой общения.
Хватка ослабла, Сэнд мягко подхватил её руку и прикоснулся губами к тыльной стороне ладони, взглянув исподлобья ей в глаза:
— Напрасно. Твой деревенский говорок в сочетании с недеревенской быстротой ума придавал тебе гораздо больше шарма.
— Сэнд, — угрожающе произнесла Эйлин, но он будто не слышал, продолжая перебирать её пальцы.
— Хотел бы я иметь такого союзника, как ты. На месте сэра Ниваля я бы очень ценил тебя.
— Я и есть твой союзник, Сэнд, — с горечью в голосе сказала Эйлин, отнимая руку, — потому и не угрожаю тебе, а предупреждаю. По-дружески. Не хочу, чтобы ты шею сломал. Не связывайся с ним, и всё будет хорошо. Я тебя не оставлю. Ты получишь то, чего хочешь. Тебе ведь нужна свобода?
Невесело усмехнувшись, маг покачал головой.
— Люди, люди... Ваша проблема в том, что вы находите пуговицу и начинаете пришивать к ней первый попавшийся камзол, лишь бы по цвету подходил. Дальше этого вы, как правило, не идёте в своих умозаключениях. А вам бы рассмотреть пуговицу повнимательнее. Быть может, она и не от камзола вовсе.
— Угу, — кивнула Эйлин, нацелив указательный палец ему в грудь, — а от мантии. Я тебя предупредила, Сэнд.
Она развернулась и быстрым шагом пошла по дорожке. Провожая взглядом её фигурку, стремительно ныряющую из света в тень, Сэнд пощипал подбородок и пробормотал:
— В этом ваша слабость. Но и сила тоже.
Взявшись за ручку тяжелой двери, Эйлин оглянулась на бредущего сзади эльфа и тряхнула головой. Поганое, склизкое чувство — и кого винить в том, что оно забралось ей в душу? Она давно знала, что характер отношений с начальником Девятки больно бьёт по самолюбию Сэнда, но, с умом использовав в своё время это знание, только упрочила свои отношения с магом, в котором ценила многие качества. Ниваль же, имея привычку щедро пользоваться кнутом и жадничать по части пряников, не считал нужным щадить это самолюбие, хотя тоже благоволил к своему протеже. Теперь, получив на руки такой козырь, как далеко надменный эльф может зайти в своём желании отыграться? Не хотелось об этом думать.
* * *
*
Пока все быстро утоляли голод, сдержанно нахваливая местную кухню, Сэнд что-то молча обдумывал, неспешно отправляя в рот куски пиццы и прихлёбывая вино. Заморив червячка, он с довольным видом откинулся на спинку кресла, промокнул губы и вытер руки листком тонкой гербовой бумаги.
— Жизнь прекрасна? — угрюмо съязвила Эйлин.
— Не так плоха, как казалась сегодня утром, — благодушно отпарировал он, промахнувшись скомканной бумажкой мимо урны. — Сэр Ниваль, пожалуй, удивится, узнав, как далеко мы сумели продвинуться в его отсутствие.
Касавир взял из корзинки пирожное и, навалившись локтями на стол, исподлобья переглянулся с блаженно сощурившимся эльфом.
— Да. Сэр Ниваль нас недооценил, — негромко отчеканил он, на что Сэнд лишь понимающе усмехнулся.
Обычный переброс фразами. Но что-то в них зацепило сознание Эйлин, прокручивавшей в памяти события дня, прожужжало назойливой мухой. А потом она почувствовала, как кровь хлынула в лицо, и чуть не выронила ломоть, от которого собиралась откусить. Недооценил. Хлыстом по сердцу полоснула догадка, которая должна была прийти много раньше. Кара сама не знала, насколько было права. Понятно же, что с самого начала у Ниваля были известные лишь ему основания подозревать отца. И Касавир чувствовал, что он скрывает что-то важное. Что она, взбудораженная идеей воссоединения семьи, позорно проглядела. Никто иной, как Касавир всю дорогу наседал на Ниваля, выводя на разговор о предстоящем расследовании и имеющихся уликах. Давал ему шанс на честную игру, а значит, и на свою поддержку. Ниваль этот шанс просрал, это ясно слышалось в тоне мужа.
И даже больше.
Его брошенные вскользь слова толкнули на место неровно лежавший кирпичик, и то, что она увидела, придавило её своей неумолимостью, мешая дышать и разумно мыслить. От начала и до конца действиями Ниваля руководил жестокий, холодный расчёт, который провалился бы, если бы она была посвящена в проблему. Решение разделить команду было продиктовано не только интересами расследования, но и желанием отправить Сэнда подальше, окучивать леди Тиннуарэ, не касаясь дел своего патрона. А сам он сразу после разговора с Миланом помчался в бордель, ухватившись за счастливую возможность вывести отца из игры до того, как остальные сообразят, с чего начинать. Он ведь намекал на это ещё на корабле, обещая самостоятельно разобраться с кем-то, замешанным в деле. Читай — без суда, без следствия. Без огласки.
Если бы знать тогда, о ком шла речь.
Как можно было позволить себе забыть, кто он, её единокровный брат, и на что может пойти, чтобы не дать из-за нелепой случайности рухнуть тому, что строил полжизни. Уж ему-то прекрасно известно, как власть, которой он служит, способна забывать о том, кому и чем обязана. После войны, во время бунта в Старом Филине, он подошёл к пределу, за которым его цепь натягивается и строгий ошейник врезается в шею. Понимал, что иначе подвергнет жизнь Эйлин опасности и уж точно потеряет её неожиданно обретённую и высоко ценимую бескорыстную привязанность. Но на сей раз, похоже, ставка слишком высока, чтобы позволить совести решать. Поэтому, он захлопнул дверь перед носом у глупой младшей сестрёнки и отправился решать свою проблему со своим отцом.
Но как ты собирался потом смотреть мне в глаза, мой прекрасный, никогда не ошибающийся белозубый братец? Как, чёрт тебя подери, ты! Собирался! Смотреть! Мне! В глаза!
Сэнд что-то шутливо-назидательно вещал, задавал вопросы, но его слова текли мимо её сознания. Она бросила, наконец, свой кусок на тарелку и машинально вытерла друг об друга жирные пальцы. Есть расхотелось. В глазах темнело, и горячими тисками сжимала грудь тихая, удушающая злость. И стыд за то, что это "открытие" так задело её. Что из упрямства не желала слышать никаких сигналов. Верила, пыталась защищать. Эйлин сжала кулаки до боли от впившихся в кожу ногтей. Мышь, почуяв неладное, спрыгнула с её колен, не забыв, однако, прихватить со стола кусочек побольше и полакомее. Хозяйка не обратила на неё внимания, целиком поглощённая бурлящими эмоциями. Мерзавец! Это же не золота урвать, пропади оно пропадом, лишь бы в глотке не застряло.
