Трофеи берсерков

— Почему его оставили в живых? Не заметили? Или с умыслом? — спросил Ян, сам поражаясь, что ожидает от смолгов какого-то умысла, которое от слова 'ум'. А у смолгов, как всем известно, его нет.

— Это мы у него и узнаем, когда очнется, — многообещающе произнес Борис, чем заслужил испепеляющий взгляд от Марьи.

День выдался суматошным для всех жителей замка. Медленное, длившееся уже полгода угасание их правителя вот-вот придет к лигическому концу. Это обстоятельство всех жителей Йонви держало в напряженном ожидании. Вдобавок еще и межклановая война, участившиеся набеги смолгов.

Повар в этот вечер напрасно готовил ужин: в столовой никто так и не появился. Зато к вечеру в замке собрались все главы родов. Дмитрий, несмотря ни на что, не терял времени даром. Особенно тогда, когда их городу грозит опасность.

Сведений слишком мало для того, чтобы выстраивать конкретные стратегии. Все, что известно: разоренный на полдороге к Йонви обоз и отсутствие в нем золота. Беры обязаны быть наготове и, если что, устроить смолгам горячую встречу.

После разговора с отцом и собрания глав Ден наконец вырвался из замка. Обе встречи были не из легких. Воспоминания, былые ошибки, обиды и обвинения. Старые друзья и старые недруги. Когда-то Ден предпочел уйти от всего этого, не разбираясь и не заботясь о чувствах тех, кого оставляет за спиной. Теперь, вернувшись, следовало поступать по-взрослому. Тем более если он хочет здесь остаться. А уж план брата и вовсе вынуждал Дениса брать ответственность за весь клан.

По правде, из замка сбежал не только, чтобы проветрить голову. Ден ушел подальше от искушения, подальше от Иды. Дух!.. Ады.

Решил поступить как лучше, правильнее. Хотя бы попытаться. Ведь отворачиваясь, всем естеством продолжал впитывать ее близость, ждать ее. Любить и надеяться на ответ.

Не пойдет он. Даст свободу выбрать и решить самой. Когда Ады нет поблизости, такие решения даются легче. Все равно трудно, но осуществимо. Когда же она рядом, Ден забывает обо всех благоразумных планах и хороших намерениях. Они даже не то что начинают казаться глупыми и невозможными, нет, просто бесследно исчезают. Рядом с Идой он способен думать только о ней.

Ада безвылазно находилась в лечебнице. Ян в ее лице получил неблагодарную, невнимательную слушательницу. Девушка то и дело выпадала из реальности, вздрагивала, чутко прислушиваясь к звукам, что доносились из-за плотно закрытой двери. Поняв, что Эрик в куда более надежных руках, чем ее, Ада в мыслях унеслась далеко от профессиональных тем.

Попытка Яна разговорить Марью также не увенчалась успехом. Да и под немигающим взглядом карих глаз волчицы он чувствовал себя немного не в своей тарелке. Будто при малейшей ошибке или неосторожном движении она кинется и загрызет. Не то чтобы Ян не сумел за себя постоять, но темпераментные самки — они такие... На многое способны. А Ян все-таки больше занимался, сидя за столом с книгами, а не прыгая с мечом по тренировочной площадке под наставления мастера Дарко.

В итоге, тишину в комнате нарушало лишь хриплое дыхание Эрика, шуршание бинтов да звякание склянок с мазями. А главный лекарь ограничивался короткими приказами-просьбами и пояснениями для Ады. Сделав все возможное, чтобы ускорить регенерацию волка, он поспешил избавиться от столь приятной компании. Сухо обронил:

— Свободны, — обращаясь к молчаливо выполнявшей указания Аде и неподвижно сидевшей рядом с кроватью, словно верный сторожевой пес, Марье.

Последняя не двинулась с места, а девушка-рысь даже не попрощалась толком.

— Молодежь! — подобно старому мудрому учителю, ворчал Ян, с недовольством посмотрев на захлопнувшуюся за Адой дверь. — Абсолютно никакого интереса к призванию.

Волк послужил бы прекрасным учебным материалом, если бы не полная отрешенность потенциальной практикантки. И хоть сам Ян ненамного ее старше, он посвящал все свое время, всю страсть и силы развитию целительского дара. Не упускал ни единой возможности научиться чему-то новому. Впрочем, как и Ада... до поры до времени.

Нетерпелива и ревнива? Да, это про нее. Причем во второй ипостаси эти сомнительной полезности качества усиливаются в разы. Условности не сдерживают, рысь не останавливает порывы и неизменно добивается желанного. И сейчас она точно знает, где его найти.

Незаметно выбралась из замка, чтобы избежать ненужных вопросов, больше всего опасаясь наткнуться на вездесущего Шнурса. По выдолбленным в скале ступеням спустилась на ярус ниже и плавно влилась в мерное движение на городских улицах. На четырех лапах продвигаться быстрее, а прогуливающиеся туда-сюда хищники — обычное явление в поселениях оборотней. Походка уверенная, в меру скорая, деловая. А вот воровато оглядываться совсем необязательно.

— Нос выше, ты не замышляешь ничего плохого, — подбадривала себя Ада.

Несмотря на то что уже начало темнеть, на торговой площади кипела жизнь. Огибая шатры по краю, у последних, бедных и потрепанных прилавков, заметила Нессу. Она, закутанная от макушки до пят в плащ, что-то активно втолковывала странному на вид субъекту в широкополой шляпе. Лица его не разглядеть, из-под полей головного убора виден только кончик носа и длинная черная борода.

Вместо прилавка перед ними прямо на земле расстелены тряпки, на которых неровными кучками разложен непонятного назначения товар. Рядом с Лисичкой стоит мелкий пацан откровенно хулиганистого вида, также закутан в плащ и хитро стреляет глазами по сторонам.

Рысь не заметили. Из-за края соседней палатки проследила, как Несса взяла небольшой кулек, расплатилась с торговцем и чуть ли не вприпрыжку скрылась из виду, пацан не отставал. Во что же эта рыжая авантюристка снова влезла? Старшая сестра, да и все остальные пребывали в святой уверенности, что Лисичка прилежно, от восхода до заката, усваивает новые знания в школе.

Интуиция подсказывает, что не семечками этот подозрительный субъект торгует. Ада не ябеда, да и Лисичка имеет право на отдых в свободное от уроков время, но лучше все же разузнать, в чем дело. Позже.

Сейчас пора на охоту, скоро окончательно стемнеет. А завтра... Неизвестно, что будет завтра.

Путь к озеру однажды уже пройден. Пару дней назад Ада здесь побывала, с трудом находя данные Шнурсом ориентиры и чудом не заплутав. Нужно пройти через весь город к южным воротам, потом примерно полчаса крутого подъема в гору, минут пятнадцать через густой хвойный лес — и вот, между высокими стволами сосен и пушистыми ветвями елей чернеет водная гладь. Закат спрятался за густым подлеском, лишь одинокие оранжевые лучи заглядывают через листву. Вокруг спокойно, слышны только ветер в листве и вечернее пение птиц.

На вкопанных в дно бревнах, прямо над водой стоит небольшой дом. Шнурс обмолвился, что Ден сам его в детстве построил. Ада охотно верила. На вид крепкий, но весь заросший серовато-зеленым мхом, на деревянной крыше растет молодая березка. В свою первую вылазку Ада внутрь не попала, дверь была заперта. На этот раз — гостеприимно приоткрыта.

Принюхиваясь подошла и осторожно просунула голову внутрь, открывая дверь шире. Петли, на удивление, не скрипнули. Прежде чем делать шаг внутрь, огляделась. Одна просторная комната, большое окно, деревянными перегородками разделенное на множество квадратиков. Никакой мебели, кроме низкой кровати у стены.

Денис лежал, закинув руки за голову и притворялся спящим. Он давно услышал шаги, но не двигался, ни малейшим движением не выдавая своей осведомленности. На охоте самое важное качество — терпение. Подпустить жертву как можно ближе, позволяя думать, что это она охотится. Кто дичь, кто хищник? Ответ очевиден — не маленькой лопоухой рыси тягаться с берсерком.

Она кралась, пригнувшись к полу, совершенно бесшумно. Прошла близко-близко от голых ступней, сама не заметила, как не рассчитав расстояния, мазнула по стопе самыми кончиками мягкой шерсти. Денис чуть не выдал себя, было ужасно щекотно.

Когда дыхание рыси коснулось щеки, молниеносно сомкнул руки на пушистом теле и затащил зверя на кровать. Застигнутые врасплох зеленые глаза столкнулись с разноцветными, в которых плескалось ликование.

— Ты сделала свой выбор, Ида, — прошептал, не отводя взгляда. — Обернись.

И через мгновение на его животе сидела ошеломленная обнаженная девушка. В этот раз смена ипостаси произошла абсолютно безболезненно, будто независимо от ее воли, по приказу более сильного. Только альфа, глава клана мог так делать.

— Как ты... — попыталась было выяснить подробности, но Денис перебил.

— Ида, я совсем не могу больше ждать, — рывком перевернулся и подмял девушку под себя. Ловко избавился от рубашки и штанов, изнывая от желания почувствовать Иду голой кожей. Некоторое время лежали неподвижно, крепко обнимая друг друга. Денис пытался выровнять дыхание, но не очень успешно. Даже глаза закрыл, чтобы не видеть, хоть так уменьшить лишающее разума желание, всепоглощающую нужду. Лицом прижался к шее Иды, глубоко вдыхал ее аромат и отчетливо понимал, выдержка висит на волоске.

— Ты знал, что я приду, — прошептала Ада. — Ты все подстроил.

— Не мог иначе.

— Я думала, ты отступил.

— Пытался. Дал тебе решить. Пространство, — невнятно произнес, ни на миллиметр не отстраняясь от нежной горячей кожи. Разговоры и объяснения — последнее, чем Ден хотел бы сейчас заниматься.

-Хитрец, глупец, — она сама нашла его губы, так же как утром обхватила лицо ладонями и поцеловала. Щетины уже не было. Подготовился. Побрился и даже дверные петли смазал.

Ее улыбка и смех. Это был самый счастливый поцелуй на свете.

Ада дрожала не от страха — от наслаждения и желания большего. Она не умела целовать, никогда ни с кем не обнималась, тем более голая, тем более в постели, но неопытность нисколько не мешала воплощать в жизнь желания. Вот же — все, что ей нужно, перед ней. Вернее, над ней. Так истосковалась по прикосновениям, что, казалось, не сможет сделать следующий вдох, если Денис вдруг отстранится, перестанет трогать и обнимать.

Ден сжал зубы. Лицо выражает вселенское напряжение и сосредоточенность. Помнить о плане, выдержке и опыте с каждым вдохом все сложнее. Он очень старается быть осторожным и мягким, внимательным. Терпеливым. Но Ида, Дух! КАК она ему мешала! Он о таком только мечтал. Так нестерпимо смело и так невинно одновременно.

И все же. Он помнил страх Иды, ее слезы в той пещере на заставе Колина.

— Подожди, — попытался сам себя остановить.

— Нет, — кратко и доходчиво.

— Ида, — простонал и посмотрел ей в глаза. В них действительно нет страха. А то, что они выражают, напрочь сносит крышу.

Разноцветного взгляда не осталось, на Иду смотрела чернота зверя. Тягучая, бездонная и крайне опасная. Берсерк тут, рядом с ней.

— Я не боюсь. Тебя, — прошептала и снова потянулась к его губам.

Ида не понимает, что с ним делает. Не понимает. Может, это и к лучшему.

— А я боюсь. Страшно боюсь сделать тебе больно.

— Попробуй. Я хочу.

Не ответил, простонал что-то непонятное, прижимаясь еще теснее. Жестоко сейчас требовать от него слов. Ида плавно скользнула под ним вверх-вниз. Благие намерения? Пусть катятся в ад. Ида принадлежит ему и только ему. Сейчас и всегда.

Поймал ее руки и завел ей за голову, почти обездвиживая.

— Ты моя, скажи это.

— Твоя!

Его. Так.

Припал к мягкому рту, выпил изумленный вздох. Прикусил нежную губу, язык проник в тепло рта. Бережно и требовательно, пути назад нет.

Холодный свет луны свободно проникает в окно, гуляет холодными бликами по стенам, деревянному полу и двум переплетенным, разгоряченным телам на кровати. В домике на озере этой ночью не до сна.

За несколько дней

Никто из охранников не спал. Два рыся и лис, перекинувшись, исчезли в темноте: обследовать окружающие тракт лес и скалы удобнее на четырех лапах. Остальные отдыхали после долгого пути, правда, не смыкая глаз.

Генрис с парой оборотней сидели вокруг крохотного костра, Райнис и Ральф лениво развалились на матрасах в повозке. Ральф достал свою флягу с остатками дорогого крепкого вина и даже угостил младшего друга. Для того чтобы опъянеть не хватит, так, пару глотков — насладиться вкусом.

К их чести надо заметить, что не дали втихомолку деру, не оставили обоз за собой, улизнув через лес в сторону какой-либо деревни. Такая мысль приходила на ум многим из отряда, и нельзя сказать, что идея лишена здравого смысла. Но ни один из охранников не ушел. Даже глупо так покорно ждать смерть.

Тихая ночь, самые темные и тяжелые часы перед рассветом. Так же тихо напали смолги. Ни сигнального воя, ни треснувшей под лапой ветки, ни шороха листьев, ни запаха. Ни предсмертного хрипа трех караульных. Ничего.

Черные тени, рвущие плоть когти и клыки. Оборотни сражались в человеческом обличии, и сражались недолго. Чтобы перекинуться не хватило времени, мечи же недостаточно хорошее оружие против такого зверя как смолг. Стрелы подошли бы лучше, но увы, их не было.

Эрик не надеялся выжить. Смешно сказать, он даже почувствовал что-то вроде единения с рысями и лисами. Сражались не за жизнь, целью было забрать за грань как можно больше тварей.

Исполосованная грудь и рана в животе свалили на колени. Казалось, смолг хочет когтями достать его внутренности. Оскаленная пасть склонялась все ближе к лицу волка, к стоящему на коленях поверженному врагу. Смолг не торопился. Эти звери умели наслаждаться триумфом. На клыках пенилась слюна. Пока еще капала на землю, скоро упадет на грудь Эрику.

У отряда не было надежды на спасение. Смолгов слишком много, помощи ждать неоткуда. И Эрик не надеялся спастись, он так или иначе умрет от ран. Так какая разница, попадет яд смолгов в кровь или нет? Разницы не было. Просто кортик в сапоге так просился в горло твари, что Эрик не смог отказать. Из последних сил, перед тем как свалиться в грязь, всадил острие до рукоятки смолгу в глотку.

Лежал на спине и смотрел в черное небо. Или это не небо черное, а перед глазами черно? Эрик потерял счет времени. Не подохнет сам, добьют смолги. Сомнений в том, кто остался стоять после схватки, не имелось.

А вот и он. Победитель.

Волк почти ничего не видел, все та же муть перед глазами, хотя уже светало.

Вонь, смердящее дыхание. Над Эриком склонился... Кто-то. Не смолг. Слишком явно черты зверя переплелись с человеческими.

— Время беров кончилось. Мы придем.

Последнего, смертельного удара не последовало. Первые лучи солнца и пение птиц. Кровь, ошметки тел, трупы на тракте. И один выживший. С посланием.

Эрик пришел в себя под утро, комната погружена в темноту и глухую, вязкую тишину. Широко открыл глаза, пока еще не понимая, где он и что с ним. Резко дернулся, пытаясь сесть, но в голове загудело и черноту раскрасили сотни ярких искр. Все тело ныло, тяжелое и неподвижное, словно чужое. Новый вдох больше похож на хрип или рык зверя. От полной беспомощности, осознания своей слабости.

Вместо ужасающей морды человекоподобного смолга, что все время преследовала в этой бесконечной темноте, перед глазами вдруг оказалось бледное лицо Марьи. Ее черные глаза, любимые глаза. Это уже не сон и не бред умирающего. Эрик чувствовал кожей ее дыхание, его окутывал ее запах.