— Мне так жаль слышать это, — искренне, но кратко сказала я: меня больше интересовало присутствие здесь Уильяма. Но прежде чем я успела спросить что-нибудь еще, на крыльце послышались быстрые легкие шаги, и парадная дверь открылась.
— Дотти? — произнес знакомый голос. — Ты не знаешь, случайно, где... О, прошу прощенья.
В гостиную вошел лорд Джон Грей и остановился, увидев меня. А потом он действительно меня разглядел, и его челюсть отвисла.
— Как приятно снова увидеть вас, — любезно произнесла я, — но мне жаль, что ваш племянник болен.
— Благодарю, — ответил лорд Джон и, несколько настороженно меня разглядывая, низко склонился над моей рукой в изящном поцелуе. — Очень рад снова видеть вас, миссис Фрейзер, — добавил он совершенно искренне и, после секундного колебания, разумеется, не мог не спросить: — А ваш муж?
— Он в Шотландии, — сказала я, чувствуя некоторое злорадство, когда заметила мелькнувшее на его лице разочарование. Но лорд Джон быстро стер его, как настоящий джентльмен и солдат. Он в самом деле был одет в военную форму, что меня удивило.
— Вижу, вы вернулись к действительной службе? — спросила я, изогнув брови.
— Не совсем. Дотти, ты уже позвала миссис Фиг? Уверен, миссис Фрейзер будет рада подкрепиться.
— Я только что пришла, — поспешила сказать я, когда Дотти подскочила и вышла.
— Вот как.
Будучи человеком воспитанным, лорд Джон не задал вопроса 'и зачем?' (хотя, тот явно отразился на его лице), но предложил мне сесть и сел сам с каким-то странным выражением лица, будто пытался придумать, как спросить о чем-то неловком.
— Я очень рад видеть вас, — снова медленно произнес он. — Вы... Не хочу показаться невоспитанным, миссис Фрейзер, простите меня пожалуйста, но... может, вы пришли, чтобы принести мне послание от вашего мужа?
Он ничего не мог поделать с тем огоньком, что засветился в его глазах, и мне было почти жаль его, когда я покачала головой.
— Сожалею, — сказала я, удивившись, что так и есть. — Я пришла, чтобы просить об услуге. Не для меня лично — для моего внука.
Лорд Джон моргнул.
— Вашего внука, — непонимающе повторил он. — Я думал, что ваша дочь... О! Ну, конечно, я забыл о приемном сыне вашего мужа... его семья здесь? Это один из его детей?
— Да, все верно.
И без дальнейших церемоний я объяснила ситуацию, описав состояние Анри-Кристиана и напомнив лорду Джону о его щедрости, когда более четырех лет назад он прислал мне купоросное масло и стеклянный пеликан.
— Мистер Шолто — аптекарь на Уолнат-стрит — сказал мне, что продал вам большую бутылку витриола несколько месяцев назад. И я подумала... У вас, случайно, он не сохранился?
Я даже не пыталась скрывать, как он мне нужен, и выражение лица лорда Джона смягчилось.
— Сохранился, — ответил он и к моему удивлению улыбнулся так, будто солнце вышло из-за облаков. — Я купил его для вас, миссис Фрейзер.
МЫ ТУТ ЖЕ ДОГОВОРИЛИСЬ: лорд Джон не только даст мне купоросное масло, но также купит любой другой необходимый медицинский инструмент, который может мне понадобиться, если я соглашусь сделать операцию его племяннику.
— Доктор Хантер извлек одну из пуль на Рождество, — сказал лорд Джон, — и это несколько улучшило состояние Генри. Но другая остается недоступной, и...
— Доктор Хантер? — перебила я его. — Вы имеете в виду Дэнзелла Хантера?
— Именно так, — удивился Грей и чуть нахмурился. — Не хотите ли вы сказать, что знаете его?
— Я действительно его знаю, — сказала я, улыбаясь. — Мы часто вместе работали, как в Тикондероге, так и в Саратоге в армии Гейтса. Но что он делает в Филадельфии?
— Он... — начал лорд Джон, однако его прервал звук легких шагов, спускающихся по лестнице.
Пока мы говорили, я смутно слышала, что наверху кто-то ходит, но не обращала внимания. Теперь же я обернулась на дверной проем, и мое сердце подпрыгнуло от вида Рейчел Хантер, которая стояла, глядя на меня, и от изумления ее губки сложились в совершенное 'О'.
В следующий миг она уже была в моих руках, обнимая так, что чуть не сломала мне ребра.
— Друг Клэр! — сказала она, наконец выпуская меня из объятий. — Я и не думала увидеть... то есть, я так рада... О, Клэр! Йен. Он вернулся с тобой?
В каждой ее черточке явно читались нетерпение и страх, надежда и опасение, сменяющие друг друга на лице, словно бегущие наперегонки облака.
— Приехал, — заверила я ее, — только его здесь нет.
Личико Рейчел вытянулось.
— О, — упавшим голосом произнесла она. — Где же...
— Он отправился искать тебя, — нежно сказала я, беря ее за руки.
В глазах Рейчел, будто лесной пожар, загорелась радость.
— О! — совсем другим голосом повторила она. — О!
Лорд Джон вежливо кашлянул.
— Вероятно, будет неблагоразумно, если я узнаю, где именно находится ваш племянник, миссис Фрейзер, — заметил он. — Насколько я понимаю, он разделяет принципы вашего мужа? Именно так. Тогда, вы меня извините, я пойду наверх и сообщу Генри о вашем приезде. Полагаю, вы захотите его осмотреть?
— О, — вдруг вспомнила я о насущном деле. — Да. Да, конечно. Если вы не возражаете...
Лорд Джон улыбнулся, взглянув на Рейчел, которая побледнела, увидев меня, но теперь ее взволнованное личико зарделось, словно румяное яблочко.
— Совсем нет, — ответил он. — Поднимайтесь наверх, когда освободитесь, миссис Фрейзер. Я подожду вас там.
ГЛАВА 88
ГРЯЗНО И НАПРЯЖЕННО
Я СКУЧАЛА ПО БРИАННЕ постоянно. В большей или в меньшей степени — зависело от обстоятельств. Но мне особенно не хватало ее сейчас. Уверена, она бы придумала, как направить свет в горлышко Анри-Кристиана.
Я уложила малыша на стол прямо возле типографской витрины, пытаясь поймать все лившиеся из нее солнечные лучи. Но это была Филадельфия, а не Нью-Берн. Если небо не заволакивали тучи, то его закрывала пелена дыма от городских каминов. А здания, расположенные на противоположной стороне узких городских улиц, загораживали бóльшую часть света, который оставался.
'Не то чтобы это так уж важно', — сказала я себе. Залей хоть всю комнату солнцем, я все равно не могла бы ничего увидеть в глубине горлышка Анри-Кристиана. У Марсали имелось маленькое зеркальце, с помощью которого получится направить свет, — и, вероятно, это поможет с миндалинами. Аденоиды же придется удалять вслепую.
Прямо позади мягкого нёба я нащупала нежный губчатый край одного аденоида и, мысленно увидев его форму, примостила вокруг него проволочную петлю — бережно и с большой деликатностью, чтобы острым краем не повредить кончики своих пальцев или опухшую плоть аденоида. Когда я срежу его, кровь хлынет ручьем.
Я устроила так, чтобы Анри-Кристиан лежал под углом, почти на боку: Марсали сжимала его неподвижное тело. Дэнзелл Хантер держал голову малыша ровно, крепко фиксируя поверх носа мягкую пропитанную эфиром салфетку. Никаких всасывающих приборов, кроме собственного рта, у меня не было, так что сразу после того, как я сделаю надрез, мне придется быстро повернуть голову Анри-Кристиана, чтобы кровь вытекала изо рта, а не бежала в горло. Иначе он захлебнется. Крошечные каутеры (хирургические инструменты для прижигания тканей — прим. пер.) нагревались: мы воткнули их наконечниками в виде лопатки в поддон с горячими углями. 'Это будет самой сложной частью, — подумала я, делая паузу, чтобы обрести внутреннее равновесие и кивком головы успокоить Марсали. — Не хотелось бы обжечь малышу язык или полость рта, ведь внутри так склизко...'
Я резко скрестила ручки инструмента, и малыш дернулся под моей рукой.
— Держи его крепче, — спокойно произнесла я. — Еще немного эфира, пожалуйста.
Марсали тяжело дышала, а лицо и суставы пальцев побелели. Я почувствовала, как аденоид, аккуратно отделившись, оторвался, и, обхватив пальцами, вытащила его из горла, прежде чем он мог проскользнуть в пищевод. Ощутив горячий металлический запах крови, быстро наклоняю голову малыша набок, бросаю отрезанный кусочек плоти в поддон и киваю Рейчел, которая вытаскивает из углей каутер и осторожно вкладывает его мне в руку.
Моя вторая рука все еще находится во рту Анри-Кристиана, удерживая язык и нёбный язычок в стороне, а пальцем я отмечаю место экс-аденоида. Просовывая каутер в горлышко, ослепительной линией боли обжигаю палец и тихонько шиплю, но пальцем не шевелю. Повеяло густым и горячим жженным запахом прижигаемой крови и плоти, и Марсали испуганно охнула, но хватки на теле сына не ослабила.
— Все хорошо, друг Марсали, — прошептала ей Рейчел, схватив за плечо. — Он хорошо дышит, ему не больно, мы держим его на свету. Он поправится.
— Да, поправится, — сказала я. — Теперь забери у меня каутер, Рейчел, ладно? Окуни проволочную петлю в виски, пожалуйста, и дай ее мне. Первый готов. Осталось еще три.
— Я НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ ничего подобного, — говорил Дэнзелл Хантер, наверное, уже в пятый раз, переводя взгляд с мягкой салфетки в своих руках на Анри-Кристиана, который начинал шевелиться и поскуливать в руках своей матери. — Я бы в это не поверил, Клэр, если бы не увидел своими собственными глазами!
— Ну, я подумала, что тебе полезно такое увидеть, — сказала я, вытирая пот с лица носовым платком.
Меня наполняло ощущение полнейшего блаженства. Операция прошла быстро, заняв не более пяти-шести минут, и Анри-Кристиан уже кашлял и плакал, отходя от наркоза. Герман вместе с Джоан и Фелисите, которых он крепко держал за руки, огромными глазами наблюдали из дверного проема в кухне.
— Я научу тебя готовить его, если хочешь.
Лицо Дэнзелла и так уже светилось счастьем от успешного исхода операции, а теперь же вообще просияло.
— О, Клэр! Это прямо подарок! Быть способным резать, не причиняя боли, сделать так, чтобы пациент, не будучи связанным, лежал неподвижно. Это... это невообразимо!
— Ну, все далеко не так совершенно, — предостерегла я его. — И очень опасно — как делать, так и использовать эфир.
Вчера в дровяном сарае я его приготовила: это очень летучий состав, и вероятность того, что он взорвется и сожжет постройку, убив меня в процессе, была более чем велика. Все закончилось благополучно, хотя от одной мысли, что нужно сделать это снова, внутри образовалась пустота и вспотели ладони.
Я подняла бутылку с капельным дозатором и осторожно встряхнула ее: осталось больше трех четвертей, и у меня имелась еще одна, немного бóльшая по объему.
— Полагаешь, этого хватит? — спросил Дэнни, поняв, о чем я думаю.
— Зависит от того, что мы обнаружим.
Несмотря на технические трудности, операция Анри-Кристиана была очень простой. С Генри Греем все будет не так. Я осмотрела его вместе с Дэнзеллом, объяснявшим мне, что он делал и видел во время предыдущей операции, удаляя под поджелудочной железой пулю, которая вызвала местное раздражение и рубцы, но на самом деле не слишком сильно повредила жизненно важный орган. Дэнни не смог найти другую, поскольку та залегла очень глубоко в теле — где-то под печенью. Он опасался, что пуля может находиться рядом с печеночной воротной веной и потому не осмелился активно искать, ведь кровотечение почти наверняка закончилось бы смертельным исходом.
Однако я была уверена, что ни желчный пузырь, ни желчный проток не повреждены, и, учитывая общее состояние Генри и симптоматику, я подозревала, что металлический шарик перфорировал тонкую кишку, но, пройдя внутрь, обжег и запечатал за собой края внутренней раны. В противном случае юноша почти наверняка умер бы в течение нескольких дней от перитонита.
Лучше всего, если оболочка вокруг пули образовалась прямо в стенке кишечника. Однако существует вероятность, что металл проник в полость кишки, — и это плохо. Но я не могла сказать, насколько, пока не увидела.
Во всяком случае, у нас есть эфир. И самые острые скальпели, которые можно купить за деньги лорда Джона.
ПОСЛЕ МУЧИТЕЛЬНО долгого (как показалось Джону Грею) разговора между двумя врачами окно оставили приоткрытым. Доктор Хантер настаивал на пользе свежего воздуха, и миссис Фрейзер соглашалась с ним из-за эфирных паров, но продолжала говорить о чем-то, что называла 'микробами', опасаясь, что те проникнут через окно и загрязнят ее 'хирургическое поле'. Лорд Джон подумал, что миссис Фрейзер говорит так, будто перед ней поле битвы, но затем пристально вгляделся ей в лицо и понял, что для нее это так и есть.
А еще, заинтригованный, вопреки беспокойству за Генри, он подумал, что никогда не видел, чтобы женщина так выглядела. Скрепив сзади свои возмутительные волосы, миссис Фрейзер, подобно негритянским рабыням, аккуратно повязала голову тканью. И на ее открывшемся из-за этого лице резко обозначились тонкие кости, а напряженно-внимательное выражение — да еще с этими желтыми ястребиными глазами, метавшимися с одной вещи на другую — делало миссис Фрейзер чем-то самым далеким от женского образа, который он когда-либо встречал: это был генерал, который вел свои войска в бой. И, глядя на это, лорд Джон почувствовал, как клубок змей в животе немного расслабился.
'Она знает, что делает', — подумал он.
Затем миссис Фрейзер посмотрела на него, и, инстинктивно ожидая приказов, лорд Джон выпрямил плечи — к своему полнейшему изумлению.
— Вы хотите остаться? — спросила она.
— Да, конечно, — дыхание как будто перехватило, но в голосе не прозвучало ни толики сомнений.
Миссис Фрейзер откровенно сказала, каковы шансы Генри, — не слишком хорошие, но надежда есть — и Джон был настроен оставаться со своим племянником, что бы ни случилось. Если Генри ждет смерть, то, по крайней мере, он умрет рядом с тем, кто его любит. Хотя, на самом деле, лорд Джон был совершенно уверен, что Генри не умрет. Грей не позволит ему.
— Тогда сядьте вон там.
Она кивнула на табурет на дальней стороне кровати, и Грей сел, ободряюще улыбнувшись Генри, который выглядел испуганным, но решительно настроенным.
— Я не могу жить вот так больше, — сказал он прошлой ночью, согласившись наконец на операцию. — Я просто не могу.
Миссис Вудкок тоже настояла на том, чтобы присутствовать, и пристрастно с ней побеседовав, миссис Фрейзер заявила, что та будет ответственной за эфирный наркоз — таинственную субстанцию, стоявшую в бюро в бутылочке с капельным дозатором, из которого выплывал слабый тошнотворный запах.
Миссис Фрейзер дала доктору Хантеру нечто похожее на платок и подняла еще один к своему лицу. Это и был носовой платок, как увидел Грей, но с завязками, прикрепленными к углам, которые она повязала на затылке, закрыв тканью нос и рот, и Хантер послушно последовал этому примеру.
Грей давно привык к быстрой грубости армейских хирургов, поэтому подготовка миссис Фрейзер казалась ему чрезвычайно кропотливой: женщина тихо и успокаивающе говорила с пациентом через свою разбойничью маску, неоднократно протирала живот Генри спиртовым раствором, который сама приготовила. В нем же она ополоснула руки (и заставила Хантера и миссис Вудкок сделать то же самое) и свои инструменты, отчего вся комната воняла, будто винокурня самого низкого пошиба.
