Коллапсар

— Вижу, тетка успела научить вас основам окклюменции. Что же вы скрываете от своего хозяина, Драко?

— От него у меня секретов нет, а вы не смейте лезть в мои мысли!

— О ваших отношениях с мисс Поттер ему также известно?

Гарри приглушенно ахнула. Он же сам переводил стрелки!

— Нет никаких отношений! Она просто чокнулась! Естественно, Темный лорд узнает об этом!..

— И наверняка задастся вопросом, что помешало вам, будучи так близко к девчонке, что-то предпринять, — вкрадчиво продолжил Снейп. — Что так сильно занимало вас, что стало приоритетнее поимки Гарриет Поттер?

Судя по судорожному вздоху, Малфой тоже воспринял это как непрямую угрозу.

— Я выполняю личное поручение Темного лорда! Когда я справлюсь, поимка Поттер станет вопросом времени!

— Мы все заинтересованы в том, чтобы вы выполнили Его поручение быстрее, Драко. Если вы расскажете мне, что пытаетесь сделать, я смогу помочь.

— Нет! Думаете, я не знаю, чего вы добиваетесь? Не знаю о вашем положении? Хотите присвоить мои заслуги себе!

— Не говорите глупостей, — повысил Снейп голос, не скрывая раздражение. — Я дал вашей матери Непреложный обет, я обещал защитить вас...

Гарри прикрыла рот рукой. Она знала, что такое Непреложный обет и что бывает за его нарушение. Весь ее план использовать Малфоя как громоотвод только что полетел к Мерлину в пропасть. Она не сможет подставить одного, не подставив другого.

— Значит, вам придется его нарушить!

Топот подсказал ей, что сейчас самое время убраться с дороги. И действительно: не успела она выпрямиться и отшатнуться, как Малфой уже вылетел из кабинета. Порывом ветра мантия приподнялась, ненадолго оголяя ее ноги.

— Поттер, — раздался мрачный голос.

Драко уже исчезал за поворотом, и Гарри обреченно шагнула внутрь. Прикрыла дверь, скинула мантию с головы и только тогда рискнула поднять глаза.

— Вам нравится подслушивать и подглядывать, Поттер? — уничижительно спросил зельевар. — Получаете удовольствие, влезая в чужие жизни и топчась там?

— Со всем уважением, профессор, ваш разговор напрямую касался моего будущего, — возразила она и переступила на месте: ноги заледенели. Гарри подошла ближе и уставилась на руку Снейпа.

— Что вам? — спросил с подозрением.

Гарри продолжала смотреть и вдруг увидела — оплетающий запястье тройной жгут. Потянулась к ладони Снейпа, попыталась подцепить нить, но пальцы прошли сквозь.

— Непреложный обет, — повторила вслух. Сконцентрировалась, стараясь почувствовать опоясывающую магию. — Слишком большая ответственность. Почему вам так дорог Драко?

— ...Он мой крестник, — ответил Снейп равнодушно, но с заминкой. — Что вы делаете?

Она со вздохом отступила.

— Попробовала снять его, впитав магию. Без толку: нить не становится светлее. Ваш крестник? Вы так дружны с Малфоями? Профессор?..

Он молчал и смотрел на нее странно. Однажды она уже видела похожий взгляд: когда он впервые узнал о ее невосприимчивости.

— Непреложный обет, мисс Поттер, нельзя нарушить, потому что волшебник клянется собственной магией. Она же убивает клятвопреступника. Не хотите ли вы сказать, что можете поглощать магию напрямую? Не из заклятия, а из мага?

Она отшатнулась.

— Я... нет, я...

Пугающее предположение могло оказаться истиной. Она ведь чувствовала, как жжется магия обета. Значит, тянула из Снейпа его магию?

— Я не знаю, — растерянно сказала Гарри. Догадка одновременно ужасала и поражала. И объясняла страх в глубине его глаз.

— Что же вы такое, Поттер, — повторил он, непроизвольно потирая запястье.

* * *

Ее приглашали в Нору, но Гарри не хотела ни жить в одной комнате с Джинни, ни встречать Рождество без Сириуса. В итоге сочельник она провела в приятной и необременительной компании крестного и Ремуса. Тихий уютный вечер, наполненный дружеским подтруниванием и историями о беззаботной юности, немного ослабил сжатую в груди пружину. Глядя на них обоих, в кои-то веке расслабленных и веселых, Гарри с печальной грустью осознавала, что ей придется принять уготованную, похоже, самой судьбой роль главного противника Темного лорда. Не чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям и не ради иллюзорной славы или выгоды, но для того, чтобы небезразличные ей люди могли выбирать, как жить, а не пытались выжить. Расчетливому цинику внутри нее эти чувства привязанности, заботы и беспокойства были незнакомы, зато он мог, приняв ее намерения за установку, начать планировать наиболее успешный и безболезненный путь к победе.

На четвертый день каникул к ним присоединилась Тонкс, заметно повеселевшая, окрасившая волосы в кислотно-розовый и подозрительно долго обнимавшаяся с Ремусом. На пятый — почти всё семейство Уизли, включая Флер Делакур. Встретив новый год шумно и многолюдно, остаток каникул Гарри провела с Роном и Джинни, по возможности игнорируя последнюю. Надо сказать, младшая Уизли отлично справилась с этой задачей: Рон примерил на себя роль старшего брата и то ворчал на Джинни, то жаловался Гарри из-за отношений сестры с Дином Томасом, до которых "она еще не доросла!". Памятуя о прошлогоднем общении Гермионы с Александром Крамом, а также сплетнях романтического толка, которыми обменивались соседки по комнате, проблемы в поведении Джинни она не находила. Скорее, напротив, одобряла: та перестала крутиться вокруг Сириуса.

Да встречайся она хоть с Драко Малфоем, Гарри и то не возражала бы.

Накануне возвращения в школу Сириус аппарировал за Гермионой, и в школу друзья вернулись вместе.

* * *

С началом нового семестра также возобновились редкие встречи с директором. Путешествия в омут очень выматывали. Из снов-воспоминаний Гарри многое знала о прошлом Тома Риддла в маггловском приюте: о бессильной злости, граничащей с ненавистью, о пугающих и одновременно возвышающих способностях, о манипулировании людьми и жестоких шутках. О первых жертвах и первом убийстве. Она не сочувствовала лишенному сострадания и эмпатии ребенку с замашками психопата, но уважала его решимость выжить и зубами урвать себе место под солнцем. Осуждала методы, признавая результаты.

История происхождения Риддла отозвалась нервным возбуждением, знакомство с Гонтами — замешанным с брезгливостью презрением. Красавчик-маггл спровоцировал вспышку ярости, рассуждения директора о любви Меропы — тошноту, сокровища Хепзибы породили мучительную жажду обладания. Гарри путалась в собственных ощущениях и не-своих эмоциях, покидая кабинет с острой головной болью, а после мучаясь кошмарами. Нормально, с легким налетом недоумения она перенесла только эпизод с возвращением в школу, да исправленное воспоминание. Оригинал приснился будто по заказу, повергнув ее и друзей в глубокое уныние: семь предметов-крестражей любой формы в любой точке земного шара делали Темного лорда действительно неубиваемым.

Но Дамблдор, которому Гарри наплела, будто Слизнорта растрогали воспоминания о Лили, и он признался в страшном грехе: беседе о крестражах с юным Томом Риддлом, — казался скорее приятно возбужденным.

— Семь крестражей, — повторил несколько раз, расхаживая туда-сюда. — Семь осколков души.

— Они могут быть где угодно, сэр. Кроме дневника, медальона...

— А также самого Волдеморта и кольца, — продолжил он, потирая грудь. Гарри не впервые замечала за ним этот жест. Дядя Вернон делал так же, когда начал страдать сердцем.

— Как вы его уничтожили?

— С большим трудом, — пробормотал. — Куда больше меня волнует, как дневник стал обычной тетрадью.

Она напряглась.

— Может, василиск поспособствовал?

— Ни единого повреждения, — покачал головой. — Признаться, у меня есть догадка.

Сердце забилось чаще.

— Том создал дневник в юном возрасте, эта часть его души сохранила некий максимализм — вместо основной функции самозащиты он использовал мисс Грейнджер, чтобы окрепнуть и завладеть ее разумом. Полагаю, ваша встреча в Тайной комнате, потеря контроля над василиском заставили его усомниться в собственном могуществе и затаиться в более надежном месте.

— Вы намекаете...

Голос сорвался.

Он печально кивнул.

— Да, Гарриет. Я полагаю, часть души Волдеморта живет в мисс Грейнджер.

Гарри открыла рот. Не удержалась, слишком велико оказалось потрясение.

— Признаться, я следил за мисс Грейнджер все эти годы, — продолжал директор. — Мне здорово помогла так называемая карта мародеров. Когда в прошлом году вы проводили много времени в Выручай-комнате, я беспокоился, как бы Том не начал пропаганду, действуя через мисс Грейнджер.

Абсурдность идеи почти увлекала.

— Понимаю, ты растеряна, — сочувственно сказал Дамблдор. — Я навещал ваш клуб под чарами невидимости и с облегчением убедился в разумности мисс Грейнджер. Она очень хорошо справляется.

— Так что же получается, — откашлялась. — Он так и будет в ней существовать?

— Пока мы должны сосредоточиться на поиске оставшихся крестражей, — указал директор. — Могу с уверенностью утверждать, что...

...семь осколков души: дневник, медальон и перстень обезврежены, чаша Хаффлпафф, некие реликвии Равенкло и Гриффиндора вне досягаемости, плюс сам Волдеморт. Как же она ощутила боль Риддла на первом курсе и откуда знала парселтанг, если стала крестражем только после Тайной комнаты?

* * *

День Святого Валентина начался ворохом открыток. Гарри недоверчиво поглядела на гору сердечек, скинутых мстительной совой аккурат в тарелку с яичницей, и перевела беспомощный взгляд на Гермиону.

— Это что такое?

— Валентинки, очевидно, — невозмутимо сказала та, листая "Ежедневный Пророк". — От поклонников.

Гарри подавилась соком.

— Поклонников? — повторила хрипло. — Чьих?

Гермиона поверх газеты выразительно посмотрела на нее, изогнув бровь.

— Но откуда у меня поклонники? — снова попыталась Поттер и поискала Рона в надежде, что тот, будучи прямее и простодушнее Грейнджер, объяснит понятно. Но Рон, увы, был в плену удушающих объятий Браун и казался отчаянно несчастным. — Кстати об этом. Мы не должны что-то предпринять?

На сей раз сканирующий взгляд Гермионы задержался на парочке поодаль. Затем она пожала плечами и вернулась к новостям.

— Пока не попросит, не думаю, что наше вмешательство уместно.

Хотя Рона было жаль, с подругой Гарриет согласилась. В конце концов, ее представление о благе Рона могло не совпадать с его. И хотя внутренний голос настойчиво рекомендовал исходить из собственного видения ситуации, в вопросе свободы воли и выбора Поттер старательно поступала от противного.

Утренними посланиями (отличились парни всех факультетов, даже Слизерина! Гермиона сказала, после ее дефиле с Малфоем под ручку те воспряли духом) дело не ограничилось. Самые смелые презентовали цветы и конфеты прямо в руки, часть неожиданных подарков ей передали через знакомых, после обеда последовали еще посылки от незнакомых сов. Всё это страшно нервировало.

— Чему ты удивляешься? — закатила глаза Гермиона. — Тебе шестнадцать, Гарриет, самое время задуматься о планах на будущее. Ты полукровка, род твоего отца довольно известен, твой крестный — Блэк, и ты героиня войны, победительница Того-кого-нельзя-называть. Иными словами, отличная партия.

— Он воскрес, — напомнила неубежденная Гарри. — И собирается меня убить. Все эти люди, — потрясла рукой с зажатыми письмами, — понимают, что я потенциальный труп?

— Ну, думаю, они рассчитывают на повторение чуда, — пожала подруга плечами.

— А слизеринцы? Эти-то с какой радости?

— Подарят тебя Темному лорду под красной ленточкой, — зловеще предрекла Грейнджер.

В итоге от даров Гарри избавилась (фантазия-воспоминание подсказало, чем можно начинить те же конфеты и какие чары легко навести на серьги или подвеску), любовные послания с особым удовольствием скормила факультетскому камину, а от улыбающихся ей парней еще какое-то время шарахалась. И Рона все-таки приперла к стенке с вопросом о происходящем.

— Слушай, мне, по-хорошему, нельзя тебе говорить, — замялся он, — типа мужская солидарность. Но ты мой друг, так что... Короче, парни делают ставки. Ну, на тебя, — неловко пояснил, старательно отводя глаза. — На твоего будущего парня. С Джорджем вы вроде как разошлись, ну и вот... Типа вакантное место.

— Делают ставки? — медленно повторила Гарриет.

Какие только глупости ни занимали сверстников, подумать только.

* * *

— Давай еще раз: что мы ищем?

— Нечто, принадлежащее Годрику Гриффиндору и Ровене Равенкло или исторически связанное с их именами, — скучающе отозвалась Гарри, листая "Из жизни Великих". — Предмет достаточно ценный, чтобы стать крестражем.

— Как меч Гриффиндора, — азартно предположил Рон, ускользнувший от Лаванды сразу после завтрака под предлогом помощи подругам и оттого чрезмерно радостный. Пылкая, если не душащая "любовь" сокурсницы за прошедшие месяцы ему приелась.

— Как меч Гриффиндора, — согласилась она. — Дамблдору эта идея отчего-то не нравится, хотя, как по мне, не стоит сбрасывать ее со счетов.

— По легенде, только истинный гриффиндорец может вынуть меч из Распределяющей шляпы, — поучительным тоном произнесла Гермиона. — Том оказался в Хогвартсе в сорок третьем, когда профессор Дамблдор уже преподавал трансфигурацию. Если бы кому-то удалось достать меч, он бы знал.

— А если меч когда-то вынули, а обратно вернуть забыли? — поддержал Гарриет Рон. — И он осел в частной коллекции так же, как чаша Хаффлпафф? А Том приметил его и присвоил?

И они вдвоем требовательно уставились на Гермиону. В отсутствие контраргументов та лишь пожала плечами с крайне скептическим видом.

— Я не исключаю эту возможность полностью, но понимаю, почему директор считает ее маловероятной. В книгах я не нашла упоминаний о каких-то уникальных артефактах основателей, в основном описывают множество чар их авторства. О медальоне и чаше тоже ничего не было.

— Вот почему я не разделяю оптимизм Дамблдора, — вздохнула Поттер. — Местонахождение чаши неизвестно, о двух крестражах у нас вообще одни догадки.

Повезло уже, что из семи — восьми? — потенциальных крестражей три — два? — были обезврежены, причем за относительно короткий срок. С другой стороны, неумелая попытка повредить дневник привела лишь к поглощению частички души юного Тома Риддла, а уничтожение кольца и медальона подкосило здоровье директора. Почувствовал ли что-то сам Волдеморт? Существовала же связь между ним и Гарриет, случайным вместилищем крестража. С другой стороны, сама она ничего особенного не ощутила, а ведь именно ей досталась наиболее цельная часть его души, в то время как сам он сейчас располагал, эм-м, одной седьмой? Или восьмой? Если ее гипотеза соответствовала истине, и срикошетившая в детстве авада каким-то образом спровоцировала очередной расщеп и без того калечной души...

— Риддл работал в "Горбин и Бэрк" специально, чтобы иметь доступ к разным тайникам и ценным предметам, так? — заговорил Рон. — Если на артефакты Равенкло и Гриффиндора он напал там же, могли остаться какие-то свидетельства?

— Если и так, хозяева лавки не спешат делиться с Дамблдором информацией, — кисло сказала Гарри. — То, что ему удалось раскопать историю Хепзибы, уже чудо.