— Ой! — Парень словно только увидел сотни притихших воинов вокруг себя. Отпустил того, кого называл «Дедой», резко смутившися. — Приношу свои извинения за непочтительность.
Генерал, наконец, стоит на земле, а тот, кто его только что словно пушинку подбрасывал в небо — отступает и, словно древний рыцарь, становится на одно колено, склонив вихрастую голову. Слегка подрагивающая ладонь «Каменной глыбы», как называют подчиненные генерала Нарима, накрывает склоненную голову…
— Кавалер Рехо, я рад видеть тебя. — Голос непобедимого генерала почему-то дрожит. — Но… — Генерал встряхивается, словно бойцовский пёс, прогоняя накатившее наваждение встречи. Вот только улыбка не спешит уходить с его лица. — Никто не отменял правила, кавалер. — Голос звучит знакомым металлом, заставляя расслабившихся воинов, стоящих вокруг, сновы вытягиваться струной.
— Жди меня в моей палатке.
Генерал разворачивается к подчиненным, как будто ничего и не происходило. И светящиеся радостью глаза и счастливая улыбка исчезли, унесенные мгновенным порывом ветра. Клинки булатной стали показались из глаз, обращенных на своих солдат и офицеров, требуя и заставляя…
А парень…, тот, кого называли «Кавалером Рехо», и не думал скрывать свою радость. Словно счастливый и нашкодивший щенок, которого отругали и наказали, а потом погладили — подскочил, вытянулся во весь рост, пожирая глазами спину генерала, отдал приветствие и… опять побежал. Только теперь уже к своему гримзенгу, оставленному неподалёку.
— Деда?! Нарим — я чего-то не знаю? Кто этот парень?
— Илой, ты много чего не знаешь. Вот и живи с этим спокойно…
Пытаться о чем-то узнать у генерала, когда он сам не хочет рассказывать…, хм, таких идиотов в армии не было.
— Деда? Рехо, может пояснишь? Ты как безумный улыбаешься?! И откуда ты знаешь генерала Нарима?
Что брат Гордис — прикидываешь новый расклад? А то я не видел, как твоя лисья морда ко мне подкатила ненароком после моей свиданки в палатке с новоявленным дедом. Так что, прикидывай как следует. Глядишь, и решится ваша шайка дурная на реальные дела.
А вообще — я зря что-ли именно с твоими подчинёнными знакомиться пошел? Вон как красиво стоят, шельмецы. Это же надо столько времени в виртуальной жизни жить? Три десятка паладинов и послушников и все как один — игроки.
— Да нечего пояснять, брат Гордис. Соскучился здорово.
— Это понятно! — Терпимей надо быть, Гордис. Терпи — вот такой вот я прямой и понятный. Недаром только одно сознание активно. — А что с Наримом?
— А что с ним? — Мой чистый и искренне радостно-удивленный взгляд на верховного паладина.
— Он твой дед?
— Ага. — А зачем мне такое скрывать? Вон сколько народу слушает. И пытается выгоду прикинуть. Не все, но… Так что проживанием в ближайшие пару дней я обеспечен. Как и вниманием. Ждем вербовки, чего уж.
— Кстати, Рехо, как тебе мои воины?
— Задорные. Неумного неумёхи, но в целом…
— Неумёхи? Эти? — А вот так ржать открыто надо мной не стоит. Эва какой хохот-то?!
— Ага. Сразу видно, что привыкли только гурьбой биться. В одиночку — вряд ли.
— Готов ответить за свои слова, кавалер? — И перчаткой меня латной по спине. Лыбится стоит.
— Да хоть сейчас, брат Гордис. Любой из них на ваш выбор.
— Слышали парни? — Веселый тут народ. Гудят как пчелы. — Алко, ты как — удостоишь кавалера вниманием?
— С удовольствием, Горд. — Рослый мужик в аж светящемся от энергии доспехе. Даже по виду — умелый и сильный. Движения такие текучие. Паладин. Прямо вот настоящий и брутальный — таких на картинках героических малюют.
— Не удивляйся. — Гордис заметил мое удивление от прямого обращения к нему. — Мои воины — мои друзья. Мы все по имени общаемся. Заслужишь наше уважение — и ты так сможешь. Так как? Готов войти в Круг?
Вот люблю я шелест меча. Есть что-то такое в этом звуке…, что-то будоражащее. Настоящее.
Хороший тут Круг! Как раз потренироваться как следует — ровная площадка метров десяти в диаметре, посыпанная песочком. По уму всё. Две окружности, что проведены на расстоянии метра друг от друга — внутренняя — сам Круг. Внешняя — граница для зрителей.
— Братья, да будет бой. Сталь, до крови. Вызывающий — кавалер Рехо, принявший — капитан Алко. Принимаю ставки! Минимальная — золотой.
О! Вот это дела — и тут тотализатор. Вон как народ засуетился — всё понимаю, но так наглеть не стоит. Что значит «всё на Алко»?! Ага, всего двое на меня по золотому…, ха, только один искренне — запомню.
— Делаю ставку!
— Рехо? Не боишься проиграть? — Гордис с огромным удивлением смотрел в мешочек с десятью золотыми, что я передал ему.
— Не-а. — Я пожал плечами и направился в Круг
— Хм, богато нынче живут кавалеры. Ставки приняты. Готовы?
Я готов. А вот этот Алко… Ишь, какой самодовольный?! Но уверенность в своих силах и уменях дикая — что внушает и даже как-то заслуживает уважения. Настоящий мастер. Вот только биться на износ я не буду — мне нужно другое. Как там было сказано — до крови?! Вот и ладушки.
Что я могу противопоставить профи? Мастерство? Не смешите мои тапки! Перепало мне много, очень много от убиенных агров. Вот только практики нет и не было. Вот не довелось как-то на мечах биться на дне Океана. Да и с личами и прочими немертвыми не мечом общался, а совсем по-другому… Так что — только скорость. Никакой магии! Только мое тело.
— Бой!
Ждет стоит, редиска. Открытый шлем, забрала нет. Крылышки на шлеме прикольные такие — кстати, вот это единственное отличие офицера от послушника у них в доспехе. Улыбается и ждет. Меч и щит паладина против моего меча. Ну, что же — между нами всего несколько метров. Вроде как я вызов бросил, так что…
Будь проще, и дубы к тебе потянутся! Так вроде говорится?! А я чего — я совсем ничего. Да и кровь, что из носа этого Алко пошла — это не я, а он сам виноват. А чего он так мой меч ловко в сторону отвел? Покуражиться захотел и мне все ребра пересчитать встречным выпадом щита, гад такой. А как я ему со всей дури в щит всем своим телом вмазал… Держать щит надо лучше, а то не только нос сломает, а еще что-то. Расслабился, понимаешь, на местном укропе. И что, что в нем с броней вместе под полтора центнера? Закон сохранения инерции никто не отменял еще.
Блин, ну и грохот! Не, ну их эти железки толстые паладинские — я лучше в более легком доспехе побегаю. Пока. А чего тишина такая?
— Не честно! — Во, пострадавший очнулся. Стоит и гнусавит что-то. Кровь из носа бегущую зажимает.
— С чего бы? Личу правила боя обьяснять будешь? Или химеру на поединок вызовешь, капитан. Так они только обрадуются такой консерве.
— Хм, Рехо… — Гордис как-то задумчиво так на меня смотрел. — И много ты личей и химер встречал?
— Встречал. — Я пожал плечами. — А что насчет моего выигрыша?
— Ну…, — паладин как-то нервно посмотрел на своего капитана.
— Понятно, зажать хотите. Алко!
Хорошо летит капитан паладинов. Красиво. Зато теперь никаких вопросов быть не должно — волновой шаг форева. Я очень хорошо запомнил тот прием черного охотника, которым он мне руки от тела отделил. Очень хорошо. Запомнил и применил сейчас — как же вдарило по ушам. Словно огромный молот по не менее здоровущей наковальне вдарил.
Хотя, это не молот вдарил — а мой доспех в доспех Алко. Кончик мизекорда, что так удобно лежит в моей руке, в нескольких миллиметрах от глаза лежащего и оглушенного Алко.
— Признаешь ли ты, капитан Алко, поражение по правилам Круга?
Не слышит. И ладно. А Круг-то мы покинули по воздуху…
— Высший паладин Гордис! Вы признаете поражение своего паладина на поединке Круга? — Торжественный у меня голос такой. А лицо очень серьезное. С легкой такой улыбкой. Едва заметной. Да! Вот такой смертоносный и неостановимый я. Пусть все видят.
А у Гордиса глаза эльфийские. Большие такие. Чё, игруля — не знал, что так можно?! Можно еще и не так. А ты — давай уже высказывай мне ваш коварный паладинско — игровой план по использованию такого шустрого меня в поимке злого бога Тархиона! Еще бы — лох-непись мочит Тарха, а вам куча плюшек немерянная и бабло просто бездонное. Макиавелли домашнего разлива, понимаешь. Я что, зря этой фигней тут страдаю что-ли?! Да мне эти поединки вообще не упали — мозги сжечь и всего делов!
А народ к бою по-разному отнесся. Хотя, в большинстве своем негативно — никому не охота проигрывать.
Да и вообще — пора уже ужинать и с народом мириться и спать. Еще пару баек про монстров рассказать что-ли? Пострашнее!
— Принцесса Аальмари, Совет Князей требует Вашего присутствия.
— Кто вы? — Как она могла его не заметить? Вскинуть лук — стрела горит заклинанием Шипа и смотрит ему прямо в лицо. — Даже требует? И по какому праву?
— По праву Крови. — Длинноухий посланник выразительно посмотрел на едва заметно округлившийся животик эльфы. — Совет решит судьбу наследников Огненного Листа.
— Никто кроме меня и моего мужа…
— Об этом тоже Совету интересно узнать. — Эльф даже не поморщился. Ни одной эмоции не отражалось на холеном лице. — Вы подчиняетесь Воле Совета?
— И что будет, если нет? — Боевая форма эльфы, судя по-всему, не производила никакого эффекта на внезапно появившегося белого эльфа.
— Я буду вынужден применить силу.
— Попробуй! — Спущена тетива…, сполох Щита Леса…, из руки эльфа — посланника словно змея ударяет…, пыльца…
Угасающее сознание, до этого тщетно пытающееся зовом докричаться до мамы или Прохора, выдает только один безумно — отчаянный крик в никуда — «Орех»!
Мне снилась Марьянка. Моя милая рыжулька — ушастик. Лес около Русавы и мы двое, собирающие ягоды. Смешная она — небольшой, но явно заметный животик, который она периодически неосознанно гладит. Словно прислушиваясь к малышам. И улыбается.
А потом — ягодку найдет, сорвет и в ротик. И смеется. А я — вокруг ее круги нарезаю, чтобы горсть целую собрать. А потом ее кормить с руки. По ягодке.
«Орех»! Внезапный ее крик. И змея, что прямо в животик ей целится.
Не успеешь, гадина! Ярость во мне, Щит Льда на девчонку, Силовая Игла в змею и Развоплощение. Всего лишь такт биения сердца…
— Орех! Стой! — Крик-приказ Халлы. Наяву? Я проснулся? Что за сон гадкий такой?!
— Не сон.
— То есть? И чего ты кричишь? — Я осмотрелся. Ночь, палатка наемников, куда меня определили на постой. Редиски эти паладины. Спят все, кроме вон дежурного на улице. Только я…, сон…
— Ты заклинания активировал. Во сне!
— А разве так можно? Вы же говорили…
— Да, говорили. — На этот раз какой-то растерянный голос Радмунта. — Но не в случае прямого Зова.
— Подождите… — Рисунок сна очень быстро размывался. Оставалась только нешуточная тревога за Марьяну. — Что я сделал-то?
Я еще раз огляделся. Что я там творил — уже не помню. Только гудение какое-то… Стоп!
— Вот-вот. — Опять Халла. — Ты во сне развоплотить пытался. И, похоже, у тебя получилось.
А голос-то у нее жутко недовольный. Да и у остальных положительных эмоций не особо. Ох, не к добру!
— Тебе нельзя спать. Это точно!
— Радмунт, я и так выделяюсь. Нужны нам неприятности? И вообще — куда заклинание ушло?
— Ты атаковал кого-то, кто угрожал твоей первой жене. Судя по тому, что тут все живы, атаковал успешно. Только вот как бы не было хуже от этого.
— То есть это не сон?
— Нет, Марьяна звала тебя. Сам почувствуй. И ей большая опасность угрожает.
— Саэль! Саэль, очнитесь! Эр арас!
На небольшой поляне находилось шестеро разумных. Двое из них — представительный эльф и непраздная эльфа — пребывали без сознания. Четверо других — безуспешно пытались пробудить эльфа.
— Мар, что с ним? Чем она его?
— Не знаю. Я не понимаю… — Тот, кого назвали Маром, попытался разглядеть зрачок лежащего. — Не видел такого никогда.
— Он жив?
— Вроде да. Тас, что девчонка?
— А что с ней будет? Пыльца Подчинения работает. Спит.
— Надо вернуться в Лес. Пусть там разбираются.
— Э, Мар…, а может чуток подождем? — Четвертый длинноухий с улыбкой мотнул в сторону девушки. — Когда еще выпадет шанс?
— Эль, совсем больной? Если об этом узнают…
— Да кто узнает? Она — под Пыльцой. Наставник — в отключке. Ты скажешь? Тас? Рок? — говоривший по очереди обвел отрицательно качавшими головами сородичей взглядом. — К тому же, сучку надо проучить. Для профилактики.
Тот, кого назвали Эль, присел рядом с лежащей, движением руки и коротким речитативом заставляя боевой доспех Леса исчезнуть. Освобождая длинные стройные ноги, бедра…
— Вы за мной, парни. — Бравый Эль быстро освободился от обтягивающих брюк и лег на девушку. Движение бедрами вперед — резкое, стремящееся сходу поглубже вогнать возбужденный член в лоно спящей девушки…
Дикий вопль боли и ужаса потряс Лес Прядильщиц. Казалось сам Лес застыл от такого необычного крика. А на маленькой поляне, где некогда находилось шесть эльфов, теперь их было только трое. Все так же недвижно лежал представительный эльф с пустыми глазами. Беременная и обнаженная эльфа с широко раздвинутыми ногами так же спала. А у самых ее ног, едва двигались, медленно распадаясь на части праха останки третьего… Еще оставались части ног, верх туловища и голова. Были целыми руки. Но живот и верх ног — просто растаяли. И если прикнуть самое начало этого процесса «растворения — исчезновения», то центр его попадет точно на кончик члена…
Эльф — насильник медленно исчезал. Но странная и жуткая сила не давала ему умереть. Быстро порванные от дикой боли связки в горле молчали. И только глаза… Глаза всё еще жили, рассказывая о запредельных мучениях.
А вот троих эльфов тут не было по другой причине. Банальной. Простой. Ужас и страх стали причной открытия старшим этой группы портала в Белый Лес…
Исчезли руки, распались невесомой пылью грудь и плечи. Волна разложения перешла на шею и…, остановилась. А голова — голова продолжала жить, ведь теперь медленно и неумолима начала исчезать и испытывать неописуемые муки сама суть существа — Искра…
Жуткое заклинание. Жесточайшее. И справедливое. Может именно поэтому, когда примерно через полчаса на поляне снова появилась группа существ с острыми длинными ушами, вновь прибывшие действовали совсем по-другому.
Старший новой группы, эльф с длинными пепельными волосами и маленькой короной из дубовых листьев на плаще, первой изучил именно голову наказанного — поднял ее и заглянул в глаза…
Его спутники были весьма удивлены странным поведением старшего — тот резко вздрогнул, словно очень сильно испугался, и отбросил голову в сторону.
— Убрать. — Резкий тон и неожиданный металл в осипшем голосе. Такого еще не случалось. — Передать Хранителям. В глаза не смотреть! Этого — забрать.
