— Сильно сказано, друг мой! — усмехнулся Атос. — Только, пожалуй, вместо этой вашей стрелы лучше сказать — пуля.
— Ну пускай будет пуля! — не стал упираться Портос, наполняя бокалы вином.
— Итак, друзья, — провозгласил тост Атос, — чтоб между первой и второй только пуля смогла бы пролететь!
Мушкетеры, слишком уставшие, чтобы снова греметь бокалами, втихомолку опустошили их и, отставив в сторону, налегли на закуску.
Глядя, как усталый, полусонный Арамис все сильнее наваливается локтями на стол, сокращая расстояние между своим носом и тарелкой, д'Артаньян прикончил остатки копченого языка и спросил:
— А кто-нибудь помнит, что нашему другу Арамису, вообще-то нужно в скором времени отправляться в Англию?
— Безусловно, — пробормотал Арамис, слегка притормозив сближение носа и тарелки. — Я помню все...
— Да не волнуйтесь вы так, д'Артаньян, — успокоил его Атос. — Я же никогда не пьянею! Уж я-то наверняка не забуду, что Арамису нужно отправляться в... в... в... Куда, говорите, ему нужно отправляться?
— В Англию, Атос! В Англию ему нужно отправляться!
— Ну так я и говорю! В Англию Арамису нужно отправляться! Нужно — отправится! Уж за это можете быть спокойны!
— Тем паче и шкипер обещал матросика подослать, — поддержал его Портос, потянувшись за третьей бутылкой. — Не волнуйтесь, д'Артаньян! Куда Арамису нужно, туда он и отправится!
— Ваши б слова, Портос, да Богу в уши! — с чувством произнес д'Артаньян и хотел прибавить что-то, но в этот момент к столу подлетел трактирщик, с видом триумфатора неся перед собой огромное дымящееся блюдо.
— Жаркое для господ королевских мушкетеров! — провозгласил он с апломбом церемониймейстера, объявляющего о прибытии принца королевских кровей.
— Хвалю! — Портос отрывисто кивнул ему, наполняя бокалы вином. — Обрати внимание, землячок, — он постучал по опустевшей бутылке, — последняя.
— Сию секунду, сударь! — пообещал трактирщик и, подхватив опустевшую тару, удалился на кухню.
— Арамис! Д'Артаньян! — позвал Портос, пододвигая товарищам бокалы.
Псевдогасконец свой бокал взял, а вот Арамис, окончательно съехавший на стол, не спешил этого делать, самым беспардонным образом тормозя застолье.
— Рота, подъем! — гаркнул Атос прямиком в его ухо.
Арамис вздрогнул и, одолев дремоту, поднял голову.
— Пора? — пробормотал он, собираясь вставать.
— Пора! — подтвердил Атос, удерживая его месте и подавая бокал.
— А! — сообразил Арамис. — Ну, семь футов под килем?
— Семь футов под килем! — хором пожелали ему товарищи, опрокидывая бокалы.
— Не пора еще идти... на корабль? — спросил Арамис, расправившись с вином.
— Не беспокойтесь вы так, дружище! — Портос похлопал его по плечу. — Шкипер же сказал, что пришлет вестового перед отходом. Он вообще исключительно любезен, этот капитан Лартиг!
— Контрабандист! — Атос пожал плечами. — К гадалке не ходи — контрабандист. Если капитан вольного судна так любезен и предупредителен к представителям силовых структур, то есть кнам, это в ста случаях из ста означает, что он контрабандист. Честному человеку силовые структуры любить не за что!
Арамис согласно кивнул и снова навалился грудью на стол, бессильно роняя голову.
— Умаялся бедолага! — посочувствовал Портос, обременяя свою тарелку солидной порцией жаркого с общего блюда.
— Это точно, — согласился д'Артаньян, чувствуя, что и сам вот-вот соскользнет в ласковые, манящие глубины сна.
Сколько ни напоминай себе, что ты — русский спецназовец, прошел соответствующую подготовку и по определению можешь вынести что угодно, усталость все равно берет свое. Да еще царапина эта! Вроде пустяк пустяком, а дискомфорта от нее...
Нет, про лекаря он не мог сказать решительно ничего плохого. Эскулап сработал на совесть: тщательно промыл и продезинфицировал рану, качественно упаковал ее бинтом. Но одной дезинфекции мэтру Гийому показалось маловато, и он решил дополнить курс лечения микстурой собственного изготовления, препятствующей возникновению лихорадки. Пришлось им с Арамисом подчиниться и выпить по стакану черной жидкости, ужасной как с виду, так и на вкус. Атосу с Портосом можно было только позавидовать, что их сия оздоровительная процедура миновала.
Остановит ли эта микстура лихорадку, псевдогасконец наперед сказать не мог, но то, что она, взаимодействуя с вином в желудке и чудовищной усталостью во всем теле, неудержимо и мощно валит его в сон, чувствовал наверняка.
— Д'Артаньян! — Зычный голос Портоса заставил его вздрогнуть и поднять голову. — Возьмите жаркое, д'Артаньян! Что вы приросли к этой рыбе?
— Какая рыба? — Разведчик воззрился на афроанжуйца. — Разве это рыба?! Портос, я вас спрашиваю! Разве это рыба? Атос, разве это вот заливная рыба? Вот, — д'Артаньян обвел тяжелым, мутным взглядом соседние столики, дремавшие в полумраке пустого зала, — вот хрена к ней не хватает!
— Чего не хватает? — не понял Атос.
— Хрена не хватает!
— А что такое хрен? — удивился Портос, и псевдогасконец похолодел, сообразив, что потерял бдительность и допустил ошибку.
Да разве во Франции могут знать что-нибудь про хрен?! Нет, конечно!
Ни хрена они не знают ни про какой хрен!
На лице его не дрогнул ни один мускул, но д'Артаньян весь напружинился, собрался, приготовившись к любому повороту событий. Он чувствовал, что находится на грани провала. И в такой момент! В совершенно безобидной ситуации. Именно это и называется — споткнуться на ровном месте.
Мысли эти ураганом пронеслись в его смятенном разуме, пока разведчик искал выход из положения. Ах черт, Арамис спит, его можно в расчет не брать, а Атос с Портосом уже как следует приняли, так что сейчас сможет пройти самая смелая импровизация! Хотя, блин, заранее надо было думать, прежде чем поминать блюда русской национальной кухни, а не импровизации импровизировать.
— Ну как же, Портос! Хрен! Хрен, Портос! — воскликнул он. — Да вы что, гасконского языка совсем не понимаете?!
— Нет, не понимаю! — пожал плечами чернокожий гигант. — А по-французски сказать нельзя?
— Можно, Портос, можно! — ухмыльнулся д'Артаньян, расслабляясь. — Я просто хотел проверить, знаете ли вы гасконский! Хрен в переводе с гасконского на французский это же соль!
— И всего-то?! — изумился афроанжуец, — Ну хорошо, д'Артаньян, на этот раз вам удалось меня подловить! В следующий раз я тоже предложу вам хлопнуть шампанского на языке фелата нигеро-кордофанской языковой семьи! Вы, д'Артаньян, нипочем не догадаетесь, как будет "шампанское" на языке фелата нигеро-кордофанской языковой семьи! — расхохотался негр и, обернувшись к кухне, гаркнул: — Хозяин! Соли!
Атос по привычке лишь сдержанно улыбнулся , и лазутчик окончательно разрядил напружиненные мышцы. Обошлось! Решив помолчать, покуда избыток винных паров не улетучится из-под сводов черепной коробки, он отодвинул тарелку с заливной рыбой (без хрена-то это в любом случае не еда!) и склонил голову. Сейчас они посадят Арамиса на корабль, а там уж...
Трактирщик выпорхнул из кухни, неся на подносе солонку и пару бутылок бургундского.
— Будить будем? — Портос вопросительно посмотрел на Атоса, распечатав вино и склоняя горлышко над бокалом д'Артаньяна.
Атос взглянул на псевдогасконца и Арамиса, уютно дремавших за столом друг напротив друга, и покачал головой.
— Не стоит. У д'Артаньяна уже язык заплетаться начал. Парень думает, что он в Гаскони! Пусть лучше отдохнут. Видимо, действует лекарство, которым напоил их лекарь.
— Ну и правильно! — одобрил Портос, закупоривая бутылку. — Нам больше достанется. Ваше здоровье, Атос!
— И ваше, Портос.
Мушкетеры залпом опрокинули бокалы, поставили их на стол и уставились друг на друга, смутно понимая, что упустили нечто важное. Потом, не сговариваясь, синхронно посмотрели на спящих товарищей.
— Да, Портос, хорошие же мы с вами друзья! — Атос укоризненно покачал головой, глядя на негра. — Себе, любимым, здоровья пожелали, а про тех, кому оно нужно больше всего, забыли!
— Я потрясен до глубины души, Атос, — прошептал тот, стыдливо опуская глаза. — Я ожидал от себя чего угодно, но только не этого!
— Надо бы исправиться.
Воспрянув телом и душой, Портос заново наполнил бокалы.
— Ваше здоровье, д'Артаньян! — провозгласил Атос.
— Ваше здоровье, Арамис! — Портос легонько коснулся лба друга бокалом и объяснил удивленному Атосу: — По-нашему. По-африкански. Такой обычай. Если твой товарищ настолько пьян, что не может уже поднять головы из миски с салатом, аккуратно и бережно коснись его лба своим кубком, произнося тост, и ему приснятся края счастливой охоты!
— Сколько стран — столько обычаев. — Атос уважительно покачал головой.
— Верно замечено, — согласился Портос, добавляя себе пару ложек порядком остывшего жаркого. — А все-таки согласитесь, Атос, у нас с вами отличные друзья, не правда ли?
— Арамис и д'Артаньян? Ну разумеется, Портос, таких друзей еще поискать нужно.
— А мне поначалу д'Артаньян ужасно не понравился! — признался Портос. — Помните ту дуэль у монастыря? Помните, из-за чего мы с гасконцем разругались?
Атос пожал плечами.
— Вы, друг мой, выразились тогда очень смутно.
— Ну так а как же я мог выразиться еще, Атос?! Не говорить же мне в самом-то деле, что малолетний гасконский нахал обозвал меня арапом, негром, черномазым и еще бог знает кем! И не пожелал извиниться по-хорошему! — Афроанжуец громыхнул кулаком по столу.
— Не может быть, чтобы д'Артаньян позволил себе такое! — поразился Атос.
— В том-то и дело, что может! — Портос вздохнул. — Подскочил он, получается, ко мне как ураган, едва с ног не сбил! Я ему говорю: "Что вы себе позволяете, милейший?!". А он мне в ответ: "Ты, говорит, арап, меня учить не моги!". А я ему говорю: "Как вам не стыдно, милейший! Я не арап, я — афроанжуец! Вы вроде бы культурный молодой человек, даже при шпаге вон, а позволяете себе такие расовые предрассудки!". А он мне в ответ: "Да какой ты, блин, афроанжуец?! Ты — негритос черномазый, вот ты кто!". А я ему говорю: "Сударь, вы — невежа и негодяй! Я буду иметь честь преподать вам урок хороших манер!". А он мне в ответ: "В Африку отправляйся, горилла черномазая, там и учи своих сородичей хорошим манерам!".
— Не может быть! — ахнул Атос. — Ни за что не поверю, чтобы д'Артаньян мог позволить себе подобное!
— Да что ж я, по-вашему, пьян, что ли?! — возмутился Портос. — Ничего не помню?! Именно так все и было! Наехал на меня, как карета на пешехода! Ну чем все закончилось, вы знаете! Не явись тогда де Жюссак со своей бригадой... — Портос махнул рукой.
— Да, ничто не сказывается на дружбе так положительно, как общий враг, — изрек Атос.
— Что бы мы делали без врагов наших, — согласился афроанжуец.
— Портос! У меня родился замечательный тост!
— Тост — это хорошо, — одобрил Портос. — Однако не слишком ли часто мы их поднимаем?
— Это особенный тост, друг мой! — Атос распечатал последнюю бутылку и наполнил бокалы. — Я предлагаю выпить за нашу дружбу!
— Гениально, Атос... Просто гениально... — восхищенно прошептал арап, подхватывая бокал и поднимаясь на ноги. — За дружбу пьем стоя!
Атос кивнул и тоже встал из-за стола. Постояв друг против друга с минуту, мушкетеры молча опростали бокалы и без сил повалились обратно на скамьи.
— Хорошо-о-о! — блаженно потянулся Портос, привалившись спиной к стене, и толкнул спящего Арамиса в бок. — Дружище! Не спи на солнышке — обгоришь!
В ответ тот лишь пробурчал нечто невразумительное и перевернулся с одной щеки на другую.
— Оставьте его в покое, Портос, — посоветовал Атос, чувствуя, что его и самого начинает клонить в сон.
Было действительно хорошо! Добрый ужин и славное вино так удачно легли на усталость беспокойного дня, что сейчас хотелось лишь одного — отыскать койку и свалиться на нее.
Портос собрался было кликнуть хозяина, но в этот момент раздался громкий стук в дверь.
Атос с Портосом разом посмотрели на нее, а после удивленно переглянулись.
— Кого это еще принесло? — недоуменно спросил Портос.
— Не иначе гвардейцев кардинала, — предположил Атос, вытаскивая из-за пояса пистолет и взводя курок. — Догнали-таки!
— Помяни черта! — поморщился афроанжуец, обнажая шпагу.
— Войдите, — разрешил Атос, беря дверной проем на мушку.
Дверь распахнулась, и в нее проник сперва холодный ночной ветер, взволновавший мерцающее пламя свечей, а затем — мужчина в высоких морских сапогах, черном плаще, зюйдвестке и с масляным фонарем в руке. Ни де Жюссака, ни какого-либо другого гвардейца кардинала он совершенно не напоминал и кроме того был один, вследствие чего Атос опустил пистолет, а Портос вложил шпагу в ножны.
Этот жест доброй воли, видимо, обнадежил моряка (ну кто, спрашивается, это еще мог быть?), и он подошел к столу мушкетеров. Поставив на пол фонарь и стянув с головы зюйдвестку, незнакомец поклонился и произнес тяжелым, простуженным, сорванным голосом:
— Мсье Лартиг просил передать, что "Анна-Мария" снимается со швартовов через полчаса и вам следует поторопиться, господа.
Мушкетеры снова переглянулись, совершенно не понимая, о чем идет речь. Сообразив, однако, что тянуть с ответом невозможно, Атос взял бокал д'Артаньяна, слил в него остатки вина из последней бутылки и протянул ночному гостю.
— Накати-ка, земеля! — ободряюще кивнул ему Портос.
Морячок не заставил просить себя дважды, принял угощение и, поклонившись еще раз, залпом оприходовал его.
— Ну а теперь, милейший, присаживайтесь и спокойно, со всеми подробностями, рассказывайте: кто такой мсье Лартиг? Кто такая Анна-Мария? И главное — какое все они имеют отношение к нам? — спросил Атос, указывая гостю на ближайшую скамью.
Мореход удивленно посмотрел на него, потом озадаченно крякнул, поскреб пятерней затылок и, разведя руками, ответил:
— Сударь, "Анна-Мария" — это наша шхуна. Мсье Лартиг — наш шкипер. А к вам это имеет самое непосредственное отношение, потому как не далее трех часов назад вы были у нас на борту и договаривались с мсье Лартигом о проезде до Англии! Я ведь не ошибся, сударь? Это вы были у нас на шхуне! А трактир этот вам показал Жан, наш боцман. Не так ли, сударь?
Мушкетеры ошеломленно переглянулись, чувствуя, как из хмельного дурмана, оккупировавшего их мозги, выкристаллизовываются воспоминания и о посещении шхуны, и о беседе со шкипером, и о последующих блужданиях по темным улочкам Кале в сопровождении боцмана Жана, указавшего им этот самый трактир, прежде чем отвести к лекарю.
— Обалдеть! — воскликнул Портос. — Атос, я действительно, кажется, припоминаю, что один из нас должен сегодня ночью отправиться в Англию!
— Точно, Портос. Я тоже вспомнил, для чего мы прибыли в Кале.
