"...Пропал Без Вести, Вероятно, Погиб..." часть первая.

Он изложил ей всё, как и задумал, показал фотографии Романа. Она выслушала молча, лишь, когда разглядывала портреты Ромки с экрана компьютера, попросила, если можно, увеличить. Долго всматривалась в лицо, видимо ища родные черты, и наконец сказала со вздохом:

— Да, очень на Суренчика похож. Только глаза зелёные. Я-то его на детских видела, там он совсем маленький. Спасибо Вам, Вы для меня от дел отрываетесь, большое спасибо. Значит не знаете, как вернётся?..

Романов развёл руками:

— Увы. Возможно — в течение месяца; может — и позже. Если пожелаете, оставьте Ваш адрес, мы Вас известим... — "Известим. Да. Известим обязательно. Но вот о чём? — Спокойно, она не должна понять этого, не дай Бог!"

Женщина вытащила из сумки ручку, пошарила в поисках чистого листка и беспомощно оглянулась. Романов оторвал карточку от блока для записи и придвинул ей.

— Здесь не только в Армении адрес, я здешнюю гостиницу написала, я поживу тут ещё, вдруг он вернётся скоро, — она говорила быстро, часто, словно боялась, что полковник может не взять адрес; видимо, что-то всё же почувствовала.

— Хорошо, спасибо.

— Вам спасибо, Вам! Вы на меня отвлеклись... До свидания, — чувствовалось, что она не привыкла говорить вот так, скороговоркой. Она, несомненно, угадала в Романове начальство довольно высокого ранга и не очень-то знала, как себя с ним вести. Да, именно угадала: что могла сказать ей формулировка "начальник Отдела Комплектования"? Особенно — в ряду всевозможных чинуш всех уровней, которых ей пришлось встретить на пути сюда...

— Всего доброго. Мы сообщим Вам.

Романов взглянул на карточку: адрес в Армении был написан по-русски и по-армянски; мелкий убористый почерк, — да, упрямая особа, только здесь перепугалась. Всё-таки она что-то почувствовала. — Что? Неуверенность в голосе? Флюиды какие-нибудь?.. Упрямая особа, — сквозь все круги бюрократического ада прошла. Смелая женщина. Каков же был её брат, отец Ромки? В него ли эта лихая, а временами — просто безбашенная, удаль Романа? Скорее всего, да.

— Евгений, будьте любезны, внесите информацию о ближайших родственниках Налбандяна Романа Суреновича в базу данных... — прежде адреса Ромкиной тётки в "Скауте" не было: запрос пришёл через фирму, ответ также был выслан на адрес фирмы.

Полковник встал, подошёл к окну. Ещё минуту, — мысли в порядок привести, эмоции к стороне сдвинуть. И — не думать о том, что будет, если этой смелой и упрямой женщине придётся высылать не вызов, а похоронку...

Шушаник тряслась в автобусе и думала о той странной аудиенции, участницей которой была полчаса назад.

Всё это началось давно, восемнадцать... нет, уже — почти девятнадцать лет назад, когда Сурен завербовался на пять лет сюда... На Острова. Вскоре пришло письмо с новостью: женился. Поставил родителей перед свершившимся фактом. Отец, Анастас Ваганович, плюнул и сказал, что всегда, мол, младший был безголовым, куда деваться! Анаид Кареновна, мать, покачала головой: не к добру это!

В письмах Сурен присылал фотки: он и Лариса; он, Лариса и Ромка... Анаид поджимала губы: ни разу не виденная ею невестка не сменила фамилию, — не к добру, ох, не к добру!.. Но родителям было не до того: детей — пусть и выросших — ещё пять душ; а младший сын, хоть и далеко, да при деле — деньги зарабатывает и писать не забывает; а тут — "то гульба, то пальба", хлопот и без него — полон рот.

Потом — за полгода до окончания контракта — письма вдруг погрустнели. А затем вернулся сам Сурен. Один. Ни жены, ни сына. Он хотел завербоваться ещё на пять лет, собирал документы... Был у него приятель, вместе работали, тот, вроде, тоже хотел вернуться на Острова; Сурен поехал к нему — и сгинул; приятель жил в глухом ауле, а в горах — то тряхнёт, то боевики какие-нибудь, и не поймёшь — за кого, против кого... Исчез Сурен. Тачку, вроде как, потом разыскали где-то в пропасти, тело — так и не нашли.

Сбылось "не к добру". Впрочем, вся семья надеялась, что непутёвый младший обнаружится рано или поздно. Даже тогда надеялись, когда машину на опознание предъявили: тела-то не отыскали, да и машина — вроде наша, а вроде и нет, поди разбери, что там от неё осталось...

Шушаник, если честно, в то время не слишком до того было: своих двое, поднимать надо, а не больно-то поднимешь на учительскую зарплату... Муж тогда вообще без работы сидел. Потом всё, вроде как, наладилось: перешла в фирму одну переводчицей со знанием компьютера, это было уже что-то...

И не заметили родители, как десять лет пролетели. Да и она — тоже. И лишь когда смерть Сурена была юридически признана, вдруг что-то стукнуло: а ведь его жена-то, поди, ничего не знает; и Ромка растёт, не ведая, что сирота.

Вот и втемяшилось ей невестку с племянником разыскать. Фамилию Ларисы она знала — Синицына; место жительства — г. Меланполь, столица ЭОР, более точного адреса не имелось; о возрасте знала лишь, что та была моложе Сурена года на три-четыре... Или — на пять?

Стала писать-рассылать запросы. Почему, зачем? Своих проблем не хватало, что ли? Официальные инстанции долго не могли найти ничего об интересующей её особе: нелегко, не зная ни отчества, ни года рождения. Наконец нашли, да так, что лучше бы не находили: погибла, оказывается, Лариса, их решительная невестка. Впрочем, погибла одна, без Ромки.

Снова запросы, ещё более условные (известно отчество и год рождения, но Шушаник не знала, чью фамилию носил Ромка); да ещё к каждому запросу приходилось прилагать кипу бумажек, доказывающих родство, приходилось разъяснять, что имеешь право интересоваться, что интерес — не праздный...

Эта тягомотина продолжалась два с половиной года. Но Шушаник закусила удила: какой смысл сдаваться, когда столько усилий уже приложено?! Наконец, в конце прошлого лета, ей ответили, что Налбандян Роман Суренович в январе 2006-го года был отобран по конкурсу для поступления в ШЮПД "Кречет".

Отобран по конкурсу? Значит её племянник обнаружил какие-то таланты, что ли?! Только больно уж странная аббревиатура... Шушаник посоветовалась с мужем, тот посмотрел на официальный бланк и ответил:

— Помяни моё слово, это — армия, либо госбезопасность, — и добавил, видя её испуг, — может, типа Суворовского в Москве.

Шушаник отправила запрос в этот самый "Кречет". В начале зимы пришёл ответ: да, есть такой. Но уже не учится, а закончил Школу и является военнослужащим 12-го ДДК.

В семнадцать лет? Военнослужащий?! Прав был муж, таки военные! Шушаник пыталась представить себе Романа выросшим и не могла: мешал пухлый малыш с фотографий.

Они тогда сидели на чемоданах: перетасовывали жилплощадь младшей сестры, родителей и её собственную. Потому она не послала в "Кречет" домашнего адреса: неясно ещё с жильём было; и ответ пришёл на адрес фирмы, где она работала.

Месяц она собиралась — параллельно со всеми обменами-прописками. Её одержимость и упрямство взяли верх над бюрократической системой, упорно не желавшей, выпускать её за границу ("за границу"! это теперь — "ближнее зарубежье", а прежде — одна страна была!) без вызова, командировки или турпоездки.

Пробилась. Прилетела. И — растерялась. Меланполь — громадный город. Есть, от чего растеряться: тут и порт, и центр турбизнеса, и...

Потом — сконцентрировалась, сориентировалась, номер в гостинице сняла на две недели. И стала пробиваться дальше. На удивление быстро, всего за неделю, выяснила, что это за "12-ое ДДК", о котором никто ничего толком сказать не мог. Оказалось, что её путь лежит в ту часть 12-го ДДК, которую местные официальные лица знают, как ОСпН "Скаут". Ещё неделю ухлопала на то, чтобы пробиться в этот самый "Скаут". Продлила номер на неделю. Больше не было денег — только на обратную дорогу, да кое-какие подарки родне купить.

Наконец её известили, что встретиться с племянником она не сможет, но её примет некий полковник Романов В.Б.

В душе Шушаник всколыхнулась тревога: почему нельзя увидеть сразу Ромку? Зачем ей встречаться с каким-то Романовым? Кто этот человек? — Но лучше что-то, чем ничего... Авось, что-нибудь да узнаем. Она пошла на эту встречу, решив, что скорее всего это — очередная бюрократическая "рогатка".

"Аудиенция" была назначена на десять ноль-ноль; Шушаник вышла за два с половиной часа, так как не знала, как и куда добираться.

Оказалось, что её угораздило поселиться в самом отдаленном от "Кречета" районе Меланполя. Нужно было добираться до автовокзала, а затем ещё — минут двадцать от черты города. Пришлось ждать автобуса, ходившего по расписанию приблизительно раз в час. Очередной раз мысленно похвалив себя за предусмотрительность (вышла с запасом!), Шушаник вылезла из автобуса на конечной и неуверенно направилась к КПП.

Из-за вертушки на неё с любопытством воззрился пацанчик лет четырнадцати-пятнадцати в военной форме, с автоматом. Шушаник мысленно вздохнула: Господи, неужели мало того, что взрослые друг друга... он же совсем дитя, у неё младшая — его лет; а автомат — явно не игрушка... Парнишка представился и спросил, куда, к кому, документы. Не очень надеясь на быстрое решение вопроса и беспокоясь, хватит ли времени (было уже девять восемнадцать), Шушаник предъявила мальчишке свой загранпаспорт и официальное письмо, где сообщалось о назначенной встрече. К её удивлению парень деловито кивнул и взялся за телефон. Через минуту он, улыбаясь, доложил:

— Сейчас пропуск выпишу, и Вас проводят. Только Вы рановато пришли, подождать придётся.

— Лучше — раньше и подождать, чем опоздать...

— Ага, — мальчишка что-то писал на небольшом листке, — дайте ещё раз Ваш паспорт, пожалуйста. Вот, держите, — он протянул свежеизготовленный "аусвайс" Шушаник. — Прикрепите его к чему-нибудь.

...В КПП нарисовался ещё один "юноша", помоложе первого. Шушаник впол-уха слушала обмен приветствиями, затем — "неофициальную часть", произносимую вполголоса:

— ...К Старому...

— ...Кто?..

— ...Знает. Армянка...

— ...Назначает сам. Местная?

— ...Проводишь к Старику. Шушаник Анастасовна, Вы уже проходите пожалуйста! — это, кажется, — ей.

Она прошла за вертушку. Мальчишка N2 также широко улыбнулся и представился:

— Курсант седьмой учебной роты Немцов Иван! Вас велено проводить...

"Проводник" доставил её в какое-то здание и оставил в коридоре перед дверью всё с тем же комментарием:

— Придётся подождать, Вы рано пришли.

Шушаник обречённо вздохнула, покивала. Ждать придётся, да, конечно, и уж наверняка — дольше тех пятнадцати минут, что оставались до назначенного срока. Начальники всех уровней любят заставлять ждать: это — часть их власти; она знала это, ещё по школе помнила.

К её удивлению, в девять пятьдесят восемь дверь открылась и подтянутый молодой человек в офицерской форме (но явно не Романов — молод!) пригласил её:

— Проходите, Шушаник Анастасовна.

Это было странно. Настолько необычно, что она растерялась окончательно. Гораздо больше, чем когда оказалась в Меланполе и начала оббивать пороги: она настраивалась на драку, но её обезоружили — вот так просто — не заставили прождать лишнюю минуту...

Другой офицер — пожилой — принял её участливо. И опять-таки, не демонстративно-душевно, как сделал бы иной чинуша, пытаясь показать, какой он хороший; нет, всё — абсолютно естественно: ни широченных улыбок, ничего подобного. Чувствовалось, что этот немолодой человек просто выполняет свою работу, но выполняет со знанием дела и с полной отдачей. Хотя, казалось бы, каким краем могла относиться она, Шушаник, к работе "начальника Отдела Комплектования"? Но, наверное, каким-то образом относилась.

Он говорил мало: группа, в которой Роман, — на задании; когда вернутся — неизвестно; должны вернуться в течение месяца, но — люди военные, всяко может быть; как вернутся, мы Вам обязательно сообщим. Показал фотографии: одну — одиночную, другую — Рома с товарищами. Да, Роман несомненно был похож на отца, словно сам Сурен глянул на сестру через столько лет, из своего пятнадцати-шестнадцатилетия... Потом Романов взял адреса и распрощался. Вот и всё.

Казалось бы... Но почему-то Шушаник почувствовала, что всё не так просто. От полковника исходила сила, не внешняя — внутренняя, осознание своей правоты, что ли; и — усталость, безумная многолетняя усталость. Шушаник почувствовала это там, в кабинете, и отчего-то показалась самой себе вовсе уж мелкой и глупой, как деревенская девчонка, впервые в жизни приехавшая в город на базар... Она поняла, что в этот раз её принимает действительно серьёзный человек, не пешка, возомнившая себя ферзём, не канцелярская крыса, ищущая лёгкой штабной жизни. Но кто же он — "начальник Отдела Комплектования"? Что это за должность такая?!

И ещё. Этот начальник что-то знал о Романе. Фамилия её племянника — явно не пустой звук для этого седого офицера, по возрасту — сверстника её отца, Ромкиного деда. Кто же он всё-таки? Преподаватель? — тогда всё более-менее ясно: учителя своих учеников помнят, ну и что, что учитель — в погонах... Но при чём здесь "Отдел Комплектования"?

Кроме того, он что-то недоговаривал, этот Романов. Какие-то несказанные слова висели в воздухе во время разговора, висели очень ощутимо, — как усталость, исходящая от полковника, как его внутренняя сила, как его искреннее участие. Он что-то недоговаривал, что-то... плохое. Нет, не то. Тяжёлое. Такое, что не сразу знаешь, как и сообщить. Нет, он не прятал глаз, и в голосе его не чувствовалось фальши. Но в его искренности была печальная тайна; была тень недосказанности и драмы. И всё это каким-то краем касалось Романа.

А ещё, как ни странно, царапнуло то, что на компьютере были две такие фотографии, цветные фотографии, абсолютно неуместные для официального учреждения, для официальных документов. Шушаник знала, что в личных делах должны быть фотографии, возможно даже — цветные, да, конечно цветные, — столица всё-таки! Но эти две — они были очень неказёнными, такие в личные дела не клеят. Так зачем они там, в компьютере? Какой во всём этом смысл?

Вопросы, вопросы...

Ладно, поживём — увидим. У неё ещё неделя, чтобы пожить здесь и увидеть. А пока надо подарки родне сообразить. Так, отцу...

Экваториальная Островная Республика (ЭОР) — далее: Острова или Республика

Одно из папуасских племён

Отряд Специального Назначения "Скаут" входит в состав 12-го Десантно-Диверсионного Командования (12-го ДДК). Был сформирован в ходе реализации проекта "Скаут" (подробнее см. Приложение)

Либо хорошо, либо ничего <о мёртвых> — лат.

Разведгруппа специального назначения

Положение обязывает — франц.