Три принца

Терезин не уходил. Он молчал некоторое время, а потом опять вздохнул.

— Святой отец Эвенет призвал меня к себе в день перед уходом, — его слова заставили меня напрячься. Всё же эта старая падла встретилась с принцем по прибытии. — Просил помолиться с ним и спрашивал, крепка ли моя вера... Он всегда был добр ко мне. Он — мой духовный наставник... Но... Но он никогда не разговаривал со мной так, как ты, аниран. После разговоров с ним меня постоянно гложило чувство вины. Мне хотелось лишь истязать себя и усерднее просить Триединого о прощении. Вновь и вновь вымаливать для грешников искупление... Но после разговоров с тобой... Я даже не знаю, как это объяснить.

— Постарайся, — я аккуратно подтолкнул его, ведь понимал, что парню необходимо выговориться.

— Мне кажется, ты и есть спасение. На самом деле. Но не спасение для всех грешников, а спасение именно для меня. Я не чувствую, что должен в почтении склоняться перед тобой, как просили святые отцы склоняться перед ними. Ты даже относишься ко мне с уважением. Как к равному, практически. И люди... Эти люди идут за тобой не из-за страха, а потому, что признают твою власть. Они жизнь готовы за тебя отдать. Не потому, что ты приказал, а потому, что сочтут это за честь... Я не рассказал о тебе моему духовному наставнику. Я очень хотел кричать об этом, поделиться именно с ним. Но я помнил твой наказ. И знал, что он будет не рад. Он верит в аниранов, но не доверяет им. Считает их опасными.

— Эвенет?... Святой отец Эвенет? — я превратился в слух.

— И не только он. Как-то в Обертоне я подслушал разговор между ним и Его Святейшеством. Они обсуждали, что нельзя допустить накопление божественных сил в теле одного анирана. Ибо такой аниран никогда не станет милихом. Он обречён стать драксадаром. А драксадар бросит вызов Триединому и сожжёт наш мир... Ты же не такой. Я уже вижу это. Я сразу почувствовал в тебе силу настоящего милиха. И если ты действительно не обманываешь, если в столице меня ждёт подтверждение твоих слов, клянусь, я сделаю всё, чтобы быть тебе полезным. Я искренне возжелаю стать твоим голосом. И если ты примешь моё служение, никогда тебя не подведу.

В очередной раз склонённая голова подтвердила, что парень говорит искренне. И я в очередной раз к ней прикоснулся, как бы благословляя её обладателя. Но сам я уже думал о другом. Думал о промелькнувших словах про драксадара.

Похоже, мне предстоит более предметный разговор с Мириам. Она, наверное, знает больше. Явно больше, чем принц, и, наверное больше, чем Фелимид. Ибо дознаватель — довольно скрытный парень. Тот информацией делился неохотно. Но его супруга обязательно мне всё расскажет, если я помогу ей сбежать. Не откажет в благодарности. Объяснит детально, что такое драксадар и с чем его едят. Я-то ведь по-любому планирую именно в себе собрать все божественные силы. И абсолютно не согласен, что такой поступок ведёт на сторону зла. Мною движет лишь одна цель — спасение этого мира. Будущее для Дейдры и сына. И детский смех, гуляющий по каждому закоулку каждого города или деревни.

Пережить бы только завтрашний день.

— Я услышал тебя, пока ещё тихий голос анирана. Спасибо, что рассказал мне об этом. А теперь копи силы. Ложись спать и ни о чём не переживай. Я буду караулить всю ночь и разбужу, когда придёт пора. Завтра мы будем далеко отсюда.

— Я верю тебе, аниран, — впервые за всё время Терезин улыбнулся. Улыбнулся настоящей мальчишеской улыбкой. Он действительно верил, что всё будет хорошо.

Хотел бы и я в это поверить...

Часть 5. Глава 24. Штурм.

До самого рассвета я просидел у опушки. Смотрел на чистое звёздное небо, смотрел на линию горизонта и пытался уловить момент, когда ночь начнёт сдавать позиции. Затем, не выдержав одинокого ожидания, разбудил остальных. И уже вместе с Ибериком и Феилином мы прожигали взглядами кроны деревьев на противоположном берегу.

Светать начало под аккомпанемент криков незнакомых птиц. Я, было, подумал, что нам подают сигнал. Но Феилин быстро угомонил меня, сообщив, что так по утру орёт болотный лунь. Поэтому вновь пришлось сосредоточиться на линии горизонта. Солнце ещё не показалось над кронами, но рассвет приближался: серое небо на глазах окрашивалось оранжевым. Уже вновь стал различим флагшток с реющим флагом, а никакого дыма всё ещё не было.

— Молю тебя, Триединый, помоги мастеру исполнить поручение анирана, — рядом Иберик осенил себя знамением. — Помоги справиться с течением и выйти сухим из воды.

Я никогда не видел в умелом парне даже намёка на религиозность. Но за своего близкого друга он переживал не меньше, чем ранее переживал за раненного брата.

Я молча сжал его плечо: если дым не появится, если Сималион не смог выполнить миссию, реку постараюсь переплыть я. И уже я поведу в бой...

— Смотрите! — зашипел глазастый Феилин.

Тёмное-тёмное кольцо дыма медленно поднималось над флагштоком. Настолько тёмное, будто жгли резину, которую в этом мире ещё не научились производить. Кольцо поднималось в абсолютной тишине. Его заметили мы, но ещё не заметили храмовники, с десяток которых бодрствовали у сарая.

— Он смог! — обрадованно выдохнул Иберик.

Феилин, провожая внимательным взглядом кольцо, прошептал:

— Дым узрят за несколько лиг. Не утаить...

— Неважно, — решительно отверг я, понося себя последними словами за то, что не предусмотрел такой возможности. — Отступать нельзя. Всё или ничего... Вставай, Иберик. Лук в руки, Фелин. Вам, — я посмотрел на Мириам и Терезина, пялившихся на меня испуганными глазами. — Быть наготове. Лишь только вас позовут — сразу бежать к мосту. Бежать, не оглядываться и не падать... Ну всё, с Богом.

Сопровождая взглядом дымное кольцо, взмывающее всё выше и выше, я стал во весь рост. Увидел, что кольцо это, наконец-то, заметили удивлённые храмовники и услышал воинственный клич, идущий с другого берега. И сжал кулаки, активируя сразу все метки.

— Ни шагу назад, — больше себе, чем ставшему за моей спиной Иберику, сказал я. Выставил перед собой щит и выпустил клинки.

Гул на противоположной стороне нарастал. Храмовники пока ещё не поняли, что происходит, но усердно старались: ни один из них не смотрел в нашу сторону. Когда мы покинули убежище и, словно сиамские близнецы, поспешили к месту предстоящей схватки, лишь один из них успел нас заметить. Он, видимо, дежурил вдоль границы территории болот, а потому оставался нами незамеченным.

Но всё же я заметил его раньше, чем он меня.

— Нож, Иберик! — прошипел я. — Да не промахнись!

Тот понял меня с полуслова. Слегка повернул подбородок налево, заметил цель и сразу выхватил метательный нож. И хоть до расстояние до цели было нешуточным — более десяти метров, по моей быстрой оценке, — острое тяжёлое лезвие вошло прямо в лоб. Умению Иберика метать ножи мог позавидовать любой профессиональный циркач.

— В бо-о-о-ой! — эти крики я уже смог разобрать. Боевой клич шёл с моста. Там, стараясь держать строй, шли в ряд по трое королевские солдаты. Трое первых укрывались щитами, в трое следующих выставили перед собой длинные копья.

Тут-то храмовники пришли в себя. Зрелище, конечно, выглядело странным: с хрена ли подданным короны нападать на других подданных короны? Пусть даже вторые — подданные короны лишь формально. Ведь, так или иначе, в этих местах две ветви власти не враждовали, а старались поддерживать нейтралитет.

Но смысл происходящего храмовники очень быстро поняли. Некоторые из них скрылись в сарае, видимо, спеша экипироваться. Некоторые торопливо выстраивалась в шеренгу. А один, самый подкованный наверное, поднёс к губам рог.

Просвистела стрела. Именно просвистела. Почти над моим ухом. А затем вошла по самое оперение в беззащитное горло.

Храмовник захрипел ещё до того, как начал заваливаться на бок. А его братья по вере ошарашенно смотрели за рухнувшее под ноги тело.

Тут-то я понял, что пришла моя пора.

— На колени, черви! — я заорал самым злым голосом, на который был способен. — На колени перед анираном! Пасть низ и ждать божественного суда!

Никто из храмовников, конечно же, приказу не последовал. Но и не в этом был смысл вопля. Я переключал внимание на себя. И справился с первым крошечным заданием вполне успешно.

— Драксадар!? Он здесь! — очередной самый подкованный храмовник тыкал в меня обнажённым мечом. — Во имя Триединого, остановить его!

Хорошо хоть я додумался укрыть мордашку за энергетическим полем: первая меткая стрела ударила не по ногам, как я опасался, а в щит. Искры, как и куски сломанной стрелы, полетели в стороны. Но ни я не дрогнул, ни Иберик. Мы быстро сокращали дистанцию.

— В бо-о-о-ой! — половина моста уже была захвачена. Тыловые части королевских войск сбрасывали в реку первую телегу. А передовые — быстро продвигались.

Храмовники, оказавшиеся в окружении совсем не превосходящих сил противника, ненадолго растерялись. Какой-то долбаный Робин Гуд всё ещё палил по мне, но вскоре затих и скатился с крыши сарая: Феилин сократил дистанцию, укрылся перед дорожной насыпью, быстро вычислил стрелка и нейтрализовал.

— Две, — прошептал я себе под нос, считая не тела, а стрелы.

— На драксадара! На драксадара! Кхе-е-е-е... — это прокряхтел самый крикливый храмовник. Возможно, местный сержант. Размахивал-размахивал мечом, указывая на меня, да так и осел, со стрелой чуть ниже кадыка.

Тут уже бедолагам выбирать не приходилось. Приказ озвучен. Приказ надо выполнять: несмотря на ужасный приближающийся танк со страшной иглой над башней и лобовую броню в виде энергетического щита, храмовники пошли в атаку. И когда до столкновения оставалось пара десятков метров, танк выпустил десант — дал свободу Иберику.

Надо признать, невысокого лысого паренька они испугались куда меньше, чем меня. Но лишь потому, что не знали, на что он способен.

Иберик успел выбросить два метательных ножа. К сожалению, оба не смертельные: один храмовник даже не замедлил бег, получив лезвие в плечо, а второй захромал и остановился, пританцовывая и хватаясь за окровавленное бедро.

Дальше началась круговерть близкой схватки, где и Иберик, и я в какой-то степени, чувствовали себя, как рыба в воде.

Бесстрашные храмовники были бесстрашны лишь до первого столкновения. А когда в разные стороны полетели обугленные обрубки конечностей, мечей, копий и щитов, пыл их поугас. Они всё так же старались налетать сразу все, пытались давить массой. Но их количество уменьшалось практически каждую секунды. Ибо они не только не могли навязать грамотного боя, но и оружием, как я понял, владели посредственно.

Иберик же порхал. Сил в его руках хватало, что наносить одинаково серьёзные повреждения. Двоих он зарубил саблей, одному подрезал сухожилия мечом, от троих успешно защищался. Как раз до того момента, когда очередной храмовнический Робин Гуд не попытался вывести его из игры.

Стрела чиркнула по эфесу, срикошетила и наконечником распорола левую щеку. Иберик дёрнул головой, разбрызгивая капли свежей крови.

Как раз в это время я впервые применил скрытное аниранское оружие — атаковал врага энергетически болтом, отобранным у Томаззо Ди Дио. Использовать его было неудобно, ведь мешал щит в левой руке. Мне пришлось вытянуть левую руку на всю длину, чтобы щит как раз коснулся шеи. Но, в итоге, я приловчился: подумал, сжал и насквозь пробил лоб самого умелого храмовника, который подталкивал других в драку, а сам пытался нанести подлый удар.

Но Иберика я успел заметить вовремя. Я просто прыгнул к нему и инстинктивно прикрыл щитом, опередив следующую стрелу.

— Феилин! — заорал я что есть мочи, очень надеясь, что парень следит за рукопашной и поймёт, что я хочу сказать. А затем лишь бросил взгляд на Иберика и задал самый короткий вопрос. — Жив?

— Царапина.

С моста пришёл гул схватки. Одновременно к месту нового действия повернулись и мы, и выжившие храмовники. Там разворачивался грамотный бой. Не то, что здесь. Там две шеренги упёрлись друг в друга копьями и щитами. Более многочисленная шеренга в белых рясах пыталась выдавить малочисленную обратно. Мечники искали лазейки в строю, а Сималион, как я тоже успел заметить, уже кружил в танце.

— У-у-у-у-у! — звук рога пробудил и тех, кто ещё спал, и тех, кто засмотрелся на битву, разворачивавшуюся у моста.

— Сука! — выругался я. Это был именно то, чего мы хотели избежать. — Убью всех! Порублю на части! Драксадар вышел на тропу войны!

На троих легкораненых храмовников угроза подействовала: на карачках или хромая, они поползли под защиту сарая. Двое других отступать не собирались. Один из них зло сплюнул и перешёл в атаку. А второй поддержал начинание первого.

Так что пришлось доказывать, насколько они ошибались.

— Замри на хрен в траве! — зло выкрикнул я Иберику, когда тот едва не угодил под вторую стрелу. Неизвестный снайпер правильно решил атаковать того, кто менее защищён. В меня он вообще не стрелял.

А затем я вплотную занялся двумя смельчаками. И если бы мы обладали одинаковым вооружением и фехтовали на равных, мне бы пришлось несладко.

Но не в этом случае: обоих я порубил практически в фарш.

— Не вставай! — вновь прорычал я, ведь стрелы продолжали мелькать. Одна даже над моей головешкой просвистела. — Феи...

Я не договорил, потому что Феилин, наконец-то, выцелил второго снайпера. Оказывается, тот, как и первый, засел на крыше. На покатой крыше, оставаясь незаметным с нашей стороны. Но когда его спугнули, когда он вскочил и перепрыгнул на заметную сторону, спасаясь от брошенного в него копья, Феилин сориентировался: лишь пара секунд прошла с момента обнаружения, а лучник уже падал с торчавшей из груди стрелой.

— Четыре, — прошептал я. — Вставай, Иберик. Переходим в наступление.

Торопясь принять участие в битве у моста, мы безжалостно добили хромавшего храмовника. У меня в душе даже не ёкнуло, когда я лишал жизни очередного человека. В этом мире я убил их уже столько, что давно сбился со счёта. Но самое главное: я ни сколько не сомневался, что убить мне предстоит гораздо больше. Ибо если не стану убивать я, без всяких сомнений убьют меня.

— Аниран спешит на помощь! — заорал я, размахивая руками.

У моста дела складывались неважно: храмовники теснили десяток-полтора королевских солдат. Теснили обратно к мосту. А Сималион, вырвавшийся на оперативное пространство, теперь оказался в окружении: одновременно он сражался с четырьмя соперниками.

Ему-то на помощь и поспешил Иберик.

А я всё же смог привлечь к себе внимание. И, вновь выставив щит, попёр напролом. Мне во что бы то ни стало надо было пробить брешь в храмовнических рядах.

Меня встретили копьями. Одна шеренга развернулась в мою сторону, вторая продолжала давить. И острые концы копий брызнули расплавленным металлом, разлетаясь во все стороны.

Как я смог удержаться на ногах после столь чудовищного удара, я так и не понял. Меня пырнули не одним копьём — пятью, минимум. Но я выдержал, а затем провёл линию энергетическим щитом, срезая оплавленные наконечники.