— Марс для марсиан!!! — закричала пестрая толпа в холле Совета колоний.
— Долой Совет Четырех!!!
— Да здравствует марсианская революция! Да здравствует Свобода и Независимость! Да здравствует планетарное правительство во главе с Пастухом Глюков! Ура!!!
— Ур-р-ра-а-а-а-а-а-а-а!!! — закричал многоголосый нестройный хор.
— Дэн, — жестко стиснув губы, произнес Аурелиано. — Ты неправильно поступил с этими папуасами из Элизия. Они требуют равной квоты в торговле...
Я вкушал оливки, заедая их маринованной дичью и запивая красным вином. Зачем я ем оливки?
— Пастух Глюков! — произносит нараспев миловидная девушка. — Это вино и фрукты для вас и вашей жены...
— Я не просил...
— Так просил передать народ Гефестополиса! Воплощению бога на Марсе...
— Элайя! Я же просил никого не пускать! Удвойте охрану Дворца и позовите мне Кадыка...
— Да здравствует свобода!
— Лучшие женщины клана Железнодорожников ждут твоей воли...
— Хуанита... принеси попить... — шепчу я.
— Да, милый... — раздается ласковый женский шепот.
Перед моим лицом — запотевший стакан с холодной водой...
Вдруг заплакал младенец.
— Тихо... Тихо... маленький Дэн... — шепчет все тот же голос... — Папе приснился плохой сон...
Она кладет свою ногу на мое правое бедро...
Она ласково водит своим коленом по моей ноге...
Отчего-то мне становится очень страшно, тоскливо и горько — будто я утопаю в какой-то вязкой жиже, от которой мое тело начинает неметь, покалывает кожу... Что-то пошло не так... Где-то я ошибся... Это точно... Страх... Тьма... Я ничего не помню...
И...
Я просыпаюсь...
Ярко-белая комната... Бесконечно яркая... Тишина и какое-то жужжание...
Я что-то не помню всего...
Чувствую по моей ноге движение...
Я вскакиваю — я в постели, и рядом со мной лежит девушка...
Такой надрывный звук... НЕТ!!!
Это не девушка... Совсем не девушка...
Нога чувствует сухую поверхность...
Вз-з-зжи-и-и-и-вз-зж-жи-и-иж-ж-жу-у-у...
Я поворачиваю голову... и... Я лежу в постели... Рядом со мной лежит оживший манекен... Ужасный андроид в виде женщины трется о меня коленом в механическом танце сервоприводов!!!
Я зажмурил глаза...
И вновь открыл... Потолок был серым...
Был запах перегоревших проводов, но самое страшное — по моей ноге елозил силиконовый протез женской ноги...
Я оглядел кровать — я даже вспотел от ужаса: рядом со мной лежал дроид в женском обличье, который говорил мне:
— Дорогой, я хочу твой член... Дорогой, наш ребенок хочет кушать... Дорогой, почеши мне спинку... Я устала быть одна...
Медленно встаю — голова идет кругом... Ломит затылок... Что это??? Где я??? Я потерялся после... После этого шкафа...
Комната напоминала обстановкой отель "За Облаками".
Входная дверь была снесена с петель и валялась на полу. Рядом ехал перевернутый стеклянный столик, с которого на пол упали и разлились напитки и некоторые блюда, образуя собою сейчас отвратительную лужу...
— Ты не можешь сходить на почту? — равнодушным голосом повторял робот, продолжая шевелить ногой, будто вращал педали несуществующего велосипеда. Пахло горелой пластмассой...
Мороз бежал по моей коже...
Я озирался по сторонам, пытаясь хоть что-то вспомнить, — в голове была полная каша...
— Милый, ты не можешь сходить на почту? — произнес синтетическим голосом дроид. — Боже! Марта опять выбегала днем на поверхность!!! Дэн! Поговори с ней...
Я дико покосился на механическое чудовище и попытался открыть дверь номера...
За дверью был яркий слепящий свет, в котором терялось всякое изображение...
Я с готовностью сделал шаг и...
Меня трясло, словно от хорошей дозы адреналина...
Я стоял на холме, под которым была огромная долина... В ней высился стеклянными обветшалыми башнями город, ребрящийся скелетами этажей обрушенных небоскребов, проваленными крышами прижавшихся к ним домов поменьше... Явно пустой Город... Ни движения, ни звука...
Какое-то время я разглядывал, как зачарованный, эту картину...
Вокруг Города высились отвесные скалы, огибая долину почти в самой зоне видимости, от края до края. Они терялись в белесой дымке.
Я оглянулся назад — прямо за мной шла такая же скалистая стена, теряющаяся где-то в твердом небе... Новый полигон...
По извилистой тропинке вниз прыгал метрах в пятидесяти карлик на пружинных ходулях... Натужный скрип пружин вызвал во мне почему-то ощущение равнодушного спокойствия...
Я начал неторопливо спускаться с холма, вслед за удаляющейся фигурой...
Я закурил сигарету и задумчиво глядел на прыгающее существо, которое улепетывало от меня, словно от смертельной опасности.
Потом...
Потом помню мало. Да в общем-то и происходило-то немного...
Я долго бродил по бесконечным улицам заброшенного города — и нигде не видел следов Криса с Ириной, более того — не знал, куда идти: карлик на ходулях, как водится, исчез за первым поворотом, и... Тишина... Мертвая и ватная тишина, от которой в последнее время я отвык...
Мусор, выщербленные бетонные лестницы, потрескавшийся асфальт, выбитые пыльные окна — все было незыблемо, непререкаемо монументально и потому мертво...
От этого всего можно сойти с ума...
И опять: ржавые телефонные будки, куски бетона, хохот тишины...
Я вновь услышал скрип пружин и побежал меж заросших плющом и травами кирпичных стен, завернул в проулок...
— А потом меня долго везли на военной машине, вот так вот! — Отшельник затянулся самокруткой, а я взял в руки очередной том Шопенгауэра и бросил его в полыхающий костер.
Я вновь столкнулся с невероятной встречей — Отшельник!
Как он тут оказался?
Он рассказал, что после пирамиды на вершине горы не помнит почти ничего. Только малозначительные обрывки, по которым сложно что-либо понять.
Что ж...
Я ему верю...
Ленивые языки пламени обняли книгу, и отсыревший переплет покорежился, приоткрыв страницы, словно огонь пытался прочесть то, что пожирал...
Тогда, когда я завернул за карликом в подворотню, я увидел там костер и бродягу. Это и был Отшельник, который вскочил и полез обниматься, обдав прогорклым запахом пота от мехового комбеза. Все тот же поросший космами по краям прокопченный патиссон, с безумным блеском глаза... Я обрадовался встрече, пусть и такому своеобразному попутчику...
Учитывая, что я его не сразу признал, он чуть не получил прямой в челюсть — сперва я решил, что это тот самый карлик на пружинных ходулях. Я хотел вытрясти из него всю правду об этом месте.
Я был удивлен не меньше него, хотя может, и меньше, — устал я удивляться последнее время...
Мы сидели в разрушенной приемной библиотеки и жгли книги — жечь было больше нечего, а кости промерзали от сырости...
— Ай, ай! — приговаривал он в своей манере Тохчей. — Знать бы, как попадать в такое место, — не пошел бы никуда! Вот так вот!.. Страшная Гора... Очень...
Он не видел ничего и никого... Ни Криса с Ириной, ни скачущего карлика... Он оказался здесь, и как — он не помнил...
Шопенгауэр вспыхнул, как факел, пламя загудело... На меня навалился очередной приступ апатии. Насколько я мог убедиться, город этот простирался на многие километры вокруг.
Я и сам с большим трудом представлял себе, как я очутился в центре этого заброшенного мегаполиса, сильно напоминающего земные города... К тому же еще в опустевшем отеле, с андроидом, сделанным в виде женщины, в пыльной постели...
Куда идти? Где искать Криса с Ириной? Я не имел ни малейшего понятия.
Несколько долгих часов я бегал по улицам в поисках подсказок, указателей, да и просто хоть одной живой души: кроме карлика на ходулях, все было мертвым, безмолвным и пустым, как городок возле почты...
Первый, кого я встретил, — это был именно Отшельник, и мне было уже чихать. Я устал, у меня гудели ноги, я хотел есть, спать... Я хотел немного покоя...
Да... Такой маскировки секретной базы не увидишь во сне сумасшедшего... Если, конечно, не думать о том, что свихнулся именно я. Ведь мир моих видений — это тоже черт знает что...
Я сидел на стопке собрания сочинений Виктора Пелевина в двадцати томах и щурился на пляшущее пламя, протягивая к нему свои озябшие пальцы... Отшельник изредка подбрасывал в костер куски деревянных книжных полок — дерево он экономил, а бумага быстро прогорала...
Ладно, попробую предположить, что с ума я еще не съехал. Допустим, что весь чудовищный маскарад — это некая силовая защита, которая воздействует на мозг человека, дабы не дать попасть в сверхсекретный объект. Лежим мы все, допустим, сейчас в каменных гробах в пирамиде: и я, и Джей, и Крис, и Ира... Этот тоже... Ну в общем, лежим мы там, к примеру, и нас отчаянно глючит... Или шагаем по коридорчику какому-то подземному — а вокруг коварные излучатели, которые транслируют нам в мозг эту фигню вокруг... Да даже если пантеоновцы заморочились и построили весь этот "Диснейленд" из фанеры и картона плюс немного фантазии... Это ничего, по сути, не меняет...
Вот только слова Доктора о квантовом поле... не выходят у меня из головы — в физике я разбираюсь на уровне школы: ведь на Марс эта местность уже давно никак не тянет... А вдруг эти паразиты и правда построили тут что-то вроде альтернативной реальности? Билеты продаются в кассах на Мертвой Горе, приглашаем всех желающих! Вход бесплатный, детям и пенсионерам — скидка! А сотрудникам "Пантеона", марсианским гидам и Охотникам из долины Маринера? А мужьям-разведчикам?
Вдруг "Гепарды" были настоящими? Есть же у них оружие против глюков — почему бы и не быть у них специальному девайсу для попадания в иную квантовую действительность? К тому же, как я понимаю, это все — творение рук человеческих? Или?.. Разве только мы находимся сейчас где-то глубоко под поверхностью самого Олимпа... В санитарной зоне... Да, скоро и санитары должны появиться...
Все же не хотелось мне почему-то проверять, насколько смерть здесь иллюзорна и как выглядят эти перерождения... Хотя судя по Джей — не так уж и страшно... Но кто знает? Боль, голод, жажда, страх здесь чувствуются вполне натуралистично...
Ладно... Насколько я уже уяснил, это "пространство горы" имеет некую логику, закономерность, так скажем...
Во-первых, тут имеется нечто вроде маршрута. Во-вторых, маршрут имеет "ключевые точки". И в-третьих, ключевые точки знаменуются нарастанием абсурда и волнами глюков. Встречаются загадки и варианты в точках разветвления маршрута.
То есть все говорит о том, что эту "тестирующую зону" миновать реально... Просто с огромным трудом и приложением всех возможных сил... Но почему? Вот вопрос! Ведь не для того делаются секретные объекты, чтоб на них мог попасть любой желающий... Ну пусть не совсем любой...
Да... это загадка...
— Ты будешь еду? — Отшельник тронул меня за плечо: в его руке была здоровенная дохлая крыса с рукояткой ножа, торчащей из горла.
Я внутренне содрогнулся и махнул ему рукой:
— Давай...
Мне уже было все равно что есть, только из природной брезгливости я отвернулся, чтобы не видеть, как он будет ее разделывать.
А вдруг мы останемся тут навсегда? Соорудим себе убежище, будем искать консервы, убивать крыс? Вдруг из этого места выхода просто нет? Потому что его убрали, завалили камнями, заварили плазменной сваркой, замкнули это пространство в кольцо? И мы будем бегать тут как мыши по лабиринту профессора биологии?
Мы привыкнем... Состаримся... Умрем тут... ТУТ...
Я подавил сильный, мощный приступ страха. НЕ РАСКИСАТЬ! Должен быть выход, должен... Только вот прочесать такой участок, пусть даже и вдвоем, да к тому же застроенный лабиринтом многоэтажных домов, прореженный перекрестками улиц, сетью подземных коммуникаций... Чердаки... Подвалы... Башни, лифтовые шахты... Это кошмар... Это не тот случай, когда ты ищешь иголку в стоге сена, — сейчас я сам иголка, которая пытается из этого стога выбраться... Еще выжить и попутно найти свою любимую... Когда я сказал Джей, что шансы выжить на Олимпе у нас ноль целых двадцать пять тысячных процента, она ответила, что все в порядке... Значит, все в порядке...
День и ночь в этом месте отсутствовали. Просто порою свет сверху становился немного тусклее, а иногда ярче — закономерности я тут не уловил.
Я уснул на несколько часов — и, к счастью, мне ничто не снилось... Когда я открыл глаза и увидел те же полки и стопки книг, мне стало невыразимо тоскливо. Но я попытался себя перебороть... Я вздохнул... Вспомнил Ши Яна и его монахов, те дни, пока я был на "высокой горе"...
Мне говорили: сядь в глубоком самосозерцании на берегу реки, и ты увидишь, как через пару лет мимо проплывает труп твоего врага.
Речь шла о естественном ходе событий, который нельзя всегда подстегивать и заставлять работать на себя... Просто в последнее время я утратил в себя какую-то веру... А имел ли я ее раньше?
Отшельник поддерживал пламя костра, он сохранил мне жареное мясо, завернутое в бумагу: оно оказалось совсем недурным на вкус... Я жадно съел его и запил водой из крана в туалете библиотеки.
Вода была неприятной, но... Мне и это показалось пиршеством...
Надо отдать должное Отшельнику — готовить он умел.
— Как думаешь? — спросил он после трапезы. — Что нам делать теперь? Ай-яй...
— Да ничего, — ответил я вяло. — Сейчас по городу пошаримся, поглядим, что как. Ясно?
— Так вот... понятно... — отозвался он.
Мне было стыдно признаться ему, что я абсолютно не представляю, что дальше делать, и хватит ли у нас сил, чтоб прочесать весь этот огромный город... А главное — что мы должны увидеть? Может, и правда остаться тут навсегда и плюнуть на все?
— Куда, ты думаешь, пошли они? — спросил он вновь.
— Понятия не имею, — ответил я, зевнув: по телу моему разлилась слабость.
— У тебя всегда так? — спросил Отшельник, прищурясь.
Я поглядел на него непонимающе.
— Как "так"? — спросил я раздраженно.
— Не знаешь, зачем делаешь, вот так вот... — Он немного потупил глаза.
Тут уж я разозлился.
— Знаешь что, Охотник Тохча! — сказал я грубовато. — Тебя-то уж точно никто не тянул с нами на Мертвую Гору, давай, вот так вот...
— Да... да... — проговорил он медленно. — Но мы теперь здесь... Неясность...
— Я заметил, — буркнул я.
Очень хотелось курить, а сигарет не было — не встречались в этом месте лавки с табаком...
Вдруг мне стало несколько стыдно за то, что я грублю такому человеку, как Отшельник.
— Извини, — сказал я, — просто издергался я весь... И путь у меня ненормальный был... И Ирину упустил... Устал я просто... Не понимаю ничего, да и не хочу уже... Мне бы забрать мою любимую, отвезти ее вниз, в безопасность, — ноги бы моей тут не было... Оно, конечно, любопытно, что тут происходит, но честно тебе скажу: оно мне, вот это, не сдалось... Пусть психи придумывают свои тайны, пусть морочат себе и другим голову — я конечно же сам не представлял, что такое может быть в мире... Да... Но понимаешь... Мне неинтересен мир придурков — они ради власти готовы на такие ухищрения, что сразу видно: эти люди тяжело больны... Они не могут чувствовать простого счастья, нормального... Ну... Не знаю, как это сказать правильно... Этот мир чудес и кровавых фантазий... Да, любопытно это... Новые идеи, но идеи не для всех... Ну... Тебе, выросшему в горах, не понять этого. Не понять, зачем люди делают неестественные вещи, зачем они что-то выдумывают — не для прогресса, развития, а так... Просто для своих заморочек... Я хоть и вырос в других местах — я тоже этого не понимаю...
