Облепившим подножье стены жугличам пришлось дожидаться подхода боевых башен. Те едва ползли по колдобистой местности, так что к их подходу хамирцы уже полностью оправились от неожиданности. Следуя призыву набата, ополчение и немногочисленные дружинники сломя голову мчались к стене, бросая причитающих жен и ревущих детей у разметанных смерчем хозяйств. Вооружались в спешке кто как, хватая старую рогатину вместо запропастившегося куда-то копья или кухонный нож вместо кинжала, бежали зачастую не на то место, что предписали обходившие дома десятники, но число войска за стеной и на стене быстро росло. Несмотря на отчаянный шквал жугличских стрел, хамирцам с галереи нет-нет, да удавалось всадить стрелу в зазевавшегося лучника или щитоносца. Могучие станковые арбалеты поворачивали вертикально вниз — они не имели мертвой зоны — и вслепую стреляли, дергая за спуск длинной веревочкой. Попадал в цель разве что один болт из двадцати, но осажденные не экономили, щедро растрачивая скудный боезапас. В одном месте ополченцы под руководством многоэтажно матерящегося Храбата даже успели раскочегарить костер и выплеснуть вниз котел кипящей смолы. Урон жугличам, конечно, наносился чисто символический, но нападающие начали заметно нервничать.
И тут к стенам подошли боевые машины.
С тяжким грохотом ударил в ворота могучий таран. Бревна, используемые в качестве засовов, слегка дрогнули в своих скобах и чуть заметно треснули. Над стеной зловеще нависла откинувшаяся на цепях площадка осадной башни. С нее свесились многочисленные канаты, и исступленно вопящие жугличи горохом посыпались на головы защитникам. Та же картина наблюдалась на дальних от ворот окраинах, с той разницей, что там подошло по две башни. Огненные стрелы, в свой черед пускаемые хамирцами, вязли в сырых шкурах или бессильно застревали в пропитанном огнеупорным составом дереве. Жугличи, словно муравьи, потоком стремились вверх по задней, прикрытой дощатыми щитами лестнице, чтобы через мгновение обрушиться на головы осажденным.
Удостоверившись, что хотя бы вторая часть штурма идет по плану, Каор отнял от глаз бинокль и снова махнул рукой. В жарко пылающий костер рядом с ним полетели зеленые ветви. Ввысь поднялся широкий столб бурого дыма. Завидев его, пятьсот жугличей на отборных конях вырвалась из-за холмов на противоположном берегу реки и бросилась в воду, направляясь вплавь в сторону почти пустой городской пристани, прикрытой лишь сотней ополченцев.
Первые десятки спустившихся по канатам жугличей погибли почти полностью. Дозорные на стенах, хоть и прижатые непрестанной стрельбой лучников, заметили приближающиеся башни и передали весть командирам. Несмотря на всеобщую суматоху, Храбат и Телевар успели перегнать всех дружинников и изрядную часть ополчения под их командой к местам, куда направлялись башни, и поначалу защитники изрядно превосходили нападавших численностью. Но так длилось недолго. Необученные ополченцы не могли противостоять яростному натиску кочевников, погибая десятками, а затем и сотнями. Уже через несколько минут во всех точках прорыва шла яростная драка.
Скоро через стену перебралась тысяча, а потом и полторы тысячи жугличей. Свалка начала расползаться в разные стороны, а на пристанях бушевали добравшиеся вплавь враги. Часть пловцов погибла под стрелами и в течении, но оставшихся хватило, чтобы вырезать малый отряд прикрытия и устроить гигантский пожар, забрасывая склады спешно сооруженными факелами. Здесь крыши остались нетронутыми ураганом и охотно занимались веселыми язычками огня. А вслед за ними полыхали собранные внутри горючие товары — разнообразные ткани, лен, конопля, деревянные статуэтки, предназначенные для продажи в Талазену и далее, за море, и прочая дребедень. Воздух начал мутнеть от дыма.
И, наконец, пали разнесенные тараном ворота. В проем хлынули конные.
Уже в самом начале схватки Храбат, фактически командовавший всем западным флангом, увидел, к чему клонится дело, и с десятком отборных дружинников верхом врубился в толпу кочевников. Довольно долго он крутился среди них, раздавая удары направо и налево и подбадривая своих яростными криками. Но один из жугличей ухитрился-таки вскочить на круп коня позади тысячника и ударом зубчатого ножа в затылок между кольчугой и шлемом оставил ополченцев без командира. Горожане дрогнули, и жугличи быстро рассеяли их, превратив неуверенное отступление в беспорядочное бегство.
На восточном фланге несколько Всадников во главе с Телеваром повторили маневр Храбата. Им удалось продержаться дольше. Несколько раз промчавшись сквозь нападающих с короткими копьями, они развернулись для очередного прохода — и тут несколько просочившихся лучников встретили их залпом.
Все Всадники, кроме Телевара, не успели надеть перед боем выданные из арсенала кольчуги. Чеготар, Перевой и Броша погибли сразу. Под Любоконем и Корешем подстрелили коней, и они рухнули под ноги нападающим. Их тут же изрубили на куски. Один из жугличей подхватил с земли неудачно брошенную кем-то из ополченцев сулицу и с силой ударил ей Телевара. Он целил в лицо, но промазал и попал в грудь. Сулица попалась старая и тупая, а потому не смогла пробить не снятую с последнего объезда позиций кольчугу. Однако что-то в глубине груди тысячника хрустнуло, и он, бессознательный, рухнул на луку седла. Чудом уцелевший Громобой подхватил повод командирского коня и попытался выйти из боя, но путь ему преградил сразу десяток врагов. Бросив повод, Громобой выхватил меч и бросился в атаку. Он срубил троих, прежде чем получил удар копья в спину. Какой-то жуглич мимоходом замахнулся на бессознательного Телевара, но тут подоспевший Хлаш, вращая своей страшной дубиной, размозжил череп ему, а заодно и еще нескольким попавшимся под руку кочевникам. От его чешуи отскочило несколько стрел — наконечники из плохого железа не смогли даже оцарапать его толстенную шкуру, прокалывая рубаху и бессильно падая на землю. Тролль казался так страшен, что оставшиеся рядом жугличи обратились в бегство. Хлаш осторожно взвалил на плечо тело тысячника, одним прыжком перемахнул через забор и исчез.
Воевода Галазир с тридцатью наемниками-панцирниками прикрывал главные ворота. Пока не рухнули створки, он успешно отражал натиск, убивая спускающихся по веревкам жугличей, чьи легкие клинки не могли ничего поделать с тяжелыми доспехами пехоты. Однако ворвавшиеся через ворота конные харазги сходу разбили строй ударом длинных копий. Остатки отряда прижали к забору и хладнокровно расстреляли из тяжелых арбалетов, не утруждаясь рукопашной схваткой. Вскоре тот же отряд харазгов с налету взял детинец на холме. На плечах в панике бегущих ополченцев они ворвались в ворота и устроили бойню среди укрывавшихся там женщин и детей.
Во время битвы солнце потихоньку уползло за горизонт, и над погибающим городом сгустились сумерки. Тут и там вспыхивали отчаянные рукопашные схватки, последние одиночки пытались спасти свою жизнь и жизнь своих близких. Но жугличи наваливались впятером на одного, рубили в куски мужчин, насиловали и тут же убивали женщин, выпускали кишки детям. В городе все еще раздавался звон оружия, но чем дальше, тем реже. Вдали от городской стены огнеупорным зельем дома пропитывали заметно реже, и там начали заниматься первые пожары. Постепенно город охватило зарево.
Жугличи хозяйничали в Хамире еще два дня. Они разграбили то немногое, что уцелело после пожаров, добили чудом выживших после штурма жителей, попытались даже, хоть и безуспешно, разрушить стену. Потратив массу времени только на то, чтобы выдернуть несколько верхних бревен, неусидчивые сыны степей бросили бессмысленное занятие. Вскоре орды кочевников снялись с места и ушли на запад догонять своих сражающихся со Всадниками товарищей, оставив позади дымящееся пепелище.
Так перестал существовать город Хамир.
Теомир не участвовал в драке. Увидев со стены наступающих, он кубарем скатился вниз, чтобы сообщить новость Заграту. Однако тот лишь скривился.
— Конечно, штурм, что еще может случиться после такого наезда? Все, трындец городу. Побарахтаемся еще немного, а там и головы нам пооткручивают. Стой! Куда? — рявкнул он, увидев, что Теомир намеревается исчезнуть в неизвестном направлении.
— Как куда? — удивился парень. — На стену, на место. Отбиваться ведь надо...
— Стой, придурок! — прорычал Заграт, поднимаясь на ноги и шипя от боли. — Ну что мне за невезуха такая в последнее время!? Спина еще зажить не успела, как по башке прилетело! За пятнадцать дней шишек собрал больше, чем за предыдущие пятнадцать лет! Нехрен тебе на стенах делать, понял? Сам же про осадные башни говоришь!..
По правде говоря, Теомир только сейчас узнал, что массивные сооружения, медленно двигающиеся к городу, называются осадными башнями, но поправлять шамана не стал.
— ...там, куда они подойдут, и начнется самое крошево. А тебе что Хлаш сказал? Девчонку свою охранять! Знаешь, что жугличи с бабами сделают? Вот и вали к ней. Башкой отвечаешь, понял? Стой! Ну-ка, подсоби, я с тобой, пожалуй. Все равно пуст, как бутыль поутру...
Слегка контуженный взрывом и еще не до конца пришедший в себя Теомир не сопротивлялся. Он дал орку опереться на свое плечо, и они поковыляли в сторону управы, где оставалась Ольга и где планировался лазарет для раненых. Под лазарет специально вкопали несколько столбов, но навес на них натянуть собирались в отсутствие Теомира. Ольга принимала в обустройстве деятельное участие, и Теомир надеялся, что девушка догадается остаться на месте.
— Заграт, а Заграт! — обратился он к шаману. — А где все наши, знаешь? Ну, я имею в виду, темник там, Громобой с Любоконем...
— А шут их знает! — сердито тряхнул головой орк. — Займутся сейчас, наверное, любимым делом — рубить жугличей в капусту. Забудь про них, сами как-нибудь о себе позаботятся. Не котята неразумные, в отличие от тебя. Ну, чего затормозил? Топай давай, ножками, ножками!
Теомир разрывался на части. Ему страшно хотелось сшибиться с врагом лицом к лицу. Но он понимал, что и Ольгу бросать на произвол судьбы не след. Немного поколебавшись, парень со вздохом двинулся в сторону управы. К его облегчению, шаман отцепился от плеча и пошел самостоятельно, причем довольно бодро, даже почти не опираясь на треснувший посох. Теомир с подозрением покосился на него, но вопросов задавать не стал. К Ольге — так к Ольге, в конце концов, все равно драться придется.
До управы они добрались, когда осадные башни оказались около стены. Вкопанные столбы стояли на месте, но полог оказался сорван и грязной кучей валялся у одного из них, чудом удержанный последней веревкой. На подстеленных мешках лежало несколько кое-как перевязанных безжизненных тел. Между ними металась, заламывая руки, Ольга, под ногами у нее путался растерянный Гром.
— Ой, Тёмка, Заграт! — всхлипнула знахарка, со всех ног бросаясь к ним. — Как хорошо, что вы пришли! Дядя Телевар собрал всех, они ускакали куда-то к стене, а бабы все, что к лазарету приставили, разбежались... ну, когда бабахнуло! Я нескольких сюда довела, но они, кажется, ничего не соображают, лежат как колоды. Ой, Тёмка, я боюсь! Что-то будет!
Она кинулась на грудь Теомира и навзрыд заревела. Растерянный парень неловко прижал ее к себе.
— Кончай сопли пускать! — рявкнул, нехорошо ощерившись, Заграт. — Сто раз еще успеешь! Нам теперь о другом думать надо — как из мышеловки выбираться.
— Но... как же они? — всхлипывая и утираясь рукавом, обернулась к нему Ольга, махнув рукой в сторону раненых. — Они же...
— Они попали под удар Силы, дура! — рявкнул на нее шаман. — Сама, что ли, не почувствовала? Им сейчас ничего не нужно, только отлежаться! Ну-ка, оба за мной! Щенки несмышленые, а туда же — "как же они"!
— Заграт, стой! — крикнул Теомир, увидев, что орк направляется к переулку. — Мы же не можем бросить город! Мы должны защищать его!
— Я свою плату сполна отработал! — всем корпусом развернулся к нему орк. — Они мне не родичи и не побратимы, чтобы я с ними за здорово живешь подыхал! Вы как хотите, а я сваливаю. А если захотите остаться, то готовьтесь к тому, что скоро здесь появится орда дикарей, на лошадях и с саблями. Для идиотов напоминаю — баб они насилуют по очереди! Даже если полсотни на одну! Готова твоя костлявая жопа к таким приключениям?
Он свирепо глянул на Ольгу и сплюнул на землю.
— Так что? Остаетесь геройски подыхать, или со мной? Вы меня с того света вытащили, так что и я тем же отплатить попытаюсь. Но силой долги отдавать у меня привычки нет! До трех считаю. Раз!..
— Постой, Заграт! — попытался утихомирить разбушевавшегося шамана Теомир. — Но как же Телевар и прочие? И раненые?
— Они сами себя спасут или сами сдохнут, я им ничем помочь не могу. Вы тоже, кстати, — огрызнулся Заграт. — Или хочешь всех за пазуху положить и с собой таскать? Два!..
— Идем, идем, — нехотя пробормотал Теомир. — Сейчас коней прихвачу...
— Забудь про своих кобыл, кушшах! — гаркнул Заграт во весь голос. — Только себя погубишь! За мной, быстро!
Он повернулся и исчез в закоулке. Волк деловито трусил рядом с ним, только раз вопросительно оглянувшись. Бросив последний взгляд на бессознательных раненых, Теомир бросился вслед, волоча за собой слабо упирающуюся Ольгу.
После долгих петляний по улицам компания добралась до незнакомой Теомиру слободы возле реки. Здесь из-за мрачных закопченных заборов там и сям выглядывали широкие кирпичные трубы. Ни одна струйка дыма не поднималась в воздух, да и вообще на удивление стояла тишина.
— Краснопечье, — на ходу пояснил Заграт, который снова выдохся и едва ковылял. — Здесь один из наших кланов жил, пока не свалили из города. Я-то удивлялся — что случилось, а их, видать, загодя надоумили. Сюда! — мощным ударом ноги он распахнул калитку
И тут в конце улицы показались жугличи.
Кочевников было человек десять, все на приземистых лошадях, с саблями и короткими копьями. Щиты болтались за спиной — серьезного отпора они, как видно, не ждали. У седла предводителя болталась человеческая голова — еще истекающая кровью из раскромсанной шеи и рта, без одного глаза, с застывшим ужасом на лице, с ремнем, продетым сквозь уши. Увидев компанию, дикари завизжали и дружно рванулись вперед, дав шенкеля своим лошадкам. Ольга как зачарованная уставилась на врагов, замерев на месте, но Заграт мощным рывком впихнул ее в калитку, буквально запнул туда же неловко тянущего меч из ножен Теомира, пропустил Грома, прыгнул сам и захлопнул дверь, заложив ее тяжелым засовом. Почти тут же дверь затряслась под градом ударов. Волк повернулся к ней, тихо рыча и обнажая громадные клыки верхней челюсти.
— Где же оно... — пробормотал Заграт сквозь зубы. — Ох, как неудачно... Где же тот дебил мог схрон устроить? Может, он уже вылечиться успел? Обидно выйдет, однако... Ага, наверное, тут. За мной, вы двое!
Заграт нырнул в приземистый амбар. Строение оказалось пустым внутри, только в дальнем конце валялась здоровая куча глины. Заграт бросился к ней и принялся лихорадочно тыкать в землю обитым железом посохом. Вскоре что-то глухо звякнуло, и Заграт, бросив посох, начал бешено отгребать землю в сторону прямо голыми руками. Волк присоединился к нему, отбрасывая грязь всеми четырьмя лапами.
