Год ворона, книга первая

— В общем так, РоманАлександрович, — сказал он, серьезноглядя на Пашкина. — Кота за хвост, уши ияйца тягать не будем. Мы тут, так сказать,посланы командованием нашей части. Естьу нас, понимаешь, в штате вакантнаядолжность...

Капитан сделалпаузу, то ли переводя дыхание, то лиожидая какой-либо реакции. Но Пашкинвступать в разговор не спешил, выжидательноглядя на собеседника. Поняв, что паузазатягивается, тот продолжил.

— Вот толькорассказать о том, что за часть, я немогу. Вернее, конечно, могу. Но, какговорится, лишь после того, как подпишешьобязательство о неразглашении. И полетишьс нами. На сей раз — уже добровольно.Подробности — на месте, по прибытию.Ничего, что на ты?

— Лететь далеко?— каркнул майор, и тут же мысленно выругалсам себя. От волнения свело горло, иответ прозвучал так, будто ему страшно.

— Часа два-три,навскидку.

— Так что, бумагупрям здесь подписывать? — второй ответвышел получше. Сухо, но без позорногокарканья в голосе.

— Ага, — кивнулкапитан. — Для этого, в общем-то, Муравьеви приехал.

Штабист тут жесделал шаг вперед.

Пашкин сделал вид,что задумался. Хотел спросить: “А еслине подпишу”?, но передумал. Да и что тутдумать-то, по большому счету? ДальшеЭнгельса не сошлют, меньше замначотделадолжности не дадут. Потому что для еговозраста, выслуги и звания “дальше” и“меньше” просто не существует.

— Нет, конечно,никто тебя не неволит! — словно прочитавмысли Пашкина, несколько нервно произнескапитан. — Вон там, — он дернул головой всторону выхода, — КПП . Отсюда за пятихаткулюбой проезжий, вплоть до дежурноймашины до Саратова добросит за полчаса.Машину свою заберешь у гайцов, им данотакое распоряжение. К губеру уже сегодняне попадешь. Товарищ Калинкин полчасакак в сауне заседает. Но помощник тебяпримет и бумаги твои возьмет. Калинкинтут же вылезет с разоблачениями нацентровые телеканалы, и ссылаться будетна “информацию из ФСБ”. После такогогешефта, сам понимаешь, уволят тебя,майор, в двадцать четыре часа по служебномунесоответствию и без выходного пособия.А возьмет ли к себе губер хотя бы на дачув охранники — баальшой вопрос. Под нимкресло шатается, как в открытом морепри семи баллах по шкале Бофорта. Ну дачто там говорить. Ты не девка, уламыватьне собираюсь. Выбор за тобой.

— Расписку прочитатьразрешается? — угрюмо спросил майор.

— Конечно! — ответилКостя. — В его голосе звучало явноеоблегчение.

Муравьев тут жезаученно распахнул папку на нужномдокументе, предъявив лист, на две третизаполненный текстом.

Пашкин повернулсятак, чтобы на бумагу свет падал поудобнее.Вчитался. Ну что же, никаких особыхоткровений. Стандартный шизоидный стильпрофессионального параноика, коимявляется любой кадровик в погонах, отписаря строевого отдела до начальникаГлавного управления кадров … Хранить…не передавать… пресекать… информировать…

Нечто подобное онпредположил практически сразу, какнаиболее вероятную версию происходящего.Даже из того, что он увидел, было, кворожке не ходи, ясно, что ему предлагаютНАСТОЯЩУЮ СЛУЖБУ. Променять которую нааэродромное прозябание или очень дажереалистический прогноз капитана моглишь последний кретин. Кем-кем, а кретиномПашкин себя никогда не считал. О том же,что служба явно будет веселой, говорилоуже многое — внешний вид “вербовщиков”,их поведение... Да и задействованныйвертолет с Яком — вовсе не хухры-мухры!

Майор поднял глаза.Кивнул. Капитан, не дожидаясь озвучиванияпросьбы, тут же подал чернильную ручку.Видно, приготовил ее заранее и все этовремя сжимал в руке, потому чтометаллический корпус оказался теплым.На краткую долю секунды майору, человекуначитанному, показалась, будто ручказаправлена жидкостью характерногокрасного цвета. Однако на кривой из-залегкого, куда без него, мандража подписичернила были самыми обыкновенными.Фиолетовыми, как раньше у первоклассников…

Муравьев переложилподписку чистым листом и осторожнозакрыл папку. “Рыб” Петров неожиданноулыбнулся совсем по-гагарински, мягкои открыто. Капитан Костя пригласительнымжестом указал вглубь салона и почему-тоне по-русски сказал:

— Прошу пана долитака!

После чего гаркнулв сторону приоткрытой двери кабины:

— Все, вылетаем!!!

Салон при бегломобзоре оказался вполне приличным, хотялевым одиночным рядом кресел разительнонапоминал трамвай. Но хоть не свисалиобрывки проводов, как в Тадже, и некатались в проходе пустые бутылки, какэто было, когда они конвоировали отДагестана до Москвы с трудом отловленногокомандира арабских наемников ...

Трап-аппарельпополз вверх. Загудели, прогреваясь,движки.

Майор, сообразнопривычке занимать самые удобные места,прошел в нос. Плюхнулся на сиденье, ивправду оказавшееся мягким. Товарищиофицеры расположились поблизости. Тому,что “покупатели” хоть для проформы непоинтересовались, а дают ли им добро навзлет, Пашкин даже не удивился. ВЗазеркалье, Алиса, свои законы!

Расселись в первыхрядах, поближе к так и незапертой кабине.Второй пилот выскочил на минуту, задраилкормовой люк и, даже не поинтересовавшисьпассажирами, скрылся обратно.

Заполучив подпись,“покупатели” поддерживать беседу неспешили, глядели в окна. Муравьев вообщезасопел, плотно прижав в груди заветнуюпапку. Майор, впрочем, тоже не стремилсязалезть на броневичок и трепаться,трепаться. Лучше подремать, пока сноване засунули куда-нибудь, ради разнообразия,к примеру, в подводную лодку.

Во время выруливанияв иллюминаторах промелькнул все так жестоящий с открытым люком “Аванти”. Закаким дьяволом приземлялся в Соколовомэтот навороченный “итальянец”, Пашкинтак никогда и не узнал. Сперва не до тогобыло, потом стало неинтересно. Может насекретные переговоры какого-то деятеляпривозил, может аварийную посадкусовершил. Не все ли равно, в самом-тоделе? По просторам России-матушки и нетакое еще летает ...

“Як” рванул впередс резвостью истребителя и, оторвавшисьот бетона, начал, чуть ли не вертикально,как показалось Пашкину, набирать высоту.Набрал, выровнялся, зашелестел уютнотурбинами.

— И что, сугубоиз-за меня одного такой аппарат гоняли?— спросил Пашкин, решив, что если сформальностями покончено, то самоевремя начать светскую беседу. — Он жекеросину за полет сжирает столько, чтомоему отделу на годовой лимит выписывают.

Майор хотелпоправиться и сказать “выписывали”,но в последний момент придержал язык.В русском языке времена у глаголов — какВосток, дело тонкое.

— Предполагаю, чтоу нас с лихвой отработаете, товарищмайор, — наконец-то голос прорезался у“Рыба”. То есть, пардон муа за плохойфилиппинский, старшего лейтенантаПетрова. Голос у старлея оказался тускли безжизненен. Такие Пашкин частенькослыхивал на войне. Словно человек неспал трое суток, отмахиваясь малойпехотной лопаткой от наседающих гадов.И устал до того, что ему сейчас пофигувсе.

— Ну, тогда, какработа появится, разбудить не забудьте!— заявил майор, поерзал в кресле, усаживаясьпоудобнее. И, перед тем, как закрытьглаза, решив понаглеть, добавил. — А еще,военнопленных по конвенции кормитьспросонья положено!

Хотел ещепоинтересоваться, почему его так картинновынули из машины прямо в пути. Не самыйведь простой вариант. Для захвата нужнобыло знать, по меньшей мере, когда и кудаон едет. Но любопытничать не стал."Покупатели" — ребята вроде невредные, однако вопросы посерьезнеерешать придется по-любому не с ними, ас направившим их хозяином ...

Пашкин, не сказать,чтобы очень привычный к перелетам, всеже сумел выспаться и в неудобном креслеЯка. Проснулся от болтанки. Самолетзаложил вираж со снижением, явно заходяна посадку. За иллюминатором чернота средкими проблесками огоньков смениласьпожарищем огней, разлитых под крылом.Никак, Москва, что ли? А ты, майор, чегохотел? У нас все на Москву завязано. Нево Владивосток же тебя везти, в самомделе? Но город остался правее...

— Чет я не понял!!!— рявкнул над ухом Костя. — Мы что, не унас садимся?

Из кабины высунуласьлопоухая голова.

— Приказ из штаба,товарищ капитан! — озабоченно доложилвторой пилот. — Борт требуют срочноприземлить на вторую точку, там какой-толегкий форс-мажор. А вас дождется машина.Из вашей же части. Так что еще и по Москвепокатаетесь.

Голова исчезла, ичерез несколько секунд самолет ухнулвниз.

— Не судьба покачто отужинать, Роман Саныч! — развелруками капитан Костя. Смена маршрута,похоже, для него была делом привычным.— А насчет домбайской чачи, которуюдавеча поминали, так за этим дело нестанет …

Лопоухий второйпилот и неведомый командир, несмотряна то, что сидели за штурвалами вполнемирного Яка, явно были людьми с военнымопытом. И не просто с военным, а боевым.Сели без плавного выруливания и медленногоснижения, а резко, тут же тормозя. В ногитолкнуло изрядно. Такой стиль посадкивырабатывается у тех, кто привык учитыватьвероятность получения в борт очередииз ДШК...

Самолет, полавировавпо рулежкам, остановился. Второй пилототдраил кормовой люк и опустил аппарель.Пассажиры ступили на теплый еще бетон.Похоже, что аплодировать по приземлению,благодарить экипаж да и вообще прощатьсяздесь было не принято.

Пашкин толком неуспел оглядеться, как к самому краюстоянки подлетел, ревя двигателем,тентованный “Урал”, и из кузова наасфальт посыпались крепкие парни. Всев черной форме без знаков различия,точно такой же, как и у “покупателей”.Поголовно с оружием. Новомодные АК -“сотой” серии, два “Печенега”, мелькнулонесколько чехлов для снайперскихвинтовок. Да уж, совсем не рота охраныиз Энгельса.

Бойцы тут же началипринимать рюкзаки из кузова, послепришла очередь здоровенных сумок. Чтобыло внутри — неизвестно, но в самолеткаждую таскали аж вчетвером. Мимо майораи сопровождающих парни протопали какмимо пустого места.

Последними из“Урала” выбрались два бойца вовсе ужустрашающей комплекции, про какихговорится, что легче перепрыгнуть, чемобойти. Меж ними болтался человек внаручниках и с мешком на голове.Почувствовав под ногами надежную опору,он вдруг начал громко орать, путаячеченские слова и русские ругательства,обещая посадить в самый глубокий зиндани отрезать всем уши, головы и прочиечасти тела. Впрочем, долго поорать неполучилось. Один из конвоиров без замахаврезал по мешку кулаком. Остаток путипо взлетке и по трапу пленный преодолелмолча и не дергаясь. Висел себе…

Майор понимающехмыкнул и отвернулся. Сопровождающиетоже промолчали. Хотя, что тут говорить?Двигают ребята на операцию. То ли позахвату, то ли по обмену, а может быть идля “показательно-устрашающегомероприятия”. Правда, куда они лететьсобрались — это вопрос. Но, как говорится,в каждой избушке — свои игрушки.

Разгрузившись,“Урал” чихнул дымом и столь же резвоукатил. Со стороны летного поля к “Яку”подполз зеленый топливозаправщик.Техник, в нарушение всех инструкций,протянул шланг к самолету и началзаправку с людьми на борту. Порядочки!

Протопал по трапуневидимый до того командир. Молча, хмурозыркнул на пассажиров, отошел в сторонуи с нескрываемым удовольствием сталорошать траву. Облегчившись, летунподошел к ТЗ, переговорил с технарямии стал гулять под самолетом, периодическипиная ногой литую резину шасси. Судя повсему, в здешних палестинах о летныхнормах даже и не догадывались. Пашкинпредставил, какой бы поднялся на егобазе вселенский вой, если бы экипажпопробовали гонять туда-сюда, словновокзальных таксистов...

Залив самолет подпробки, топливозаправщик заурчал иуехал. Через несколько минут самолетзагудел двигателем и покатился в сторонуВПП. Лихой “афганский” взлет “свечкойв небо” со стороны смотрелся ещеэффектнее, чем из салона.

Проводив взглядомсамолет, уходящий куда-то на восток,капитан Костя махнул рукой:

— Пройдемся? Тутметров двести.

Ожидавший ихавтомобиль был предпоследней ГАЗовскоймоделью. Гордостью, можно сказать, всегоНижнего Новгорода и окрестностей,включая вовсе неизвестные науке-географиипоселки. Детище российского автопромавыглядело типичнейшим американским“сараем”, обводами смутно напоминаято ли новый “Крайслер”, не то древнюю“Шевроле — Люмину”. На первый взгляд,“Антилопа ГАЗ” ничем не отличалась отпрочих сестер, сошедших с конвейера. Номайор тут же распознал затемненныепуленепробиваемые стекла и выглядывающиеиз-под скромных пластиковых колпаковтитановые диски. Не было ни малейшегосомнения, что и двигатель под капотом— вовсе не стандартная “двушка”, ачто-то гораздо более серьезное. От “Рено”или “Дженерал моторс”. Следовало такжеи ожидать, что тонкий металл дверей икрыльев скрывал броневые плиты.

Пашкин глубокомысленнохмыкнул и решительно взялся за ручку,на корню пресекая потуги на вежливость,которые попытался изобразить Муравьев,чуть не уронивший свою папку. Вполнеожидаемо дверь оказалась довольнотяжелой. Майор нырнул в теплоту прогретогосалона. Внутренности у машины были изнатуральной кожи.

Одновременнохлопнули и остальные двери. СтарлейПетров занял “штурманское” место рядомс водителем. Слева сел Муравьев, чутьне уронивший очки, а справа Пашкинаподпер капитан Костя. Предположениямайора насчет не самого простогодвигателя подтвердились на все сто.Машина рванула вперед с лихостью “Порша”.

Вихрем промчалисьсквозь заблаговременно раскрытыеворота, попетляли по полю. В минутувыскочили на трассу, где водитель, толи по собственной лихости, то ли ради“форсу бандитского”, ну а может, уловивневысказанное желание капитана показатьих “фирму” во всей красе, завалилстрелку спидометра так, что всех повжималов сиденья.

Судя по обрывочнымфразам сопровождающих, им предстоялоехать в противоположный конец Москвы.А это даже при самом лучшем раскладе неменьше, чем два часа. Так что можно ещераз перекемарить...

Не успел Пашкинглаза закрыть, как в нагрудном карманеу капитана некормленым медведём взвылмобильник.

— Слушаю, товарищкомандир! Так точно, согласился! Никакнет, яйца в дверь не пихали, мы же незвери из дознания, он все сам! СлужуСоветскому Союзу! О местонахождении недокладываю, вам и так на экране видно...

Короткий разговор,полный ерничанья и черного юмора явнокасался майора, поэтому Пашкин позволилсебе вопросительный взгляд в зеркалозаднего вида.

— Все нормально,Роман Александрович, — развернулся кнему капитан, пряча телефон, — у командованиясовещание кончилось, вот он нашимиделами интересуется. Не сбежал ли вдругтоварищ майор сквозь снега и метели. -И неожиданно процитировал. — Вот почемустарый лозунг "техника решает все",являющийся отражением уже пройденногопериода, когда у нас был голод в областитехники, должен быть теперь замененновым лозунгом, лозунгом о том, что"кадры решают все". В этом теперьглавное.

В устах капитанаточная цитата из речи Сталина в 1935 годупрозвучала на удивление современно. Ноначитанного Пашкина удивить такойэрудицией было трудно. Стало быть, кадрыу вас решают? Ну-ну …