Дети, словно ожидая команды, дружно разревелись.
* * *
На выходе из подъезда ему опять не повезло: Лён столкнулся со своим папашей.
— Ты где был, мерзавец?! — взвыл Косицын-старший как-то очень с ходу, словно только и ожидал под дверью появления нелюбимого сына.
Тот обошёл отца стороной и молча устремился к школе, засунув руки в карманы и ничего не имея при себе. Этот эпизод не принёс ничего нового, но словно бы добавил тревоги в общее состояние Лёна.
Найдя среди шумной беготни перемены Костяна, Лён с удивлением узнал, что отсутствовал со своего последнего появления в школе больше месяца.
— Пропадал в Селембрис? — догадался Костик. — Долберу привет в другой раз передай, а то исчезаешь внезапно.
Долбер, Долбер — горько подумалось Лёну. Нет больше Долбера. Но, не рассказывать же приятелю о том, что произошло за это время в Поиске, и он кивнул головой, соглашаясь передать привет тому, кого больше не увидит. Чувство тяжёлой потери навалилось на Лёна.
Мимо пробежала завуч Кренделючка, как-то мельком глянула на Косицына, как будто он не пропадал невесть где целый месяц, а как раз наоборот — очень даже посещал школу. Во всяком случае, она не выразила ни недовольства, ни удивления.
Появившись на уроке литературы у их новой классной Осиповой, он снова встретил то же странное безразличие — Любовь Богдановна вообще избегала смотреть в его сторону.
В конце следующего урока его сняли.
— Косицын, к директору загляни, пожалуйста — с дежурной улыбкой сообщила секретарша Валентина, а Осипова отчего-то не стала возражать: типа, у меня урок и всё такое.
Секретарша торопливо семенила впереди, то и дело оглядываясь и проверяя, идёт ли он за ней, а Косицын размашисто шагал по пустому коридору, соображая, какая выволочка его ждёт за прогулы. Но и думалось ему также: а не плевать ли на эту школу? — и думалось легко. Вот закончится Жребий, и он уйдёт в Селембрис навсегда. Навсегда — это было бы здорово!
Эти мысли придали настроения, и Лён вошёл в кабинет директрисы с улыбкой. А та тоже улыбалась — сидела за своим столом и улыбалась сквозь очки так, словно ожидала чего— необыкновенно приятного, а не просто какого-там прогульщика.
— Я... — успел сказать Лён и тут же почувствовал под лопаткой укол. Не успел он обернуться и посмотреть, что это было, как вдруг тьма заволокла его сознание, и он отключился.
* * *
Память возвращалась как-то урывками. Болела голова, а перед глазами всё плыло. Мысли разбегались, а в ощущениях появилась какая-то странная скованность.
Лён нагнул голову, пытаясь рассмотреть, что происходит с его телом, и с вялым удивлением обнаружил, что спелёнут от щиколоток до шеи какими-то белыми тряпками. Перед глазами продолжали кружить зелёные круги, поэтому он попытался потрясти головой чтобы разогнать их. Движение отозвалось такой болью в затылке, что Лён невольно застонал.
— Меня ударил кто-то? — спросил он, едва ворочая непослушным языком.
— Нет, тебе просто вкололи кое-что, о чём тебе знать не положено. — отозвался откуда-то из мути насмешливый фальцет.
Лён поискал глазами и обнаружил небрежно развалившегося в кресле незнакомого мужчину лет сорока, с холёным полным лицом. Был тот в белом халате и поигрывал шприцом.
— Где я? — беспомощно спросил Лён, не имея ни малейшей возможности шевельнуть рукой.
— В дурдоме. — просто сообщил человек. Он встал и приблизился к пациенту.
— Ты меня видишь? — спросил незнакомец, проводя перед носом Лёна ладонью. От него пахло дорогим парфюмом, а прилизанные на височках волосы казались смазанными бриллиантином. Аккуратная его ладошка была пухлой, белой, гладкой.
— Вижу. — поморщился пациент, испытывая боль от этого мелькания.
— Вот и прекрасно. — бодро ответил человек. — Теперь поговорим.
— Что вы сделали со мной? — потребовал Лён ответа у врача, при том недоумевая, как мог оказаться в психушке.
— Не хами. — заметил тот.
Лён уже приходил в себя и начал ориентироваться в обстановке. Он дернулся, проверяя путы на прочность. Но, тут действовали профессионалы — он не мог пошевелить даже пальцем.
— Чего вам надо? — обратился он к эскулапу.
— Вот это уже разговор. — ответил тот, заглядывая в зрачки особого пациента.
Вся эта бессмыслица вызывала у Лёна возмущение — он никак не мог взять в толк, каким образом перенёсся сюда из кабинета директрисы. Он ещё раз попробовал пошевелить рукой и убедился, что пассы сделать пальцами он не в состоянии. Тогда решил попробовать обойтись лишь одним словом. Но тут произошло ещё более удивительное — его губы моментально сковал широкий скотч.
— Тебе не удастся освободиться до тех пор, пока я тебе не разрешу. — сказал доктор. — Никаких пассов и никаких волшебных слов.
Лён вытаращил глаза — только это было теперь ему доступно для выражения своих эмоций. Это было так смешно, что доктор расхохотался.
— Видишь ли, мой друг, — проговорил он, утирая слёзы. — я давно искал такого, как ты, пациента. Ведь ты волшебник, не так ли?
Лён убеждённо затряс головой, показывая, что отрицает подобные обвинения.
— Ну да, дядя-доктор набрался от своих психов и теперь сам вообразил невесть что. — заметил психиатр, возвращаясь к столу. — Таких, как ты накачивают антидепрессантами до хронического слюнотечения, но есть одна причина, чтобы не поступить так и с тобой. Мой друг, дурдом — это самое подходящее для тебя место.
Лён промолчал, а доктор продолжал:
— Итак, что за причина, наверно, думаешь ты. Эта причина выражется всего лишь одним словом...
Дверь открылась, и в кабинет заглянула медсестра в очках.
— Валентин Игоревич, к вам срочно посетитель.
— Я занят. — нетерпеливо бросил доктор. — Вы что, не видите: я разговариваю с пациентом. Он три дня был без сознания от передозировки, а теперь очнулся.
Лён пришёл от этих слов в изумление: три дня без сознания?! Что же ждёт его теперь? Лишь бы освободиться от этих уз и вернуться в нормальное состояние. Он уже несколько раз повторял про себя заклинание переноса, но ничего не действовало — наркотик не давал сосредоточиться.
— Так вот, это слово... — доктор помедлил перед пациентом и резко высказал:
— Селембрис!
Ничего не понимая, пациент уставился на него, отчего на лице доктора Красина образовалось неприятное выражение.
— Не хочешь же ты сказать, что тебе это слово незнакомо? — спросил он, схватив пациента за подбородок. — Смотреть мне в глаза!
Лён был плотно примотан к стулу и смотрел на эскулапа снизу вверх. Наверно, что-то в его глазах не понравилось врачу. В дверь снова постучали и снова просунула голову та же медсестра.
— Валентин Игоревич, к вам посетитель. Срочно. — последнее слово она сказала с многозначительным нажимом, но, против ожидания, психиатр даже не подумал выглянуть в коридор и убедиться в срочности ситуации.
— Потом. — отрывисто бросил он и, выпроводив сестру, запер за ней дверь.
Он ещё раз заглянул в глаза пациенту, потом достал из кармана шприц и вколол ему укол в шею. Тогда только снял скотч.
— Ну что вы дела-е-те... — промямлил Лён, снова ощущая растекающееся по мышцам оцепенение и холод в голове.
— Признавайся, ты волшебник из Селембрис? — быстро спросил врач, глядя ему в глаза. — Отвечай быстро, а то вколю ещё один укол!
Но пациент промолчал, лишь глядя расплывающимся взглядом на врача.
— Ты не обманешь меня. — продолжал тот, профессионально острым глазом отмечая все изменения в состоянии пациента. — Это слово — Селембрис — я уже слышал.
И, видя изумление в лице юноши, продолжил:
— Тридцать лет назад, когда мне было десять с небольшим, я встретил человека. Вообще-то, это был мой одноклассник. Мы с ним дружили и сидели за одной партой. И вот где-то в классе четвёртом я стал замечать за ним странности. У него стали слишком быстро отрастать волосы. Что не смеёшься? Другой бы заржал, а ты всё понимаешь. Да, понимаешь, потому что знаешь — ты сам там был.
— Г-де? — спросил Лён с большим усилием.
— В Селембрис. — ответил врач со столь твёрдым убеждением, что Лён понял — тот действительно знает, о чём говорит.
— Потом он сам мне признался в том, что обладает магией. Он делал такие трюки, но был намного умнее, чем ты — он не приносил всякую пакость в школу. Зато я видел, как он творит удивительные вещи. Сначала я думал, что это просто гипноз — например, сделаться незаметным и свободно зайти в магазин, чтобы взять деньги из кассы. Мы немало с ним повеселились, и он сделал меня своим союзником. Я покрывал его шалости. В самом деле: здорово, когда из сумки учительницы вдруг начинают сами собой вылетать вещи и кружить по комнате, но долго он этим не увлекался. Потом он начал приносить и показывать действительно полезные предметы — золото и драгоценности. Я просил взять меня с собой в волшебную страну, но он только смеялся и говорил, что перенестись туда могут лишь волшебники. Это так? Ты не можешь лгать — я вколол тебе наркотик правды.
Лён действительно обнаружил, что после второго укола совершенно не в состоянии ответить ложью на вопрос доктора, и кивнул головой.
— Ты брал с собой туда людей? — возбуждённо спросил тот.
Лён снова кивнул.
Доктор Красин торжествующе смотрел на пациента.
— Ты получишь свободу лишь при одном условии. — медленно сказал он, словно гипнотизируя своего бессильного слушателя. — Ты перенесёшь меня туда и дашь мне много золота и драгоценных камней.
— З-зачем?
— Затем, что я хочу там жить и быть богатым. Я стану королём. — пояснил доктор Красин.
— С-сумашествие.
— Не тебе судить! — рассердился доктор. — Ты волшебник и ты можешь! Почему он смог, а я — нет?!
— К-кто? — уже утратил мысль Лён.
— Один мой друг — он ушёл жить в Селембрис навсегда. — ласково ответил доктор. — Ведь ты же можешь?
— Нет. — отчётливо ответил пациент.
— Тогда мы будем колоть тебя ещё и ещё. И ты утратишь способность контролировать себя. Ты станешь просто пнём, овощем, медузой.
Лён был в отчаянии — если бы этот чёртов доктор спросил его, отчего он не может этого сделать, Лён объяснил бы ему, что из-за Жребия: пока не закончен Жребий, он не может по своей воле перенестись в Селембрис. А если до следующего Поиска пройдёт хоть неделя, его тут действительно заколют до состояния медузы! Он был готов перенести доктора куда угодно — хоть в самый Унгалинг! — и даже наскрести для него пару сундуков золота, но только бы не превратиться из-за уколов в чурбан с глазами. Меж тем, действие наркотика довольно скоро испарялось.
Доктор Красин сидел в своём кресле и ухмылялся.
— Чего бы проще, — заметил он. — взять и согласиться на моё предложение.
— Вы желаете участвовать в рыцарских сражениях? — поинтересовался Лён, всё ещё немного заикаясь.
— Я тебе сказал, чего я хочу. Того же, чего и он — стать богатым, молодым, жить долго и править в королевстве.
— Боюсь, вы переоцениваете мои силы. — ответил Лён, борясь с головокружением. — С кем вас судьба столкнула? С Мефистофелем?
— Нет. — ответил доктор, теряя терпение и вкалывая пациенту новую дозу, от которой того сразу повело так сильно, что начал отниматься язык.
— Моего друга звали Семикарманов. — сказал он Лёну, глядя в его плавающие зрачки. Видно, что-то Красин обнаружил в этих глазах, поскольку воскликнул:
— Ты знаешь его! Ты видел его!
— К-кого? — тупо спросил пациент.
— Семикарманова! Как он там?! Стал королём?!
— Стал королём. — как эхо, отозвался Лён.
Доктор пришёл в явное волнение, а впавший в состояние ступора пациент бессмысленно смотрел перед собой. Сознание его меркло, перед глазами крутились несвязанные между собой картины, последним штрихом было огромное, белое, сытое лицо Семикармана.
Заметив, что пациент утёк в нирвану, доктор Красин отошёл к столу и начал сосредоточенно перебирать флаконы с препаратами. Тут на его глазах случилось нечто странное, чего быть просто не должно: на белой двери кабинета прорисовалось чёрное пятно. Оно моментально набухло, выделяясь в объёмную фигуру, потом стали проявляться и прочие детали, и вот перед глазами Красина определилось необычное явление: некий господин в чёрном длиннополом и приталенном полупальто, в чёрных узких брюках и элегантных туфлях. На голове пришельца имелась авантажная широкополая шляпа с лихим заломом на тулье. Картину довершало лицо, какое могло принадлежать подлинному Мефистофелю — смуглое, с щегольской бородкой-эспаньолкой.
— Ба, что у вас тут за банкет? — осведомился человек, изящно сдвигая затемнённые очки на орлином носе. Глаза у него оказались угольно-чёрного цвета и с таким выражением, что доктор Красин сразу понял: с этим не шути!
— Вы кто такой? — пролепетал он, невольно отшатнувшись от стола.
— Мы родственник больного. — любезно сообщил чёрный господин. — Хотим знать, как продвигается лечение.
— Но у него отец совсем другой! — всё же не подвела дока профессиональная память.
— А мы дядя! — весело сообщил незнакомец, ловко усевшись на столе психиатра и небрежно смахивая прочь шприцы и пузырьки.
— Извольте покинуть мой кабинет. — с достоинством ответил Красин.
— Извольте привести его в порядок. — низко прорычал чёрный господин, более не утруждая себя показной любезностью.
В глазах разредилась красная пелена, и Лён с удивлением обнаружил, что снова может говорить и даже что-то понимать. Доктор стоял в углу у сейфа со встревоженным видом, а некий чёрный человек, одетый чрезвычайно элегантно, восседал на докторском столе, закинув ногу за ногу. Заметив, что Лён пришёл в себя, он подошёл к нему.
— Ну вот, мой друг. Кажется, ты околемался. Мне с большим трудом удалось нейтрализовать ту отраву, что в тебя впихнули. Ты меня слышишь?
— Слышу. — ответил Лён, борясь с сонливостью. — Ты кто?
— Ну здрасьте — приехали! Я твой старый знакомец по имени Лембистор. Не обращай внимания на мой вид — ты меня всяким повидал.
— А. — сказал Лён и снова заглох.
— Так, ну ты пока тут поторчи. — заявил демон, отходя от него и перемещаясь по комнате чрезвычайно изящно. — А я поговорю с этим исцелителем душевных недугов. Он кажется, забыл, что срочное дело — это срочное дело. Кстати, милый, перестаньте дёргать дверь — она по-прежнему заперта, но не вашими ключами.
— Вот как! — сказал он спустя некоторое время, когда прочно вошёл в курс дела. — Значит, наш уважаемый эскулап занимается вымогательством. А я-то думал, что в вашем мире живут порядочные люди. Чего же ради вы так старались не допустить захвата этого мира?
— Я настаиваю на своём. — заявил док Красин. — Сделайте меня молодым и сделайте меня богатым.
— Освободи меня, Лембистор. — превозмогая нежелание, попросил Лён демона. Он ожидал насмешек.
— Да я бы рад, друг мой, — отозвался тот. — но ведь я нематериален! Я могу сотворить кучу тараканов, но что это для человека, у которого в голове отстойник! Или, скажем, научить разговаривать команду крыс. Но здесь, в дурке, где все — торшеры или, хуже того, Наполеоны, это абсолютно никого не поразит. Вот если бы ты отдал мне этого типа, наши все дела с тобой тут же и закончились. Давай прям сейчас, а?
