— Ну, тронулись, — скомандовал я и отправил с КПК команду на запуск протокола "Берсерк-Скаут".
Роботы зажужжали моторами, гусеницы подняли облако пыли, и, слегка позвякивая траками по треснувшему асфальту, "Берсерки" разъехались в разные стороны, а мы двинулись обратно в Город.
Какое-то время мы блуждали по пустынным дорогам, и несколько раз я чуть не пришел в некоторое отчаяние: мы пытались обогнуть кучу мусора, в центре которой стояла проржавевшая радиомачта. Как бы мы ни обходили это сооружение, петляя между торчащими вверх с раскуроченными стальными пальцами арматуры бетонными столбами, словно царапающими небо, мы постоянно приходили к одному и тому же пыльному пятачку с потрескавшимся асфальтом, с которого начинали, и мачта неизменно оказывалась на северо-востоке. Роботы на своих картах местности рисовали такие извилистые замкнутые петли, что иначе как сбоем электронного навигатора это было не назвать.
Затем я решил повернуть назад, от Города, и мы пошли в сторону скал. Но когда обогнули однажды очередную кучу хлама и обломков, нам открылась панорама центральной улицы Города, а радиомачта осталась далеко позади.
Это была явно какая-то пространственная аномалия неизвестной мне природы. К этому здесь привыкаешь, поэтому я лишь мысленно поздравил себя с удачным решением пойти назад. Я уже давно вспоминал "Алису в Зазеркалье", и, как ни странно, сумасшедшая фантазия старого английского математика срабатывала здесь частенько...
Мы шагали по знакомым уже безлюдным разрушенным улицам мимо черных провалов пустых окон, мимо выпирающих из дверей куч мусора, битого кирпича, ржавых бочек и осколков стекла, но сейчас все это не казалось мне таким мрачным, тоскливым и безысходным. Я даже находил эти декорации эстетичными... Главное, что за все время, которое мы провели тут в полном одиночестве, самое позитивное было в том, что нами не было встречено ни одного глюка!
Сейчас мы тебя сделаем... Город Змей...
Я обрел некий смысл, цель, которую нужно достигнуть. Такое счастье вновь осознавать, что ты знаешь что делать... Гора и правда испытывает человека на прочность — и показывает его отражение, как в зеркале. Одним это помогает, другим мешает, а третьим — это не столь важно...
Но главное то, что я победил свою хандру: я начал бороться с ситуацией, и это доставило мне радость, оживило угасшую надежду. Я знал — Ирина жива, она где-то рядом... Может, даже в другом измерении, но рядом!
— Короче, — сказал я бодрым голосом Отшельнику. — Анекдот: прилетает шмель в аптеку...
— Шмель? — переспросил Отшельник, вскинув косматые брови.
— Ну такая большая кусачая мохнатая муха, — досадливо поморщившись, объяснил я.
— А... Да-да, ясно, — часто закивал мой спутник.
— Ну вот, — продолжил я. — Прилетает, значит, и спрашивает: "Маз-з-з-зь ез-з-зть?" — Ему говорят: "Есть". — А он отвечает: "З-з-зашибиз-з-зь"...
— А дальше? — спросил Отшельник.
— А дальше — все, — ответил я.
— Это смешно? — Он сдвинул брови.
— Ты просто не понял юмора, — махнул я рукой. — Повторяю для непонятливых: прилетает шмель в аптеку, мохнатый такой, жужжит... И спрашивает...
Несколько раз пересказав этот дурацкий анекдот Отшельнику, я понял — ему не смешно... Это немного огорчило меня, так как смеяться можно было только над идиотизмом этой истории, да и то... Не приходило мне в голову другого...
— Ну а что такого, что у них вот, ай-ай, есть мазь? — спросил Отшельник. — Шмель болен? Ему мазь нужна себе?
— Не себе, — ответил я.
— А кому тогда? — вскинул тот брови.
Я глянул на примотанный изолентой к рукаву брони монитор. Кликнув сенсоры экрана, увидел немного мерцающее в клетках помех изображение надвигающихся улиц. Это был сигнал с одного из роботов.
Я специально подключил к КПК отдельный монитор для данных телеметрии и контроля — экран КПК был маловат для разведки.
Я переключил изображение на вторую машину — все пока ровно: роботы объезжали завалы, прочесывали доступные помещения, и никаких сигналов о живых людях не поступало. Про глюки тоже было тихо.
Один из роботов обследовал яму коллектора с рухнувшей крышей в центре перекрестка. Второй шарился по узким переулкам и подворотням, подпрыгивая на кучах мусора и битого кирпича.
На секунду мне послышался скрип пружинных ходуль, но когда я обернулся, я понял — это старая вывеска скрипит на легком ветру.
— Я так и не понял — зачем шмалю мазь? — спросил Отшельник.
— В том-то и соль истории, — ответил я.
— Про соль ты ничего не говорил, — замотал он решительно головой. — Только про шмаль и мазь. Я все внимательно слушал.
Путь нам преградил высокий длинный дом казенного министерского вида. Часть его фасада обрушилась на улицу, преграждая нам дорогу. Нам пришлось свернуть влево, на боковую улицу, с проржавевшей оградой вокруг высохшего газона.
Мы уперлись в высотное здание, украшенное античными скульптурами и готическими арками.
Я остановился, оторопело разглядывая его и озираясь в поисках прохода дальше.
Готов поклясться, еще не так давно, когда я проходил в этих местах, ничего подобного не видел! Мы не так далеко отошли от исследованной зоны Города.
Здание имело двенадцать высоких этажей, а статуи были непропорционально огромными. Герои и боги в патетических позах, со слепыми каменными глазами... Казалось, они были отлиты из белоснежного полупрозрачного воска... Вот человек в дорическом шлеме пронзает мечом свившегося восьмеркой змея... Вот пожилой бородатый мужчина, восседающий на высоком троне, с жезлом в одной руке и щитом в другой, а вот стройная, но, на мой взгляд, полноватая женщина в короткой тунике, с луком в руках. Рядом с ней такая же гигантская статуя мужчины в набедренной повязке с пузырящейся гроздью винограда в поднятой руке. Он обнимал большую фигуру женщины в длинных одеждах, которая сжимала в ладони клубок ниток.
Именно натуралистичность этих статуй заставляла невольно вздрагивать при взгляде на их выпуклые пустые глаза без зрачков, словно у всех были бельма. И гиганты застыли в этих позах, чтоб не рухнуть со здания вниз. Располагались статуи на уровне этажа восьмого, и сами занимали в высоту около пяти. Стояли они на большом, украшенном богатым растительным орнаментом карнизе.
Сама постройка по стилю была весьма эклектичной: классические колонны сочетались с аркатурами позднего Рима, или же алюминиевые стойки хай-тек врастали в романские портики.
С башенок, которые представляли собою что-то вроде фантазий Гауди, спускались фрактальные рельефы, которым мог позавидовать сам Эшер.
А главное, что придавало этому дому нереальности, — только вокруг него, ровно по границе тротуара, накрапывал мелкий дождь.
Тонкие темные точки ложились вокруг на пыльный асфальт, словно тысячи невидимых карликов прыгали на острых ходулях. Да... карлик... Что-то давно его не было видно... А жаль...
Отшельник поднял голову вверх и присвистнул.
— Это здесь раньше не стояло, — подтвердил он мою мысль. — Вот так вот, чудеса тут... Это все Духи...
Похоже, Отшельник, как и я, уже устал бояться всех необъяснимых явлений, происходящих в этом нереальном мире Горы.
С КПК на рукаве вдруг послышался настойчивый зуммер, и механический женский голос в наушниках произнес:
— Обнаружен объект протокола "Берсерк-Скаут". Повторяю, обнаружен объект...
Я вскинул экран к глазам: судя по сигналам со сканера, оба "Берсерка" находились в этом странном здании. Черт... на кой их туда понесло обоих? Статус сигнала — инфракрасное излучение, идентифицированное как выжившее гражданское население. Количество — один.
Я немедленно включил камеру одного робота, затем второго. Ноги мои подкосились, а по телу пробежала дрожь. С обеих камер, загораживая весь экран, на меня смотрели серые глаза Ирины, холодно, молча, изучающе... Прямо на меня... Внутрь меня...
Опомнившись, я вскинул автомат и побежал на пружинящих экзосуставах к массивной деревянной двери с позолоченными ручками, которая была прямо по центру фасада этого странного дома.
Рванув дверь на себя, я удивился, как легко она открылась: наверное, причиной тому мышечные усилители брони.
За дверью царил полумрак. Я пробежал глазами по сканерам — они не показывали в ближайшем радиусе ничего живого. Правда, это не очень успокаивало.
Нырнув за дверь, я только успел крикнуть Отшельнику:
— Жди здесь, спрячься за каким-нибудь булыжником, оружие на изготовку!
За дверью я почти сразу прижался к стене и, кинув вдоль нее беглый взгляд, быстро, с легким грохотом, кувырнулся два раза вбок. Мгновенно став на одно колено, я вскинул ствол автомата и поводил им из стороны в сторону, четко фиксируя прицел.
Ни малейшего движения!
Я оказался в просторном холле, обшитом дорогими, но явно очень старыми деревянными панелями. Кое-где виднелись тусклые пыльные зеркала в тяжелых бронзовых рамах и тяжелые парчовые портьеры.
В центре на второй ярус здания шла широкая мраморная лестница, с огромными перилами на витых мраморных балясинах.
Под высоким потолком тускло-оранжевым светом, который лишь подчеркивался бликами бронзовых рам, вставок и самих светильников, горели на витых узорчатых люстрах настоящие древние свечи! Восковые или стеариновые — я не разбираюсь... Неяркие огоньки слегка подтанцовывали в спертом воздухе зала, словно светлячки на балу... Да уж... Вот опять начинается какая-то чертовщина... Кто-то следил за нами? Потом аккуратно обрушил фасад здания, чтобы мы свернули, и на скорую руку построил здесь вот этот домик с многометровыми статуями античных богов? Да еще и свечи успел зажечь... Какая романтика, господи...
Я, откинув забрало шлема, осторожно, по краю холла, начал приближаться к лестнице, внимательно разглядывая не только все темные углы, но и мраморную плитку пола.
Медленно, прижимаясь к каменным перилам, поднялся на полусогнутых по центральной лестнице на галерею.
Первое, что я там увидел, — это была большая опаленная пламенем груда металла, которая когда-то представляла собой двух роботов "Берсерков", которых чинить уже было бесполезно.
Я застыл над ними, не веря своим глазам.
Каркасы стальных механических убийц были покорежены, а местами оплавлены и покрыты гарью. Боевые орудия вырваны с корнем, так, что из корпусов торчали витые шланги грубо оборванных кабелей и раскуроченные приводные механизмы...
Даже мощная плазменная бомба не произвела бы столь ужасающего эффекта.
Но самое ужасное было в том, что на ковровой дорожке, на которой лежали поверженные роботы, не было даже маленького прожженного пятнышка!
Может, их вывели из строя в другом месте, а затем принесли сюда? Стоп! Это уже бред: "Дело о загадочном убийстве роботов"! Трупы роботов были подкинуты сюда, чтобы сбить следствие с толку! Станислав Лем получается какой-то... Кошмар и нелепость преследуют меня...
Я заметил, что на крашенной белой краской стене, между висящим на ней старинным гобеленом, изображающим сцену псовой охоты, и стоящей на деревянном пьедестале ахейской амфорой пятнадцатого века до нашей эры, существует еле заметный четырехугольный контур скрытой двери. Ручки и косяки отсутствовали, поэтому дверь в глаза не бросалась.
Я перебрался через останки роботов и, встав напротив тайной двери, легонько ткнул ее дулом автомата. Дверь послушно отодвинулась в глубь стены, затем отъехала в сторону.
За ней был полутемный коридор, в конце которого брезжил тусклый желтоватый свет.
— Ну, что ж, — сказал я сам себе, — пора лезть в кроличью нору.
Я тихонько, стараясь негромко шуметь мышечными усилителями брони, прошел в образовавшееся отверстие и двинулся в сторону слабого свечения.
Пройдя несколько шагов вперед, я понял, что это еще одна дверь из поляризованного стекла. На нем плавали мутные пятна света и неразличимые размытые формы интерьера, находящегося за дверью.
На этот раз была белая пластиковая ручка сбоку. Я потянул ее, и дверь отошла в сторону. Тут же я вскинул автомат. Мгновение... Но на меня ничто не нападало...
За дверью была ОЧЕНЬ СТРАННАЯ КОМНАТА...
Черная фигура в черном бесформенном балахоне... Недвижимая фигура, лица которой не разобрать... А рядом... Рядом с нею примостился толстый горбатый карлик с красной лысиной, длинным носом и чуть заостренными ушами! Наконец я смог его разглядеть в деталях: бородавка на щеке, пустые бегающие глаза олигофрена, беззубый рот, окруженный клочьями бесцветных волос... Рука черной фигуры в черной шелковой перчатке, выступающей из-под свободно ниспадающего рукава, поглаживала карлика за волосатым ухом... Это было отвратительно...
Кажется, оба этих существа не обратили на мое появление ни грамма внимания.
В комнате пахло какими-то пряными и немного приторными благовониями.
Комната была большой, просторной и тускло освещенной. Стены, пол и потолок сделаны из больших древних и абсолютно ровных каменных блоков — примерно как в Призрачной Крепости.
У дальней стены напротив меня было сооружение, напоминающее алтарь языческих культов. Три крупных каменных блока боковыми торцами прилегали к стене, образуя треугольник. Боковые грани его испещряли мелкие узоры, напоминающие не то ацтекские орнаменты, не то контакты электронных плат. Внутри этой конструкции ровно по центру располагался искусно вырезанный из камня символ двух змеев Уроборос в виде восьмерки. На нем тоже были какие-то знаки. Неожиданно в голову пришла запоздалая и немного нелепая мысль, что если совместить изображение девятки и шестерки — получится то же самое: восемь...
По всему полу комнаты причудливым лабиринтом были выставлены ряды свечей, перемежаемые тонкими и дрожащими струйками белесого дыма благовоний.
И вдруг раздался низкий, приятный баритон, исходящий со стороны черной фигуры.
— Приветствую тебя, отважный воин, — проговорил голос. — Я ждал тебя.
Я слегка опустил ствол автомата вниз, но пальца с курка не убрал.
— И вам мир, добрые люди, — вежливо ответил я. — Не знал, что вы меня ждете, а то поторопился бы. Да вот беда — дороги спросить было не у кого.
— Узнаю тебя, — удовлетворенно ответил непонятный темный субъект. — Ты — Странный из долины Маринера, а еще тебя называют "Пастух Глюков".
— Вот уж не думал, что молва обо мне дошла и до ваших отдаленных мест, — ответил я почти без иронии. — А не сочтите за бестактность — не скажете ли мне, кто вы? И почему этот джентльмен на ходулях бежал впереди меня?
— Я, — медленно, с оттяжкой произнес Балахон, — Мастер Иллюзий.
Возникла неловкая пауза: мне совершенно ни о чем не говорил этот звучный титул. И вообще, как всегда некстати, во мне начали бурлить эмоции.
— Я — контрольная точка этой части реальности, — словно поняв мое замешательство, ответил Мастер Иллюзий.
— Ладно, — мотнул я дулом автомата. — Назовите ваше звание и степень принадлежности к объекту или же к "Пантеону"... Ну кто вы там? Майор? Полковник? Генерал? Давайте в открытую... Мне только Ирина нужна, мне все эти ваши чудеса до Фобоса, ясно?
