— Вот это сразу мне отдашь, как перекинусь, а сумка пусть у тебя будет, — распорядился Аш, пристраивая котомку за плечами девушки так, чтоб не мешала и не свалилась. Обнаженные мечи и плащ он сунул Ранко в руки, предвидя, что одеваться и вытаскивать мечи из ножен будет некогда — хотя бы бедра тканью обернуть.
— Угу, — она уже поняла: ей предстоит снова прокатиться верхом.
— Побежали, — бросил эльф, в кувырке назад засвечиваясь белым светом, откуда вынырнул снежный волк.
Бежать. Бежать так быстро, как могут нести волчьи ноги, почти не ощущая легкого наездника; подобные волки часто служили для быстрого перемещения эльфийских стрелков. А Ранко не тяжелей тех лучниц.
Бежать, сгрызая расстояние прыжками. Серебристой молнией нестись по тракту. В лес. Под мрачный покров искореженных деревьев, пропахших мерзостью, словно неживых.
Спасать того, кого убить намеревался.
"Проклятье! Только я имею право тебя убить! Не смей там сдохнуть, Рован!"
Зловонное дыхание проклятого места перешибало всякий запах. Аш мог лишь радоваться, что чуткий нос волка еще улавливает в этих миазмах тленный запах вампира. Мертвого шиповника. Едва-едва, почти неощутимый. Всё ближе и ближе. Здесь!
Осталось загадкой, что подумали вампир и оборотень, когда сквозь рев окруживших их тварей прорвался злобный рык, и из-под сени деревьев вылетел серебристо-белый волк. Да и не до удивления им было, даже когда зверь стряхнул с себя наездника, в прыжке перекувырнувшись через голову назад. Белая вспышка осветила местность, заставляя нечисть прыснуть в стороны.
— Ранко! — крикнул Аш, выныривая из сияния и сразу ловя брошенные плащ и мечи. Нескольких мгновений, отыгранных у врагов за счет яркого света, хватило только на то, чтобы обернуть плащ вокруг бедер и протянуть руку вампиру, валяющемуся на земле, но освобожденному от упыря, отскочившего в тень.
— Вставай, чего разлегся? Держи, этим сподручней, просто руби их, и всё, — выдохнул он, всучивая Ровану клинок.
Тем временем подтянулось подкрепление: учуяв добычу, вечно голодные твари ринулись на запах "еды", пытаясь взять в кольцо не шибко умных путников, решивших сократить путь через лес. И если им это удастся, шансов на спасение не будет. Меч Ранко с тихим шелестом покинул ножны. Краем глаза эльф отметил, что ученица настроена более чем серьезно. А вот мальчишка-оборотень выглядел... непонимающим? Даже при мимолетном взгляде создавалось впечатление, что он не знал, куда попал и зачем он здесь.
— Если хотел сдохнуть, сказал бы сразу. Зачем такие сложности в поисках смерти? — злобно прошипел Аш, вставая с вампиром спиной к спине.
— Вот как только захочу, так и скажу, — язвительно ответил Рован.
Четверо против неисчислимого количества чудищ, которых так просто не убьешь. Один — мальчишка-оборотень, по виду — не воин и не маг. Вторая — девчонка, но у нее полно козырей в рукавах. Магических, если Аш не ошибся и наука пошла впрок, — да и мечом своим изогнутым махать умеет. Вампир — ну, этот просто так с жизнью не распрощается. Силен, быстр и ловок. А значит, даже если с мечом не очень ладит, — даже от бездумного размахивания клинком будет немалый толк. И сам друид с более чем тысячелетним опытом сражений, мечник. Если мальчишка окажется вовсе бесполезным, то эта троица так просто свои жизни не отдаст.
И всё равно, как ни крути, но шансов на победу — ноль.
Взмах клинка. Студенистая мерзость сплыла на землю, наполняя и без того тяжелый вязкий воздух новой волной зловония. Ладонь, земля, хлопок, сноп искр и... ничего. Когтистая лапа располосовала предплечье; запах крови смешался с другими запахами. Уже не первая рана. И не только у него. Досталось всем. Это не поединок, не благородная дуэль. Здесь нет правил. Это борьба за выживание.
"Не ту добычу вы себе избрали. Не будет вам обеда. Не первый раз мне с вами драться, не первый раз вас убивать. Когда уже все сдохнете с голоду?" — Аш злился. Злился на этот шимов лес за то, что существует; на Рована, что в это гиблое место влез; на себя, побежавшего спасать, хотя должен был прикончить; на Ранко, что не остановила.
— Проклятье! — выругался Аш. Попытки разбудить землю и заставить сражаться — бесполезны. Всё давно умерло. Не отзывается на магию друида. Отмахиваться одной рукой, и концентрировать магию в другой было сложно — из-за этого он уже получил несколько ран. По обнаженному телу заструилась кровь, своим запахом еще больше побуждая обитателей леса бросаться на добычу.
— Ранко, мочи их всем, чем можешь! — он надеялся, что ученица всё же усвоила магию огня — мечом здесь сильно не помашешь. И в тот же миг поляну, на которой происходило сражение, осветил кроваво-красный отблеск пламени. Ранко не мочила, она жгла.
Удар меча. Предсмертный визг. Ладонь. Земля. Рассыпающиеся искры. Ругань. Спина вампира за спиной. Краем глаза — пока все живы, все сражаются. Кто как умеет, кто как может. Но скоро, очень скоро их просто поглотит новая волна нападающих. Не дать завершиться окружению. Почти невозможно. Не хватит только лишь меча. Очередная тварь сумела дотянуться, разорвав до кости грудь эльфа.
— Аааааарррр! — не выдержал сумеречник, вложив в крик и движение всю силу. После такого он не сможет использовать магию неделю... если выживет. Земля. Хлопок ладони об умершую почву. Когда-то это уже было. Не помнил. Гинтра рассказывал, что тогда удалось. Если выложиться на полную, не щадя себя.
Они рванулись из земли. Сухие, толстые и узловатые, скрюченные корни умерших деревьев, разбуженные зовом друида. Пронзив несколько тварей насквозь, став ощутимой преградой между нападавшими из леса и защищающимися четверыми. Пусть ненамного, но минут пять форы дадут. И Аш не мешкал.
— Бежим!
Бежать не останавливаясь, что есть мочи. Босыми ногами перепрыгивая через коряги. Волком сейчас не стать, магии не осталось. Да если бы и стал — всех на спине не унести, а на своих двоих им не поспеть за зверем. Без вариантов. Просто бежать. В который раз через этот лес.
Не думать, не смотреть, не останавливаться. Нежить быстро справится с корнями и пустится вдогонку. Не тратить ни секунды, используя полностью выигранное время. Отсрочку в несколько минут. Всего лишь несколько минут. И так отчаянно желать, чтобы этого хватило.
Никаких мыслей. Только злость. Злость гонит вперед со страшной силой. Выбраться за барьер и вышибить остатки души из Рована, если она у него есть. Какого рожна было лезть в эту погибель? Других путей не нашлось? Нет, он не находил объяснений поступку вампира. И собственному беспокойству — тоже.
Бежать, с летящим вдогонку голодным озлобленным воем. Не хочет отпускать проклятое место свою добычу. Сумеречник мог лишь краем глаза видеть: не отстают, бегут без оглядки трое. Ранко, оборотень, вампир. Никто не мечтает стать ужином для тех, кто дышит в спину мерзостным зловонием. У страха велики глаза. Но еще быстрей у страха ноги.
Аш вырвался за барьер, кубарем скатился по траве с пригорка и сразу вскочил на ноги, поворачиваясь к лесу, — все трое вылетели вслед за ним. И так же, как и он, согнулись пополам, пытаясь отдышаться: легкие горели. Пробежать столь быстро такое расстояние может лишь тот, чью спину сверлит взглядом смерть. Лишь тот, кто хочет выжить. Ранко задержалась дольше всех, отстреливаясь огненными сферами от тварей; но всё же успела. И можно злорадно наблюдать, как врезается в барьер погоня, захлебывается и отступает, не в силах преодолеть невидимую преграду.
— Ну и какого шима вы туда поперлись? Жить надоело? — Аш перевел дыхание. — Здесь оставаться смысла нет. В трех часах ходьбы пещера. Там залечим раны и встретим рассвет. Ведь кое-кто из нас не очень рад рассветам, да?
— Тебе какое дело?! — всё еще злой после битвы, но уже слегка отдышавшийся, Рован с трудом поднялся с травы. — Зачем ты меня преследуешь?
Зрелище беглецы являли собою плачевное: досталось всем. Раны на предплечье и груди доставляли сумеречнику беспокойство; об остальных можно было забыть — царапины, сами затянутся. Верткая Ранко пострадала меньше всех — не так легко сильным, но неуклюжим тварям попасть по стремительной девушке.
— Ранко, сумку дай. Надо раны обработать, — не обращая внимания на слова Рована, Аш порылся в котомке и извлек баночку со снадобьем и свою тунику, которая тут же была порвана на бинты. С учеником и оборотнем всё понятно: опасных ран не наблюдается, хватит перевязки и лекарства. Но как лечить вампира? Это всерьез тревожило: эльф слышал, что раненые вампиры испытывают более сильную жажду, чем обычно. А тут три окровавленных живых. — Ты того, потерпи. Доберемся до пещеры, и я тобой займусь. Есть мысли, как тебя поправить, просто потерпи, — он глянул на Рована, догадываясь, что терпеть тому ой как сложно. В янтарных глазах друида светились решимость и угроза: лучше бы вампиру не буянить, тогда всё обойдется мирным исходом. Рован промолчал — видно, сейчас ему было не до разговоров.
— Эм... а... дальше что? — неуверенно спросила Ранко.
— Мы с вампиром отдохнем малость, а вы вдвоем отправитесь в столицу оборотней. Нельзя вам сейчас рядом с ним, — эльф закончил обработку ран, снял с пальца единственное кольцо и протянул ученице: — Найдете торговца Нагайю. Скажете, прислал хозяин Гинтры, кольцо это он знает. Попросите снарядить крытую повозку с парой лошадей, одежду, еду. Всё, что в дорогу надо. Расплачусь потом. Мы будем вас ждать до вечерних сумерек третьего дня в пещере. Там есть тропка до дороги, узкая, но повозка пройдет, местность ровная, — произнося прозвище, эльф недовольно поморщился: оборотни, как назло, прилепили несуразное "хозяин" из-за того, что Гинтра и впрямь звал его хозяином. Вот только не своим, а леса.
Он оторвал широкую полосу от плаща, перетянул рану на боку вампира, сгреб его в охапку и направился к подножью близких гор, в которых означенная пещера и располагалась.
— Зачем преследую? А меня наняли тебя убить за то, что людского князя баламутишь. А я вот почему-то спас, — вернулся Аш к ранее заданному вопросу. Теперь можно было попробовать поговорить.
"И вылези из моих мыслей, а то заблудишься в моих желаниях, потом кошмары будут сниться. Дневные", — мысленно предупредил он, почувствовав, что вампир проявляет излишнее любопытство.
"А может, я не против заблудиться?" — кровосос почти улыбнулся.
Ранко и оборотень, наконец, скрылись из виду. К большому облегчению сумеречника: так куда проще, чем не сводить глаз с детишек, гадая, не набросится ли вампир на них. О том, что Рован может укусить его самого, он не беспокоился. Такое уже было — и не пугало. Воспоминания об укусе даже рождали нечто теплое в давно замерзшей душе Аша. И почему-то возбуждали.
Пещера была небольшая, но сухая. А главное, уступ надежно скрывал ее от солнца, не проникавшего сюда на протяжении всего дня. Здесь можно спокойно дождаться ночи. И попытаться вылечить вампира. Предплечье отдавало гулкой болью, рана на груди саднила, но после перевязки вполне терпимо. Не мальчишка желторотый, чтобы скулить по пустякам. Руки-ноги на месте, ну и ладно. А остальное заживет.
— Тебе ведь снадобья помочь не могут, так? — вопрос не требовал ответа. Аш и сам знал: бесполезно лечить вампира, как живого. Но и воспринимать его, как мертвого, не мог. И совершенно не понимал, отчего безоглядно ринулся в Проклятый лес — спасать того, кого полагалось убить. Помешательство рассвета на берегу... эльф не хотел задумываться над причиной. Ему просто было интересно, почему он так одержим вампиром, почему гнался за ним вместо того, чтобы отправляться домой, — ведь его наняли унять слухи, а не устраивать охоту на кровососа... Поэтому и оставлять всё, как есть, он не собирался.
Стянув с Рована окровавленную одежду, он прокусил себе запястье, уронил в рану вампира алую каплю и провел по ней кончиком языка, зализывая. Каждую рану. Наполняя своей кровью, легко дотрагиваясь языком. Замечая, как вздрагивает Рован от его действий.
— Помогает? Или лучше всё же так? — спросил друид, заглядывая ему в глаза, откинул волосы с шеи и подставил под укус. Рука легла на затылок вампира, как бы демонстрируя, что Аш не терпит возражений. Тот лишь зашипел в ответ.
— Запомни, Рован, убить тебя имею право только я. Так что не вздумай сдохнуть раньше времени, — прошептал друид, зарываясь пальцами в светло-каштановые пряди.
— Откуда это у тебя такое право? — вампир изогнул бровь, недоуменно глядя на склонившегося к нему эльфа. — Мы вроде еще не женаты. И откуда имя мое знаешь? — требовательно осведомился он, коснувшись губами острого уха, лизнул и только после этого безжалостно вонзил зубы в открытую шею, зная, что до того момента, пока он не насытится, друиду придется порядком подождать.
— А твое имя большой секрет, и знать его не должно? Людишки сказали. А право... сам пока не знаю, но так решил, — спокойно ответил Аш. Рован с силой стискивал его волосы, но такую боль он сейчас не мог ощутить. Зато ощутил другое: как впились в шею клыки, как запульсировала быстрее, чем обычно, кровь. И без того тусклый свет померк, погружая Аша в зыбкое возбуждение.
Всё навалилось сразу: азарт погони, горячка битвы, инстинкты, проснувшиеся от запаха крови. Своей. Его. Дикий медовый яд растекался по венам, даря возбуждение иного плана. Аромат увядшего шиповника дразнил тонкие ноздри эльфа, заставляя думать не только о спасении сомнительной жизни кровопийцы.
"Ты вкусный", — наплевав на предупреждение, Рован снова влез в его мысли.
"Так нравится знать, что я думаю? Ты тоже вкусный".
Это была не нежность. Осторожность. А может, и начало нежности. Аш не понимал. Он просто позволял вампиру утолить жажду его кровью, но сам испытывал такую же жажду по отношению к нему.
— Ты ведь не против? Знаю, что нет. Иначе не носил бы с собою мой венок. Думал, я не узнаю? Я узнал. О чем ты думал, когда его касался? — шептал эльф, прислушиваясь к своим ощущениям, чувствуя, как вздрагивает Рован. Это было сложно — не сорваться, не сжать в объятиях израненное тело, не превратиться в зверя, как тогда на берегу. Хотелось. Но он сдерживал себя. Несвойственное Ашу проявление заботы: ему важно было понять, что же тем утром привело к помешательству.
Это почти походило на ласку. Когда вампир наконец-то отпустил шею, сумеречник взял его лицо в ладони и поцеловал. Жадно. Страстно. Так, будто соскучился. Будто лишь из-за этого и пустился в погоню. Будто нашел ответ на беспокоящие вопросы — почему так его желает, и что тогда произошло.
— Не против, я не против, — горячо выдохнул Рован, обвившись вокруг сильного тела эльфа и прижимаясь так, словно это было не простое утоление жажды. — Я хранил твой венок, как память, запах цветов напоминал мне о тебе, а нежность лепестков — о гладкости твоей кожи, — понизив голос до бархатистого тембра, шептал вампир. Он был пьян. Слишком живой кровью друида. Слишком хмельной горячей влагой.
— Лучше, когда я не кусаюсь? — Аш коснулся губами его шеи, обнажив клыки. И самым странным было то, что ему хотелось их вонзить, хотелось вновь испробовать на вкус терпкую, приторно-сладкую, густую, как многолетнее вино, кровь.
