Таким образом в его руках оказалась объединеная мощь двух мегаполисов. Окончательно утвердив свою власть в Этоне, Джаггаран с удвоенной армией двинулся на Егелан.
И снова продемонстрировал, что его умения военачальника заслуживают восхищения, а победа над А'Рах Морой не была случайной удачей. Армия Егелана лишь немного уступала в численности армии Джаггарана, но оказалась разбита быстро и эффектно.
За Егеланом последовали Тоннебен, Лисс и многие другие относительно небольшие города, расположенные между Хребтом Безнадежности и Черной Пустыней. Войска Джаггарана захватывали все, до чего могли дотянуться. Они брали город за городом, грабили, но не уходили, а утверждали там свою власть и порядки.
За это их и стали называть "ордой".
Один маленький город под названием Лиджерас-Шин оказал особенно упорное сопротивление. Победив, Джаггаран приказал сжечь Лиджерас-Шин целиком. Он не требовал истреблять население, но его армия, разъяренная необычно тяжелыми потерями, действовала очень быстро, никого не щадила, и многие мирные погибли, не успев бежать.
Трагедия Лиджерас-Шина потрясла даже видавших виды политиков. А Джаггаран только укрепил свою власть, все больше опираясь не на харизму и умение убеждать, но на страх. Вскоре он присвоил себе титул Великого Хана, а город Этон повелел переименовать в Джаггу.
Великий Хан издал единый свод правил, касающихся всех сторон жизни — Наставления. Они были обязательны для исполнения во всех городах орды. Постоянный грабеж населения был узаконен в форме высоких налогов. В городах Стабильного Хаоса вместо налогов существовали схемы, по которым жители платили страже и другим организациям: по сути похоже на налоги, вот только масштабы выплат совсем иные, не говоря уже о положении мирных магов-рабов, которые отдавали государству практически всё.
Главным пунктом законов орды было беспрекословное подчинение самому хану. Городами руководили наместники, которые должны были поставлять в армию хана свежие подкрепления. Сам хан командовал всем из Джагги, но время от времени отправлял для инспекции "посланцев" — эти фигуры имели очень высокий статус в ордынской иерархии.
Егелан превратился во второй форпост орды. Наместником там стал некий Затаб — верный друг и соратник хана, один из немногих, кому хан полностью доверял. Затаб был не менее властолюбив и жесток, чем сам Великий Хан, и коварства ему тоже было не занимать. Но наместник Егелана не имел такой же харизмы и военного таланта, поэтому Затаб не рассматривался как серьезный конкурент, способный устроить заговор и потом удержать ханский престол.
Покоренные города поставляли новых воинов в армию орды, что позволяло продолжать захватнические походы. А такая необходимость становилась все более очевидной. Экономика ордынских городов испытывала глубокую депрессию, все виды ремесел и профессий деградировали. Полного краха не наступало, но торговля работала как будто в полсилы, со скрипом и скрежетом. Цены на все товары росли, а их качество снижалось. Жители городов, захваченных ордой, старались эмигрировать в ближайшие города Стабильного Хаоса. Население утекало как вода из дырявого таза.
В этих условиях орде не оставалось ничего другого, как продолжать экспансию, захватывая новые ресурсы, возвращая под свой контроль разбегающееся население и пополняя войска.
Сначала наступление продвигалось на юг, где земли плодороднее, а города многочисленные, но небольшие и слабые. В какой-то момент хан перестал лично руководить походами, поскольку огромная армия сметала на своем пути все даже без умелой тактики и стратегии. Хан окончательно обосновался в своей резиденции в Джагге. Там он выстроил себе огромный дворец. По его примеру и с его согласия наместники в городах орды занялись тем же самым — строили себе дворцы, замки или превращали в них городские Цитадели.
Не присутствуя лично, Джаггаран управлял экспансией на расстоянии, инструктируя военначальников при помощи магов, которые устанавливали телепатическую связь с войсками. Не полагаясь только на магов снов, он не забывал и о посланцах, которые руководили специальными операциями от лица хана на местах. Сподвижники брали пример с лидера: так появились "посланцы наместников", через которых правители крупнейших мегаполисов могли диктовать свою волю наместникам мелких городов, а те распространяли свою власть дальше — на окрестные поселки и фермы.
Когда продвижение на юг достаточно удалилось от Джагги, а армия орды увеличилась в несколько раз, взор хана обратился к востоку. Там, за Черной Пустыней было еще много неразграбленных земель.
Богатый восток занял орду на целое поколение. Случались более или менее удачные походы, но в целом экспансия развивалась успешно.
За это время идеология орды эволюционировала. Отношение к небоевым магам немного смягчилось. Ордынская инспекция, устанавливавшая режим рабства для волшебников, теперь действовала только в недавно покоренных городах. Цель заключалась в том, чтобы показать, чем грозит неповиновение, сломить дух побежденных и спровоцировать на бунт тех, кто мог бы оказать сопротивление в будущем. Как только эти цели признавались достигнутыми, издавался указ, согласно которому магам разрешалась нормальная торговля, но устанавливался фиксированный налог на выручку. И хотя он достигал 70-90 процентов, что намного выше, чем для других каст, но по-сравнению с прежним режимом это казалось избавлением. По крайней мере у волшебников появлялось время на отдых, семью и досуг. Контроль за магами сводился к длинному списку запретов, включая запрет на смену профессии (иначе многие колдуны перешли бы в другие касты, где налоговое бремя было не таким тяжелым). Но все же теперь маги могли в какой-то мере выбирать, чем им заниматься.
Режим первоначального рабства мог длиться от года до нескольких десятилетий. В большинстве городов, оказавшихся в "тылу" орды, он был давно отменен, но все равно маги оставались людьми второго сорта. Для них всегда устанавливались более высокие налоги, вводилось больше запретов, для них в законах прописывались более жестокие наказания, например, возвращение в рабство на год за словесное оскорбление любого немага (обратное не наказывалось вообще). Хан унижал волшебников намеренно, чтобы они не смели даже голову поднять. Как следствие, дети, выросшие в городах орды уже после завоевания, очень редко выбирали для себя профессию мага, особенно мирного.
И даже боевые маги, которые считались привилегированной кастой, стояли на ступень ниже остальных военных — что-то вроде элиты второго сорта. Считалось, что магам не хватает верности хану, поэтому в иерархии они оказывались ниже за очень редким исключением. Среди офицеров их было меньшинство, а те, что поднимались по карьерной лестнице, находились под неусыпным контролем. Значительную долю в армии Джаггарана составляли подразделения, единственной задачей которых была слежка за волшебниками, в том числе и в бою. Несмотря на все это, подавляющее большинство боевых магов сохраняли фанатичную верность хану, так как при малейших подозрениях они оказывались низвернутыми в касту мирных — с сопутствующим нищенством и бесправием.
В относительном покое и достатке жили только маги снов — они были слишком редкими и полезными даже с точки зрения хана.
Если жизнь магов со временем становилась чуть лучше, то для немагов — наоборот. Первоначально, после захвата какого-нибудь города идеологическая пропаганда всячески стимулировала ненависть и пренебрежение к волшебникам, подталкивала к травле, преподносила это как расплату и наказание за прежнее "привилегированное" положение, играя на человеческой зависти.
Для немагов при этом мало, что менялось — жестоко наказывали лишь тех, кто открыто выступал против орды. Но со временем режим ужесточался: вводились налоги, цензура, удостоверения личности и так далее. Параллельно стража преобразовывалась в иерархическую структуру под командованием наместника и верных ему людей. Никто не мог сопротивляться этому, поскольку маги, которые служили стержнем для прежней системы "стабильного хаоса", к тому времени оказывались уничтожены, сломлены или перевербованы.
Шли годы. Авторитет Джаггарана все рос, были созданы гимны и даже молитвы Великому Хану, государственная идеология вполне оформилась. Хан постарел внешне, но во всем остальном оставался прежним — властолюбивым и фанатичным завоевателем.
Были походы и на север, и на запад, но продвижению на запад мешали горы, а на севере как кость в горле встал Мархорм. В этом городе нашлись умелые военначальники, которые смогли остановить наступление орды. Они наглядно показали, что хваленый военный гений Великого Хана, конечно, существует, но бывают гении не хуже.
И это был очень большой город, который нельзя задавить за счет многократного превосходства в численности войск, как произошло в сожженном Лиджерас-Шине. Армия орды была больше, но значительная ее часть воевала на востоке. Хан посчитал, что Мархорм — кусок, конечно, жирный, но не стоит того, чтобы собирать войско со всей подвластной империи. Орда взяла непокорный город в кольцо, захватив несколько соседних мегаполисов меньшего размера — Сандат, Раншид, Болетту, Челли — и на этом временно "успокоилась".
Что касается запада, то там высились не только горы. Там был еще и крупнейший город в регионе — тот, который почтительно величали Столицей, а завистники, консерваторы и эстеты предпочитали историческое имя — Нера-Мора. На деле он никакой столицей не был, зона его влияния имела размытые границы, сталкиваясь с влиянием других городов-государств. Но Нера-Мора считалась совершенно неприступной твердыней, которую не может сокрушить армия никакого другого города.
Но что, если это армия множества городов?
...
Сидение на ферме превратилось для беглецов во что-то вроде отпуска. Только Микола, который прибыл на Колонисте-12, и не успел получить всех возможных прививок, подхватил какой-то вирус и слег с температурой. Вэй Лин, обследовав его, сказала, что состояние пациента не представляет угрозы: вирус нашелся в базе данных и последствия заражения удалось смоделировать на компьютере. Миколу ожидало несколько суток довольно неприятных ощущений, но в конечном счете — выработка естественного иммунитета.
Остальные слегка маялись от безделья. Ферма, стоявшая на отшибе, давала мало возможностей для исследований и для развлечений. Кей, которому делать было совершенно нечего, включил свой инфоцитный приемник в режим виртуальной реальности и целым днями резался в какую-то игру. Вскоре к нему присоедился Микола, которому так было легче переносить симптомы болезни: инфоциты транслировали в нервную систему ложные импульсы несуществующего мира, заменяя жар на прохладу, блокируя резь в глазах и зуд на коже. Вскоре к ним присоединились Брюс и Алексей, которые тоже исчерпали возможности занять себя. Наручные компьютеры, объединенные в сеть, имели вполне достаточную мощность для моделирования сложного виртуального "мира". Космонавты не устояли перед искушением — когда вокруг был совсем новый мир, но... как оказалось, даже Виз иногда может быть скучным. Деревня — она везде деревня.
Даже капитану уже хотелось к ним присоединиться, но он пока держался.
Мария продолжала просматривать литературу, оставшуюся от прежних жильцов. Но они все интересное увезли с собой. Кроме первых двух очень важных книг остальное оказалось разнообразными справочниками по сельскому хозяйству, из чего Мария сделала закономерный вывод, что уехавшие решили забросить фермерство. Антрополог была бы рада детской сказке, так как мифология для понимания культуры очень важна, или романтической истории, поскольку знания землян об институте брака и семьи на этой планете были крайне фрагментарными.
Вместо этого приходилось продираться сквозь скучнейшие рекомендации, списки и таблицы, изобилующие непереводимыми терминами — названиями растений, вредителей, удобрений и болезней... Читая, Мария сохраняла в наручном компьютере страницу за страницей в надежде, что кому-нибудь когда-нибудь это понадобится. Самой себе она поставила простую цель: довести навык чтения визанских рун до автоматизма.
Вот кому скучно не было,— так это Вэй Лин. Чего-чего, а всяких микробов и насекомых на ферме хватало, даже не надо было ходить в соседний лес. Но туда биолог добровольно и не полезла бы — одного укуса табипена, который чуть не убил ее во время второй высадки, ей хватило на всю жизнь. Зато не хватало серьёзного оборудования для исследований: собираясь, Лин взяла то, что полегче и попроще, так как грабить "родной" корабль не позволила совесть. Как следует она запаслась только медикаментами, поскольку была единственной в группе, кто хоть немного понимал в медицине.
Для Джексона тоже нашлось развлечение: когда он обследовал ферму, то под обширным навесом его ждал сюрприз. Там, в тени стояли высокие кряжистые фигуры: големы. До сих пор земляне их не встречали. На вид они казались безголовыми каменными статуями, изображавшими каких-то странных пятиногих зверей, очень отдаленно напоминавших слонов, опиравшихся хоботами на землю. Джексон провел рукой по торсу одного из великанов и почувствовал шероховатую, необработанную поверхность — вездесущий пескобетон и здесь нашел применение.
Там уже находился хозяин фермы, который возился с одним из великанов. Джексон забросал его вопросами. Одинокий фермер, похоже, соскучился по человеческому общению, и охотно объяснил самое главное.
Эти, большие, были големами-пахарями. Камень — это только внешнее, он нужен, чтобы увеличить массу и глубоко взрыхлять землю. А внутри у таких големов находился стальной скелет с шарнирами, причем каждый шарнир управлялся отдельным магическим плетением, приводя голема в движение.
Другие плетения служили органами чувств. Обычно големы были слепыми, а для ориентации в пространстве использовали какую-нибудь разновидность локации (как у летучих мышей). Кроме того у големов был слух, чтобы распознавать голос хозяина и понимать несколько команд, а также чувство равновесия. Наконец, в глубине "тел" находился еще и третий тип плетений, которые соединяли все остальные и служили нервными "узлами", образуя своеобразную "нервную систему" — не слишком сложную — примерно как у насекомого и способную на операции такого же уровня.
Фермер сказал, что вскоре начнется сезон посева каких-то злаков (второй раз за год), и показал землянину других големов, готовых к работе. Големы-сеялки напоминали гусениц-многоножек, только ноги у них двигались не вдоль тела, а поперек, и ползли они боком. Между ногами висели шупальца — по три штуки: одно протыкало в земле ямку, второе откладывало туда семя, а третье просто волочилось позади, присыпая углубление землей. Еще под навесом был десяток легконогих деревянных пауков размером с табуретку — големы-пугала. Эти были вооружены чем-то вроде брызгалок, стреляющих тонкой струей воды, чтобы отпугивать птиц и наземных вредителей.
Получалось, что на Визе самая продвинутая техника находилась не в городах в магических лабораториях магов, а здесь — в провинции, на полях. Фермер сказал, что создание големов — длительный и кропотливый процесс, и они очень дороги, однако весьма надежны и служат почти вечно (с перезарядкой, разумеется). Благодаря чему они рано или поздно окупаются. Стало ясно, почему на фермерском поле не трудятся живые батраки. Джексон похвастался, что, хотя раньше не видел големов, но знаком с одним "мастером големов" (то есть Камо), чем заслужил сразу много очков уважения у хозяина фермы — судя по всему, это была одна из самых сложных магических специализаций.
