— Что они могут предпринять? — хоть как-то решил разорвать гнетущую атмосферу.
— Да что захотят, но, в итоге, ворота сломают и вырежут всех, — Лубь засопел, — ну, кроме нее, она их всех потом положит, да нам уже будет все равно.
— А ты не умирай, — хихикнула девчонка, — делов-то, отмахивайся чаще и бегай быстрее.
— Ну-ну, отмахивайся, — управляющий замка помрачнел еще больше, и я решился, пошло все к черту, подыхать, так хоть с музыкой. И положил ему на плечо руку:
— Мы встанем у самых ворот, вдвоем, ты и я, как тогда, спина к спине, и сдохнем, но сдохнем красиво, — а ведь как сказал, даже самого проняло. Он вздрогнул, потом как-то медленно обернулся и странно на меня посмотрел, долго так, задумчиво, затем кивнул, сжав губы в тонкую линию:
— Сдохнем, красиво, — рядом хмыкнула Уроголь.
Первыми начали атаку, как ни странно, пауки, да еще как, мгновенно выдернув из первых, подошедших на достаточное расстояние караутов, чуть ли не с два десятка, на треть уменьшив их численность. Просто, в какой-то момент в стороны врага быстро, почти синхроноо выстрелили сотни, если не тысячи серых жгутов паутины, вцепились в панциры как клещи, и втянулись назад, вместе с добычей. Я даже на носки привстал, в надежде разглядеть происходящее, но донжон не позволял видеть подножие стены, а жаль. Оттуда уже вовсю раздавались хлюпанье и треск, видать, спеленутым по рукам и ногам мобам, даже высокоуровневым, несладко приходилось против такого противника. Однако вот, из невидимой нам зоны буквально выпрыгнул весь покрытый ихором караут, без верхней правой руки и подволакивая ногу, но живой, а потом еще один и еще, паутина отпускала свою добычу назад, не всю, конечно, но большую часть.
— Молодые еще, неопытные, да и маленькие, — досадливо прокряхтел Лубь.
И понеслась! Карауты вновь выстроились, ощетинились клинками, образовав нечто ежа, и еще согнули нижние лапы к бедрам, ухватившись ими за лапы товарищей. Вот суки умные, не сдержал я вздоха восхищения, теперь такую махину хрен растащишь. И двинулись вперед, к воротам, всего их было порядка шестидесяти, может, чуть меньше, а то и под землей еще резервы ждали, кто знает. Но, буквально через полминуты, створки содрогнулись и принялись сотрясаться без перерыва.
— Они что, кулаками их выбить хотят? — не понял я.
— И им это удасться, — буркнул карлик, — все, я вниз, подыхать.
Через минуту мы замерли с ним в трех метрах от створок, и мне не нравилось это осознавать, но он был прав, еще минут двадцать они выдержат, а потом...
— Они наделены земной искрой, слишком долго жили в таких глубинах, куда никто вообще не спускался. Рассказывают, раньше они были не такими, но потом изменились. Это даже не магия, а нечто большее, камень их слушает, — произнес напарник, его иконка добавилось в мое обозрение, — вон, как петли ходуном в камне уже ходят.
Внезапно, с заднего двора раздался дикий рев и смачный, оглушительный удар молота по камню, почему-то именно так подумалоь в тот момент. Уроголь тут же, глянув на нас, кивнула, мол, вы теперь сами, и ринулась туда.
— Ну, вот, значит, не дураки, с двух сторон взяли, а там защиты почитай и нет.
— Она справится? — мотнул назад головой.
— Она-то? — он хмыкнул, — справится, а вот мы нет.
— Лубь, — позвал я, и он покоился, — помни — красиво.
Карлик растянул губы в улыбке:
— Будет тебе красиво, не переживай, — и ворота рухнули, с грохотом вывернув петли из стен и впечатавшись в землю, и на нас хлынули враги.
Первые же мгновения схватки несколько добавили недостающей информации до полной картины. Два на два мы не тянули, а именно так они вбегали в образовавшийся проем, и даже против одного вряд ли что смогли бы сделать. Разве что простояли бы дольше, а так, Лубь получил несколько мощнейших затрещин, с дуру попытавшись их блокировать, и отлетел в сторону. Меня же зажали в тиски сразу двое и я только и успевал, что уворачиваться, отпрыгивать и отвлекать на себя внимание, пока напарник с трудом поднимался. Полоска его жизней опустела на две трети, еще и дебаф какой-то повесился, но разбираться с этим времени не было, я спасал свою шкуру, вертясь как уж и абсолютно не жаля как оса. Не было времени просто.
Они не были быстрыми и особо меткими, зато имели четыре руки и чудовищную силу, а еще прилично хитов, пару раз выбив криты из одного и добавив еще в прыжке, снял под тысячу, а полоска жизней убавилась у твари едва ли на десятую часть. Спасала пока только ловкость и выученные накануне умения, но это только пока, карауты все вбегали и вбегали внутрь, растекаясь по двору и уже устремившись внутрь замка. С заднего же двора вовсю шел треск и скрежет, похоже, там им ничего не обломится, хоть это радовало.
Но вот меня достали раз, другой, третий, и я приготовился отдать богу душу, не спасала ни аура, ни каменная плоть, ни вампиризм, слишком со многих сторон пытались достать, а если дотягивались, то очень ощутимо. Мне же размениваться с ними одной-двумя своими тычками на десяток их оплеух, способных прихлопнуть меня, как блоху, совсем не хотелось.
— Арр! — где-то сбоку зарычал и затих карлик, суки, достали-таки.
И всюду тихий скрежет хитина по камню, всюду мельтешение, я вжался пиной в мягкую серую поверхность, и карауты тут же отступили, зашипев, словно рассерженные кошки, а справа и слева от лица в воздухе колыхались тонюсенькие паутнки. Дальше действовал интуитивно и без какого-либо вмешательства разума, иначе бы просто не решился на подобное. Взгляд уже нашарил поверженную тушку напарника, зафиксировал вытаскиваемый из него воином караутом меч и очередной, последний замах, жизней у ворчливого карлика оставалось всего ничего. Он мог лишь булькать, слепо шаря рукой в поисках топора, лежащего совершенно с другой стороны. Черт, не красиво, как же не красиво.
— Вашу мать! — и ринулся вдоль стены, отчаянный прыжок вперед заставил воздух свиснуть возле уха от пронесшегося мимо в считанных миллиметрах клинка врага. Я даже не успел испугаться, как твердь саданула по ногам, и очередной бросок вперед сбил наземь неостоявшегося убийцу караута. Лубь еле дышал, он даже не понимал, что происходит вокруг, на губах пузырилась кровь, не хилая такая реалистичность, но это было все, что я успел подумать. Адреналин, если он тут вообще был, бурлил уже чуть ли не в горле, прямо как тогда, на протяжении той адовой недели, когда с меня спускали раз за разом шкуру без какой-либо возможности дать сдачи. И сейчас ощущалось примерно тоже самое. Карлик был тяжел, но, все же, транспортабелен, да вот только не при таком количестве вражеской стали вокруг, про шипение вообще молчу, твари зло рвали воздух и стремились добраться до меня. Еще бы, радиус "Ауры Боли" составлял пять метров, и они из него даже не собирались выходить, теряя потихоньку здоровье и агрясь, агрясь, агрясь.
Подхватив Лубев топор и сграбастав его за панцирную шкирку, швырнул с размаху бесполезное оружие в ближайшего караута, но тот даже и не подумал отходить, с легкостью отбив оружие в сторону. Я сделал пару шагов, потом отпустил карлика и, поднырнув под замах с двух рук, выдал двоечку в коленный сустав твари, заставив ее пошатнуться и промазать, клинки с силой упали на мостовую. Сила отдачи заставила караута вновь зашипеть, но уже, похоже, от боли. А я уже вновь тащил напарника, два шага, три, глаза ловят движение сбоку, это ко мне бегут мои старые противники, прощелкавшие свою добычу. Черт, как же близко, и как далеко! И делаю то единственное, что остается, хватаю старого ворчуна и второй рукой, резко сдаю в сторону и буквально зашвыриваю его под стену. Удар!
Меня сносит, словно пушинку, хиты в красной зоне, перед глазами все плывет, пытаюсь встать, но очередной удар укладывает наземь. Били не оружием, рукой или ногой, не знаю, но хватило с лихвой. Чувствую, как в грудь упирается что-то тяжелое, ребра начинают жалобно искривляться под чудовищным весом, не выдержат, сломаются. Глаза на мгновение улавливают контур нависшего надо мной караута, его ногу на мне и занесенный в последнем ударе мачете. Улыбаюсь. Да пошли вы все к черту.
Взрыв! Тугая волна сносит и меня, и караутов, и наверняка все вокруг, разве что только замок остается на месте, потому как именно в него я и врезаюсь. В угол. И больно. Полоса хитов жалобно вздрагивает и замирает, а меня тут же начинает душить смех, но ржать больно, потому лишь кривлюсь с легким, еле слышным стоном. Одна единица жизней — да на меня муха сейчас сядет, потрет лапки и я окочурюсь. Во рту солоноватый привкус, звуки глушатся, словно уши забиты ватой, зрение то затухает, то пытается выровняться вновь, но не может. Видимость почти никакая, но потому, что улавливаю, понятно и так, кавалерия таки подоспела.
На лоб ложится холодная ладошка, осторожно так, сочувственно, сразу становится несколько легче, но лишь морально. Впрочем, меня уже избивали подобно этому едва ли не сильнее и гораздо дольше и чаще, так что терплю без особых усилий, привык.
— Та как? — доносится еле слышный голосок Уроголь.
— Жить буду, — хриплю в ответ, — как там Лубь?
— Выживет, его пауки защитили.
Хорошо, значит, не зря башку подставлял.
Со стороны доносятся поледние раскаты разрывов.
Слышаться треск и хруст сминаемого хитина.
Земля слегка содрогается.
И все затихает.
Шаги.
— А вот и наши герои, — негромкое шипение насмешливо, но не злорадно.
— Арргат, — вкладываю в слова последние силы, — прости, не устояли.
И сознание меркнет под легкой прохладой маленькой ладошки.
Глава 15
Бам, бам, бам! Что за на хрен, спать-то как охота, а они стучат! Ворчливая мысль еще не успевает до конца оформиться, как проснувшийся разум тут же подрывает тело вверх, насильно разлепляя веки и заставляя буквально сползти на пол. Фокус плохой, но постепенно все приходит в норму, и я оторопело пялюсь на свою кровать, свою необставленную хибарку и закрытую дверь. Черт!
Внутри словно расслабляется мгновенно сжавшаяся пружина, и со двора через открытое окно тут же прилетает новое "Бам!"
— Сикар, — стону сквозь зубы и падаю назад на подушку, но кузнецу явно плевать на мои страдания и он продолжает лупить по наковальне, садист хренов. Спустя минут пять, все же, поднимаюсь, этот гад, видимо, будет молотить до самого вечера, да и карлика бы проведать, и к Арргату заглянуть, мало ли, вдруг чего интереное будет.
Сказано, сделано, первым нашел начальника, тот беспрерывно что-то химичил в своей комнатушке и, едва завидев меня, тут же бросил:
— Не ссейчасс.
Пришлось кивнуть и свалить, борзеть было не с руки, сейчас я от него завишу куда больше, чем раньше. Интересно, кто меня так качественно залечил, помню лишь, как выпал в оадок, а что дальше-то было? Лубь обнаружился у себя в домике, тоже целый и в привычном для него настроении:
— А, и тебя собрали по кусочкам, — пробурчал напарничек.
— Угу, ты живой?
— Живой, твоими стараниями, — он скривился, — когда уже я тебя спасать буду?
Улыбка сама наползла на губы:
— Лучше уж вообще без этого.
— Ну да, ну да, — карлик проковылял к шкафу и, открыв сервант, достал два стаканчика и небольшую непрозрачную бутылку.
— Ты и для такого уже здоров? — подначил друга.
— Я для всего здоров, — засопел тот, откупоривая свою ношу, — и для этого тем более.
Пришлось устраиваться за столом, в руку тот час была всунута тара, и через секунду спустя в нее забулькало, немного, лишь до половины. Лубь, прикинув объем, удовлетворенно крякнул и подмигнул:
— Давай, за здоровье, — и добавил, — лечебная.
Вкусно, и горло не дерет, явно на спирту, но что, не разобрать, настойка какая-то или ликер, сладковатое и терпкое.
— Кстати, Лубь, у меня к тебе нескромный вопрос.
Тот удивленно поднял брови, мол, ну, давай, удиви.
— Вот я — человек, наш начальник — явно мертвый парень, Уроголь — и так понятно, а вот ты кто? И Сикар, кстати, тоже, кто?
Он некоторое время ошарашено пялился на меня, потом его лицо дрогнуло, а сжимавшая стопочку рука бытро поставила ее на столешницу. После этого я ожидал чего угодно, даже прямой в морду, но Лубь просто и откровенно заржал, запрокинув голову и принявшись лупить ладонью по столу. Лицо раскраснелось, на глазах выступили слезы, а под конец карлик вообще свалился со стула и забулькал уже где-то под столом.
Спустя секунд двадцать, отсмеявшись, он таки поднялся и, утирая самую настоящую, а не театральну, слезу, плюхнулся на свое место. Потом перевел взгляд на меня и довольно хрюкнул:
— Ох, Гаумат, доведешь ты меня, — и снова смешок, я насупился:
— И чего ржать, мне действительно интересно.
— Все, все, не меши меня больше, — замахал он руками, — сейчас отвечу, только помолчи, дай передохнуть.
Потом налил нам еще чуть-чуть и плотно вдавил пробку назад, походу, кина дальше не будет, алкоголизм в игре не приветствуется, ну и ладно.
— Давай, шутник, — и накаркал, вновь заржав во время глотка, закашлялся и покраснел еще больше, его откашливание было слышно, небось, во всем замке. Я покачал головой, ему, часом, мозги не залечили? А то юмор без причины...
Ловно прочитав мои мысли, он поднял ладони вверх:
— Все, все, я темный гном, а Сикар — тролль.
— И всего-то, — киваю, — вот за это спасибо, а не за то, что своим ржанием всю округу перебудил.
— Ой, можно подумать, — вновь отмахнулся он.
Просидели так еще где-то с час, болтая ни о чем и, по сути, просто морально отдыхая, и что самое интересное, ну не воспринимал я его как НПС, самый настоящий живой человек, в смысле, гном, ну никак не программа. А потом вспомнил и о насущном.
— Лубь, ты вот помнишь, что обещал?
— Я? — на лице обеседника тут же просутпил отпечаток глубокого мыслительного процесса.
— Ты, — киваю с улыбкой.
— А, точно, халупку твою обставить, — шлепнул гном ладонью по столу.
— Было бы неплохо.
— Хорошо, давай так, заканчиваю с замком, тут ремонту дня на два, не больше, и лично займусь твоей берлогой, сам, сюрприз сделаю!
— Ну, давай, — а что еще ответить, когда с таким энтузиазмом предложение делают, чай, не халтуру какую слепит, после всего что было-то.
— Вот и ладно, — в общем, на том и порешали, а потом к нему забежала парочка урглов, и господин управляющий утопал по своим делам. Я же обвел помещение взглядом, оценил уют, прикинул застеленность стен и пола шкурами да коврами, качество мебели и ее расстановку, и остался доволен. Думаю, не подведет, сделает если и не лучше, чем у себя, то уж точно не хуже. А через десять минут был уже за воротами и не спеша пер в сторону озера, Урргаз, вроде бы, обмолвился, что бы через недельку к нему заглянул, да и когда то было, все сроки прошли, так что работенка какая наверняка есть. И была у меня еще одна мыслишка, сформировавшаяся на фоне пережитого штурма, в общем, посмотрим, авось получится.
Озеро встретило меня гробовым молчанием, легкой рябью и шелетом кустов, словно отговаривающих, отгоняющих от опасных вод, мол, сунешься, мало не покажется, да только поздно уже будет. Подобные мысли заставили улыбнуться, надо же, какой чувствительный становлюсь, сечас мерещиться, а потом что, видеться начнет?
