Убежище нашлось аккурат там, где его и описывал связной, на опушке продуваемой северным ветром рощицы, поразившей лейтенанта высоченными и ровными — все как на подбор — корабельными соснами. Широкие базальтовые ступени, трудноразличимые за сплошным ковром изо мха и дикой травы, круто спускались к темнеющему зеву то ли грубо сложенной арки, то ли и вовсе — естественной пещеры. Внизу, возле входа в убежище, навалившись спиной на шершавый камень, сидела молодая женщина в короткой кожаной куртке, плотно обтягивающей торс, но не прикрывающей осиной талии незнакомки, которая в сочетании с чуть полноватыми бедрами производила впечатление отталкивающей непропорциональности. Впрочем, ее прелести мало интересовали Иносунэ, точно как и о ее возрасте лейтенант мог догадываться лишь по гладкой перламутровой коже женщины, ибо она была мертва, если он не ошибался, уже несколько часов. Мощный удар, нанесенный каким-то тупым предметом, по всем признакам — дубинкой или каблуком, вколотил очки в толстой роговой оправе глубоко в переносицу, да и саму переносицу — в череп, превратив лицо женщины в кровавое месиво, по которому ползали жирные черные мухи. Окоченевшая рука впилась в рукоять покрытого багровыми пятнами вакидзаси, и Иносунэ сразу же вспомнил короткие рубленые раны на виденных им только что трупах. Кто бы ни убил эту куноити, собственную жизнь она продала недешево.
— Эту женщину звали Карин, Иносунэ-сан. Она предала Звук, и ее уничтожили.
В проеме арки показался чуунин, которого лейтенант узнал — это был еще один его подчиненный из 'Нефрита'. Иносунэ нарочито медленно положил ладонь на перевязь с сюрикенами, и чуунин понял его без слов.
— Не стоит! Я на вашей стороне, — он отрицательно замахал руками, — верней, это вы должны быть на нашей.
— На чьей 'на вашей'?
— Эээ, — синоби замялся, — вы уж простите за беспорядок, Иносунэ-сан. Пока вас не было, у нас тут произошел маленький междусобойчик. Мы, нефритовцы, и сами еще не вполне здесь освоились, но посчитали разумным принять в нем участие.
— Ничего себе, — опешил Иносунэ. — Ни о каких междусобойчиках капитан Рунн меня не предупреждал. А где Орочимару-сама? Он сейчас на месте?
— Орочимару свергнут, — неуверенно ответил чуунин, — у Скрытого Звука теперь новый Отокаге. Пройдемте, Иносунэ-сан. Он уже ожидает вас.
Отокаге? Лейтенант не поверил своим ушам. Давно ли Скрытый Звук принадлежит к пятерке — или теперь уже шестерке — Великих Деревень? Кто и какой властью его туда записал?
Чуунин повел его тесным, грубо вырубленным в скале туннелем, уходящим, наверное, на полсотни метров в недра земли — местами освещенным лампами дневного света, а местами совсем темным, хоть глаз выколи. Каким образом подземная база вентилировалась, Иносунэ так и не понял — сколько ни прислушивался, он не сумел уловить ни намека на характерное гудение воздухозаборных машин и вытяжек.
Зато тут были синоби. Много синоби. Они суетились, что-то таскали, куда-то спешили, стремительно выныривая из боковых ответвлений туннеля и исчезая в других, таких же безликих, никак не промаркированных проходах. Оценить истинные размеры убежища на глаз было невозможно, но если в нем находилось пристанище для всех этих людей, то масштаб произведенных инженерных работ не мог не внушать уважения. То тут, то там на полу и покрытых паутиной проводов и кабелей стенах попадались относительно свежие пятна крови — напоминание о недавнем переделе власти. Трупы, однако, уже убрали.
Они несколько раз свернули, затем поднялись по винтовой лестнице, потом еще немного поплутали, пока Иносунэ окончательно не потерял чувство направления, всецело доверившись своему проводнику, похоже, успевшему неплохо изучить убежище за то краткое время, что здесь провел. В конце концов, они остановились у тяжелых металлических дверей, напоминающих скорее амбарные ворота, а не вход в кабинет Каге Скрытой Деревни. Чуунин взялся за массивное кольцо, игравшее одновременно и роль дверной колотушки, и трижды постучал. Стук получился глухой, такой, что Иносунэ даже удивился. Каменные стены не отражали звук, как им полагалось, а мягко впитывали его, гася всякий отклик и эхо.
— Войдите, — раздавшийся из-за дверей голос был безучастен и молод — куда более молод, чем ожидал Иносунэ.
Кабинет Отокаге, пустоватый и по-солдатски скромный, ему понравился. По крайней мере, тут отсутствовала вся та культуристская атрибутика, сводившая с ума Райкаге. Два книжных шкафа, письменный стол, погребенный под кипой документов и свитков, а у дальней стены — компьютерный терминал с кучей тумблеров, клавиатур, дисплеев и прочей электронно-вычислительной начинки, в коей Иносунэ справедливо признавал себя полным профаном. Перед терминалом, сосредоточенно глядя на экран, стоял юноша в белой рубахе нараспашку и раритетного покроя штанах, подхваченных толстым канатом в два оборота. Иноснунэ в свое время достаточно внимательно слушал указания Йоахима Рунна, чтобы наверняка определить личность молодого Отокаге.
— Учиха Сазке, — не вопросительно, а больше утвердительно произнес он.
Учиха обернулся, вместо ответа смерил вошедших синоби черными угольками глаз и, прохромав через весь кабинет, устало опустился на свое рабочее место. Похоже, у него была повреждена нога.
— Иносунэ Кодзи, — он жестом приказал чуунину выйти и продолжил, — заместитель Йоахима Рунна в отряде 'Нефрит'. Твои люди отзывались о тебе, как о хорошем командире, причем не только соотечественники, а и уроженцы и Ветра, и Земли тоже. Но лишь от тебя зависит, доверюсь ли я их словам. Как ты понимаешь, Деревня Скрытого Звука со всеми ее бойцами, ресурсами и накопленными секретами отныне принадлежит мне. Сегодня ночью я сверг Орочимару и провозгласил себя Отокаге.
— А... Орочимару... мертв?
— Нет, — своей досады, даже если он ее и испытывал, Учиха никак не выдал, — он потерпел от меня поражение и позорно бежал. Но в любом случае это несущественно. Орочимару неизлечимо болен. Он умирает, и вдобавок ему от меня крепко досталось. Так крепко, что ты можешь о нем забыть. Однако если ты не захочешь склониться передо мной, неволить я тебя не собираюсь.
'Красота, — подумал Иносунэ, — сперва Коноха компрометирует власть этого мелкотравчатого диктатора Хикавы, давая тем самым отмашку своему даймё. Тот вторгается в Край Рек и, того и гляди, объявит об его аннексии. А Учиха Сазке тем временем насильственно смещает Орочимару и вместо него возглавляет Звук. Что из этих событий причина, а что — следствие? Хокаге и Учиха. Учиха и Хокаге. Кто кому оказал невольную любезность?'
— Я, — помедлив, сказал он, — уже видел, как вы обходитесь с теми, кто отказывается перед вами склониться.
— Ты боишься меня?
Иносунэ промедлил с ответом, судорожно соображая, как ему лучше обойти столь явный подвох. Ответь он 'да', и Учиха сымет с него голову за малодушие, скажи 'нет', и опять ему несдобровать — теперь уже за наглость.
— Буду бояться, если прикажете... мой вождь.
— Отокаге! — яростно сверкнул глазами Учиха. — Для тебя — Отокаге-сама. Отныне и навеки.
— Как пожелаете, Отокаге-сама.
— Что-то нет в твоем голосе искренности, — недовольно проговорил Учиха, — но тебе придется ей научиться. Слышишь? Придется. Те лизоблюдство и подхалимаж, какие были при Орочимару, я буду нещадно искоренять. А ты мне в том окажешь полное содействие, если хочешь остаться на командной должности. Ведь хочешь?
— Так точно, Отокаге-сама.
— Еще б ты не хотел, — мрачно, одними губами улыбнулся юноша. — Мне еще предстоит выработать мнение на твой счет, а пока я доверюсь выбору Йоахима Рунна и оставлю 'Нефрит' за тобой.
— Благодарю за доверие, Отокаге-сама, — с неподдельным облегчением выдохнул Иносунэ, сгибаясь в вежливом поклоне. — Окажете ли мне милость, подтвердив или опровергнув мою догадку, что со сменой лидера политический курс Скрытого Звука кардинально изменится?
— Поменьше учтивости и побольше уважения, иначе я заподозрю тебя в лести, — предупредил его Учиха, — а лесть я на дух не переношу. Но ты прав. Я не буду мириться с врагами Орочимару и не стану рассыпаться в извинениях перед теми, кого он обидел. И все же Скрытый Звук теперь пойдет совершенно другим путем, чем он шел до сегодняшней ночи. А что? Ты разочарован, Иносунэ?
— В чем?
— В том, что ты присягнешь мне, а не Орочимару.
— Ничуть, Отокаге-сама. Какой мне резон присягать лидеру, столь слепому и глухому, что он проморгал предательство собственного ученика?
— Значит ли это, что ты с равной готовностью переметнешься к кому-нибудь, кто окажется сильнее меня?
— Да, — честно сознался Иносунэ, — вступить в 'Нефрит' меня побудили отнюдь не посулы капитана Рунна, а некомпетентность и ограниченность Райкаге. Он идиот и самодур. Мне казалось, Орочимару не такой, и с ним меня и моих людей ждет блестящее будущее. Но вы, Отокаге-сама, доказали, что я заблуждался.
— Кажется, — задумчиво покачал головой Учиха, — прямота в сочетании с оголтелой беспринципностью — настоящий бич ниндзя нашего времени. Синоби позабыли о достоинстве и долге. Они переходят из стана в стан с таким вероломством, что аж дух захватывает. Но ты между тем поразительно честен, и это мне по нраву. А теперь, Иносунэ, в залог того, что мы с тобою сработаемся, поведай-ка мне все о проекте 'Горизонт', который Орочимару поручил вам беречь. Угрожает ли он моей власти? Моей жизни? И в чем он заключается?
— Мне неизвестно, — нахмурился дзеунин, — сколько козырей было в руках у Орочимару, сколько тузов он припрятал в рукаве, и сколько чего у него осталось сейчас. Мы, 'Нефрит', были собраны в Каваго для обеспечения безопасности проекта, а о его назначении нам не говорили практически ничего. Капитан Рунн должен знать больше моего, но тоже навряд ли все.
— Ты конкретно что-нибудь мне можешь сказать? — нахмурился Учиха. — Что такое 'Горизонт' в чистом виде?
— В чистом виде 'Горизонт' — это сын Хикавы Гена, юный царевич, похищенный Конохой у нас из-под носа, — стушевался пристыженный дзеунин. — Но на вопрос в чем его особенность я, увы, ответа не имею. И, насколько хватает моего разумения, он может оказаться последней надеждой, как вы изволили выразиться, умирающего Орочимару, а может быть и картой, которую тот и не подумает разыграть.
— Йоахим Рунн рассказывал тебе, что Орочимару умеет переносить сознание из одного тела в другое?
— Да, Отокаге-сама, — кивнул Иносунэ. — Правда, ничего нового он мне не поведал. Слухи о нечеловеческих способностях Орочимару и том, что он якобы меняет тела как перчатки, поползли по всему Востоку сразу после гибели Третьего Хокаге. У нас, в Скрытом Облаке, тоже немало об этом болтали.
— Тогда что же получается? Отпрыск Хикавы для Орочимару — не более чем очередное тело? Запасной вариант? Но ведь он даже не синоби. Он не владеет никакими техниками, да и вообще ему всего десять лет. Как Орочимару рассчитывает с таким телом выжить на Востоке, половину которого он благополучно умудрился настроить против себя?
— Капитан Рунн отправился на его поиски, обещав вернуть 'Горизонт', чего бы это ни стоило. Но после падения Орочимару...
— ...Йоахим Рунн оказался предоставлен самому себе, — закончил за него Учиха. — Ну что же... я с удовольствием посмотрю, как Орочимару с Рунном схватятся за право обладать 'Горизонтом'.
— Мне немного жаль, что капитан покинул нас, хоть я и ожидал чего-нибудь эдакого... Для него же лучше было бы вернуться сюда и присягнуть вам, однако тот Йоахим Рунн, какого я знаю, ни за что не станет этого делать.
— Он считает меня сопляком?
— Думаю, да, Отокаге-сама. Капитан Рунн, он... говоря современным языком, не совсем 'в теме'. Он смеется над легендами синоби и не доверяет людям моложе себя. Он упорно продолжает мерить все западными мерками. И я... и мне... совершенно непонятно, с какой целью капитан Рунн желает прибрать к рукам 'Горизонт'... если это действительно так.
— Да, негусто, — подытожил Учиха. — Как я понял, 'Горизонт' — последняя, либо одна из последних спасительных соломинок для Орочимару.
— Но ведь вас... это уже не заботит, не так ли?
— Как знать, Иносунэ? По словам твоих людей, 'Горизонт' похитила группа из Конохи, та самая, что, едва осуществив задуманное, была объявлена в розыск. Все это, безусловно, фарс и политическая показуха, учиненная Пятой. Я так и вижу ее страдальческое лицо — она, не иначе, чувствует себя насквозь виноватой, что втравила в эти игры своего возлюбленного дзинчурики. Но, как-никак, международная обстановка не оставляет ей выбора... Пятая обязана использовать его для защиты Деревни. Иносунэ, я советую тебе подготовиться, в ближайшее время ты и твой 'Нефрит' получите от меня ответственное задание, связанное с 'Горизонтом' и командой синоби, похитивших его из Каваго.
— Мы, — Иносунэ сглотнул подступивший к горлу комок, — мы уже встречались с той командой и тем дзинчурики, Отокаге-сама... В Краю Рек, когда преследовали их. Мне горько это признавать, но если б мы тогда не разбежались в ужасе, то...
— Не бойся, вам не придется вступать с ним в бой. Собственно, ссора с ним нам только навредит. Этот Узумаки Наруто... он достаточно тупоумен, чтобы мы смогли его использовать безо всякого ущерба для себя.
— Вы так говорите, словно лично его знаете.
— В каком-то смысле — знаю. Конец этого представления, начавшегося похищением и подхваченного войной, уже близок. Что бы ни затевала Пятая Хокаге, я, фактически уничтожив Орочимару, лишил ее того врага, противодействием которому она могла оправдывать самые абсурдные свои поступки. Орочимару более не стоит у нее на пути, и теперь нам, наконец, станут ясны ее истинные мотивы. Пятая не привыкла играть в открытую, но, тем не менее, мы ее вынудим к этому.
— А вы? Чего добиваетесь вы, Отокаге-сама?
— Касаемо этого я не хочу оставлять недомолвок, — резко произнес Учиха, сжав кулаки. — Моя абсолютная цель — Акацки. Потому-то мне и нужен Узумаки Наруто, Иносунэ. Он станет нашей приманкой для них.
* * *
Когда наблюдаешь за войной со стороны, не принимая в ней непосредственного участия, это даже забавно. По крайней мере, уж точно забавно было глядеть на Сайто с капитаном Ямато. На столе в гостиной, где они вчетвером частенько коротали вечера, эти два неугомонных милитариста расстелили большую карту Края Рек, утыкали ее флажками, исчеркали стрелочками, крестиками, линиями и прочей стратегической атрибутикой, Сакуре непонятной и не особо интересной.
— Зачем вы этим занимаетесь? — спросила она у них как-то. — Ведь все ваши сведения о численности и дислокации войск высосаны из пальца. Здесь, на Черном Рифе никто с точностью не может сказать, что именно творится в Краю Рек, где находятся армии и кто побеждает. Вы же сами больше придумываете.
Они посмотрели на нее как на врага рода людского. Больше Сакура им вопросов не задавала.
Но известно им действительно было немного — по большей части по той причине, что Мутэ Юдзи на ход войны было глубоко наплевать. Он беззастенчиво выражал готовность вступить в переговоры с любым, кто получит контроль над столицей Края Рек и рядом его военно-морских баз. И хоть факт, что никем, кроме Края Огня победитель оказаться не мог, казался довольно очевидным, адмирал-префект, по его словам, 'заслал бы послов да хоть бы к самому Будде, кабы тот нежданно-негаданно вдруг вошел в Каваго по ковру распускающихся под его ступнями лотосов'.
