Это вам не свечки делать

— Значит, дети пока в относительной... безопасности и у нас есть время их спасти.

Ну, я за них был рад, хотя ничего нового для себя не узнал. Пока Дару сосредоточенно возился с химикатами, он это так называл, я просто приносил нужное из шкафа и думал.

— Ситу отправил голубя к моему коллеге, он отвечает за участок, где расположена ферма Зюре. Девочка взята под усиленную охрану. Зажгите горелку.

Сколько сразу впечатлений. Мало того, Дару был вполне доволен результатом провального, на мой взгляд, свидания, так еще собирался играть с огнем и опять говорил сам с собой.

— Вы что, получив от няньки отповедь стали счастливы? — осторожно уточнил я.

— Какую отповедь, юноша, — отмахнулся Дару. — Почтенная женщина дала все, что нужно!

Очень меня заинтересовало, что же ему было нужно. Прогулка в три шага под локоток? Совсем мужик отчаялся?

— Великолепная дама, — возвестил Дару, продолжая перетирать в ступке свои порошки. Клянусь, пахло хуже, чем когда Ибру пыталась выжать новые ароматы из невинных растений. — Она сыграла так, что я был готов... на ней жениться.

— Сыграла?

Зря Дару сообщал подобные новости, когда просил принести что-нибудь бьющееся. Колбы с подозрительной коричневой жидкостью едва не выскользнула у меня из рук.

— Хватит строить из себя дурака, — досадливо попросил Дару, продолжая насыпать, смешивать и поджигать, — вы там были. Отдать должное, — тут он соизволил смерить меня взглядом, — держались вы... отменно. Не ожидай я вашего прихода, мог и проморгать. Так вот! При контакте, ну вы видели, то толкнет, то... под локоть позволит взять, почтенная дама, весьма, замечу, преданная своему воспитаннику, передала мне определенные улики.

Тут я совсем запутался.

— Вы знали, что я в парке?

— Естественно, — как само собой разумеющееся подтвердил Дару, — вы же не могли оставить меня одного. Подержите, — он сунул мне коробку с содержимым, по цвету и запаху напоминающему содержимое выгребной ямы. — Раз при вашей наблюдательности вы не заметили передачу улик, есть шанс, что и наш противник все... проморгал. Отнесите эту пакость на полку и заприте покрепче.

— Э?

Я все-таки сообразил, что он имеет ввиду коробку, и метнулся к шкафу. Может показалось, но коробка, нагревшись от рук, начала подрагивать, и пару раз подпрыгнула на полке, словно просилась обратно на руки. Торопливо повернув ключ, я вернулся к Дару. Он уже закончил приготовления, и ждал только меня.

— Соединить тело и душу вполне возможно, — заявил он. — Надо только... знать как.

— Вы знаете?

— Приблизительно, — признался Дару. — Пока что мы сможем помочь... только юному Паки, а там видно будет. Держите этот пузырек, и ждите, пока в него накапает ровно девятнадцать капель. Потом плотно закройте, заверните в платок, и... погасите горелку.

— А вы?

— Я тут побуду, — указал сюрт на закуток у шкафа. — Там... безопаснее.

В общем логично. Главная опасность исходила именно от Дару, и чем дальше он будет от горелки, тем лучше.

— Для чего это все? — уточнил я.

— Заклинание, юноша, обычное... заклинание. Надеюсь, наш противник его не учел. Слишком оно простое.

— То есть?

— Не спрашивайте.

— Скажите хоть, что вы на этот раз в пузырек запихнули? Надеюсь не чудовище?

— Не несите чушь, — Дару на секунду высунулся из убежища. — Это обычное снотворное, должное... подействовать выборочно. То есть на человека, волосы которого в него добавлены.

Отсчитав девятнадцать капель, я завернул пузырек, погасил горелку, и принялся складывать грязную посуду в таз с водой.

— Уже все? — спросил Дару, осторожно выходя из-за шкафа.

— Да, — коротко ответил я.

— И ничего не загорелось?

— Нет. Тут гореть нечему.

— Не скажите.

— Господин Дару, а кому мы дадим эту пакость? Ладо или телу Паки?

— А вот это очень хороший вопрос! Мы усыпим Паки в теле бедной девочки, и, как... следствие, если мы правы, должно заснуть тело мальчика.

Он резко смолк и ушел, оставив меня прибираться. Спеша закончить побыстрее, я влил слишком много щелочи, и вытирая руки, морщился от боли — кожа покраснела, пошла трещинами и жутко зудела. Пришлось задержаться, и тратить время, выпрашивая у Ситу мазь. Ему словно нравилось надо мной издеваться. Пока я тряс, остужая, горящие руки, он рылся в столе, нудно вещая о глупости и лени современной молодежи. Честное слово, я был уверен, что пока он возится, Дару все без меня успеет сделать. Наконец руки были приведены в нормальное состояние, и я осведомился, в какой комнате меня ждет Дару.

— Он в библиотеке будет через пару часов, — отозвался охранник. — Ушел он.

— Без меня? — от возмущения я повысил голос, и рванул на выход, искать сюрта, но Ситу укоризненно помотал головой и ловко перехватил меня за шиворот.

— Вот ты настырный. Тебя велено дома держать и не выпускать ни под каким видом. Понял? Топай к себе и страдай до его прихода. Иди, почитай умную книгу. Глядишь, чего путного нахватаешься.

Он сильно толкнул меня к лестнице. Умудренный прежним общением я не стал возмущаться, даже пикнуть ему в ответ не рискнул. В прошлый раз этот тип, едва держась на ногах, раскатал меня по полу и даже не вспотел.

Читать я не любил, а потому, вспомнив о дипломатии, бросился в свою комнату.

Ибру пьянства не одобряла, и, стоило мне выпить больше двух кружек пива, устраивала настоящую бойню. До того довела, что все окрестные кабатчики мне больше двух не наливали. Однако в лечебных целях делала такую настойку на перце, что, разорись наша лавка, вполне могла заработать на ней хорошие деньги. Ее перцовка при простудах на ноги на раз ставила. Вот такую бутылку, с предупреждением оторвать башку, если использую не по болезни, она положила мне вместе со сменой белья.

Ее я и принес Ситу.

— Покашляй, а, — попросил я.

— Что? — он смотрел как на ненормального, но осторожно кашлянул.

— Ты совсем простужен, — сочувственно покачал я головой. — На вот, лечись!

Я водрузил бутылку на стол, и в ней призывно булькнуло.

— Лекарство? — быстро отреагировал Ситу, и просто зашелся в кашле, даже носом шмыгнул и захрипел.

— Точно.

Испробовав настойку, Ситу закашлялся уже без притворства, и вытер слезящиеся глаза.

— Вот это вещь, — выдавил он. — Все, я женюсь на твоей сестре.

— Облезешь, — ощетинился я, тут же опомнился, и добавил. — Тогда придется бросить пить. Только по праздникам нальет и при простуде.

— Передумал, — решил Ситу.

Таким образом я выбил приглашение посидеть и выпить. Уже после первых двух рюмок Ситу пришла охота поговорить и похвастаться. Подбить его на рассказ о Дару было плевым делом!

— Так с чего он тебя так ценит, а? — невинно спросил я, подливая. — Друзья детства?

— Все не так просто, — усмехнулся Ситу.

И охранника понесло. У меня аж челюсть отвисла от его рассказов. Нет, у меня и отец служил в армии и дед, по рассказам Ибру, даже дядя, проживающий в Рыбачьем сюртарии, но они просто в последней войне с островами то отстреливались, то дрались, то просто переругивались с островитянами.

В подробности вдаваться не буду, Дару, если узнает, голову оторвет, одно скажу, два раздолбая, один гончар, второй просто бродяга подзаборный, ушедший на войну с целью помородерствовать, ухитрились предотвратить вражескую высадку на незащищенный берег, спровоцировать панику в рядах противника, поджечь два корабля и уйти без потерь. По пути попали в плен, сбежали, и гончар пер на себе мародера до своих. Отслужив еще по году, они разбежались. Мародер стал диверсантом, если вы знаете это слово то поймете, а гончар пошел в стражники, где через пару лет стал командиром участка, а еще лет через десять... ну вы поняли. Мародер, заработав пенсию и выйдя в отставку в массой ранений и воспоминаний, пошел работать к нему охранником.

— Ему, Ибрик, охрана по статусу положена, — пояснил Ситу. — А кому этот старый хрен может доверять? Правильно, никому. Вон, даже собственного помощника пришлось грохнуть. Жаль.

— Что, хороший был парень? — похолодев, уточнил я, пытаясь понять, бежать отсюда или посочувствовать Дару.

— Поначалу да, — кивнул Ситу, — потом жадность одолела. Жаль, не я до него первым добрался.

Тут он примолк, и больше ничего узнать не удалось. Остатки настойки были с благодарностью убраны в стол, а мне велели топать отсюда и помалкивать о разговоре.

Тихо поднявшись по лестнице, я закрыл дверь в свою комнату и задумался, перебирая в памяти рассказ Ситу.

— Ибрик!

Дверь распахнулась, и Дару неторопливо вошел. Глядя на его сутулую фигуру и растрепанные волосы, я попытался представить его героем войны, бравым стражником, и плюнул на это дело. Судя по внешности, Дару более пристало сидеть вечерами в чайной и судачить о погоде.

— Я стал похож на привидение? — раздраженно осведомился Дару. — Вы так смотрите, словно видите... сквозь меня.

Передвинув единственный стул на середину комнаты, он сел, свесил кисти рук между колен и принялся рассматривать свои ладони.

— Скажите честно, Ибрик, я могу вам доверять? — спросил он после долгой паузы.

Я даже подскочил. Нет, я понимал, после его прошлых приключений такой вопрос вполне нормален, но, черт возьми, я ведь делал все, что он скажет, даже пытался охранять, хотя, как выяснилось, это было умилительно, не более, а он такие вопросы задает.

— Можете, — твердо ответил я.

— Тогда скажите, чем так... интересно пахнет у стола Ситу.

М-да. Вот ведь выбор, заложить Ситу, или солгать сюрту сразу после вопроса о доверии.

— Настойкой от простуды, изготовленной моей сестрой, — отчеканил я. — Ситу кашлял, а ее мне дала Ибру с лечебной целью!

— Потише, Ибрик, не стоит так... орать. И как лекарство? Помогло?

— Он больше не кашляет, — глядя в глаза сюрту, честно признался я.

— Хорошо. Вы о чем беседовали? — невинно уточнил сюрт.

— Делились воспоминаниями, господин Дару! — браво ответил я.

— Я же просил не орать, — поморщился сюрт, и пятерней убрал волосы назад. Могу поклясться, в его глазах промелькнуло если не одобрение, то нечто похожее.

Откинувшись на спинку стула и вытянув ноги, Дару некоторое время молча изучал обстановку комнаты, знакомую ему до боли, затем перешел к делу. Как всегда, поначалу я решил, что ослышался.

— Скажите, Ибрик, а мальчик Стико хороший красильщик?

Мне понадобилось некоторое время сообразить, о чем это он. Со Стико я общался мало, он же малой совсем, да и водится с крайне неприятными типами. Затем, припомнив отзывы его хозяина, пожал плечами.

— Выгонять не будут, но хорошим мастером не стать. Он больше к торговле склонен. Мастер говорит, руки у Стико из жо... простите, господин Дару, руки у него не слишком умелые. Держат только за умение заглядывать в лицо заказчику и впарить любой косяк. В смысле, предоставить любую оплошность как последнюю новинку.

— Ценный экземпляр, — решил Дару.

— Не в мастерской с хорошей репутацией, — возразил я. — Проблемы там, в основном, Стико и создает. Просто его родители в свое время, пока не разорились, помогли красильщику, он и взял парнишку в обучение, да еще бесплатно. Вроде как благодарность.

— Драться умеет? — осведомился Дару.

— Более-менее. Он же под крылом Гидо ходит, там попробуй не научиться. Только зря это. Понимаете, парень всего год как работает, а до того по иному жил, вот и прибился к тому, кто сильнее. Трус, короче, слова поперек Гидо вякнуть не смеет.

— Не доведет это до добра. Похоже, мальчик побаивается своих старших... товарищей, и делает все, что велят, — задумчиво проговорил Дару, озвучив мои мысли. — Что ж, избавим стражников от дальнейших... проблем. Приведите мне его.

— Мне можно выйти из дома? — уточнил я.

— Вы можете отвести меня к своей сестре, и я выплачу ей за вас... следующий платеж. Только запрягайте не Хохлатку, а Пегую. Кстати, вы торгуете опиумными свечами?

— По записке от лекаря — торгуем.

— Хорошо, мои закончились.

Помедлив в дверях, Дару так и не вспомнил, о чем еще хотел спросить и молча вышел.

К моему дому мы поехали длинным путем, вернее, в другую сторону. Переехав Ткацкий мост, свернули к причалам, и двигались вдоль набережной.

— По моему сигналу бросайте вожжи и прыгайте в лодку, — тихо велел Дару.

— Какую?

— Увидите.

Мы тихо-мирно миновали несколько причалов, проехали рыбные ряды, и оказались у шаткой пристани.

— Быстро. Коновязь справа, охранник есть.

Резко остановив экипаж, я за две секунды привязал пегую, кинул несколько монет сторожу, и впрыгнул в корявую лодчонку вслед за сюртом.

Посудина не внушала ни малейшего доверия. Краска с бортов слезала лохмотьями, на дне плескалась вода, заливая подошвы, а почерневшая от гнили древесина заставляла прикинуть, сразу потонет это убожество, или сможет продержаться пару взмахов веслами.

Посудина продержалась. На веслах сидел дюжий мужик, одним взмахом толкавший лодку на пять шагов, и мы двинулись ко второму району.

— Следите за берегом, Ибрик, — велел Дару. — Среди людей должен быть знакомый нам человек. Скорее всего, он будет в экипаже.

— Если вы о колдуне, то он проследит за нами при помощи магии, — шепнул я в ответ.

— На проточной воде колдовство теряет силу, Ибрик, — пояснил сюрт. — Здесь мы... в безопасности.

— Могли и посуху доехать, — не сдавался я.

— Обернитесь, Ибрик, — грустно попросил Дару.

Я послушно обернулся. Пегая, едва видимая из-за расстояния, вдруг завалилась на бок, ломая оглобли, и к ней метнулся сторож.

— Сядьте, юноша, — строго велел Дару в ответ на мои возмущенные вопли. — Вы так потопите лодку. Пегая просто... потеряла сознание. Останься мы в экипаже, сделали бы тоже самое. Теперь сядьте, перестаньте раскачивать лодку и таращиться словно в... балагане!

Прогулка оказалась чудесной. Река, дождик, пронизывающий ветер, все очень захватывающе. Куртка уже промокла, штаны тоже, только ботинки оставались сухими. Дару, похоже, такие мелочи не волновали. Он, убрав со лба мокрые волосы, безмятежно созерцал берега.

— К пристани, любезный, — велел он, спустя некоторое время, и лодочник послушно заработал левым веслом. — Благодарю.

От этой пристани до моего дома было всего пятнадцать минут ходьбы, и вскоре мы входили в лавку. Помня о предупреждении Дару, я помалкивал, и ждал момента, когда надо будет поговорить со Стико.

Вместо этого мы пили чай с Ибру и выслушивали рассказы о делах лавки. Все это, близкое моему сердцу всего несколько дней назад, теперь раздражало до невозможности, так как за плечами висели тела, души, дети, колдун и еще черт знает что. Как только Дару со всем этим справляется?

— Ибрик, расслабьтесь, — проговорил сюрт, когда Ибру вышла за сахаром. — Отнеситесь к происходящему просто как к... работе. Вы же не пытаетесь рыдать над каждой пчелкой, когда у нее отбирают мед.

— Не путайте пчелок и детей, — огрызнулся я. — В моем, пусть и дурном воспитании, заложено, что нельзя обижать стариков, женщин, калек и детей. Остальные справятся сами.