— Согласна, — шепчет Электра.
Она учится говорить. И голос её напоминает Дашин. Я вдруг подумал, что только с моей венчанной женой был по-настоящему счастлив. Теперь это чувство возвращается.
В углу что-то шевельнулось. Мне показалось, Даша сидит в кресле. С печалью смотрит на нас, а на губах усталая улыбка.
— Милая?
— Ты счастлив?
— Кажется, да.
— Можно я с вами прилягу?
Вместо ответа откинул руку на подушку, предлагая примостить голову. Почувствовав на ней тяжесть, потянулся к Дашиным губам.
— Ты спи, спи, — шепнули они.
И я уснул....
Гостей столицы надо развлекать. На весь месяц составил план культурных мероприятий. Походы в театры, на выставки, по историческим местам. Вылазки в злачные места. Набеги на.... чёрт знает, как они теперь называются.... там, где придумывают и демонстрируют стильные одежды.
Музеи влекли Диану, Электра там грустила.
— Что не так? — спрашиваю.
— Были люди, а теперь останки.
— Память, — поправил я.
— О нашем народе не останется памяти на Земле.
— У вас ещё всё впереди.
Электра подолгу и с удовольствием плескалась в ванной.
— Билли, у неё есть контакт с островитянами?
— Откуда — бытовая вода циркулирует по замкнутому кругу.
Однажды она подставила руки струям фонтана и огорчилась.
— Что не так?
— Это не настоящая вода. Свози нас на реку.
— Обязательно, но сейчас надо ехать на премьеру в МХАТ.
Билли:
— Чего боишься?
— Остаться с лягушачьей кожей.
— Вернёшься за царевнами в Кощеево царство.
— Как бы сам не нагрянул, ни к ночи будь помянут.
На исходе месячного пребывания в Первопрестольной Электра однажды не поднялась с кровати.
— Билли?!
— Хитрит.
Я к ней:
— Что случилось, дорогая?
— Мне нужна природная вода.
Отнекиваться и противиться, не было смысла.
— Едем.
И привёз их на Патриарши пруды. Электра, как была в золотистых босоножках и белых брючках, так и пошла по ступеням вниз. Вот она уже по колена в воде. Оглянулась — в глазах растерянность и тревога.
— Что не так?
— На Острове никого нет.
— Они здесь? — повертел головой, подозрительно озирая прохожих и отдыхающих на лавочках.
— Их нет нигде. Что-то случилось.
И Диане:
— Ты чувствуешь?
Дочь следом за ней шагнула по гранитным ступеням.
— Нет! — я подумал, что может произойти в следующее мгновение — они растворятся в воде и со скоростью света перенесутся на ту сторону Земли, оставив меня на гранитном парапете. А на острове неизвестно, что случилось.
Сбежал в воду и схватил их за руки.
— Летим вместе и немедленно. Не бросайте меня здесь.
И Билли:
— Гони сюда крылатую лодку.
Скучающий москвич облокотился на чугунные перила:
— Эй, тундра, если хотите по воде гулять, снимите обувь.
.... Гидросамолёт снизился на подлёте, коснулся воды в горловине лагуны, пересёк её, гася скорость, заскрипел прибрежным песком. Откинулся люк-трап. Мы ступили на Коралловый остров.
Ярилось солнце в зените, вода лучилась от него. Шелестели пальмы кронами, бесились птицы в их сени. Всё было как всегда, но как-то по-иному — тревогой звенела округа. Это даже я почувствовал.
Электра замерла на полушаге.
— Никого нет. Пустота.
— Может быть..., — хотел сказать: "на той стороне острова", но Диана резко взмыла над головой и сбила с мысли. Как вихрь, полетела над побережьем, и одежды трепетали от встречного напора. Скрылась за пальмами, а потом.... Это была не электрическая лампочка — взрыв гранаты чуть не разнёс мне голову на куски.
— Здесь!!!
Мы не умели летать, как наша дочь. Мы бежали с Электрой, увязая в рыхлом песке. Бежали и гадали — что там обнаружила девочка?
Это были скелеты. Восемь человеческих скелетов лежали ровным рядом.
Два десятилетия назад Его Величество Случай свёл меня в колумбийской сельве с удивительным народом. Более полусотни прозрачных женщин и немногим меньше таких же мужчин беззаботно наслаждались своим совершенством, а тут я.... и цепь трагических событий, финал которых — останки последних мужчин под сенью огромной королевской пальмы.
— Рачки, — подумала Электра и довела до нас. — Песчаные рачки способны за считанные часы лишить тело мягких тканей.
— Но прежде кто-то или что-то лишил их жизни, — озвучил свою мысль.
— И они стали отражать свет, — подала голос Диана.
Островитянки держались. Не без помощи оптимизаторов, конечно, но слезам воли не давали. И воплям, и стенаниям.
А меня терзали угрызения — ведь это я заманил их на остров, а потом увёз женщин, и в момент нашего отсутствия разыгралась трагедия. Какая — предстоит выяснить.
— Билли, ты видишь то, что и я — какие соображения?
— Теряюсь в догадках — версий нет. Поищи следы, улики, доказательства.
— Женщинам ничто не угрожает? Укрыть их на время в гидросамолёте или отправить на Большую землю?
— Если уговоришь, хотя, думаю, излишне — они защищены так же, как и ты.
Обратился к дамам:
— Осмотрю окрестности — вы посидите здесь.
Телевизор раньше стоял на берегу, а теперь лежит, занесённый песком, на линии прибоя. Следы искать бесполезно — смыты приливами. Порыскал в ближайших кустах и ничего не обнаружил. В смысле, подозрительного. Расширил круг поисков.
Пару часов спустя.
— Билли, никаких следов, улик и доказательств.
— Плохо ищешь.
— Возможно, но предпочитаю думать, а не бегать. Давай присядем и подумаем.
— Давай присядь и подумаем.
Я присел на поверженную временем или стихией пальму.
— Что имеем? Восемь скелетов, которые были трупами, а ещё раньше живыми людьми. Может быть, эти останки не прозрачных? Какие-нибудь мореходы забрели, ну и....
— Исключено: женщины признали соплеменников.
— Хорошо, пусть будут они. Что тогда? Массовый суицид от тоски? От душевных терзаний? От осознания собственного полового бессилия?
— Слабенько. Прозрачные выглядели нормальными парнями с крепкими нервами.
— Может, вирус?
— Вдруг разом? Откуда?
— Вторжение? Зелёных чебуречков, например.
— Людей они похищали — были примеры. Но никогда не убивали.
— Однажды могли начать. В отместку — корабль у них похитили.
— Если нравится версия, пусть будет. Другие есть?
— Другие? Почему они лежат ровным рядом? Чья-то прихоть или последняя воля?
— Загадка. Разгадав её, поймём, что произошло здесь днями назад.
— Билли, ты мыслишь стандартно. Ведь есть свидетели. Оглянись! Они вокруг — вода, песок, пальмы, цветы на кустах. Немые свидетели преступления. Сумей прочитать их показания, и мы будем знать виновника.
— Это хорошая мысль — научить пальмы говорить, цветы общаться, песок и воду песни петь.
— Смейся, смейся.... А фотографическая память? Ты никогда не слышал о свойствах предметов — живых и неживых — заносить в память всё увиденное и услышанное?
— Слышать-то слышал, но как подобраться к этой информации?
— Оптимизатором.
— Речь оптимиста. Потребуется наисложнейшая аппаратура, которую ещё нужно сотворить.
— Работы на месяцы? Билли, ты сам мне рассказывал о проводах, которые чуть не заслонили солнечный свет.
— Должны быть объективные предпосылки, чтобы однажды количество превратилось в качество.
— И ты уверен, что их ещё нет? Тогда, крайнее средство — мозговой штурм проблемы. Кинь клич по Земле.
— Попроси "добро" у Хранителя.
Через несколько мгновений зазвучал во мне Любин голос.
— Слушаю тебя, Гладышев.
— У меня проблемы.
— Выкладывай.
— Я на острове Буяне среди моря-океана — помнишь, говорил.
— Где дочь твоя крылатая живёт?
— Помнишь. И здесь её соплеменники жили, а потом умерли все разом и непонятно от чего. Мы вернулись, а тут....
— Трупы?
— Скелеты.
— Нужны криминалисты?
— Я, конечно, не профессионал, но никаких следов присутствия посторонних на острове не обнаружил. Никаких признаков причин трагедии.
— Что хочешь от меня?
— Разрешение на мозговой штурм проблемы.
— Я хотела бы взглянуть на место трагедии.
— Ты не дослушала. Есть молчаливые свидетели — я говорю о деревьях и травах, о воде и песке, чайках и бакланах. Как научиться общаться с живой и неживой природой — вопрос для Всемирного Разума.
— Ты против моего присутствия на острове?
— Дашу во сне недавно видел — она одобрила мой выбор.
— Гладышев, бабник мой ненаглядный, за кого боишься?
— Прилетай, я познакомлю тебя с дочерью — она чудо....
Вернулся на берег и поделился новостью — к нам летит Главный Хранитель Всемирного Разума. Ликования не последовало. Дамы скорбели — ушли из жизни последние мужчины их незаурядного рода. Всё остальное — найдут ли убийц? накажут? — было второстепенным. У меня не было слов утешения. Да и нужны ли они? Свои мысли одолевали.
Боялся ли я встречи с Любой? Положа руку на сердце — да. Она могла, взглянув на Электру, прищурить глазки, надуть губки и процедить: "И вот на эту ты меня променял? Эх, Гладышев, Гладышев....". Но она этого не скажет, потому что светоотражающая Электра само совершенство женской красоты. Потому что твёрдо решил — хватит блукать по свету, пора остепениться, осесть и жить спокойно с любимой женщиной. Для осёдлой жизни очень подходила московская квартира, некогда подаренная маме её отцом генералом. А любимой женщиной будет Электра. Любаше останется то, что она больше всего желает — хранить Мировой Разум. Жестоко? А что делать? Не принимала душа Любин вариант коммунальной семьи. Теперь ждал и страшился визита на остров моей законной половины.
Люба прилетела одна, а я почему-то ожидал с ней своры криминалистов. Её, похожий на тарелку инопланетян, летательный аппарат вдруг пал с небес, завис на мгновение и плавно опустился на песок пляжа. Эффектно.
Точно так же появилась Люба. Спустилась по люк-трапу. Одним взглядом оценила обстановку и стёрла с лица ослепительную улыбку. Подставила мне щёку. Пожала руку Электре, стрельнув по ней быстрым взглядом чёрных глаз. Осмотром Дианы осталась довольна. Задержала её пальчики в своей ладони, пригладила роскошные девичьи волосы:
— Какая прелесть!
— Это произошло здесь? — Люба обошла строй вытянувшихся на песке скелетов. — Их ни откуда не могли перенести?
— Следов не обнаружил.
— И этот исполин всё видел? — Любовь Александровна подошла к королевской пальме, пошлёпала ладонью почти бетонный ствол. — Всё видел и молчит? Не хорошо. Может, плохо спрашивали?
Куражится Главный Хранитель Всемирного Разума. Никогда не подозревал жену в театральных потугах.
Кажется, и она поняла, что переигрывает. Сменила тон.
— Будем совещаться.
Присела на песок, указала место напротив.
— Расскажи, Алексей Владимирович, свою задумку.
— Если говорить конкретно об этой пальме — она такой же организм, как мы с тобой. Конечно, более низкого уровня.
Сказал и поправился.
— В чём-то. Но все основные функции жизнедеятельности ей присущи. У неё нет наших ушей, но она слышит.
Тронул себя за мочку.
Люба подхватила:
— Нет глаз, но видит. Нет носа, но чихает — будь здоров.
— Твоя ирония от неспособности понять или принять?
— Не зарывайся, Гладышев. Ты меня о помощи просишь или я тебя?
— И ты способна сейчас встать и улететь?
Наши взгляды скрестились — сталь звякнула о сталь.
— Хорошо, — сказала Люба после продолжительной паузы. — Что ты хочешь?
— Интересующую информацию от этой тропической красавицы можно получить двумя путями. Проникнув в её память волюнтаристически, то есть, с помощью приборов. Или гуманно — найдя контакт с её душой.
— Бред.
— И тем не менее.
— Тогда я сторонница волюнтаризма.
— Очень жаль....
На этом совещание было исчерпано. Мы поднялись весьма недовольные друг другом. Люба уединилась на летательном аппарате до самого вечера. Думаю, советовалась с Распорядителями.
Я успокаивал прекрасных аборигенок.
— Что происходит? — печалилась Электра.
— Она поможет? — дула губки Диана. — Зачем тогда прилетела?
Перед закатом Люба прислала весточку:
— Зайди.
На её личном летательном аппарате кроме пульта управления, совмещённого с рабочим кабинетом, присутствовала уютная спаленка.
— Ты знаешь, не готова к оргиям. Останешься у меня? — голос призывный, воркующий, голос горлицы из гнезда.
Это месть — сразу сообразил. Мне за мои измены. Электре за её красоту. Диане за то, что она есть.... Подумал, как подло, и остался.
— Этот аппарат сделан по принципу UFO, у него есть антигравитационное поле. Хочешь, займёмся любовью в невесомости?
Нет, такого повидла мне не надо. И не снял с руки оптимизатор. Даже помолился — Билли, помоги.
.... Звучала органная музыка. Люба рисовала пальчиком круги на моей груди. Я подумал — время.
— Ну, и что вы решили на Совете Распорядителей?
— Чш-ш-ш! — жена прикрыла мой рот ладонью. — Все дела, все разговоры завтра. Просто лежи и слушай.
— Билли, — обратился к помощнику. — Мне нужна эта ночь. Все должны спать.
Вскоре Любино дыхание оповестило, что в тарелке бодрствую один.
На песчаном бреге спали Электра с дочкой. Полная луна отражалась в лагуне. В её серебристом свете белели скелеты некогда прозрачных людей.
— Ты собираешься исполнить то, что задумал?
— Да, Билли. Я хочу, чтоб моя душа нашла контакт с душой королевской пальмы. Поможешь?
— Ты в своём уме?
— Пока да, и теле своём. Не дрейфь, вспомни, какие дела уже творил. Костя умудрился спасти себя в оптимизаторе. Ты помог создать прибор для перемещения душ. Не спорь, именно душ. А сознание — это производная души и тела. Собственно, что такое душа? Искра Божья в бренном теле. Моя в моём, и у этой пальмы точно такая же. Но с телом повезло меньше — корни в земле и никакой мобильности. Все религии мира учат: душа бессмертна — конечен срок у оболочки. Может, этот исполин был когда-то римским гладиатором — мы с ним поладим. Найдём к нему подход, и он нам всё расскажет. Ну же, Билли, смелее....
— Лопни мои драйвера, если я что-нибудь понимаю в твоей затее.
— Ты, как никто, знаешь все извилины моих мозгов, лабиринты кровеносной системы, закоулки потрохов — где там прячется Искра Божья? — подтолкни на выход.
— Окстись, Создатель, ты в своём уме?
— Тогда не мешай. Заткнись и помалкивай.
Сел, прислонившись спиной к стволу пальмы. Откинул голову, чувствуя затылком твёрдость и прохладу бетона.
— Отключи сознание — не место функции рядом с её производной.
Засыпая, молил: очнись, душа бессмертная!
.... Юркий муравьишка засеменил вверх по вспененной и остывшей пемзе ствола. Где-то должен быть вход во внутренние покои. Может, здесь? Трещина в стволе. Какие-то проходы, каналы — их тут целый лабиринт. Должно быть, древесные волокна. Или вход в светлицу пальмовой души? Рискнём.
Бег, нескончаемый бег в каком-то непонятном бескрайнем тоннеле — ни окошечка, ни ответвления. Не в этих ли тесных коридорах заблудились души прозрачных людей? Хотя, сдаётся, не такие они глупцы. А вот тебе, приятель, отсюда возможно и не выбраться. Как огромен внутренний мир обыкновенной пальмы! Просто необъятен. И бег нескончаем — ни временем, ни пространством не измерим. Сколько уже минуло с начала путешествия — день? год? столетие? Есть ли конец у этого тоннеля? Начало, кажется, было.
