— Как обычно. Я уж настолько голову не забиваю, что совсем пустая стала. Удивляюсь, что до сих пор к небу не улетела. Как воздушный шар... А Рикмар где?

— У меня для него другое задание, — быстро ответил Квинт. — Вы там, в коридорах, все осмотрели? Никто там не прячется?

— Некогда было, почти сразу вернулись.

— Тогда нужно сделать это сейчас, — Квинт повысил голос. — Так, ребята, нужно быстренько обшарить здесь все закоулки. Пленных гоните сюда. Увидите что-нибудь странное не вздумайте лапать — сразу зовите меня!

Полицейский повернулся к уцелевшим "зомби" и указал на женщин.

— Охранять!

Бойцы сорвали со стены холст и вошли в коридор. Далиат и Квинт ступили под темный свод вместе.

— А девчонки, что ты собираешься с ними делать? — спросил он.

— Как что?! Расцеловать и отпустить.

Далиат стиснул зубы и отвернулся. Квинт скрестил руки на груди и подпер плечом стену, боевики по его команде рассыпались по боковым проходам. Далиат вошел в ближайший коридор, который, как оказалось, вел в небольшую комнатку.

Он огляделся, комнатушка была пуста, за исключением кучи грязных балахонов в углу. Далиат подошел к ней и пошевелил носком ботинка. Искать для Квинта артефакты, или, тем более, ловить новых пленников ему совершенно не хотелось.

В ответ на его движение куча тонко пискнула. Далиат наклонился, вытащил тесак и подцепил верхнюю тряпку. Открылась тесная норка, в которую забилась худенькую большеглазую девушку. Малышка обхватила себя руками, ее колотил озноб, золотая раскраска стерлась или размазалась широкими полосами. Далиат отвел взгляд от острых грудок и посмотрел в распахнутые от ужаса глаза.

— Тихо, девочка, тихо.

Он убрал тесак и коснулся блестящего от масла плеча. Девчонка содрогнулась и постаралась глубже зарыться в тряпки, Далиат ее мягко удержал.

— Спокойно, светлячок, не бойся, я тебя не обижу.

Он гладил ее кончиками пальцев, словно испуганного зверька. Постепенно девчонка расслабилась и доверчиво потянулась к его ладони.

— Скажи, девочка, отсюда есть другой выход?

Она на несколько секунд задумалась, а потом покачала головой. "Понятно, так я и думал..."

— Хорошо, светлячок, тогда поступим так — я тебя сейчас снова накрою, а ты будешь сидеть тихо-тихо. Если смогу, то вернусь за тобой. Если нет, постарайся выдержать как можно дольше, а потом выберись и осмотрись.

Девчонка понятливо кивнула. Далиат улыбнулся ей напоследок и старательно закидал норку тряпьем. Когда он вышел из комнатки, улыбка никак не желала сходить с губ, он даже провел по лицу ладонью. Вроде ничего особенного не случилось, но на душе как-то полегчало. Впервые с тех пор, как он вошел в эти туннели, его настроение можно было назвать хорошим.

Далиат вышел в главный проход и направился к его противоположному концу. Там, у перечеркнутой трубами стены уже собрались другие боевики. Похоже, они тоже ничего не раздобыли. Нафан постукивал пальцами по монументальному вентилю.

— Куда подевался Квинт? — спросил Далиат.

— Бродит где-то, сказал подождать, — ответил кучерявый боевик, имени которого он не знал.

— По мне, так намного интересней, куда подевался Рикмар, — вклинился в разговор Нафан. — Вы ведь вместе были, куда его Квинт послал?

— Не знаю, он мне не докладывает, — сухо ответил Далиат.

— Вот как... такие секреты... Странно это, новичок, очень странно.

Нафан жег лаорца подозрительным взглядом. Далиат на всякий случай положил ладонь на пояс, рядом с рукоятью теска.

— Хитрит что-то Квинт, и ты с ним напару.

— Да уймись ты, — усмехнулся кучерявый, — вернется твой ненаглядный. Ну, в крайнем случае, черканет письмо — извини, мол, милый, чувства был ошибкой...

— Ты что зубы скалишь, урод, — взвился Нафан. — Мы с Рикаром вместе кровь лили, кода ты еще в штанишки ссался!

— Ты сбавь тон, ветеран недобитый, а то, как бы самому кровью ссаться не пришлось!

— Спокойно, ребята, будете ругаться, отберу у вас игрушки.

Спорщики разом повернулись, в проходе показался Квинт. Полицейский неторопливо приближался к бойцам, за собой он волок что-то тяжелое. Далиат не сразу разглядел, что Квинт тащит за лодыжку тело девушки, ее голова была вывернута под неестественным углом, а лицо закрыто пропылившимися волосами, но он узнал ее сразу. Гнев сжал горло так, что он несколько секунд не мог вдохнуть.

— Вечно за вами, засранцами, нужно подчищать. Будто у меня других дел нет. Вот у тебя, Далиат, где глаза были? Проворонил такую сладкую малышку. Работал бы как следует, мог бы с ней стресс снять. Как первооткрыватель.

Ладонь Далиата сама метнулась к рукояти оружия, кулак Квинта опередил его на долю секунды. Полицейский ударил без замаха, невероятно быстро, так что лаорец упал и стукнулся затылком о стену.

— Ну чего теперь расстраиваться?! В другой раз будешь умнее.

Полицейский почесал подбородок и повернулся к остальным бойцам.

— А вы что, голуби мои обожравшиеся, тут за базар устроили?! Ну-ка, возьмитесь лучше за тот вентиль и поверните его до упора.

— Уверен, что это хорошая идея? — спросил Нафан. — Тут ведь...

— Что-то ты больно умный в последнее время стал. Вот смотрю на тебя и думаю — к чему бы это...

— Ладно, ладно... Повернуть, значит повернуть.

Боевики разом налегли на металлическое колесо, вентиль заскрипел и сдвинулся. Далиат уцепился за стену и поднялся, Квинт насмешливо подняв бровь. Далиат выпрямился и ощупал языком замененный зуб. Удивительно, но имплант устоял. Далиат посмотрел на полицейского, и тотчас отвел взгляд, чтобы не выдать мыслей. "Быстрый... какой быстрый... Не так уж много людей могут меня вот так запросто свалить... Тут два объяснения — либо Квинт сам балуется со своими артефактами, либо..."

— Готово! — выдохнул Нафан. — Дальше не идет.

Квинт приложил ухо к толстой трубе и с минуту постоял неподвижно.

— Сделано! А теперь пошли, ребята, дома отдохнете!

Полицейский чуть ли не пинками выгнал бойцов в большой зал. Там он взвалил на плечи мешок с трофеями и приказал отступать в тоннели. Уже на выходе Далиат обернулся — "зомби", не получив другого приказа, так и стояли вокруг кружка женщин. Квинт толкнул его в спину.

— Вперед, не замерзай!

Он прогнал их через проход и заставил нырнуть в боковой тоннель. Там Квит приказал остановиться, полицейский оперся рукой на стену, его губы беззвучно шевелись.

— Ты, кажется, позабыл свои игрушки, — сказал Нафан, переводя дыхание.

— Все равно у них почти кончился завод, — не поворачиваясь, бросил Квинт.

В глубине тоннелей послышался рев, словно там пробудилось чудовище. Через несколько секунд рокот усилился настолько, что пришлось зажать уши и по проходу, будто выдох дракона, рванулся огненный поток. Волна раскаленного ветра едва не сбила Далиата с ног. На бойцов просыпался дождь пепла, он ощутил на губах горечь черных крупинок, от дыма из глаз потекли слезы. Ему казалось, что он стоит у погребального костра.

Глава 26.

Свинцовое блюдо озера было покрыто рябью волн, видно, где-то под куполом открыли створки люков, и впустили в парк уличный ветер. Вода пенилась и ее прозрачный язык скользил по гальке и пытался достать до его ботинок. Далиат с отстраненным любопытством наблюдал за стараниями волны.

— Карион сказал, что я найду тебя здесь.

Он повернул голову, на тропинке стояла Амата. Словно угадав его настроение, девушка облачилась в темные цвета, брюки и шелковую блузку дополнял расстегнутый жакет, отороченный мехом.

— Карион редко ошибается он. Мне захотелось побродить в тишине.

— Намекаешь, что нужно оставить тебя в покое?

— Вряд ли бы ты потащилась так далеко от дома, чтобы слушать мои намеки...

Лицо Аматы дрогнуло.

— Так мне уйти?

"Ну что у меня за язык. У нее ведь полно своих проблем, а я как вернулся с охоты, так ни слуху от меня не духу. Кто угодно занервничает".

— Нет, прости. Это все усталость, несу всякую ерунду.

— Слышала, у тебя были тяжелые дни.

— Да уж вряд ли тяжелей, чем у тебя. Как твое здоровье? Ты поправляешься?

— Не думаю, что это подходящее слово... Но в целом да. Чуток подправила свой коктейльчик и теперь цвету, как роза. Хочешь глотнуть?

Амата вытащила из-под жакета фляжку. Он только замахал руками, девушка рассмеялась, отвинтила крышку и приложилась к горлышку.

— Мне теперь лучше, чем было последнее несколько месяцев. Давно было пора поправить рецепт, можно сказать приступ даже пошел мне на пользу... Что усмехаешься?

— Просто завидую твоей жизнерадостности. Как это у тебя получается?

— О, это дается только после долгой практики... Я волновалась, от тебя не было вестей.

— Извини, что не звонил. Мне было стыдно. В деле с Университетом, я уперся в стену, они там все с ума по сходили. И я заодно с ними.

— Я не о том, — в голосе Аматы зазвучало странное раздражение. — Вчера я тебя искала, но никто не мог сказать, куда ты подевался. Мне показалось, что даже Карион беспокоился.

— Это тебе уж точно померещилось... Знаешь, давай я отдам образцы, которые мы собрали тебе на хранение. Тогда, даже если когда-нибудь совсем пропаду, ты сможешь делать с ними что захочешь.

Амата прикусила губу, он понял, что девушка сдерживает улыбку. "Так... я явно мелю что-то не то".

— Никуда ты не пропадешь. Я не позволю. Не забывай — у меня твой залог.

— Об этом забудешь...

Далиат коснулся шеи и искоса посмотрел на девушку — понять шутит она или серьезна, было решительно невозможно. Неожиданно его осенило.

— Ты волновалась за... эээ... Я постараюсь больше не исчезать.

В последний момент он оборвал фразу и сказал, не то, что собирался. Здесь, на Перле это может казаться смешным, но дома его приучили, что некоторые слова не нужно произносить вслух. Он посмотрел в лицо девушки, если он угадал... глупое сердце от чего-то забилось часто-часто. Амата словно и не услышала его оговорку, только очень быстро поправила взметнувшуюся от ветра прядь, на смуглых щеках появились ямочки, к которым он незаметно для себя успел соскучиться.

— Наверное... случилось что-то плохое раз ты... пошел на прогулку?

— Я уже забыл, когда со мной случалось что-то хорошее. Просто... сегодня я проснулся, и мне очень захотелось домой. Здесь все такое чужое... даже небо! Я лежал и думал, о Лаоре... Иногда мне кажется, что ее никогда не существовало и она была только сном... Извини, я опять несу чепуху.

— Нет-нет, ничего. Ты, наверное, очень хочешь вернуться?

— Хочу. И боюсь. Там... слишком много воспоминаний.

Далиат подобрал с берега полосатый голыш и запустил его в озеро. Камешек скользнул по воде и ушел на дно.

— Порой я даже думаю, что отправился в путь для того, чтобы сбежать от прошлого. Сам не знаю, откуда эти мысли. Ведь я живу, сражаюсь, ради того, чтобы вернуться домой, к людям, которых люблю... А если это не так... зачем все это? Зачем я вообще уцелел?

Пальцы Аматы погладили его предплечье.

— У всех нас бывают черные дни. Я-то знаю. Поверь мне — они пройдут.

Далиат попробовал улыбнуться.

— Ну вот, только представилась возможность — сразу начал ныть. С Карионом-то я рот лишний раз открыть боюсь, ведь, изведет потом насмешками...

— Ничего, мне это не тяжело, — девушка подошла ближе. — Те люди, о которых ты говорил, кто они?

— Джейт, Валини, Люций, Марил... Нирис. Друзья, наставники, родичи...

— И нет возлюбленной?

Он покачал головой.

— Как странно.

— Были причины.

— Не сомневаюсь... А Нирис... мне показалось, ты это имя произнес по-особому... Извини, если лезу не в свое дело.

— Нирис моя сводная сестра. Я действительно ее очень люблю. Но совсем не так, как постоянно намекает Карион. Просто она самая очаровательная девушка во вселенной. Когда ее увидишь — нельзя не влюбиться.

Далиат замолчал и посмотрел на Амату.

— Одна из самых очаровательных.

Девушка отвернулась, будто спрятала лицо от порыва ветра, но он успел заметить, как блеснули ее глаза. Мрачные мысли как-то сами собой растворились, на душе стало легко и свободно.

— Что-то мне надоело здесь торчать, — сказал он и приобнял Амату за талию. — Пройдемся?

— Конечно... А чему ты так улыбаешься?

— Просто представил, что бы сказали дома, если бы увидали, какие я позволяю вольности.

— Странно, я всегда думала, что на теплых мирах, люди смотрят на это проще.

— В общем, верно, но не в... тех кругах, где я вырос.

— Ну и глупо.

— Очень может быть. Но, прошу, прости мне огрехи воспитания, трудно сходу перестроится.

— Тебе повезло, чужеземец, сегодня я на многое готова закрыть глаза.

Они засмеялись и пошли по тропинке прочь от озера.

Маленький лоток старика Квинт увидел сразу. Он как обычно стоял на углу площади в тени старой консерватории. Полицейский засунул руки в глубокие карманы и подошел к продавцу. Тот склонился над прилавком, узловатые пальцы регулировали обшарпанные ручки обогревателя, сквозь редкую паутину волос розовела кожа темени.

Заслышав шаги, старик выпрямился и вцепился в углы своего лотка, тонкие губы задрожали.

— Здравствуй, Олимпий, — сказал Квинт.

— З-здравствуйте, господин.

— Я же просил — не называй меня так.

— Господин, как я могу...

Старик избегал смотреть в глаза капитана, лицо Квинта было усталым и печальным, он вытащил из кармана монетку и положил на прилавок. Олимпий опустил голову и потянулся к замку контейнера, раздавленные работой руки долго елозили по металлу, прежде чем распахнулась крышка. Наружу вырвался поток ароматного пара, старик зажал в коричневом кулаке щипцы и с невероятным сосредоточением, точно от этого зависела его жизнь, стал складывать в бумажный пакетик покрытые глазурью пончики. Квинт внимательно глядел на старика, было видно, что капитан хочет отвести глаза, но заставляет себя смотреть.

Когда пакетик наполнился, Олимпий передал его Квинту. Только тогда, он украдкой, словно ребенок в щелку взглянул на полицейского. Этот взгляд, смешной и нелепый для старого человека, отозвался в Квинте тупым уколом. Ему пришлось потратить несколько секунд, чтобы заново собраться с мыслями.

— Ты догадываешься, зачем я пришел? — наконец спросил он.

Олимпий выронил щипцы, его рот уродливо искривился, будто старика ломала боль.

— Я сдержал обещание. Гнездо уничтожено. Твоя внучка может спать спокойно. Они... больше никого не заберут.

Глаза старика наполнились слезами, Квинт развернулся и пошел прочь, в след ему летели отрывистые звуки похожие на хриплый лай.

Капитан быстро обогнул короб консерватории и свернул в небольшой сквер. На входе прохожих встречал бронзовый Аврелий Наймов — единственный композитор, которого Перла подарила ойкумене. Стараниями горе-скульптора Аврелий походил на борца-тяжеловеса, металлические глаза недобро смотрели на сквер, словно музыкант бросал вызов любому, кто посмеет усомниться в его праве стоять на постаменте. Рядом со статуей, на скамейке сидел человек в одежде горожанина среднего достатка. Когда человек увидел Квинта, он слегка улыбнулся и откинулся на витую спинку.