С этим я согласился, но не понял, почему Амби опасается именно Рейга. Умных людей на острове хватает и без этого храброго мореплавателя. Несомненно, Рейг по-своему не глуп, но вряд ли настолько, чтобы перехитрить здешние системы видеонаблюдения и подслушивания мыслей. Я вспомнил, что Ифри рассказывала о Рейге: он верил в Медвежью богиню, в гномов, в крота ростом со сто медведей...

Амби от своего "источника блаженства" не отвлекся, глаз так и не открыл, но свою точку зрения объяснил неожиданным для меня способом:

Волчонок, не путай знания и ум. Не забудь, что твоя приемная мать выбрала именно его. Твой отец принес мне все данные этого дикаря, равно как и своей бывшей супруги. Его почитала "самым умным на свете" весьма неглупая дама, которая кстати и сама обладала определенным потенциалом разрушения.

Я удивился. Ифри была добра и простодушна, как небесная птица.

Амби усмехнулся:

Ты так думаешь? А ты никогда не спрашивал ее: куда исчезло племя твоей матери?

Мне и в голову не приходило спрашивать об этом Ифри. Племя Медномордых действительно куда-то сгинуло, той же весной, когда мои родители были захвачены разбойниками-работорговцами. Перед этим каждый год, в конце весны "колдуны" приходили к нам в дом, требовали долю от того, что сумела добыть моя мать. Но мои родители были уведены в рабство — и той же весной люди в кованных волчьих мордах на лицах исчезли из нашей жизни. Я думал, что они ушли на лучшие земли. Не мог вообразить, что кто-то сумел их изгнать из их владений. И уж тем более тихая Ифри. Это были сильные воины, хорошо вооруженные и все свое время посвящающие изучению боевых искусств. Безжалостные, коварные, хитрые, с умом холодным и расчетливым. Все боялись их. Говорили, что их селение охранял дракон. Никто бы не посмел даже приблизиться к лесу, где они жили. Но хотя все в окрестных деревнях вздрагивали при одном лишь упоминании о них, все равно их гора охранялось днем и ночью. На всякий случай. Если они исчезли — значит, они ушли по своей воле. При чем тут Ифри, простодушная, как небесная птица?

Амби счел мою последнюю фразу за хорошую шутку:

Простушки — самая опасная разновидность дам. Когда кто-то входит в бункер Весенфюрера, я всегда проверяю не только его прошлое, но и прошлое тех, кто был рядом с ним. Я послал твоего отца в прошлое, и он принес мне интересный и познавательный фильм из жизни древних простушек.

Амби попросил моего отца отвлечь Рейга от компьютера и стал показывать мне видеозапись из прошлого.

Расправа с Медномордыми

Фигурка Ифри на экране компьютера едва заметна. Уже ночь, но луна еще не взошла. Но вот небо осветилось восстающим над лесом бледным диском, и подруга Рейга появилась крупным планом: она вооружена луком и стрелами, и при ней топор. Вид у нее оробевший, но выбора у нее нет. Она знает: весной к Семи-Зверям должны пожаловать ее жестокие и мстительные соплеменники. Но что Ифри может сделать одна?

На экране каменистый горный склон. Я узнаю место, где выросла моя мать. Она однажды водила меня туда, "чтобы я увидел гнездо истинных орлов". Семь-Зверей надеялась, что я возьму пример с этих орлов и стану наконец сыном, достойным ее, великой деревенской колдуньи. Но мне больше нравился мудрый Исмон из рассказов Ифри.

Здесь сосны низкие, такой причудливой формы, будто Ифри забрела в Японию. Ничего другого на голых скалах вырасти не может. На этом склоне земля слишком камениста и суха. Вода не задерживается здесь, она стекает по руслам горных ручьев. Место для селения выбрано с умом. Этот голый склон хорошо просматривается сверху, отлично простреливается. Даже ночью невозможно подкрасться незаметно, на светлых скалах видна любая тень, а за низкими соснами не спрячется даже лисица. Но сейчас ночь, и вряд ли сонные стражи верят, что кто-то нападет на селение страшных воинов-колдунов.

Видимо, Ифри на это и рассчитывает. Она крадется по склону. Видеокамера Удара Молнии следит за ней. А вот Ифри остановилась, удивленная. Камера показывает, что она видит. Перед ней высокий утес, выступающий из горы и нависающий над крутым каменистым склоном, будто угловатый балкон замка великанов. Этот уступ такой огромный, что на нем могли бы разместиться десять замков простых смертных. Но на его горизонтальном верхнем срезе — будто здесь вмешалось колдовство — к ночному небу поднимаются ветви кустов и деревьев равнины! Ифри смотрит в недоумении. Над голым сухим склоном возвышается темная стена леса, стволы оплетены плющом и жимолостью. Этого не бывает на такой высоте, не может быть. Но видно по воле воинов-колдунов даже лес равнины может подняться на высокий горный уступ. Ифри испугана. Но не отступать же теперь!

Все выше поднимается, все ярче сияет полная луна. На экране видно, что лес огорожен крепкой изгородью. Сквозь высокие деревья вдали видны ряды камней и плетни из веток ивы. Как всегда, у колдовства есть разумное объяснение. Здесь на уступ горы насыпана земля, а камни и изгороди удерживают ее. Обычная терраса на горном склоне. Говорят, предки моей матери были надсмотрщиками над рабами, в крепости южан. Видно, от моряков с юга они услышали рассказы о горных террасах, которые устраивают виноградари. Умное решение. Хороший обзор, легко защищаться от врагов. А деревья на насыпной земле выросли такими высокими, что защищают "мертвоглазов" от солнца, которого они боятся. Действительно, гнездо... но не орлов, а ночных птиц.

Говорили, что в деревне колдунов живет дракон. Вот он. На экране появляется гигантская змеиная голова со всеми признаками нормального сказочного дракона. Огромные ноздри, острый гребень и жадно разинутая пасть. Зубы тонкие, зато длиной с охотничий дротик. Чешуя дракона блестит в лунном свете, а узкие глаза горят зловещим оранжевым огнем. Голова дракона торчит из изгороди, из его пасти вместо пламени течет мутная весенняя вода.

Я-то знаю секрет племени моей матери. Дракон был вытесан из дерева, чешуя медная, а зубы из деревянных кольев. Глаза сделаны из того, что неведомо простым смертным этих диких земель: из цветного стекла, и в них горят масляные светильники. Дракон неподвижен. Не долго боялась его Ифри. Подошла, подергала дракона за дубовый зуб, потеряла к нему интерес. Но в деревне вооруженные воины, и они-то не деревянные.

А вот и страж. Сидит за изгородью, томится скукой. Рядом улегся обленившийся прирученный волк. Наверняка ни волк, ни страж за всю жизнь не видели ни одного врага — ведь племя Мертвоглазов одним именем своим внушает ужас. Что будет делать Ифри? Обращается к стражу, жалобным голосом существа, которое умеет только бояться и плакать:

— Красавец колдун! Соседка я красавицы Семи Зверей. Ваша Семь-Зверей зимой овдовела. Помер ее муж-то, Удар Молнии. Он съел что-то, заболел брюхом, да и погиб во цвете лет. А по весне красавица Семь Зверей съехала за реку с богатым разбойником. Уехала, а сына, Волчонка— Смерть-Врагам, позабыла. Я было взяла его, а он моих ребят бьет! Такой большой, сильный, грозный, весь в мать! А выгнать жалко. Хороший мальчишка, волшебных кровей, со временем в битвах прославит племя свое. Вот может бабушка его заберет? Ты поди спроси ее, красавец-колдун.

— Сама иди.

— Ты же сказал, что чудовища у вас живут! Мне и у забора-то вашего стоять страшно!

— Проклятье на тебя! Стой тут, жди меня. И не смей лезть к забору. Он заколдованный, мигом в пепел обратишься.

— Я на него и смотреть-то боюсь.

Страж лениво побрел к хижинам, оставив своим заместителем волка. Обрадованная Ифри проворно рубит топором ивовые ветки, которые соединяют столбы изгороди. Сторожевой волк смотрит через щель, надеется съесть Ифри. Собака бы залаяла, видя, что она делает. Волк хуже собаки, нельзя заводить в стражах волка. Тонкие ветки вымерзли за зиму, ломаются легко. Волк высунул довольную морду навстречу своей предполагаемой добыче, Ифри пристрелила наивную зверюшку.

Страж все еще не вернулся. Видно, моя бабушка не спешит забрать своего внука, Волчонка-Смерть-Врагам. Пока где-то за кадром ведутся переговоры стража и бабушки, моя приемная мать входит в селение тех, кого боятся все в этих землях. На экране появляется плотина, открытая. Талая вешняя вода льется по деревянному желобу, вниз по склону горы. Это она течет из пасти деревянного дракона. Ифри начинает рассуждать. Вслух, как положено древнему человеку:

— О, боги! Правильные глаза видят только то, что нужно для дела. Не видеть ничего лишнего. Только главное. Не надо мне видеть ни дракона, ни луну, ни высокие волшебные деревья равнины. Нужно мне понять, почему весной колдуны не запасают воду, как это делал Быстрая Птица. Раз плотина открыта — значит, от лишней воды колдунам был бы вред. Что будет, если закрыть плотину и не дать воде горных ручьев стечь вниз? Тогда вода останется в земле. Весенняя земля уже и так сырая. От избытка воды она станет скользкой и тяжелой. И что тогда будет? Отец говорил мне, что бывает в горах на таких насыпных землях. Это называется — оползень! Вот что тогда будет. Умно. Коварно. Добралась я до вас, колдуны!

Ифри перекрывает плотину. Но оползень не думает оползать. Что здесь сможет придумать Ифри?

Вдали показался страж. Ифри стреляет из лука. Благодарение богам — луна яркая. Попала, но не убила с такого расстояния. Или не хотела убивать? Страж кричит, зовет на помощь. Ифри не стреляет, ждет чего-то. Крики стража разбудили все племя. Сильные, рослые воины бегут к плотине. Все они вооружены.

Неужели они сейчас схватят Ифри? Нет, эта птичка оказалась не так простодушна, как я думал.

Она рассчитала правильно, когда не убила стража, позволила ему позвать на помощь свое племя. Неумело построенная горная терраса не выдержала под тяжестью толпы "колдунов". Хижины валятся на бок и ползут вниз, будто насыпную землю на уступе горы, как одеяло, потянул вниз великан. Пять сторожевых волков скользят по склону, ноги в раскоряку, как коровы на льду. Воины стараются ухватиться за деревья, но деревья падают в грязь. Эти деревья росли на насыпной земле, они не научились намертво вцепляться корнями в скалу.

Снесло и плотину, и валуны, что удерживали землю, и деревянного дракона, и забор. Блеснули в лунном свете светлые скалы. Скоро вместо ядовитых колдовских трав здесь вырастут горные цветы. Теперь Ифри стала грозной в своем гневе:

— Я старшая дочь Всевидящего Солнца, мудрая и всесильная Норр! Солнце меня послало вас всех покарать. Я все тайны ваши видела с неба. Знаю, что вы боитесь солнца и что вы — пустые внутри! Знаю, что не колдуны вы, а просто испытываете зелья на пленниках. А я и без этого знаю все про все травы на свете. Потому что я-то настоящая волшебница.

Чтобы показаться всезнающей волшебницей, Ифри начинает пересказывать все, что прочитала в записях моей матери, Семи Зверей. Ее враги испуганы, они застряли в своей краденой земле, они хором сопят от страха. Сцена снята со вкусом, звук панического сопения троекратно усилен. Фильм снимал мой отец, а он это племя ненавидит. Не удивительно, что он постарался передать финал во всем его очаровании.

Ифри грозно завершает свою речь:

— Я колдовства и еще больше знаю, и пострашнее вашего. А ну уходите. Да навеки и без возврата. А то сведу солнечный огонь с неба и сожгу вас за вашу жестокость.

Прием обычный в древних войнах, но в те времена еще эффективный. Враги завыли слова извинений. Тем временем небо стало светлеть. В страхе племя колдунов бежит к лесу под горой, укрыться от света утренней зари.

Фильм окончен. Выяснилось, что Рейг ускользнул из-под опеки Удара Молнии, тихо подобрался и смотрел видеозапись вместе с нами. Я услышал его мысли. Это была поэма в прозе. В наше время любили именно таких женщин. Хитрых и смелых!

Амби тоже услышал, что думает Рейг. Он велел моему отцу повести Рейга в буфет отведать пива, а потом прокомментировал мысленно:

То, что дикарь выбрал ее, о многом говорит. Никто не выбирает женщину умнее себя. И она выбрала именно его.

Я удивился:

Рейг был самый умный из ее окружения, не более того. У Ифри просто не было выбора...

Амби холодно возразил, внимательно вглядываясь в экран:

Ты ошибаешься... у нее был выбор. Твой отец досмотрел ее жизнь до конца, он принес мне и другие интересные видеозаписи. Эта простушка рассказывала тебе о Валенте Страбусе?

Задав этот вопрос, Амби стал прощупывать мою память, и при этом не отводил глаз от изображения Ифри на экране. Я знал только, что этот Страбус был тем, кого называли Белом Лисом. Но Ифри больше не сказала мне ничего, не объяснила даже, как она узнала тайну Страбуса-Лиса.

Амби подвел итог:

Простодушная небесная птичка была хитра и неболтлива. Выбор у нее был, и она выбрала это существо. Видимо, он действительно умом равен ей, и может сумеет натворить не меньше бед, чем она.

Я согласился, но не мог понять главного:

Если Рейг так потенциально вреден, то зачем его пригласили сюда? Почему не отправить его в прошлое?

Амби подумал равнодушно:

Господин И. хочет, чтобы Змеелова наказал именно тот, кому Змеелов подарил свой комбинезон. Обычный педагогический прием. Лучший способ отучить своих подданных помогать тем, кому запрещено помогать. Поэтому твой знакомый не может быть отправлен в прошлое. Вот что мне надо от тебя и твоего отца: проследите за ним. Твой отец будет подслушивать его мысли.

— А я? — удивленно спросил я.

Я надеялся, что Волчонок-Смерть-Врагам в этом милом проекте никакой пользы принести не сможет, и его отпустят восвояси.

Ты будешь давать ему советы. Тебе это существо доверяет. Пусть он делает то, что ему велят — и ничего другого. В крайнем случае, я разрешаю уничтожить его. Если ты желаешь ему добра, сделай так, чтобы до этого не дошло.

Было у меня ощущение, что Амби чего-то недоговорил, и что иным было его истинное желание. Вовсе не "просто проследить за этим дикарем", а что-то другое. Что-то тайное, тщательно скрываемое слышалось мне за его мысленными приказами... но я не успел понять. Амби отобрал у меня подслушивающее устройство и велел нам с Рейгом идти на арену.

Научно-исследовательский цирк

За дверью кабинета Амби меня поджидал мой любящий отец. Видно Амби когда-то подумал про него что-то невежливое, или отец знал про него что-то достойное осуждения. Удар Молнии вообще все про всех знал, даже больше, чем иные люди знали сами о себе. Решил утешить меня, тихо прошептал, тревожно косясь на дверь:

— Сынок, этот Амби про тебя обидно думал? А ты добудь его фотографию да и плюй на нее целый день. Помогает. Да и никакой он и амбимодальный. Так, слова красивые, а на самом деле такой же плоский, как мы, и тасуется в одной колоде с нами...

Отец неправильно понял мои мысли. Я сам их не понимал, а хотелось мне только одного: уйти отсюда. Но правитель желает, чтобы Рейг наказал предателя Змеелова, а Рейг хочет служить правителю, еще не зная, чего от него ждут. Мы вошли в бескрайний зрительный зал, в последний миг перед началом показательной казни. Заиграли трубы. От дальней стены покатился, медленно разворачиваясь в длину, великолепный ковер. Длиной и шириной он был подобен проселочной дороге. По ковру шла огромная собака-робот. У нас в Засмертье если уж делают механическую собаку, то уж размером с лошадь, никак не меньше. За собакой, перебирая четырьмя гнутыми ножками, шел столик, а на нем ехала бутылка пива. За ними важно шествовало великолепное кресло. Не думаю, что Господину И. была нужна вся эта бутафория, но его подданные — в основном люди древние, и наверное он подстраивался под старинные понятия о богоподобии правителя.