* * *
Рядом со спящим Тессом Рону было сначала приятно, потом спокойно, потом скучно. На базу накатили зимние сумерки, мягко засветился настенный ночник, у приборов стала видна подсветка.
Рон спрыгнул с кровати на пол, потянулся всем телом, прогнувшись по-кошачьи, и решительно направился к выходу. До пробуждения Тесса оставалась как минимум три часа, а вокруг было столько любопытного!
Во-первых, интересно было бы спросить, как поставили эти полусводы, потом узнать хотя бы план помещений, чтобы увереннее чувствовать себя в коридорах... Но, словно услышав тихий шорох шагов, в дверях показался человек в светло-голубой одежде с красивыми узорными отворотами и поманил сфинкса за собой.
— Манглин Рокк, здешний врач, — представился он, дружески улыбаясь, — Вы отдохнули, я вижу. У нас по распорядку сейчас ужин. Вы есть хотите?
Рон кивнул.
— Рональд Грин, — в тон новому знакомцу поздоровался он. — Есть хочу зверски.
— Тогда я возьму вам набор с мясом, — отозвался врач. — Вам одну порцию или две? Ваш метаболизм...
— Нет у меня никакого метаболизма! — возмутился Грин. — Я здоров и могу съесть что угодно!
— Это хорошо, — улыбнулся Рокк, отправляя заказ с терминала на кухню. — Мы можем поесть у меня или в столовой. Я, честно говоря, сейчас на дежурстве, и не хотел бы уходить надолго.
— Ужин с вами будет для меня удовольствием, — вежливо ответил сфинкс, усаживаясь так, чтобы видеть любое движение человека. — Вы давно здесь?
— На дежурстве или на планете? — поинтересовался Рокк. — Если первое, то моя смена была час назад, а если в целом, то я живу здесь уже восемь лет, два месяца и девять дней.
Манглин Рокк говорил мягко и грустно. Грин переступил с лапы на лапу, наблюдая, как медик забрал лотки с ужином из окошка доставки, аккуратно и геометрически точно расставил на столе, разложил приборы и разлил по стаканам воду, отмеряя поровну с точностью почти до миллилитра.
— Вы храните воду в пузырях? — изумился Рон.
— Набираем внешнюю, прогоняем через фильтр, минус здешняя микрофлора, плюс обогащение кислородом и витаминами, потом по пакетам и пьем.
— А почему так сложно?
— Бактерии. Вирусы. Паразиты, — коротко пояснил врач.
— Кошмар какой, — впечатлился Грин и ненадолго замолчал, сосредоточенно орудуя приборами.
— Давайте я вам помогу, — предложил Рокк, искоса понаблюдав за битвой одинокой вилки с мабрийской котлетой.
— Да-да, спасибо! — с благодарностью принял помощь Рон, наблюдая, как легко разделить обычную котлету на ломтики с помощью вилки и ножа. — Что не так с моим мастером? Откуда берется боль? Как можно помочь?
Манглин положил кусок мяса в рот и принялся жевать. Он занимался этим долго и обстоятельно. Потом принялся рисовать узоры на пюре из чертопли. Рон терпеливо ждал мнения профессионала.
— Строго говоря, — наконец, неохотно ответил тот, — я сам в недоумении, почему он еще так прилично функционирует. Поражены теменные и затылочные доли головного мозга, деформирован процесс передачи сигналов в зрительные центры. Диаграмма смещения порогов такая, что он сейчас должен различать только черно-белую картинку. Более того, при его показателях он должен испытывать периодические приступы боли раз в три-четыре дня и сохранять стабильность только благодаря медикаментозной терапии. Однако фактически мы наблюдаем спящего нормальным здоровым сном... человека?
Манглин посмотрел на Рона.
— Человека, — подтвердил Рон.
— Да-да, человека с относительно стабильной нервной системой, в которой рецидивы и поражения каким-то образом своевременно компенсируются... Хотел бы я знать, как и чем он здесь лечится.
— Иногда пьет травы и на них же настоянную медовуху, когда ему очень трудно, — пояснил Рон.
— Вот как? А как часто пьет? — заинтересовался медик.
— Ну, можно сказать, что не очень часто. Он пьет, только когда фалломорфирует.
— О! — вымолвил Рокк, уткнулся в тарелку и опять замолчал.
Рон заподозрил, что чем-то случайно обидел собеседника.
— Я не целитель, — постарался объяснить он, — я умею снимать боль, знаю пару песен и немного разбираюсь в травах, но для того, чтобы говорить о болезнях, этого недостаточно.
— Особые песни? — безнадежно спросил Рокк, подсовывая Рону салфетку.
— Ну да, песни целителей, которые поют перед лечением, чтобы лучше понять болезнь или когда делают лекарства, или во время лечения.
— Вы пели их своему мастеру? — врач внимательно наблюдал, как салфетка покружилась в воздухе, потом опять легла на стол перед сфинксом.
— Только чтобы он спокойно поспал, — признался Рон, испытывая некоторую неловкость — Я случайно сбил вам лечение?
— Нет-нет, — быстро ответил Рокк, внимательно рассматривая Рона и соображая что-то свое. — Совсем не сбили, помогли даже, не пришлось применять медикаменты... Знаете, Рональд, мне вдруг вспомнилось, как в прошлом году, зимой, примерно в это же время, мы потеряли троих человек от странного заболевания. Сначала они чувствовали головную боль, сильную резь в глазах, потом в течение недели слепли, потом погружались в сон, переходящий в кому. Один за другим, три человека, без видимых причин.
Рон наморщил лоб:
— Скажите, а перед тем, как ослепнуть, они ходили в горы? Куда-нибудь далеко? Это важно.
Рокк вывел на свой планшет требуемые дела.
— Не дальше пятидесяти, скажем так, шагов от базы.
— Там есть что-нибудь типа торчащих камней? — уточнил Рон. — Или отметин на земле?
— Надо будет посмотреть, — нахмурился врач.
— Оградите это место и не ходите туда месяца два, до тепла, — посоветовал сфинкс, — по описаниям похоже на рудное зеркало. Подземные жители иногда выставляют их на мороз, чтобы закалить. В них нельзя смотреться, а если даже случайно посмотришь... — он бы развел руками, но вместо этого непроизвольно взмахнул крыльями.
Манглин Рокк отшатнулся:
— Восемь лет назад я думал, что попал в рай, — сказал он. — Сейчас я считаю прожитые здесь дни. Эта планета приспособлена для людей, как по-вашему?
— Я знаю многих, кто считает эту планету своим родным домом, — просто ответил Рон.
В комнате опять повисло неловкое молчание.
— Наелись? — наконец, спросил Рокк.
— Для тела было достаточно, спасибо, — церемонно-ритуально ответил сфинкс, — а сердцу приятнее пищи было наше знакомство.
— Да? — в свою очередь, изумился врач, незнакомый с локальными формами вежливости, — Кто бы мог подумать!
Рон почувствовал, что краснеет:
— Так принято отвечать, когда прощаешься впервые, — пояснил он.
— Распрощаться — это очень хорошая идея, — донеслось от дверей.
Проснувшийся Тесс подпер плечом косяк и отсалютовал медику. — Я благодарен вашей службе за заботу, но находиться здесь и дальше нерационально. Впрочем, между делом — у вас тут замечательные птицы, очень контактные... Как они называются? Те, которые в два раза крупнее и умные.
Рон с тревогой посмотрел на Серазана. Тот был взъерошенный, с опасным огоньком в глазах. Судя по всему, Мастер зря времени не терял. А он, недоучка, думал, что Серазан мирно спит!
— Черный мастер, — произнес сфинкс беззвучно.
— Биологи сказали, что это вОроны, причем хорошо организованная стая, — прищурившись на резвого пациента, настороженно ответил врач. — Что вы намерены делать дальше?
— Познакомиться с ними поближе, если выдастся свободная минутка, разумеется, — сообщил Тесс с интонациями "великий маг говорит о недоступном смертным", выученными в свое время от Дорра. — А прямо сейчас мне хотелось бы узнать, когда мы с Грином можем попасть к коменданту.
Тут Серазан с интересом поглядел на сфинкса.
— Или вы уже договорились о беседе?
— Я сейчас свяжусь с комендантом Мораном, — пообещал Манглин Рокк. — Но я все-таки порекомендовал бы вам поберечь себя, не злоупотребляя... — врач поперхнулся, — работой.
— А в переговорной есть замечательный диван! — примирительно сообщил сфинкс Тессу. — Пойдем туда?
Тесс вздохнул.
— Рональд, мы не дома. Прежде чем куда-то идти, нужно сначала спросить разрешения. Вы меня отпускаете? — последнее было адресовано врачу. — Нам бы маршрут или провожатого, как сочтет нужным комендант...
— Сейчас узнаем, — Манглин потянулся к интеркому и поставил в очередь запрос на разговор с комендантом.
Моран откликнулся минут десять спустя, и в нарушение всех инструкций распорядился, чтобы доктор Рокк сам, лично проводил гостей в комфорт-зал главного корпуса, если состояние здоровья Черного мастера позволит. Доктор Рокк заверил полковника, что состояние здоровья Черного мастера у него, Манглина Рокка, опасений не вызывает и повел Серазана Тесса и Рональда Грина из медчасти в главный корпус весьма запутанными переходами.
Рон шел за Серазаном, внезапно оценив, что его мастер настолько же выше врача, насколько прежде был выше мастера он сам. Для мабрийца Тесс действительно был довольно высоким, а плотный зимний плащ, обыкновенный для леса, среди военных смотрелся эффектной роскошью.
Тесс о производимом впечатлении не подозревал. Ему в этот момент хватало собственных, он шел со странным чувством узнавания и чужеродности — разметка коридоров, номера уровней и корпусов, аккуратные нашивки врача и четко отдающийся по стенам звук шагов были такими привычными, что до безумия хотелось подстричься, подтянуться, отгладиться, сменить сапоги на плотно шнурованные форменные боты и снять тяжеленный плащ, которым, как вдруг начало казаться, только мебель сшибать при резких разворотах... И, одновременно, звучал в ушах потусторонный жесткий шорох птичьих крыльев, свистел ветер — воронья стая здесь действительно была великолепной, а Серазана со сна подключило к ней едва ли не раньше, чем он понял, что и тут по привычке пытается найти контакт — и уже обычный слух ловил шуршанье крыльев Грина тоже, и мягкую поступь его лап, и хотелось гордо тряхнуть головой, подождать сфинкса и шествовать с ним бок-о-бок, ухмыляясь рожам встреченных соотечественников. И понятно было, что позволить себе этого нельзя, потому что с комендантом придется говорить одновременно в терминах и понятиях Мабри, и переводить их на язык Грина, и обратно... А к этому внутри все сжималось: "Справлюсь ли?" — вдвойне после того шока, которым стали оказавшиеся столь яркими впечатления от полета, и поднималась глухая злость — отголосками того упертого не-отчаяния, которое заставило когда-то выбрать неизвестность и Врата. Это было тяжелое "хуй вам", мрачное и не вполне обоснованное, но на встречу с полковником Тесс шел с таким же настроем, как на затяжную то ли драку, то ли уже войну.
* * *
Настрой полковника был едва ли не противоположным. Любимый заместитель, злой до побеления и без того необыкновенно светлых глаз, лично, ногами, пришел и положил ему на стол вожделенное черномастерово досье ровно через пять минут после того, как доктор Рокк стукнулся на коннект. Моран даже не стал любопытствовать, на чей именно запрос это досье было получено и переслано аж с Мабри — и так давно было известно, что допуск у Стейла выше, чем у него.
И сейчас Стейл со своим допуском удостоился совершенно им не оцененной начальственной благодарности, вылетел, шорхнув раздвижной дверью, а полковник, не имея времени читать все, просмотрел только краткую сводку и впечатлился всерьез. Иметь разрешение на двоих потомков по праву матери и отца, получить еще одного наградного и одного за экстремально высокую выживаемость и аннулировать гражданство, отказавшись, в том числе, и от реализации родительских прав...
Поблагодарив судьбу за ночную бурю, после которой напрочь завалило все уличные дорожки и обрушился среди прочих прямой переход между первым и вторым куполами, Моран велел провести гостей кругалями, а сам принялся читать сначала.
Дата-место рождения, члены семьи — мать, отец, брат, даты жизни... Дата смерти у всех одинаковая — налет? Точно, начало конфликта триста шестнадцатого.
Сам Серазан Тесс — базовое обучение, базовая военная подготовка, результаты в верхней четверти шкалы, академические выше боевых, что при отсутствии прямо выраженных предпочтений означало также небоевую специализацию куда-нибудь во вспомслужбы. Выпуск и получение полного пакета прав пришлись на тот же триста шестнадцатый, как следствие — немедленное направление действительно в инженерные войска с обучением "на горячем".
Демобилизация в триста двадцатом, два года в университете до получения специальности и квалифе, гражданский флот...
Совместный запрос на воспроизводство с Эрин-Линн Росс — даты жизни, военный флот, судно приписки — "Вершитель"... Тот самый?
Тот.
Разрешение как таковое получено, реализация отложена в связи с мобилизацией триста тридцать пятого.
Просьба направить на тот же "Вершитель", удовлетворена, направлен в группу модульной связи, присвоено звание лейтенанта... Скорее формально, по факту высшего образования — тут Моран поморщился, он подобную практику не одобрял — ну какой, в сопло, это офицер после пятнадцати лет на гражданке...
Никакой, и последующие записи это подтверждают: ни поощрений, ни взысканий, ни чего-либо заметного, кроме присвоения следующего звания, в порядке очередности — и это за два года боевых действий!
На редкость незаметный винтик боевой машины...
А дальше — Алоры. Те самые.
Когда генераторам не хватало мощностей держать два щита от обоих видов деструкторного излучения одновременно, а атаковать очень быстро стало нечем и некому, потому что боевые палубы прожарили первыми, и ни в капсулах пилотов-модульщиков, ни в расчетах бортовых орудий не осталось никого боеспособного... и вообще очень мало живых.
Когда те самые незаметные "штафирки с погонами" с "Реанны", перемещаясь экранированными служебными — подпалубными "крысиными" — переходами, ухитрились связаться с такими же небоевыми офицерами "Вершителя" и на базе модульного оборудования наладить кластерное соединение... А потом "Реанна" перевела конфигурацию собственных щитов на прикрытие "Вершителя", а сама пошла в бой как один большой атакующий модуль-суммон, с него же и управляемая.
На "Реанне", конечно, все стали героями.
На "Вершителе", впрочем, тоже — но не все посмертно.
Судя по их дальнейшим биографиям, экипажу "Реанны" повезло больше.
Потому что в досье конкретно Серазана Тесса после Алор значились клиники, госпитали, снова клиники и многочисленные комиссии.
Дееспособность. Ограниченная дееспособность. Юридически полная дееспособность, инвалидность. Снова комиссии, перечень работ, допуск к которым невозможен по медицинским показаниям. "Разборы полетов", трибунал, по итогам — награждение... Право на плюс одного ребенка — за доблесть. Еще одна комиссия, право на плюс второго ребенка — "на укрепление нации", генофонду которой такие живучие не повредят. Одновременно запрет на "живое" зачатие по факту повреждения ДНК — уроды государству не нужны — и запрет на личное воспитание "вследствие невозможности обеспечить детям подобающие условия". По сумме медицинских и социальных факторов...
