Чуть позже лекарь, наконец, привел в сознание Мелиандра Красило. Шпион прятался на одном из постоялых дворов, когда туда ворвалась банда захватчиков. Несмотря на то, что барду сильно попало по голове саблей — к счастью, плашмя — он успел выбросить перед собой руку с охранной таньгой, а потому остался жив. Его кровоточащую голову перевязали какой-то тряпкой. Он с трудом держался на ногах, то и дело осторожно ощупывая темя. Впрочем, стало ясно, что боль являлась не единственной причиной гримасы на его лице — он искренне ненавидел тех Всадников. О причинах он не упомянул, но Каор решил, что бард явно поцапался с кем-то из них. Вскоре нашлась и причина — когда Мелиандр рассказывал про девушку, он зло сплюнул на пол. Каор про себя усмехнулся — девчонка явно его обломала, чего заядлый бабник, разумеется, не простил. Может, и бока ему намяли — бард заметно охранял правую руку. В любом случае, память на лица у шпиона имелась отменная, как и положено, и писец долго записывал подробные приметы девки, тысячника и еще одного парня, ошивавшегося с ними. Упомянул бард и тролля с орком, но как-то неуверенно. По всей видимости, в нелюдях Мелиандр разбирался плохо и так и не понял — шастали здесь одни и те же орк и тролль или же разные. После допроса бард затребовал у Каора коня, денег, прихватил свою чудом уцелевшую гитару и исчез в неизвестном направлении. У Каора возникло сильное желание на всякий случай заковать мерзавца в кандалы и оставить при себе, но, памятуя указания хозяина, он все-таки не решился.
Вскоре после того, как Каор пообещал награду за сведения об орках и троллях, виденных в городе, нашлись свидетели, видевшие тролля с тюком на плече на восточном участке прорыва. Один из жугличей даже утверждал, что тролль тащил на плече человека, но кого — непонятно. Каор решил, что тролль прихватил с собой одного из своих товарищей-Всадников, возможно, и самого командира. То, что человека тащили на плече, говорило за его ранение. Посланник внутренне порадовался — калеку легче искать, чем здорового, да и свободу передвижения тролля он явно ограничит. Даже такие зверюги не могут долго таскать на себе тучное человеческое тело, описанное Мелиандром.
Другой жуглич рассказал, что видел орка, и с ним еще двоих, возможно, людей, в месте, известном как Краснокирпичная слобода. Казалось бы, ничего удивительного — местечко населяли исключительно орки. Однако Каор самолично посылал им гонца с предупреждением от родичей, чтобы позднее не создать сложностей с нанятыми кланами орков. Разумеется, он шел на риск — город мог взбудоражиться раньше времени. С другой стороны, утечка сообщения к людям лишь подкрепила бы давние слухи о надвигающейся войне. А вот гибель сородичей от руки союзников могла внести раскол в ударную южную группировку, направленную против Приморской империи, чего следовало избегать любой ценой.
Орков предупредили, и те заранее покинули город. Разумеется, какой-нибудь отщепенец мог пойти против воли общины и остаться, но Каору не верилось. Кроме того, в руках орка успели разглядеть какую-то длинную палку, возможно, посох. Это сильно поднимало его шансы оказаться шаманом, которого император приказал разыскать любой ценой. Остальных двоих рассмотреть не успели, но, судя по косвенным деталям, его сопровождали недостающие обозники — парень и девка. Все трое успели запереться во дворе и исчезнуть раньше, чем жугличи выломали калитку.
Для очистки совести Трэин послал одного из своих телохранителей вместе со свидетелем на то место для тщательного обыска, и там случилась неожиданная удача. На месте сгоревшего амбара обнаружился распахнутый люк в тайный схрон. Погреб оказался покинут, но на кирпичной глине, наваленной рядом и спекшейся от огня, нашлись совсем свежие царапины и сколы. По всей видимости, орк со спутниками прятался в погребе какое-то время и лишь совсем недавно, очевидно, не ранее сумерек, покинул его. За считанные часы он не мог уйти далеко, так что массовое прочесывание местности могло дать хорошие результаты.
К несчастью, вожди уже практически полностью утратили контроль за своими сородичами. Практически все жугличи, опившись захваченными в городе пивом и вином, вповалку храпели на улицах. На облаву посылать оказалось некого. Приходилось ждать утра, а то и полудня. Посланнику насилу удалось заставить ближайшего вождя отправить нескольких гонцов на дальние заставы, но те, шатаясь от вина и недосыпа, кое-как вскарабкались на лошадей, отъехали на полсотни саженей, свалились на землю и безмятежно задрыхли. От бессильной ярости Каор кусал ногти, но оставалось лишь смириться. В конце концов, менее чем за ночь он выяснил, кого следует искать. Повелитель останется доволен. А утром... утром придет время для убеждения, подкупа и запугивания. От массовой облавы беглецам не уйти.
День восемнадцатый, а заодно и девятнадцатый. К востоку от Хамира
Измученные ночными переходами, Ольга с Теомиром проспали почти до самого вечера. Видимо, остальные решили дать им отдохнуть, потому что на дежурство их не разу не разбудили. Когда до Теомира дошел данный факт, он страшно разозлился.
— Успеешь еще, надежуришься, вся жизнь впереди, — спокойно ответил Хлаш на его возмущенную тираду, помешивая в маленьком котелке аппетитно пахнущее варево. Ему где-то удалось найти сухих сучьев, и тонкая струйка дыма не поднималась выше чем на аршин от земли. Рядом валялась огромная суковатая дубина, свежевыломанная взамен пропавшей в городе. Заграт крепко спал, слегка похрапывая, Тилос и волк отсутствовали. Заспанная Ольга какое-то время ощупывала свои спутанные волосы и почесывала бока, потом обратилась к троллю:
— Хлаш, а ничего, если я до речки сбегаю, причешусь-помоюсь? А то все тело свербит... Я мигом, и тихо, как мышка!
— Давай уж, стрекоза, — улыбнулся ей своей жутковатой зубастой ухмылкой тролль. — Вам, мягкотелым, иначе нельзя. Только не в одиночку. Теомир, пригляди за ней, да и сам рожу помой. А то мятая она у тебя, словно с многодневного перепоя. И не задерживайтесь.
— Мы мигом! — легкомысленно пообещала обрадованная Ольга и, дернув Теомира за рукав, исчезла в кустах. Позевывая, Теомир удостоверился, что кинжал, как ему и полагается, висит на поясе, и поковылял за ней.
Вода оказалась довольно теплой и затхлой, течение почти не чувствовалось. На вкус она сильно отдавала тиной. Теомир сделал пару глотков и решил больше не рисковать. Мало ли какая зараза может здесь таиться, особенно когда выше по течению трупы валяются...
— Тёмка, отвернись и не поворачивайся, пока не разрешу! — сказала ему Ольга. — Я только быстренько окунусь. А обернешься — по башке получишь, вот!
Теомир ухмыльнулся, но качнул головой в знак согласия. За спиной послышалась возня, потом что-то сильно бултыхнулось, и по зеленоватой воде пошли круги.
— Не оборачивайся, понял? — еще раз предупредила его девушка.
Какое-то время Теомир сонно смотрел прямо перед собой на медленное течение, вслушиваясь в всплески и бултыхание за спиной. Вечернее солнце приятно пригревало спину, где-то вдалеке звенел одинокий комар. Потом всплески кончились, на какое-то время стало тихо.
— Можешь повернуться, — наконец разрешила Ольга. Она сидела, поджав ноги к груди и завернувшись в кафтан, по которому рассыпались ее мокрые русые волосы. Штаны, рубаха и сапоги лежали на траве чуть поодаль. — Сейчас вот просохну, и пойдем назад.
Теомир сорвал травинку и принялся ее жевать. Кафтан не полностью укрывал длинные ноги девушки, и он почувствовал какое-то странное волнение. Скрывая смущение, он отвернулся.
— Тёмка, — тихо сказала Ольга. — Как ты думаешь, мы еще вернемся домой? Хоть когда-нибудь?
— А почему нет? — удивился Теомир. — Ты же слышала, что говорили. Обойдем с севера и все такое...
— Слышала, — печально согласилась девушка. — Только почему-то не верю. Наш поселок, наверное, уже захвачен и сожжен, и вообще там война. А вдруг наших победят?
— Нас нельзя победить! — не совсем уверенно произнес Теомир. — Отец-Белоконь не допустит. Мы еще никогда не проигрывали войну, и сейчас справимся. Ты, главное, не плачь, ладно? Хлаш знает, что говорит, и Заграт тоже.
— Ты хороший, Тёмка, — серьезно сказала Ольга. — Утешить вот хочешь... Но я все равно не верю. Знаешь, я все думала о тех, кто жил до нас. Наверное, у них был свой Отец-Белоконь или какие-нибудь духи предков, как у орков, и они тоже думали, что непобедимы. И где они сейчас? Видишь, мы о них даже не слышали! А вдруг и Всадники так же сгинут?
Она уткнула лицо в колени и замолчала. Теомир посмотрел на нее, и вдруг ему стало жалко подругу. Он осторожно придвинулся к ней и приобнял за плечи. Внезапно Ольга напряглась и окаменела.
— Что-то не так? — испуганно спросил ее Теомир. — Онка, что с тобой?
— Ох, Тёмка, все нормально, — поспешно откликнулась она. — Просто... знаешь, я вспомнила ту девчонку. Помнишь, которую на заборе распяли? Я вот... думаю, она ведь была почти такой же, как я, и уже умерла. А вдруг и мы погибнем?
— Мы не погибнем, — твердо сказал Теомир. — Мы не одни, да и сами за себя постоять можем. Обещаю, что с тобой ничего не случится. Я смогу тебя защитить, поняла? От кого угодно, даже от самого Майно.
Внезапно Ольга решительно вскинула голову.
— Знаешь, я не хочу гадать о будущем! — твердо заявила она. — Может, мы не доживем до завтрашнего утра. А я хочу узнать все, прежде... прежде...
Она не закончила. Вместо того она резко повела плечами, и кафтан свалился на землю, оставив ее обнаженной. Она повернулась к изумленному Теомиру, щеки и уши которого заалели как маков цвет.
— Я хочу любить тебя! — твердо заявила девушка. — Прямо сейчас!
Теомир не мог оторвать взгляда от ее небольшой крепкой груди. Его сердце колотилось как бешеное, в ушах бухала кровь. Его тело оцепенело, он не мог даже двинуть рукой.
— Иди ко мне!
Ольга прильнула к нему и неумело поцеловала в губы. Теряя равновесие и опрокидываясь на спину, Теомир увидел Грома. Волк, напружинившись, стоял у кромки кустов. Парень мог бы поклясться, что зверь почти по-человечески подмигнул, прежде чем исчезнуть из виду...
Кусты раздвинулись, и на поляну бесшумно вышел Тилос. Хлаш отложил в сторону палочку, которой помешивал в котелке, взял ложку и осторожно попробовал варево.
— Пальчики оближешь, — сказал он. — Жаль, маловато. Что же ты, друг посланник, за пазухой посуды побольше не припас?
— С детства умом не отличался, — усмехнулся посланник, присаживаясь на траву. — Вообще-то мог бы и сам позаботиться. Нацепил бы себе на голову котелок вместо шлема, она у тебя как раз размерами вышла. Что, будить Заграта?
— Погоди, пусть еще поспит, — мотнул головой тролль. — Ребятишки ушли на реку, вернутся — тогда... Кстати, что-то их долго нет.
— Они утонули друг в друге, как выражается одно дальнее племя, — сообщил Тилос, задумчиво глядя в котелок. — Пусть стресс... напряжение снимут. Гром присмотрит.
— Жаль их, в такую заваруху вляпаться... Наверняка ведь погибнут, — задумчиво сказал тролль. — Конечно, если доберемся до наших, они cмогут отсидеться. Смогут — но ведь не захотят. Знаю я их породу.
— Погибнут? Как знать... — пробормотал посланник. — Как знать. Слушай, Хлаш, давно хотел тебя спросить. Ты в волке Заграта ничего странного не замечал?
— Да нет, — удивленно приподнял бровь тролль. — Я, знаешь ли, по боевым зверям небольшой специалист. Ну, здоровый, почти как ослик, но орки же на них верхом ездят. Выдрессирован, опять же, хорошо, но, наверное, так и должно. А у Заграта ты спросить не хочешь? Ему, думаю, виднее.
— Спрашивал, — откликнулся Тилос. — Заграт ничего странного не видит. А меня что-то сомнение берет...
Тихо хрустнула ветка, и на поляну выбрались Теомир с Ольгой — помятые и смущенные. За ними серой тенью выскользнул Гром. В волосах у девушки запуталась сухая травинка.
— Заграт, лежебока, завтрак проспишь, — пихнул Хлаш орка в бок. — Вставай давай!
— Да я уж давно не сплю, — ворчливо сообщил им шаман, нехотя приводя себя в сидячее положение и сладко потягиваясь. — Галдите как сороки... А где ложки?
— Ишь ты, ложки ему! — удивился Хлаш. — Ложкой по лбу — могу, а вот одолжить — шиш. Свою иметь надо.
— Да у меня их десяток! — возмутился орк. — Только вот гости нынче пошли ушлые, не только ложку — весь мешок к рукам прибрали. Так их вон сколько! Им, небось, нужнее! Давай, делись своей, а то я за себя не отвечаю!
Посмеиваясь, варево из вяленого мяса и травок — Теомир не распознал, каких — выхлебали ложкой Тилоса, зачерпывая ей по очереди. Спящего Телевара решили не поднимать, его долю оставили в котелке. Однако когда ужин — или очень поздний завтрак? — закончился, Теомир почувствовал, что не только не наелся, но даже и проголодался пуще прежнего.
— Увы, — развел рукам Тилос, поймав его взгляд. — Еды в обрез. Даже поохотиться не получится — дичь разбежалась, лука ни у кого нет, а руками ловить несподручно. Разве что Гром что добудет...
Теомир позавидовал Грому. Вот уж кому точно голод не грозит, так это волку летом. Охоться — не хочу, и никакого лука не надо. Он тайком сжал руку сидящей рядом Ольги и с радостью почувствовал ответное пожатие.
— Так, значит, отдыхаем до темноты, — Тилос критически прищурился на небо, затем взглянул на окружающие тени. — Затем выступаем. Стемнеет через час-полтора. Облаков, чтоб им рогаликом завиться, опять не намечается, так что ночь ожидается светлой. Вопросы есть? Вопросов нет. Тогда я, пожалуй, чуть вздремну.
Ольга с Теомиром присели вдвоем на сухой проплешине в отдалении от костерка, где о чем-то тихо переговаривались Хлаш с Загратом. Ольга прижалась к Теомиру, устроила голову у него на плече. Тело девушки дышало ровным теплом даже сквозь рубаху. Говорить ничего не хотелось, но слова и не требовались. Оба ощущали какое-то безотчетное счастье.
Когда сумерки достаточно сгустились, двинулись дальше. Телевар явно чувствовал себя лучше. Он с аппетитом съел похлебку и даже без посторонней помощи сумел взобраться на коня. Шли почти строго на восток, стараясь придерживаться неширокой полосы прибрежных рощ и лесов, хотя река начала сильно петлять. Зачастую приходилось забирать то на север, то снова на юг, чтобы не отходить от русла слишком далеко. Вскоре после полуночи сделали привал. Не разводя костра, полежали немного, глядя в непроглядно черное небо с маленькой искрой Утренней звезды. Гром исчез в темноте и вскоре вернулся с кроликом в пасти.
Тушку прибрали на потом и двинулись дальше. Поднявшись на очередной холм, на фоне чуть светлеющего неба Теомир разглядел далеко на севере плотную полоску леса.
— Да, — ответил на его невысказанный вопрос Хлаш. — Скоро леса станут достаточно густыми, чтобы уйти от реки. Переднюем, потом двинемся в ту сторону. Еще одна ночь — и мы окажемся достаточно далеко от равнин, любимых жугличами. Тогда можно считать, что прорвались — в лесах, да еще и с Загратом в качестве проводника, они нас не найдут.
— Не забывай про осажденные перевалы, — тихо напомнил ему Тилос. — У вас впереди масса проблем.
