Ради Сэма с его планом. Ради Мегуми с ее доброй волей.
Ради Инори и всех тех, кто учился с ней в академии.
Ради доброго, милого и нежного Учики с его рыцарским стремлением помочь всем вокруг.
За полминуты до прозрения Эрики рука Роджера легла на стриженую голову Отоко и вздернула лежавшего юношу вверх. На изуродованном залитом кровью лице выделялся широко распахнутый глаз с расширенным от боли зрачком. Учики заставили встать на колени, руки обвисли вдоль туловища мертвыми петлями, не получалось удержать равновесие, он едва не упал лицом обратно на заляпанный красным ринг. Роджер придержал поверженного противника, заставляя выпрямиться.
— Попозируй нам, — приказал Вениго, в чьем голосе слышалась злобная насмешка.
Европеец куда-то отошел. Шатающийся, стоящий на коленях Учики слабо поднял руки, стараясь не свалиться. Вокруг было много белого света, в котором тут и там появлялись темные пятна. Боль вцепилась острыми зубами в каждую клетку организма. Он чувствовал, как умирает, прямо здесь и сейчас, неспособный дышать с поврежденным осколком ребра легким, размозженной печенью, порванным кишечником, истекающий кровью как зарезанный поросенок. Наномашины не справлялись с таким объемом разрушений, поддержки от давно отказавшего организма не было. Тело до сих пор жило взаймы, и сейчас кредит закончился.
Он провалился, потерпел крах. И снова из-за глупой самоуверенности. Получив урок три месяца назад, упрямо стремился вперед, видя, как легко падают к ногам обычные противники. Но настоящее препятствие вновь выросло высокой и толстой стеной, через которую не пробиться с хилыми силенками возомнившего о себе невесть что японского школьника.
Обрушение системы.
Голос, который Учики успел позабыть, прорезался в сознании. В последний раз. Он так и не понял, кем был и откуда взялся.
Экстренный протокол.
Рот широко раскрылся. Кажется, он кричал, захлебываясь кровью, но не слышал себя.
Вендиго что-то говорил за стеной агонии.
— Как видите, мы веников не вяжем. Лучшее, что можно купить на благословенном современном рынке — модифицированное раскормленное мясо для удовлетворения нужд любой стремящейся к доминированию особи. Он будет целиком ваш, мышцами и мозгами. Вот такое вот предложение, дамы и господа. Но, прежде чем начать основательное ознакомление, завершим демонстрацию.
Молчавший Роджер снова пришел в движение. Скользнув к Отоко, он зашел сбоку и широко размахнулся. Крепко сжатый кулак по широкой дуге понесся к одноглазому лицу японца.
На этот раз все-таки конец?
Да нет, не может такого быть. Пусть он бывал самоуверен, устав от смирения детских лет, но торжества врага просто не может случиться! Не может, потому что не должно!
Его же ждут, на него надеются.
"От тебя зависит будущее, Учики! Будущее Инори, будущее Эрики, Сэма, Канзаки и всех тех, кого хочет растерзать, перемолоть и раздавить руками чудовища по имени Роджер его хозяин.
Нельзя допустить, чтобы они восторжествовали. Нельзя позволить негодяю куражиться над теми, кто не может ответить. Нельзя допустить, чтобы стена обернулась могильной плитой.
Ты ведь этого хочешь, Учики. Чтобы уметь дать сдачи, и за себя, и за других, ты поборол когда-то давно страх перед великаном-отцом. Точно так же ты через пот, боль и тяготы превращал себя в орудие защиты. Ты слишком хорошо знаешь, как несправедливы сильные к слабым.
Так почему же ты опускаешь руки? Потому что изранено тело? Потому что сейчас не веришь в себя?
Но ведь дело совсем не в тебе".
Он говорил, глядя в единственный глаз уничтоженного юноши. Сэм Ватанабэ, перенесшийся сюда из того далекого дня, когда Учики впервые начал ходить после операции. Тогда, перед тем, как позвать за собой, Сэм вызвал Отоко на спарринг и, конечно же, быстро разоружил шагавшего с костылем залатанного подростка. Вбив его в стену и держа за горло, толстяк и задал вопрос: "Ты готов умереть ради нее?" И, получив озлобленный утвердительный ответ, спросил еще: "А выжить?"
"Пора учиться самоотверженности на практике. Я знаю, ты можешь.
Вставай, парень. Надирай задницы"
Альтернативный источник питаний найден. Установка соединения.
Кулак Роджера остановился в каком-то сантиметре от оставшегося открытым глаза, зрачок которого в ту же секунду сузился до нормальных размеров. Европейский биоробот моргнул, впервые за весь бой, и посмотрел на собственное запястье, которое крепко сжала рука Учики Отоко. Юноша накренился в сторону, потянув противника на себя, и вскинул распрямленную ногу. Ощутив, как разваливается под ударом железобетонный пресс, Учики швырнул Роджера прочь.
В глубоком подвале кулак Соры врезался в грудь Эрики, но вместо того, чтобы проломить кость, оказался насажен на тысячу копий. Громко завопив, азиатка отдернула руку, по которой от костяшек до плеча прошла тошнотворная волна знакомой боли.
— Что за черт? — прошипела девица, а пораженная Эрика почувствовала, как пропадает боль в затягивающихся ссадинах и рассасывающихся гематомах. — Ты же не должна была излучать!
Андерсен сама не понимала, что происходит, но сила, позабытая и заснувшая в ней, неожиданно вернулась. Мощь Наследников, ранее незаметная, а потом утерянная, хлынула в нее столь бурным потоком, что оставаться спокойно стало невозможно. Внезапная эйфория заставила Эрику взмахнуть руками, разрывая дыбу хлыста, и громко выкрикнуть:
— Ах!
Сора с искаженным от боли и страха лицом попыталась ударить, но девушка, легкая, как перышко, уклонилась и одним тычком отправила противницу в полет. Как только азиатка исчезла в темноте, Андерсен развернулась и почти балетным движением нанесла круговой удар ногой бросившейся сзади Айрис. Ту отшвырнуло к решетке и ударило с такой силой, что одинокая лампочка судорожно замигала.
— Слишком темно, — произнесла Эрика, которой хотелось потянуться и засмеяться от заполнившей тело легкости. Девушка хлопнула в ладоши, и с громким гулом под потолком принялись одна за другой зажигаться выключенные лампы. Андерсен видела сквозь бетон, как в стенах торопливо бежит по проводам электричество, подогнанное ее радостью. Столь легкого манипулирования энергией от нее не могли добиться самые опытные инструкторы академии. Но сейчас все происходило без малейшего напряжения.
Сора тяжело поднималась с пола в середине длинного и широкого коридора, всю левую стену которого занимали камеры. С другой стороны копошилась Айрис.
— А вот теперь всерьез разыграюсь я, — пообещала Эрика.
Смерти больше не было.
На ринге Роджер поднялся на ноги, и впервые на лице биоробота появилась тень удивления. Коснувшись рукой живота, европеец глянул в сторону противника. Тот уже стоял, вскочив с резвостью здорового и сильного бойца, будто не был многократно искалечен и смертельно ранен. Учики обернулся и посмотрел на него единственным глазом. С громким хрустом встала на место сломанная челюсть, выпрямились поломанные скулы. Раны на обнаженном торсе исчезали, будто стираемые резинкой.
Отоко вдохнул, ощущая прохладу в восстановленных легких, и расправил плечи.
— Иди сюда скорее, — сказал он Роджеру. — Покончим с тобой.
Повинуясь прочно вколоченному в голову алгоритму, Роджер и впрямь бросился вперед, намереваясь поразить противника очередной серией ударов. Но Учики не двинулся с места, а первый же выпад наткнулся на стену из боли и упорства. Пораженная энергетическим полем рука биоробота тут же попала в железный захват. Без видимого напряжения японец вздернул врага в воздух и, не наклоняясь, бросил через плечо. Словно персонаж мультфильма, Роджер врезался в татами головой, разламывая покрытие. Неприятно хрустнула шея, но европеец зашевелился, пытаясь встать. Отоко позволил, не желая бить лежачего, однако тут же пошел в атаку, не давая опомниться. Левая рука с боксерской резкостью врезалась в солнечное сплетение, правая тут же ударила Роджера в лицо. Нос европейца оказался смят как яичная скорлупа, брызнула кровь. Кулаки японца тут же принялись методично стучать в корпус, и теперь каждое касание отдавалось во внутренностях биоробота пушечным залпом. Броня кожи и укрепленные кости как будто плавились под воздействием бурно хлеставшей из Учики силы, опережавшей плоть.
Вложив в завершающий удар все свое упорство, юноша отправил врага в полет. Роджера с поломанной грудиной унесло в другой конец ринга. Толпа уже даже не кричала, надорвав связки и посадив голоса. Он не обращал на людей внимания, стремительно шагая к европейцу, встававшему гораздо медленнее, чем раньше.
Хотелось не просто ударить, а обрушиться на проклятую стену всей мощью, игравшей в жилах. И Учики подпрыгнул, обрушивая на Роджера сразу два удара: левой ногой в грудь и тут же правой — в голову.
На этот раз Роджер упал как подрубленное дерево, громко и тяжело. Вид неуязвимой машины был им утрачен полностью. Учики не особенно рассчитывал силу, и физиономия его противника будто бы прогнулась внутрь вместе с вбитым носом. Движения европейца были явно стеснены внутренними повреждениями.
Получалось! Теперь по-настоящему получалось.
И исчезла боль, пропала пустота. Вот в чем была ошибка, из-за которой Отоко не мог победить — он полагался на пустоту, на одиночество, придающее сил. Но сейчас юноша был не одинок. Он снова чувствовал другого, кого-то близкого и родного.
Европеец снова поднялся, по-прежнему сохраняя на том, что осталось от лица, бессмысленное выражение. Глаза поверх кровавого месива носа смотрели все так же равнодушно.
Как же он был несчастен.
Пойдя на сближение, Учики уклонился от попыток атаковать, казавшихся теперь до смешного медленными, и ударил ногой с разворота. Голова биоробота дернулась, челюсть неестественно вывернулась. Роджер пошатнулся и пропустил второй удар, нанесенный с невероятной скоростью. Завершив движение, Отоко сорвал оставшуюся дистанцию и припечатал двумя кулаками в грудь противника.
Вся горечь, вся злость, сам страх неминуемой гибели, что жили в душе Учики Отоко до этой минуты, перетекли в напряженные руки и взорвались снаружи, вгрызаясь в мертвенный энергетический рисунок существа, известного когда-то под именем Роджер. Юноша увидел, как вокруг биоробота гаснет заметная только ему аура. Вместе с безнадегой молодого японца навсегда исчезало бессмысленное зло его врага. Китайская рубаха на груди европейца треснула, пуговицы полетели в стороны, ткань осыпалась дождем моментально сгнивших ниток.
Безупречно работавшее сердце, питающее наполовину искусственное тело, пропустило удар, второй, третий... Усиленные наукой ткани организма становились все тяжелее, мертвея с каждым мгновением.
Благословенной пустоты больше не было. Грубо и властно в его сознание ворвалась воля этого существа, сумевшего преодолеть барьеры тела и ментальный блок.
Этот Учики Отоко страстно желал. Чего же?
Счастья. Счастья другим, и только потом — себе.
Воля Вендиго покидала его. Роджер попытался удержать очищающий импульс, запросил у программы команду. Но та не ответила.
Связь оборвалась, и он скользнул в пучину ужаса, которому имени нет.
Мертвенные глаза европейского чудовища остекленели, став по-настоящему мертвыми. Роджер упал на татами к ногам Учики, опустившего все еще гудевшие энергией руки.
— Неужели... — прошептал юноша сам себе. — Неужели получилось?
— О да! — прогремел сверху голос Октавиана. — Еще как получилось!
Хозяину поверженной человекоподобной машины полагалось быть удивленным, разозленным или напуганным. Но Вендиго звучал так, будто победа юноши его чрезвычайно позабавила, даже обрадовала. Учики завертел головой. Пытаясь отыскать черного человека в толпе зрителей, но взгляд натыкался только на бледные лица толстосумов с выпученными глазами и крупными каплями выступившего пота. Кто-то из них кричал, приветствуя победителя.
— Учики Отоко показал, насколько он серьезный молодой человек, — ироничным светским тоном произнес Вендиго. — А значит, дамы и господа, разбираться вам придется с ним. Тем, кто переживет следующие пять минут.
И, словно по команде, в зале заклубился дым. Ноздри Отоко затрепетали, машинально заставляя не дышать. В помещение пустили нейтрализующий газ, используемый силовыми подразделениями. Юноша не понял, откуда это знает, но действовал молниеносно. Бросившись прочь от поверженного Роджера, он подхватил свою разодранную футболку и замотал нос и рот. Глаз слезился, но не слишком сильно.
В измочаленной зрелищем толпе раздались тревожные крики, началось нервозное движение. Зрители тоже заметили, что кто-то их травит, и, наступая друг другу на ноги, толкаясь и ругаясь, устремились к выходу. Однако оттуда уже доносились резкие и грозные ругательства на китайском, перемешанные с приказаниями не двигаться и поднимать руки.
Мгновенно позабытый высокими гостями, Отоко спрыгнул с ринга. Темную фигуру Октавиана Вендиго он заметил почти сразу. Самовольный распорядитель турнира уже был у неприметной дверцы в дальнем конце зала. Не обернувшись на крики и испуганное визжание гостей, он исчез из помещения.
Учики, придерживая на лице импровизированную маску, устремился к заветной двери. Вендиго спутал все карты, штурм ресторана начался не ко времени. Сэм предупреждал, что с бандитами разберутся после финала, когда его заберут в лабораторию. Теперь же приходилось гнаться за Октавианом самому.
А ведь где-то внизу осталась Эрика.
— Всем лечь на пол, лицом вниз! — кричал неизвестный гонконгский полицейский. — На пол, лицом вниз!
Что-то шло не так, как хотели устроители облавы. А может, наоборот, все шло по чьему-то сценарию. За спиной торопившегося вслед за Вендиго юноши зазвучали хлесткие очереди.
— Вали их, ребята!
Пока забытый всеми чемпион уходил с поля боя, свидетелей его триумфа убивала полиция.
Глава 3: Трудно найти героев
Джон Ву едва не прокусил губу до крови, когда захват превратился в массовую казнь. Выходило некрасиво.
Они перекрыли выходы, оставили снайпера через улицу, вошли в ресторан, оперативно и четко зафиксировав выглянувший из кухни персонал. Обложили зал, где гудела драка, пустили газ. И только на входе, когда десяток сотрудников группы захвата, одетых в форму, бронежилеты, с пистолетами-пулеметами в руках и противогазами на лицах, наткнулись на ошалевшую толпу зрителей, начались проблемы.
Охранники из числа бандитов триады все поняли сразу и легли на пол, спокойно вдыхая газ и истекая слезами. А вот не привыкшие к невежливому с собой обращению гости переволновались. Расталкивая друг друга, гомоня, они потным валом в дорогих одеждах навалились на полицейских и не пожелали слушать команды. Кто-то из наиболее ушлых дельцов имел при себе оружие, треснул выстрел.
Ребята-силовики кротостью не отличались, в отличие от оперативников вроде Ву их обучали в первую очередь действовать. Неловкая пальба не задела бойцов, но командир тут же крикнул: "Вали их!" застрекотало китайское оружие, и незадачливый любитель размахивать статусным пистолетом уткнулся в пол, пятная его красным. Тут же, чуть не рассеяв дымок от пущенного газа, завизжали его соседи. Паника охватила привыкших к защищенности гостей. Чувствуя, как мутится в голове, слезятся глаза, а дышать становится трудно, они бросились врассыпную. Затянутые в дорогие одежды жирные тела затряслись, подобные сгусткам набухшей протоплазмы. Они не понимали, как такое возможно: крики, облава, газ, угрозы. Ведь вечер должен был быть посвящен развлечению, ну, может быть, выгоде. Их не имели права, не смели трогать!
