Я встал, проверив хиты и, убедившись в их целосности, принялся оглядываться. Мать чесная! Вот уж точно "Гнилые равнины" — название местности подтверждала мини-карта, полностью покрытая мраком и дающая к обзору лишь небольшой участок вокруг меня. Взгляд же буквально цеплялся за горизонт, причем, куда не повернись, ни единого деревца, ни жалкой травинки,
сплошь одно и то же. Серая, мрачная и какая-то вязкая на вид земля перемежалась с небольшыми мутными лужицами, иногда достигающих в диаметре метров двух, а то и трех, но таких было меньшинство. И абсолютно безрадостная атмосфера, краски блеклые, тусклые, не живые, в общем, название было подбрано верно. И первый же пришедший в голову вопрос — куда, собственно, идти?
Ответ последовал буквально с первым же шагом, соседнее мелкое озерцо дало рябь, дрогнуло мутной поверхностью и выпростало скрюченную, изломанную руку, покрытую стекающим с нее илом. Я замер, настороженно косясь на сие действо. Конечность судорожно сжалась и впилась в землю, вспахав пальцами глубокие борозды и остановилась, а потом резко дернулась и из лужи, по грудь, высунулось тело.
— Твою мать! — вырвалось у меня неподконтрольное.
И было от чего, насколько до этого мне встречались жуткие монстры, но все они были из разряда негуманоидных тварей, мозг воспринимал их совершенно не так, чем то, что сейчас изо всех сил рвалось выбраться ко мне. И вот тут я осознал, что совсем не такой уж бесстрашный, как думал, липкий пот прошиб спину, вспотели ладони. Или, может, опять какая-то магия? Разум-то в панику не впал, мыслю четко, уже прикидывая, куда буду бить, и на что может быть способна эта мерзость. А мерзость уже почти выкарабкалась наружу, скаля безгубый рот в немом крике и корча дикие рожи. Больше всего она походила на жертву костра инквизиции, непонятно каким чудом выжившую и воспылавшую жуткой нелюбовью ко всему вокруг и, в частности, ко мне. Кожа и мясо местами отсутствовали напрочь, оглоляя кости и потроха, однако все было скукожено и запечено, а местами даже еще и шевелилось, создавая ну вообще нереальную картину. Будь я более брезглив, наверняка бы уже блевал, согнувшись в три погибели, но сейчас не мог отвести взгляда от выпрямляющейся во весь рост твари, глаза в глаза, злоба на злобу, ярость к ярости.
"Обреченная Гниль" шестидесятого уровня вдруг замерла и выдала:
— Ыыыыыаа! — и быстро заковыляла, вытянув в мою сторону руки.
Я бросился навстречу, поднырнул, выдал в голову и основание шеи два "Удара кулаком", скользнул в сторону, тратя набранную ярость, и повторил связку по тем же местам еще раз. Внутри все буквально клокотало, хотелось разнести гадину на куки. Тварь попыталась резко повернуться, что не особо-то у нее и получилось, скрюченные пальцы мазнули в опасной близости от головы, хапнув воздух и дернувшись вверх от удара под локоть. Мягкая, противная плоть пружинила и грозила лопнуть, разойтись, погрузив в себя любой удар, однако жизни моба не спешили уходить, снимаясь более медленно, чем рассчитывал. Зато он только и делал, что без устали орал на одной и той же ноте, да крутился вокруг своей оси, пошатываясь и нелепо преставляя ногами, в попытке достать верткого противника. Враг, в целом, оказался неопасен, неповоротлив и до невозможного туп, что и стало закономерной причиной его гибели. Последний удар заставил "Обреченную Гниль" всхлинуть, жутко скривившись, и распаться на добрый десяток частей: руки, ноги, голова, потроха, вывалившиеся из разошедшегося нутра, в общем, полный набор. Более того, в считанные мгновения все это начало сгнивать буквально на глазах, распространяя вокруг донельзя тошнотворный аромат и вызывая позывы к рвоте. Пришлось ретироваться на добрых пять метров, только там не ощущалось все это зловоние, а потом брошенный на раздавшийся неподалеку звук взгляд заставил сдавленно простонать:
— Да вы шутите, — из всех луж по правую от меня сторону выползало просто космическое количество этой гнили, вплоть до горизонта.
— Ыыыыыыааа! — разнеслось вскоре над равниной.
— Ыыыыааа! — ответило внезамно за моей спиной, я резко обернулся, мрачнее еще больше, потом скосил глаза вбок и выпал в осадок. Суки! Это было не просто нечестно, это была самая большая подляна, какую только встречал в этом мире. Тысячи, если не десятки тысячь тварей выбирались на поверхность со всех сторон, везде, откуда только можно и куда простирался взгляд. Еще пара минут, и вся эта орда ринется ко мне, сомнет, завалит тоннами плоти и сожрет на хрен. И что там Арргат говорил, будто поможет, не даст исдохнуть так просто? Я не видел спасения, не видел альтернатив, не находил выхода, отчаяние буквально затопило меня с головой.
— Ааааа! Суукиии! Сожрать хотите?! Ну, так, я вас сам сожру! — последнее было, конечно, бравадой, но вскипевшая внутри от безысходности ярость загнанной в угол крысы смесла все, что только было и имело смысл. Продать жизнь подороже — вот то, что сейчас заботило больше всего. Я буду нести смерть, и сам стану смертью, и вы заплатите такую цену, что вовек не сможете забыть. И ломанулся вперед, сжав губы в тонкую линию и отметив, как все вокруг окрасилось в багровые тона, даже тучи над головой налились кроваво-красным, в предвкушении ожидающейся битвы.
Столкновение вышло чудовищным, первые мобы буквально разлетелись в стороны, словно кегли, посыпавшись наземь искалеченным огрызками тел. Руки, ноги неестественно вывернуты, изломанные куклы продолжают орать, пытаясь подняться, но могут лишь по крабьи крутиться на одном месте. Плевать, сами исдохнут. Пальцы входят в глазницы ближайшей гнили и резко дергают, череп лопается, разлетаясь смрадными ошметками, моб падает. Топчусь по нему секунд десять, потом меня сбивают с ног, хиты резко проседают, вырываюсь и вновь бегу дальше.
А с боков, спереди и сзади дивжется настоящая волна, тянущая одну и ту же похоронную ноту, зятавляя зубы ныть, а кости зудеть от непрекращающегося воя. И мы вновь сталкиваемся, вновь лихорадочная пляска кулаков и тварь падает, рассыпаясь и начиная гнить. Я же уже вбиваю удары в следующую, аура и вампирик работают просто прекрасно, бонуы достижений взвинчивают урон до предела, плюс тут нет солнца, а значит, все остальное бьет еще больнее, дает еще большие преимущества. Вокруг меня сеется смерть и хаос, долго находится на одном месте нельзя, не получается, прочь гонит тошнотворный запах и риск быть буквально заваленным враждебно настроенной плотью. И я метаюсь из стороны в сторону, туда, где больше просвет, где меньше врагов, и бью, бью, бью.
Если бы не отхил, уже бы давно валялся погребенным под этими тварями, или растащили бы по кусочкам, не знаю, а так пока держусь. Но вряд ли это продлится достаточно хоть для чего бы то ни было, выносливость у меня не вечная, а передохнуть и восстановиться нет ни малейшей возможности. Вскоре приходится отмахиваться сразу от трех гнилей, потом подоспевает четвертая, я же как раз успеваю упокоить еще одну, наполовину выпроставшуюся из лужицы. Хорошо еще криты не редко проскакивают, да и слабое местоу них нашел, случайно, но все же: головы отрываются довольно просто, пальцы в рот или глазницы и дергай что еть мочи, выворачивай и крути, рано или подно их черепушка не выдерживает такого надругательства и лопается. А без головы это уже совсем другой противник, даже добивать не надо — сни слуха, ни зрения, ни запаха. Только на ощупь, свои если цепляют, тут же начинает рвать их, как врага, так что пользуюсь пока именно такой тактикой. Не убить, а как можно больше искалечить, оставляя за собой настощее поле бродячих ловушек. И все время бегом, прыжками и отскоками, даже бить их со временем перестал, отавляя им возможность раправляться друг с другом.
Неожиданно выдались свободные несколько минут, твари были полностью поглащены сами собой. В смысле, безголовые устроили настоящую давку, заваливая и устраивая непроходимые заторы для спешащих ко мне гадин, валя тех наземь и не отпуская. Правда, ни на что другое они больше не реагировали, для них было важным лишь вцепиться и держать, и делали они это довольно мощно, у некотрых лопались руки, расползаясь гнильем и заставляя нервничать. Культи шарили по пытающимся ползти ко мне тварям, лихорадочно и судорожно шаря в попытках хоть как-то ухватиться, зацепиться хоть за что-то. Но, не судьба, шевелящийся и продолжающий орать живой ковер на некоторое время приостановился, давая шанс восстановить выносливость.
Но был и минус, кольцо вокруг нашего относительно спокойного места сжималось и становилось только плотнее, еще немного и пойдут просто по головам, вылазя поверх истошно борющегося ковра. И с этим надо было что-то делать. Пришлось опять бросаться вперед и лепить безголовых из попадающихся под руку мобов, те тут же искали, в кого бы вцепиться и хватали все подряд. Меня тоже ловили, еле вырвался, хватка оказалась страшной, жизни уверенно принялись ползти вниз, пришлось выкручиваться и добивать, отхиливаясь вампиризмом. И так по кругу, упех стал заметен лишь тогда, когда его радиус увеличился, чуть ли не на треть, затем на половину, вдвое, и я снова выдохся, вновь отходя в центр и объявляя пееркур.
— Так и перебью вас всех, — процедил сквозь зубы.
— Ыыыаааа! — лилось в ответ.
— Перебью, — шепнули губы, настаивая на своем.
— Ыыыааа! — суки, их больше, нет даже смысла пытаться перекричать такую ораву, все равно настоят на своем.
Потом открыл меню перса, так и есть, все характеристики, вплоть до урона, получили прибавку в виде двадцати процентов, увеличив также жизнь, вынсливость и прочее, прочее и прочее. А на солнце все это наоборот, упадет на ту же пятую часть, весело, ничего не скажешь, вот тебе и баланс, с одной стороны какой плюс, а с другой — минус.
— Черт! — прорвавшаяся таки с одной стороны тварь, словно первопроходец, открывший безопасный путь, потянула за собой целый ручеек дико орущей "Обреченной Гнили", и пришлось срочно бежать затыкать эту щель по той же самой схеме. Однако не вышло все так гладко, как предполагал, пока разбирался с этими, тоже самое повторилось с еще однйо стороны, а потом с еще, и еще. В общем, брали числом, втаптывая своих и тупо бредя напролом, это был конец — не отбиться, не отмахаться. Слишком тесно идут, слишком плотные ряды, слишком много их.
Через пару минут меня зажали со всех сторон, не позволяя ни ударить, ни вывернуться, ничего. Однако и сами не могли поделать со мной ничего подобного, лишь две первых гадины, успевшие потерять головы, вцепились мертвой хваткой, постепенно выдавливая жизненные соки. На половине хитов пресс со всех сторон сломал им руки и железные тиски разжались, да только помочь это все равно не могло, давило жутко. А еще орало так, что чуть не лопались барабанные перепонки, и в итоге все, что мне оставалось, это следить за полоской хитов — пятсот единиц, четыреста, триста, двести, сто...
Внезапно давка ослабла, твари подались в стороны, и я упал на колени, тяжело дыша и непонимающе оглядываясь по сторонам. Мобы словно не замечали меня, не спеша разбредаясь кто куда, даже безголовые, и те брели прочь, впрочем, часто падая и даже не пытаясь встать. Им проще было так, на карачках, и смотрелось это не менее жутко.
Не особо раздумывая, полез в рюкзак, благо, теперь любой поход через лес обязательно приводил к пополнению свободных ячеек фруктами. И хоть лечили они сущие копейки, по сравнению с моим теперешним запасом здоровья, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба, часть хитов удалось поднять, да и выносливость почти полная. А мобы же словно только этого и ждали.
— Ыыыааа! — разнеслось вдруг повсюду и спокойно шагающие толпы вдруг синхронно, словно кем-то пилотируемые, одновременно повернули назад, а безголовые тут же поваили наземь чуть ли не пару сотен, вновь образовав завал. Я же, уже понимающий, чай не дурак, к чему все вновь идет, ринулся на прорыв, раздавая тумаки и стараясь поотрывать как можно больше черепушек.
Захват, рывок: удалось, не удалось — плевать, и толчок в сторону, лети, дорогой. Следующий. Рот или глазницы, усилие плюс собственная инерция, успех почти гарантирован. Десять-пятнадцать секунд на каждого, не больше, и в толпу, подальше. И по кругу, и так далее. Затем, когда начали теснить особенно сильно, предпринял еще кое-что, про себя обозвав себя кретином и дураком.
Уже вцепившиеся в своих товарищей безголовые прочно, мертвой хваткой держали их, не давая ни единого шанса вырваться. Так почему бы не поотрывать черепушки еще и им, а можно и просто попытаться растоптать. Вышло, но не совсем так, как планировал, лишенные голов твари вцеплялись, по большей части, в свои копии, не пытаясь даже дотянуться до толпящихся рядом целехоньких мобов. Я скрипнул зубами, со злостью наблюдая, как вновь начинает сужаться кольцо.
Через минут двадцать моих трепыханий все вновь было кончено, а монстры все так же стали разбредаться, давая время на передышку. Да вот только жрать уже было нечего, и все, что мне оставалось, это тупо пялиться им в спины, не предпринимая абсолютно ничего.
Во-первых, в игра дает хоть медленный изначальный, но все же реген, так что буду сидеть до последнего, ожидая полного заполнения полосы хитов. А, во-вторых, просто опасался того, что любое мое действие, будь то атака или просто, если встану, запустит круговорот насилия вновь. В общем, сидел и ждал, а твари разбредались все больше и все дальше.
Почти в ноль они меня опускали еще раз двадцать, а потом стало проще и легче, соотношение сил-таки выровнялось в мою пользу, я мог скользить между ними и уворачиваться, той плотности толпы, что решала всегда не в мою пользу, уже не было, так что знай себе рысачил и гнобил, гнобил, гнобил эту ходячую мерзость.
Периодически выкакивали системные сообщения с достижениями, но было совсем не ло них, так что даже не читал, потом успею. Выносливость падала в красную отметку катасрофически быстро, и приходилось срочно выбирать наиболее безопасный участок и пережидать некоторое время там, пока орущая гниль пыталась до меня добраться. И все повторялось вновь, я впервые сражался с таким количеством противника, впервые убивал так много и так долго, иногда даже казалось, чтос мотрю на все словно со стороны, будто не мои руки рвут и мечут, не мои ноги втаптывают в грязь. И опыт, опыт капал и лился сплошным потоком: "Получено...", "Полчено...", "Получено..."
А потом врагов не осталось, просто разможжил голову одной гнили, подбил в ноги другую и быстро довел до распада, потом были третья и четвертая и...
— Перебил-таки, — глаза неверяще осматривали девственно чистую, но все такую же мрачную и неприветливую округу. Парочка трупов исгнивала у ног, так что пришлось метнуться в сторону, выходя из начавшегося распространяться зловония, и взгляд вновь оббежал пространство. Никого. Словно и не было той жуткой бойни, не было криков и безудержной злобы, буквально сочащейся из изуродованных тел. Я тяжело вздохнул, неужели все, и если так, то, что дальше, как там говорил Арргат, придется пройти из конца в конец. Да только в какой стороне эти концы вообще?
