Человек с гранатомётом

И тут же, сильно, как-то даже не по человечески, напрягши все свои силы, мужчина сделал чудовищный рывок вверх. Неизвестно откуда взялись силы. Наверное, это жажда жизни может делать с людьми что угодно? Вот и сейчас ноги сами, как катапульта, сжались и тут же рывком подали крупное и крепкое человеческое тело вверх. Земля осыпалась с него, как с гуся вода. Хорошо, что её было не так много — всего лишь небольшой слой. Иначе бы точно не выбраться...

Слава богу, что страх просто не успел развиться...

Тело мужчины, как ракета, резко выросло над почти полностью засыпанным окопом. Правда, никуда улететь оно не собиралось. Так, надо осмотреться и потом подумать, что делать далее.

Радость-то какая — увидеть снова белый свет! Жизнь вновь засверкала новыми, ранее невиданными красками.

Было как-то неожиданно тихо. Даже ветерок, и то беззвучно и лишь слегка, холодил разгоряченное тело. Единственно, неудержимо стучало сердце, отдаваясь в висках, да рот жадно хватал такой милый, такой любимый сладкий воздух. Даже не верилось, что ещё миг назад всё было другое.

Обстановка вокруг почти не изменилась. Солнышко ещё не успело уйти на покой, да оно особо сильно по небу и не продвинулось. Только вот кусты вокруг мужчины были до безобразия побиты, и за приличным просветом меж ними, на лугу, жирно чадили догорающие фашистские танки и машины.

Кажется, всё же Василий успел добить и третий танк. Проклятая 'четвёрка' вообще стала существенно ниже, и виднелся только её прямоугольный корпус. А вот башня с 'окурком', похоже, сорванная чудовищным взрывом от детонации снарядов, отлетела неизвестно куда. И над недавним полем битвы слегка стелился чёрно-белесый дым, потихонечку вытягиваясь в сторону рощицы.

Но, главное, никто никуда не стрелял. Было удивительно тихо. На лугу вокруг горевшей техники лежали тут и там обездвиженные человеческие фигурки в мышиной форме, но никто вокруг них не хлопотал. Тихо было и на левом фланге, где, вроде, как раз и сидела засада неизвестных бойцов Красной или уже Советской Армии. Похоже, вымерли все, истребив друг друга в страшной злобе?

К сожалению, у самого Василия не всё в порядке было со здоровьем. У него страшно, невыносимо болело всё тело и, главное неудержимо, до рвоты, кружилась голова. Она, явно контуженная, ничего не хотела соображать. Это было плохо! И окружающее пространство временами хотело расплыться, оттого приходилось сильно напрягать глаза, что вызывало ещё большую боль в голове. Мало того, неудержимо тянули вниз.

И что делать в боевой обстановке с такой, точно совершенно 'дубовой', головой? Не дело! Вообще, хозяин тела, не желавшего слушаться его, и окружающую его картину воспринимал с большим трудом. Похоже, мужчина получил нехилую контузию. В этом он ошибиться не мог. Хотя, к счастью, особо никаких ран или течи крови на теле не наблюдалось. Это боец всё же успел проверить почти сразу же, пусть и как-то неосознанно и просто мельком, можно сказать, автоматом, по старой, с воинских времён въевшейся в кровь привычке. Ну и ладно, выжил и хорошо.

Всё кругом в кустах было засыпано тонким слоем земли. Василий как можно повнимательнее обшарил взглядом вокруг себя, но ни гранатомёта, ни автомата, к сожалению, обнаружить ему не удалось. Единственное, в сильно уменьшившемся окопе, виднелась ручка баула, тоже почти засыпанного землёй. Его вытягивание из цепкой хватки земли, и с напряжением всех сил, стоило мужчине дополнительной адской, страшной и почти невыносимой, головной боли. Он почти перестал соображать, но свою, с таким трудом добытую, добычу из рук всё же не выпустил. Всё остальное его уже как-то не волновало, да и все мысли, кроме боли, отошли куда-то на задний план. Голова и так уж просто раскалывалась на части. Было вообще не до утерянных гранатомёта и автомата, и мысли об их поиске тут же вылетели из головы. Боль, ужасающая головная боль — вот что сейчас терзало бедного мужчину. Но лечиться было нечем.

Где-то вдали тревожно послышался гул моторов, и достаточно сильный. Хотя, Василий, похоже, весьма сильно контуженный, вряд ли понял, откуда раздавались все эти звуки. Может, машины уже и находились совсем близко, за рощицей? Но всё равно в его, уже совершенно не соображавшей, голове вдруг возникла только одна единственная мысль, и она и подвигла его на дальнейшие действия. Что это? Ведь возможно, что к проклятым фашистам подходит присланное их командованием подкрепление, и значит, ему надо как можно быстрее убраться отсюда, и куда подальше. Не стоит попадать в плен к этим безжалостным сволочам, тем более, человеку не совсем этого времени и, может быть, и мира?

За окопом в овражке оказалось сыро. Чуть ли не болотистая почва хотела вытянуть с его ног кожаные, весьма крепкие ботинки сорок третьего размера, с толстой подошвой, неизвестно какой фабрики, слава богу, как говорится, отечественного производства. Пусть в России остались только считанные обувные производства с малым объёмом выпускаемых готовых изделий, и они производили не совсем изящную обувь, но крепкую, что здорово пригодилось бедному попаданцу.

Раз Василий собрался на садоводческий участок, то и одежду он, как-никак и к счастью, выбрал подходящую — попроще и попрочнее, правда, с множественными карманами. Широкие темноватые брюки из спецовочного набора дополняла сероватая куртка из синтетики с множеством молний на виду. Из-под неё выглядывала толстая рубашка с толстым же воротником.

Было жарко. Но сейчас мужчина об этом и не думал, ибо просто не мог. У него просто страшно раскалывалась голова. Слава богу, жажду, без раздумий, он утолил в ручейке, даже освежил лицо, но боль никак не проходила. Вдобавок мужчину сильно мутило.

Практически на автомате, Василий с большим трудом одолел овражек и, продираюсь сквозь густой кустарник, поплёлся в сторону недалёкого леса. Чуть погодя ему удалось добраться туда. Сразу же резко потемнело. Высокие деревья чуть ли не полностью заслонили солнце, и ориентироваться среди них просто не имелось никакой возможности. Мужчина брёл сквозь кусты на автомате, почти как свихнувшийся робот, и ему так хотелось прилечь где-нибудь в тенёчке и отдыхать, сколько захочется.

Но чувство осторожности гнало Василия дальше. Не выбирая дороги и направления, он довольно долго продирался сквозь густую лесную поросль, наконец, обессилел и просто свалился под подходящей разлапистой елью. Дальше мужчина сопротивляться боли и усталости уже не мог. Он на всякий случай положил баул под голову и на какое-то время просто отключился и даже, наверное, забылся в беспокойном сне.

*

Василию, честно говоря, вообще ничего не снилось. Он просто находился в каком-то полусонном, полудрёмотном состоянии и ничего не осознавал. Как бы тяжкое алкогольное опьянение. Тем не менее, опять же, явно включился какой-то защитный механизм в его организме, ибо через некоторое время попаданец, похоже, от какого-то шороха, вдруг резко вздрогнул и очнулся.

Мужчина лежал на посыпанной сухими иголками земле, под колючими ветками ели. Было темновато, но, вроде, ночь ещё не наступила. Просто в густом лесу, видать, темнело гораздо раньше, чем на открытом пространстве.

Поблизости от него самого, даже почти рядом, слышались непонятные человеческие голоса. Тихий лес хорошо передавал звуки. Явно какие-то забредшие в лес люди беседовали на опять же каком-то, и не совсем понятном, явно иностранном языке. Хотя, что-то слышались и знакомое. Тем не менее, контуженый мужчина почти ничего из слов переговаривающихся так и не понял.

Под Василием, похоже, больно вдаваясь в и так уж болезненное тело, во множестве завалялись, наверное, еловые шишки, и он, стараясь устроиться поудобнее, пошевелился и, само собой, бесшумно сделать это не получилось.

И сразу же послышался встревоженный голос:

— Пане подпоручник, там, напшэчифко, ктоз ест? (Польск., 'Пан подпоручик, там, напротив нас, кто-то есть?')

— Т-с-с, стуй, увага!? (Польск., 'Т-с-с, стой, внимание!')

Этих чужих, невидимых пока людей, как ни крути, точно следовало опасаться. Василию сразу же припомнилось, что у него, уже у него, в бауле имелись и автомат, и, вроде, на глаза попалось и несколько пистолетов — первый стандартный, хорошо ему знакомый по армейской службе ПМ, второй — вроде, АПС, пусть и тяжеловатый, но мощный, мощнее, во всяком случае, ПМ, а третий — даже легендарный советский ТТ, раритет, пользовавшийся авторитетом в определённых кругах. Это он точно помнил. Запасливый же был этот бандит Петя Тёркин!

Мужчина сразу же потянулся к баулу и после некоторых поисков, достал первое попавшееся, лежавшееся сверху, оружие. Им оказался как раз знаменитый ТТ, похоже, даже заряженный. Всё, теперь он вооружен и может противостоять хоть самому чёрту! Да и как пользоваться, он в курсе. Так что, быстрый отвод затвора с одновременным взводом курка, и оружие к бою готово. Осталось только нажать на спусковой крючок.

— Ктоз там ест? (польск., 'Кто-то там есть?')

— Острожне, пане подпоручник! Може, немцы? (польск., 'Осторожно, пан подпоручик! Может, немцы?')

Так, при всей тарабарщине в разговоре, Василию всё же послышалось что-то знакомое, славянское. Вот, хотя бы этот подпоручник — это же явно польское воинское звание, наверное, лейтенант какой-то? И голоса — тоже достаточно молодые. Может, это солдаты Войска Польского? Вроде, имелось когда-то, в Великую Отечественную войну, такое иностранное воинское соединение? По крайней мере, в фильме 'Четыре танкиста и собака' как раз и воевали танкисты из Войска Польского. И звание такое вроде у кого-то из поляков имелось? А, может, это аковцы и, значит, враги? Ведь имелись и такие польские воинские отряды, насквозь антисоветские, которым советским, русским бойцам лучше не попадаться.

Наверное, отмолчаться не получится? Всё равно ведь найдут.

На всякий случай, забираясь за ствол ели, мужчина осторожно и негромко откликнулся:

— Эй, кто вы? Не стреляйте!

— Сконт пан ест? Чы пан ми розуме? (польск., 'Кто Вы, пан? Вы меня понимаете?')

— Что? Нет, я не понимаю вас.

— Чы зна пан езык польски? (польск., 'Знает ли пан польский язык?')

Похоже, неизвестные спрашивают про то, знает ли Вася польский язык. Конечно, нет, откуда? Хотя, как-то не так давно на Донбассе, из-за частых переговоров у противника по рации, и отчего-то именно на этом языке, он начал интересоваться польским, но откуда в непростых боевых условиях найти время на изучение языка врага? Да и голова тогда просто была забита другим — выживанием! Хотя, что-то и запомнилось. Но, как назло, ничего не приходило в голову. Да и она сама сильно дубовая. Хорошо приложило!

— Я не знаю по-польски!

— Пане подпоручник! Може, руски, москале? (польск., 'Пан подпоручик! Может, русский, москаль?')

— Сконт пан ест? (польск., 'Кто Вы, пан?')

— Я случайно заблудился в лесу и очутился здесь!

— Пане подпоручник! Докладни, руски! Москале! (польск., 'Пан подпоручик! Точно, русский! Москаль!')

— Пся крев! Палба! (польск., 'Проклятье! Огонь!')

На краткое мгновение впереди стало тихо. И тут же, неожиданно для Василия, вдруг загрохотали выстрелы. Прямо у его головы предательски засвистели пули. К его счастью, похоже, пока по нему стреляли только из пистолёта и, наверное, пары винтовок. Да и ель с весьма толстым стволом защищала его надёжно. Правда, где-то подальше, и именно с той стороны, откуда появились пока неведомые и враждебные поляки, вызывающе затрещали кусты. Возможно, к передовому польскому аковскому дозору спешило подкрепление? Так ляхов станет ещё больше!

Опять облом! Ну что за, подряд, и невезение? И поляки какие-то странные попались, ничего не выяснив, сразу стрелять начали. Что же, выбирать не приходится!

И Василий, особо не раздумывая, навскидку, на слух, сделал сразу же пару выстрелов в направлении стрельбы в его сторону. Ждать лучшего не приходилось. Ведь он не видел стрелявших, да и было малость темновато. Потом ещё один выстрел, и туда же, уже чуть в сторону, и мужчина стал внимательно слушать.

— Ой-ей!

Кажется, что-то или кто-то тяжко и со стоном упало на землю? Хоть и Вася пока не видел ничего, но он понял, что попал в кого-то. Жаль, что так получилось, но...

— Пане подпоручник! Шо з Вами? (польс., 'Пан подпоручик! Что с Вами?')

— Усе, забиты! Узад! (белорусск., 'Всё, убит! Назад!')

— Так, ф тыл! Там! (польск., 'Да, в тыл! Туда!')

— Да, туды! (белорусск., 'Да, туда!')

Что-то там кричали впереди в пару молодых глоток, но стрелять по попаданцу перестали. И тут же весьма характерно затрещали кусты. Правда, этот треск стал удаляться и скоро затих.

Василий тоже, на всякий случай, с большой неохотой подхватив тяжеленный баул, как можно быстрее устремился назад, в ту же сторону, вроде, откуда и пришёл.

Что-то неудачный получился у него день. Всё время в него стрелюют, и ему приходится стрелять. Дай-то боже, чтобы не попали.

* * *

Глава 05.

Странные находки.

Лейтенант Иван Петров был счастлив. За долгое, как ему казалось, время военной службы, наконец-то, он на настоящем боевом задании. Пока что в каких-либо сражениях и боях он не участвовал, так — постоянные марши в западном направлении. Хотя, около Барановичей их Слуцкой группой было взято много польских пленных, но они и не сопротивлялись, да и лейтенант со своим взводом в этом как бы участия и не принимал, так как находился в резерве, во втором эшелоне, готовясь к дальнему маршу.

На этот раз было немного иначе. 29 легкотанковая бригада, где как раз и благополучно служил в данное время молодой лейтенант Иван Петров, под командованием комбрига Кривошеина Семёна Моисеевича, получила задание прервать короткий отдых в Пружанах, где она остановилась после быстрого продвижения на запад. Командарм уже четвёртой армии комдив Чуйков Василий Иванович приказал танкистам как можно быстрее проследовать за немецкими частями, уходящими обратно в зону, которая должна была остаться у них, и немедленно занять Брест-Литовск. Само собой, командование постаралось выслать вперёд разведку и обоснованно обеспечить фланги боевыми охранениями.

Вот и разведывательная рота бригады создала для этого несколько групп, в том числе группу под командованием лейтенанта Петрова, выделив его взвод бронемашин и пару отделений из взвода пешей разведки, посадив их на автомашины. Похоже, повезло. Как-никак, настоящее боевое задание. Это не во втором эшелоне бесцельно отсиживаться.

Что же, лейтенант Иван Петров, как и весь его взвод, был готов к выполнению такого ответственного задания коммунистической партии и советского правительства. Давно готов. Хотя, военные просто выполняют приказы своего командования. Да и давно пора было полностью освободить западные белорусские и украинские земли от жестоких угнетателей — от этих, уж, сколько лет, точивших зубы на Советский Союз, поляков-империалистов, хоть и славян. Вот ведь, угораздило? Наверное, таких злобных и враждебных соседей ещё стоило поискать на всём земном шаре?

Лейтенанта весьма радовало, что именно он, совсем ещё молодой человек лет двадцати трёх от роду, как и многие, принимает участие в походе Рабоче-крестьянской Красной Армии на запад и освобождении украинских и белорусских братьев-крестьян от гнёта, эксплуатации и власти помещиков и капиталистов, пока польских. Хотя, согласно полученным от командования бригады инструкциям, ему и его бойцам запрещалось обстреливать населённые пункты, а также вести боевые действия против польских войск, если они не будут оказывать сопротивления. Да и при встрече с немецкими войсками предписывалось не давать поводов для провокаций и не допускать захвата немцами территорий, населённых белорусами и украинцами, за некоторыми исключениями. Но пока всё происходило, на удивление, слишком спокойно. Даже хоть малые польские части и группы не попадались на пути небольшой колонны.