Мордочка Имярека пропала, а вместо нее появилось сообщение о соединении. Павел улыбнулся. Голос на несколько секунд опередил картинку. Вскоре на мониторе появилась улыбающаяся физиономия.

— Привет, Паша. О Васёк, солнце мое! Здравствуй!

У Рыжего лицо сразу стало похоже на мордочку кота, любимца Оли. Кота звали Иннокентий, и он был не очень общительной персоной. Каждый раз, когда его пытались дразнить, чтоб с ним поиграть, его мордочка принимала очень недовольный вид. Он начинал отворачиваться, сопеть, и облизывать нос, но играться упорно не хотел. У Рыжего реакция на шутки и приколы была до смешного похожая. И губы облизывал он примерно так же. Родственные души! Павел чуть было не рассмеялся, но сдержал себя, зная, что Рыжий обидится, даже не зная точно, что смеются именно над ним.

— Почему утром не вышел на связь? — строго спросил Василий.

— Спал — почти удивленно сказал Сёма — Я по утрам редко встаю. Как-никак сова.

— Как-никак дятел! — передразнил Вася — Я тебе сообщение передал, ты читал?

— Читал. Меж прочим, я всю ночь систему оживлял, пока некоторые дрыхли как сурки.

— Неправда — пробурчал Василий — я не спал. Я варианты просчитывал. У нас тут только Павел за системой не следит. Самый счастливый человек.

— Меньше знаешь, крепче спишь! — невозмутимо сказал Павел.

Он и впрямь отключил экран показаний датчиков системы два дня назад, когда перенастраивал систему. И забыл включить. А чего там смотреть, график загрузки и таблицу работоспособности? А если бы включил, что-нибудь изменилось бы? Вот то-то же!

— Это точно. Ну, так и чего будем делать? — спросил Сёма.

— Именно это я и хотел обсудить — сказал Павел.

— Что делать? Устанавливать причину, конечно, чего же еще? — пробурчал Рыжий, все тем же недовольным баском.

Установка системы заняла почти месяц. Главным образом из-за необходимости закапывать её глубоко в землю, выводя наружу датчики. Если удар был такой силы что прожег десятиметровый слой окаменевшей земли, то сложность изъятия оборудования возрастала в разы.

Досмотрев сводки, обещавшие сегодня хорошую погоду, Павел выключил связь с сетью и снова вернул изображения товарищей

— Может, для начала совершим облет? — предложил он.

— Идея заслуживает внимания — согласился Сёма — но наши финансы на такое бремя не рассчитаны.

— У нас есть небольшой запас на всякие поганые обстоятельства — возразил Рыжий.

На какой-то миг задумались. Ведь этот запас планировалось расходовать на покупку кое-какого оборудования. Отказавшись вести исследования на участках, зарезервированных университетом, они были вынуждены приобретать свое оборудование. На свои средства. Это сильно било по карману. Зато обеспечивало независимость от... От всех!

Причин тому было несколько. И то, что Павел практически не входил в Сверхсистему, и то, что серьезных исследований на стандартных участках не проведешь, и некоторые другие причины в совокупности привели их троих непонятно что нашедших друг в друге к решению пуститься в самостоятельное плавание своим маленьким наглухо закрытым коллективом.

— Придется брать два лёта — сказал Павел.

— Почему два? — удивился Рыжий.

— А бурить грунт ты, чем собираешься? Носом? — съязвил Сема — буровая установка это тебе не пёрышко.

— Твоим, по возможности — буркнул Рыжий и смолк, кто-то позади него захихикал.

— Корабль с оборудованием поведу я — сказал Семен. Никто не возразил, он у них был лучшим лётчиком.

— А я повезу Рыжего... — сказал Павел.

— Э нет, я тоже ценное оборудование! — запротестовал Вася.

Летать он не любил, может быть, даже может быть боялся. Впрочем по нему никогда не скажешь, что у него в душе. К тому же Павел был совсем свежим пилотом. Разрешение на полёты получил всего месяц назад. А Василий управлять лётами не умел.

— Без тебя нельзя — сказал Семён — без тебя можем не разобраться.

— Да ладно уж... — Рыжий забурел. Страх страхом, но нравилось ему быть незаменимым спецом. Из песни слов не выкинешь.

— Лететь придется всем — подтвердил Павел — И чем скорее, тем лучше.

— Вот только вопросец один остался, Павел — сказал Рыжий и спросил у Семёна — Ты ему ещё не показывал ту самую картинку?

Павел удивленно вскинул брови, оглядев по очереди оба монитора.

— Сейчас, сейчас покажу... — Лицо Семёна сразу стало серьезным.

— Паша, ты у нас вроде разбираешься в некоторых моментах, относительно особых свойств энергетических установок.

Павел нахмурился и мотнул головой.

— Короче, Склифосовский!

— Короче нельзя, для здоровья неполезно — Изображение Семёна на миг погасло, и его мягкий баритон остался в гордом одиночестве

— Что можешь сказать об этом?

Экран отобразил весьма живописную картину. Едва Павел кинул на неё взгляд, как его тут же слегка хватануло в области груди.

Ну и ни хрена ж себе!!!

На чёрном фоне ярко белели три толстые сине-зеленые молнии идущие снизу вверх, что следовало из направления их ответвлений, и одновременно три такие же, голубовато-белые сверху вниз. Он снова нахмурился.

— Обычно природный неогеновый разряд бьет только вверх — тихо произнес он.

— Правильно, хотя и не совсем. Точнее сказать, что природный разряд бьет только в одном направлении, вверх или вниз — сказал Семён

— Ты хочешь навести меня на мысль, что эта штука вызвана искусственно? — спросил Павел, вернув изображение Семена, попутно сохраняя картинку себе в память электронно-вычислительной машины.

— А разве не похоже? — спросил Семён и добавил — Не забудь, синоптики такой картины не обещали! Вообще никто такой подлянки не ждал.

— Ну, насчет синоптиков... — Павел улыбнулся — Рыжий не зря прозвал из метеоролухами.

— Вообще-то предсказать точно неогеновые явления нелегко. Не зря над этим бьются великие титаны ума уже много лет — влез в диалог рыжик Вася, пытаясь восстановить справедливость относительно метеорологов, попранную им в эмоциональном запале.

— Великие умы — с чувством произнес Семён, пародируя Рыжика, словно смакуя каждое слово — Такие как мы, например.

— Кстати, наши отношения можно узаконить в виде какой-нибудь фирмы — сказал Павел, вспомнив свою давнюю мысль — Это упростит нам работу, лёты арендовать будет проще. Юридически лицам дают нехилую скидку.

Рыжий скривился, он терпеть не мог, когда меняют тему разговора. Между тем Павел с Семёном делали это постоянно, перескакивая по пять-шесть раз с одной темы на другую, и непонятно по какой логике всегда возвращались к той, от которой начали. И все как-то получалось вполне связно. Рыжему подобная форма мышления была решительно недоступна, и он её сильно не любил.

— Назовите её 'Колхоз 'Прогресс' — пять лет без урожая'! — предложил он.

— Почему так? — удивился Сема

— А потому что пять лет в универе дурака проваляли, в крестики-нолики на парах резались, а теперь вдруг вспомнили, что мы ведь будущие ученые! Надежда отечественной и мировой науки!

Рыжий, снова стал похож на Олиного кота, даром, что тот серый с усами, а этот рыжий и без усов.

— А вот если бы все делали сразу...

— Если бы да кабы, во рту бы выросли грибы, и был бы тогда не рот, а целый огород. Давайте ближе к делу. Два лёта берем или один?

— Без сомнения два — повторил Павел — на одном не увезем. Слишком много барахла.

— А за два рейса? Все равно дешевле, чем брать две машины!

— Почему за два? За четыре — сказал Семён и добавил — Туда, обратно и ещё разок. Даже если не считать того, что оттуда тоже кое-что придется забрать. Если повезет добыть.

Павел смолк окончательно и бесповоротно. Картина, показанная ему Семёном, впечатлила куда больше, чем сам Семён ожидал. Друзья его, конечно, знают об энергетическом оружии, применяемом Легионом в минувшей войне. Еще бы если учесть что их деды вполне возможно сидели за рычагами энергетических установок. По крайней мере, у Рыжего точно дед в служил Легионе, до сих пор не могут выяснить, где именно. Ну да ладно, дела прошлые. Много ли парни знают об этих штучках? Вряд ли... Каждый обыватель может знать, что у танка есть пушка и гусеницы. А вот о том, что такое цапфа и дульный тормоз и куда их совать, это уже вряд ли. Вот и тут та же тема. Намекая на искусственность произошедшего, парни даже не понимают, что там изображено. А вот он, Павел Сиверцев пока ещё аспирант, может быть в самом ближайшем будущем кандидат наук, а также спортсмен и просто красавец, вполне догадывается! И от этой догадки ему становится дурно, даже хуже чем утром. Возможно, и даже, скорее всего, картинка сия — это намек на то, что придется действовать, так сказать, по обстоятельствам. То есть не совсем законно. А если точнее, совсем незаконно. И этот вариант с каждым мигом становится все неизбежнее, поскольку его напарники наверняка уже поняли что зону, в которой случилось такое нечто, обязательно перекроют. Поэтому и картинку показали. Но конечно по связи такие вопросы не обсуждаются. Иначе могут быть последствия. Главные детали будут обсуждаться с глазу на глаз. Если это и был намёк, то Павел понял его именно так. Но ему, Павлу, эта картинка дала куда больше информации, чем они хотели дать.

— Еще, какие вопросы есть? — спросил Павел, прервав спор о каких-то технических подробностях.

— Вопросы, которые нельзя решить без тебя? — уточнил Рыжий.

— Да.

— Нет. Свободен. Вернешься от шефа, позвонишь.

Павел кивнул.

— Отбой.

* * *

Экспресс словно стрела летел по подземным переходам, изредка выскакивая на поверхность и пролетая через холодную Пустошь. Среди мелькающих полос каркаса каких-то зданий виднелись обрывки унылого пейзажа, плохо освещенного солнцем, затемненным тучами пыли, витающими в воздухе.

Павел прислонился к окну. Казалось, глубоко задумался, хотя на самом деле не думал ни о чем. Как и обещал, он съездил в 'альма-матер', где имел неприятный, но вполне предсказуемый разговор с руководителем. Руководитель был мужик простой, несмотря на многочисленные звания и должности. Простой ровно настолько, что позволил им самостоятельно вести работу и искать материал, но не позволял ничего публиковать без его проверки. И новость о крахе системы была, конечно, не той, которую он ожидал услышать от подопечных, тем более за пару недель до аттестации.

Большую часть времени обговаривали то, как сделать материал, несмотря на потерю оборудования. Так чтоб комар, в лице научного совета, носа своего длинного любопытного не подточил.

Поезд проваливался под землю и с приглушенным рёвом мчался по темным каменным коридорам, иногда выныривая на поверхность и возвышаясь над потрескавшейся черной поверхностью земли.

Договорились обо всем... кроме главного. Руководитель категорически запретил лезть туда, где дымились останки их приборов. Именно дымились, ибо то, что там случилось, на иной вариант рассчитывать надежд не оставляло. От шефа Павел, наконец, смог получить исчерпывающий ответ, на вопрос, что же произошло. А произошел аномальный выброс энергии из бездонных недр параллельного пространства. Во всяком случае, сие явление на данный момент объясняют именно так ибо больше никак это не объяснить. Обычная физика тут отдыхает. Назвали эту штуку — неоген. В переводе с научного на русский — новая жизнь или новое рождение. Как-то так. Точным переводом Павел не интересовался. Главное — суть. Нечто досель невиданное. Появилось полтора столетия назад, непонятно отчего. И непонятно как.

Обычно выброс случался над океанами. Но не в этот раз. Масса выброшенного вещества выражалась таким малым числом, что и названия ему не придумаешь, но вот энергии в нем было вагон и малая тележка. Образовался неогеновый разряд, энергия, рвущаяся наружу начала жечь и трясти многострадальную Пустошь. В эпицентре разряда грунт плавился и кипел как вода в чайнике. По краям трясло так, что старые брошенные руины подпрыгивали на месте, поднимая тучи пыли и щебня. Земля трескалась, образовывал целые провалы на месте холмов и наоборот. В воздухе зверствовали бури и смерчи, сумрачное затянутое пылевыми облаками небо разрывало молниями в клочья. Глухой ночью было светло как днем. Сверху от молний, снизу от расплавленного грунта.

Оборудование, установленное ими, находилось далеко от главных событий. Но это мало что меняло, ибо температура, взрыв и землетрясения, вызванные разрядом, натворили бед на очень большой территории. Наверняка досталось и железкам. Но выяснить сие будет нелегко. Вся зона действия феномена уже оцеплена спасательными службами. К тому же привлекли военных. Любая попытка проникнуть внутрь зоны будет пресекаться. Но и это не самое худшее. Худшее в том, что те, кто все-таки пролезет через кольцо, обязательно попадет в зону действия непонятного совершенно не изученного поля. Там может произойти все что угодно. Начиная от энергетических карманов, подобно конденсаторам, накапливающим электричество гигантской разности потенциалов, заканчивая сдвигами во времени и пространстве. Сдвинуть может куда угодно.

И пойдут клочки по закоулочкам.

К тому же до сих пор не ясно, помогли ли отклонители, защищающие город от разрядов. Или же взрыв в глубине Пустоши произошел чисто случайно. И в следующий раз может произойти где угодно, наплевав на все защитные устройства. Человечеству вообще здорово повезло, что неогеновые разряды так полюбили Мировой Океан. Суша крайне редко получает подобные 'подарочки'. Но даже их хватает по самое 'не балуйся'.

В общем, шеф запретил им лезть туда, очертя голову и вытаращив глаза. Глядя поверх очков со всей солидностью, он мог произвести впечатление на кого угодно. Но, хорошо зная своих подопечных, понимал дядька, что они и в частности Павел в категорию 'кто угодно' не попадают. Понимал и безнадежность этого запрета, но все равно ещё долгих полчаса втолковывал Павлу, что лучше подождать. Павлу пришлось с выводами начальства согласиться и даже попросить шефа позвонить, если он узнает чего нового. Но все это, конечно, не более чем пустой базар. И такое впечатление, что 'Профессор, Академик и прочее, и прочее' это хорошо понимал. Сам молодой был...

Дядька был более чем плотно связан Пустошью. Её он знал куда лучше чем его коллеги-теоретики. Или как их ещё звали 'практики окраин' ибо они в глубь Пустоши не совались, чревато. Даже не смотря на то что подземники исчезли семьдесят лет назад и Пустошь теперь совершенно пустая. И если уж он именно что испуганно твердил о том, чтобы не лезли... Это впечатляет.

Именно о последнем разговоре и размышлял некоторое время Павел, стоя в углу вагона, скрестив руки на груди. Потом размышлять надоело, и он отключил внутренний разговор, позволив мозгу расслабиться. Так и стоял с видом великого мыслителя, пока поезд вёз его до дома.