Странники. Начало Пути. Глава 1

Почтенные матроны и именитые сановники кривились при одном упоминании его имени, сообщество вышибал уже серьёзно подумывало о том, чтобы собраться и всем скопом начистить смазливую зеленоглазую физиономию, обозлённые рогоносцы и оскорблённые братья и отцы поджидали его по подворотням, чтобы расквитаться за поруганную семейную честь. Практически весь город облегчённо вздыхал всякий раз, как Ярта видели исчезающим за Торговыми Воротами, и многие про себя желали ему больше никогда их не переступать. Всё это крайне тревожило его мать, однако Лира всегда встречала своего мальчика с улыбкой, сколько бы времени ни прошло с его очередного ухода, и каким бы Ярт ни вернулся, готовая поддержать, утешить или порадоваться вместе с ним.

Вот и сейчас, услышав его голос, она сразу же поспешила навстречу. И вопросительно приподняла брови, узрев отсутствующий и одновременно озабоченный вид сына:

— Ты опять что-нибудь натворил и не знаешь, как разобраться, милый? Что случилось?

— Ничего, — Ярт стянул сапоги и босиком пошёл по натёртому полу. Ему нравилось ощущать прикосновение тёплого дерева к ступням, оно успокаивало. А успокоиться сейчас было необходимо.

Лира чуть прищурилась, услышав его ответ, но давить не стала. Ей лучше всех было известно, что приставать с расспросами к Ярту бессмысленно. Это только подогреет его раздражение. А успокоится, сам всё расскажет.

— Проголодался, наверное? — женщина улыбнулась и потрепала его по голове. — Идём, на столе ужин стоит.

Парень молча направился на кухню, не высказав ни согласия, ни возражений, явно пребывая где-то далеко, хотя обычно всегда искренне удивлялся, как мать умудряется накрыть на стол точно к его приходу. Лира недоуменно покачала головой и пошла следом.

Ярт лениво ковырял вилкой в тарелке и задумчиво глядел в никуда. Перед глазами навязчиво маячило бледное личико в ореоле тёмных кудрей. Парень перебирал и смаковал мельчайшие детали: едва заметный румянец, крошечные ямочки на щеках, когда девушка улыбалась, чуть вздёрнутый носик, маленькую родинку-звёздочку на виске, колдовской, пронизывающий взгляд из-под ресниц. Глаза — тоже колдовские, как два тёмных озера. Радужка по краю почти чёрная, а к зрачку зелёная, как сосновая хвоя. И едва заметные изумрудные крапинки. Восхитительные глаза, во всём мире таких больше не найти. И губы у неё тоже восхитительные. Полные, немножко капризные. Верхняя чуть уже и изгибается, словно лук, особенно в улыбке, а нижняя ещё по-детски припухлая. И Фэль постоянно её прикусывает, когда о чём-нибудь размышляет. А этот голос...

'Тогда запомни, мальчик. Я тебе — не обычно. И советую со мной в эти игры не играть. Плакать будешь', — холодные слова отчётливо зазвучали в ушах, и Ярт скривился.

Лира окончательно встревожилась, не понимая, что творится с сыном. Обычно он, приходя, точнее, врываясь в дом, ставил всё с ног на уши, за минуту-другую съедал обед или ужин и куда-нибудь снова исчезал. А сейчас... Не похоже было, что её мальчик куда-то торопится, сидит, как будто его лимонами закормили, и молчит. Она взяла его за руку и тихо спросила:

— Родной мой, с тобой всё хорошо?

— А? Что? — Ярт вернулся из себя и вопросительно взглянул на мать.

— Я спрашиваю, что с тобой? — она тревожно смотрела на него.

— Ничего, — парень склонился над тарелкой, прячась от внимательного взгляда матери. Странно, но в этот момент её глаза напомнили ему глаза Фэль — то же пробирающее до мурашек пронзительное ощущение.

— Точно? — Лира решила всё-таки попробовать разговорить сына. А вдруг получится? Его отрешённо-задумчивое состояние женщину беспокоило, уж слишком не похож был её мальчик сейчас на самого себя.

— Мам, скажи честно, я красивый? — вдруг спросил Ярт, поднимая голову и пытливо вглядываясь в её лицо. Вопрос был неожиданный и забавный. И в другое время Лира от души посмеялась бы над таким внезапным приступом неуверенности, но сейчас она лишь мягко улыбнулась и шутливо заметила:

— А что? Алиетта и Нэритэ тебе этого ещё не доказали? Ты у меня самый красивый во всём Вэле.

— Нет, это не то, — досадливо поморщился он при упоминании двух своих основных на данный момент подружек, ни одна из которых и близко не стояла рядом с Фэль, хотя обе девушки считались первыми красавицами своих округов. — Алиетта и Нэритэ — это две молоденькие дурочки, пусть и самые симпатичные. Но им что я, что Мару — без особой разницы. А вот красив ли я настолько, чтобы понравиться взрослой женщине вроде тебя?

Лира растерянно посмотрела в ждущие ответа глаза сына. Такой вопрос он задавал ей впервые; обычно о его замужних любовницах мать узнавала, когда отношения уже заканчивались, а порог обивали разгневанные мужья-рогоносцы. В мыслях крутились десятки вопросов и предположений:

— И кто же она? Я её знаю?

— Нет. Она не из Вэля. Это тётка Инри, — Ярта вдруг прорвало. — Я не могу забыть её с первого момента, как увидел. Не могу. Её глаза, её волосы, её руки... Это просто наваждение какое-то!

Он говорил и говорил, захлёбываясь словами как водой, не замечая ничего вокруг, выплёскивая всё, что накипело. Лира слушала. Она уже не пыталась разобрать словесный поток, внутри неё стремительно сплетался образ, который описывал сын. Что-то смутно знакомое... Женщина попыталась мысленно сложить всё это вместе: тёмно-зелёные глаза на светлом лице, чёрные кудри, небольшой рост, насмешки и ехидство... И в этот момент Ярт неожиданно добавил:

— А ещё она — эльфийка, мама.

Лира отпрянула и ошарашенно уставилась на сына, не в силах поверить в услышанное:

— Кто?!

— Эльфийка! — Ярт горько усмехнулся. — Теперь ты понимаешь, почему я так мучаюсь? На что ей, бессмертной, жалкий человеческий отпрыск.

Блондинка вздрогнула, словно её ударили, и отвернулась:

— И что с того, что ты человек? Ты бы предпочёл быть... одним из них? Несмотря на то, как к ним здесь относятся?

— Да, — Ярт с жаром схватил её за руки. — Я хотел бы жить вечно — с ней. О, если бы я только был эльфом, я смог бы попытаться завоевать её, доказать, что достоин быть рядом.

— Успокойся, — мать в свою очередь настойчиво сжала его ладони. — Поверь мне, женщина всегда женщина, какой бы расе она ни принадлежала! И ты можешь завоевать любую, уж я-то знаю.

Парень скорбно посмотрел на неё и вздохнул:

— Ты её не видела. Она не просто женщина. Она — совершенство. И на меня смотрит как на пустое место. Ей Инри интереснее, хотя бы потому, что он её племянник!

— Никогда бы не подумала, что у Инри в роду были эльфы, — пробормотала Лира. — Он такой... человеческий!

— Они не родственники. Это названная сестра Нэррэ, — Ярт скривился и едко добавил. — Лучше бы Инри действительно эльфом был!

Такое заявление женщину, мягко говоря, удивило.

— Вы, что, поругались? — осторожно поинтересовалась она.

— Нет, — парень тяжело вздохнул и пробурчал. — Но будь он эльфом, оставалась бы надежда, что они на самом деле родственники, и Инри не стал бы смотреть на неё такими телячьими глазами.

— Ты ревнуешь к нему?! — Лира подавила смешок, хотя это действительно было забавно, учитывая, что Ярт с самого начала воспринимал мальчика как младшего братишку и вёл себя с ним слегка покровительственно, а тот, излишне скромный и неловкий, всегда держался в тени более яркого и уверенного друга, глядя на него почти с обожанием. Похоже, в этот раз её сын влюбился всерьёз, раз даже Инри вызывает у него чувство ревности.

— Думаю, тебе надо отдохнуть, — женщина провела ладонью по встрёпанным волосам Ярта, и у него сонно моргнули глаза. Парень подавил зевок, мимолётно удивившись внезапно навалившейся усталости:

— Да, ты права, мама. Отдых мне не помешает.

Он склонил голову и побрёл к себе наверх, а Лира ссутулилась на стуле и закрыла лицо ладонями:

— Если бы ты только знал, сынок. Если бы знал...

Глубоко спрятанная тайна рвалась наружу, разбуженная горьким отчаянием её такого взрослого, но всё же ребёнка. Лира могла дать сыну надежду, рассказать то, о чём молчала два десятилетия, вот только это было равносильно тому, чтобы потерять его навсегда.

Она так старалась стать своей в Вэле и сделать всё, чтобы её сына принимали здесь за своего. Но её мальчик никогда не был одним из вэльтаретцев. Ни по крови. Ни по духу. Как и она сама. Можно было сменить имя на человеческий манер, можно было смириться с тем, что путь привёл её сюда и здесь вскоре закончится, можно было затравить собственную сущность вэльской пылью и сделать так, что о своём наследии сын даже не будет догадываться, ничем не отличаясь от окружающих его сверстников. Но что делать с его всё сильнее пробуждающейся кровью, рвущей тонкую паутинку оберегающих чар? Что делать с его духом, слишком непокорным и независимым для этого города? Духом, который никогда не смирится с насильственным очеловечиванием? Этот груз, давивший её все двадцать лет, стал совершенно невыносимым.

Лира поднялась и пошла к сыну, сама ещё не зная точно, что будет говорить и делать.

Ярт уже лежал в кровати, заложив руки за голову и изучая насквозь знакомый потолок своей комнаты. Несмотря на слова об усталости, сна у него не было ни в одном глазу. Стоило опустить ресницы, как перед внутренним взором возникали картины того, что сейчас может делать девушка, а заодно и Инри в её компании.

Сегодня Ярт второй раз в жизни завидовал своему другу. И вновь — по поводу его семьи. Единственный ребёнок матери-вдовы, он всегда мечтал о братьях и сёстрах, потому так любил бывать в 'Золотом Листе', особенно когда Мэргэ удалялась куда-нибудь по делам, и атмосфера там становилась по-настоящему семейной и непринуждённой. В такие моменты даже Нэррэ переставал хмуро смотреть на друга своего сына и с равным удовольствием возился с обоими мальчишками, показывая им интересные приёмы рукопашной или рассказывая удивительные истории, якобы услышанные им от приезжих постояльцев.

Инри стал для Ярта тем самым младшим братом, о котором он всегда мечтал, а Нэррэ, пожалуй, одним из немногих взрослых мужчин, к чьему мнению парень был склонен прислушиваться. И всё же брюнет понимал, что своим в их доме никогда не будет, что это чужая семья. И чувство лёгкой зависти нет-нет, да и шевелилось в сердце, когда он наблюдал, как на Инри виснут сестрички-близняшки, просящие его сплести им по новому браслету или вырезать красивые бусы, как по-дружески хлопают блондина по плечам повзрослевшие братья, как льнут к добродушному парню племянники и племянницы.

А теперь у друга есть законное право быть рядом с Фэль, потому что она — его названная тётка и ночует в нескольких шагах от комнаты самого Инри. И, пожалуй, никогда ещё Ярт так не хотел поменяться с другом местами.

Лиру он услышал ещё до того, как скрипнула дверь комнаты, хотя мать ходила на редкость бесшумно.

— Пришла пожелать тебе спокойной ночи, — женщина села на край кровати и с лёгкой улыбкой погладила сына по щеке.

— Не думаю, что смогу сегодня уснуть спокойно, — Ярт положил голову ей на колени и вздохнул. — Если вообще смогу.

— Как её зовут? — поинтересовалась мать, перебирая его непослушные волосы и незаметно сплетая над сыном сонные чары.

— У неё чудесное имя... Как тёплый ветерок, несущий аромат неземных цветов. Как пламя костра, танцующее на этом лёгком ветерке, — Ярт задумчиво смотрел в никуда.

— Ты становишься поэтом, — Лира улыбнулась и вновь спросила. — Так как зовут твой ветер?

— Фэльмарэ, — нежно протянул он и нерешительно улыбнулся. — Фэль... Что с тобой, мама?

Она смотрела на него так, словно увидела призрака. Примерно так же, как Нэррэ на появившуюся сестру. С испуганным недоверием и в то же время затаённой надеждой. Ярт чуть прищурился, пытаясь понять столь странную реакцию.

Лира взяла себя в руки, выдавила улыбку и пробормотала:

— Н...ничего. Послышалось другое. Неважно. Спи, родной мой. Да хранит тебя луна. Засыпай, милый, — она поцеловала его в лоб и тихо вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Ярт проводил её недоверчивым взглядом, пожал плечами и закрыл неожиданно слипающиеся глаза. И снова увидел Фэльмарэ.

Лира убрала со стола и опустилась в своё любимое уютное кресло перед камином. Несмотря на жару, он был разожжён. В последнее время женщина постоянно мёрзла, хотя завершающий месяц лета выдался на диво знойным. И такое состояние означало только одно — силы покидают её гораздо быстрее, чем она рассчитывала.

Протянув ладони к беспокойно мечущемуся огню, Лира негромко вздохнула и проговорила:

— О, пламя! Ты свободно. Мне бы быть тобой и не решать эти проблемы.

Языки огня в камине взметнулись вверх, обдав её жаром и бросив дрожащие блики на светлые стены. Тепло, коснувшееся ладоней, напоминало дружеское пожатие, и женщина кивнула в ответ на что-то, слышимое лишь ей одной:

— Да, так будет лучше. Я не стану ждать, когда он уйдёт. Я сама посодействую этому. Его кровь просыпается, и он должен покинуть Вэль. А теперь у меня есть, к кому обратиться за помощью.

Пламя качнулось в её сторону, озарив сидящую мягким ореолом, на миг расцвело хрупким огненным цветком, в центре которого угадывался тонкий женский профиль, и опало вниз, расплескавшись по догорающим поленьям. Лира ещё некоторое время задумчиво смотрела в камин, то ли пытаясь уверить себя в правильности решения, то ли собираясь с силами, чтобы воплотить его в жизнь, а затем встала и снова направилась наверх. Ей было неспокойно.

Ярт уже спал, нервно ворочаясь во сне с боку на бок. Бледное лицо было залито лихорадочным румянцем, лоб покрыт испариной. Губы еле слышно шептали что-то. Слух Лиры различил лишь одно слово: Фэль. Похоже, терзания первой настоящей влюблённости не оставляли её сына даже во сне.

Мать присела на край кровати, положила ладони ему на голову и грудь и замерла, напряжённо вслушиваясь в неровное дыхание. Паутинка чар, сплетённая совсем недавно, была порвана, выжжена огнём, разгорающимся в сердце Ярта. И этот огонь был способен спалить всё вокруг, включая и собственного владельца.

Лира покачала головой и улыбнулась с печальной нежностью:

— Как же ты похож на своего отца, волчонок мой... Спи, не тревожься. Всё будет хорошо.

Горячий лоб Ярта стал потихоньку остывать, лицо делалось всё спокойнее, дыхание выровнялось. Парень вздохнул и отвернулся к стене в мирном сне без сновидений. Лира улыбнулась, поцеловала его в затылок, поправила съехавшее одеяло и неслышно выскользнула из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Спустившись, она закуталась в плащ и шагнула в ночь...

Фэль открыла глаза, почувствовав неясную тревогу, словно её кто-то звал. Кто-то очень знакомый.

В комнате стояла полутьма, ведь на улице была глухая ночь. Светильники на стенах погасил Нэррэ, когда заходил посмотреть, как сестра устроилась здесь. Но на столе, дрожа и мерцая, ещё теплился огонёчек свечи, вернее, того, что от неё осталось, немного разгоняя ночные тени рядом с кроватью и делая мрак по углам вовсе непроглядным. Всё было тихо, но, прислушавшись, Фэль усмехнулась:

— Инри...