* * *
— Ты не сможешь вернуться. Из этого мира нет пути назад.
— Как же так? Я больше никогда их не увижу? Совсем никогда? — в глазах Тари стояли слезы. Настоящие искренние слезы, когда она узнала, что возвращения не будет, что она здесь не на прогулке, и это всё не временно, и больше никогда. Отец, мама. Друзья. Больше никогда.
— Не верю! Я тебе не верю! — бессильные кулачки колотились в грудь друида.
— Веришь ты мне или нет — это не меняет ровным счетом ничего. Назад дороги нет, я сам ее искал очень долго, но лишь убедился в том, что Перекресток не отпускает тех, кого поймал.
— Перекресток? Разве он существует? Это ведь сказка, просто сказка, — она была близка к истерике.
— Увы, но существует. И сейчас ты именно на Перекрестке миров. Ты в межмирье.
* * *
— Легенды говорят, что здесь сокрыта сила, способная управлять мирами, и, попав сюда, эту силу можно заполучить, — вернулась Тари к давно забытому разговору об этом мире, облизывая с губ мед.
— Легенды часто врут. Не врут, но сильно преувеличивают. Сила есть, но вовсе не такая, как в легендах, и уж точно ее не сможет заполучить каждый, — усмехнувшись, ответил Аш. Эльфийка за прошедшие месяцы успела примириться с тем, что больше никогда не вернется в родные края. Если и не смирилась, то, во всяком случае, не истерила больше.
— Откуда ты об этом знаешь? — в голосе прорезалось любопытство.
— Это же просто, девочка. Чтобы удерживать такую мощь, необходимо самому обладать недюжинной силой. Иначе она тебя поглотит. А если поглотит, то разве можно считать, что ты ее заполучил? Нет, скорей, она тебя.
— А ты бы смог?
— А я разве сильный? — Аш усмехнулся так, что у Тари побежали мурашки по спине. У него вообще были жуткие улыбки... клыкастые.
— Скорее страшный, — девушка перестала смотреть на эльфа и переключилась на поедание очередной дольки яблока.
— И на том спасибо, — рассмеялся друид.
Иногда Аш уходил в город, который лежал далеко за границами леса. Уходил дня на три-четыре, и Тари оставалась одна, маялась от скуки и... ждала возвращения своего пленителя. Нет, пару раз, конечно, попыталась найти путь к побегу, но лишь в очередной раз подтвердила догадку, что зачарованный лес ее не выпустит. Поэтому покорно ждала в одиночестве, каждый раз глядя вслед уходящему друиду, прокладывающему путь не по земле, а по деревьям, прыгая с ветки на ветку так быстро, что создавалось впечатление, что он летит между стволов. Так бегали стрелки в ее лесу, молниеносно и бесшумно. Не оставляя на земле следов.
— Почему ты никогда не берешь меня с собой?
— Потому что там опасно. Да и сам я быстрее управляюсь, ты только задержишь в пути.
— И что же там такого опасного?
— Да много всякого. Дроу, которые снесут тебя на жертвенник своей богине. Люди, так любящие промышлять работорговлей. Оборотни, которые с аппетитом поужинают твоим нежным телом. Вампиры. И много всяких других, интерес которых к твоей персоне тебе уж точно не понравится.
— Брр, страсти-то какие. Неужто в вашем мире так страшно жить?
— А в твоем было не так страшно?
— Не так. С людьми мы жили в мире, а остальные, кого ты назвал, они остались только лишь в легендах. И сумеречники тоже.
— Так я для тебя чудище из сказок? — рассмеялся Аш.
— Типа того, — пожала в ответ плечами Тари.
— И кто страшнее, я или вампиры?
— Для меня — ты. И кстати, за что ты так не любишь кровососов?
— А за что их любить? Упырь безмозглый и то понятнее — он под заклятием, не ведает, что творит. А эти-то в здравом уме. Несколько сотен лет назад мне довелось участвовать в войне с вампирами. Это было страшно — то, что они творили. Уничтожали целые деревни, города, в ненасытной жажде убивая даже детей. Они противоестественны природе, всё живое ненавидит их и бежит, едва завидев кровопийцу. Нежить, неживые. Не упокоенные.
— И судя потому, что война закончилась давно, а ты всё еще жив, — ты многих упокоил.
— Можно сказать и так, — загадочно улыбнулся эльф, но по его лицу читалось, как в открытой книге: многих — не то слово. Бесчисленное множество вампиров уничтожил Аш за свою совсем не короткую жизнь.
— Знаешь, ты не только сильнее их, ты страшнее.
— Всё может быть, всё может быть, — отстраненно произнес друид, давая понять, что разговор закончен.
На смену одиноким дням ожидания пришли заснеженные развеселые вылазки на болото за клюквой. Аш не запасал эту ягоду, а предпочитал вот так, из-под снега, с промерзших кочек, собирать мониста заледенелых красных капель. Казалось, ему это доставляет особое удовольствие. Тари же развлекалась тем, что безнаказанно пихала друида во все сугробы, попадавшиеся на пути, и победно смеялась. Но иногда затихала, рассматривая заснеженного эльфа, с холодным серебром снежинок в черных волосах и на ресницах. Он выглядел не так пугающе, как обычно, но более загадочно. И отводила взгляд в сторону, столкнувшись с теплым янтарем. В такие моменты сумеречник улыбался почти без грусти.
И так же весело и уютно было потом отогреваться у камина, забравшись на удобные колени Аша и есть клюкву с медом. Тари вообще любила сладости, но этот дикий, с легкой кислинкой мед — в особенности. А еще больше — с яблоками и клюквой. И давно привыкла к тому, что эльф кормит ее с рук, с каким-то особым удовольствием облизывала его пальцы, украдкой подсматривая, как он жмурится и почти постанывает. А потом не выдерживает и относит ее в постель. И плавиться под его жаркими ладонями она тоже любила. Просто закрыть глаза, чтобы не видеть ненавистного клыкастого лица и погрузиться в пучину терпко-сладкого наслаждения. Он отдавал ей столько нежности и страсти, что Тари срывалась в крик со стонов, ошалело расцарапывала его плечи и просила, требовала:
— Еще!!!
И получала столько, сколько способна была выдержать, пока устало не засыпала на его плече. Он был неутомим, она же — ненасытна. Они могли стать идеальной парой, если бы лишь на любовных ласках можно было построить что-то, кроме страсти и вожделения. Но только этого было ничтожно мало, и каждый раз, просыпаясь и сталкиваясь со звериным взглядом, Тари понимала, что ненавидит Аша так же, как и ненавидела. И боится. И эти два чувства захлестывали горло как удавкой, стискивая и не давая вдохнуть.
Иногда девушка ловила себя на мысли, что сумеречник мог бы стать идеальным мужем. Если бы только... слишком много было этих "если". Если бы только не был таким отчужденным бирюком, если бы не так они встретились, если бы не его постоянные насмешки и ощущение того, что он читает ее, как открытую книгу. Если бы не был таким диким и опасным зверем. Если бы Тари не боялась и не ненавидела его.
Глава третья
Овечий сыр был настолько мягким и воздушным, что таял во рту. Как удавалось Ашу готовить такой сыр — Тари не знала, да и не задавалась этим вопросом всерьез. И всё же ей нравились не те дни, когда маленькая кухня превращалась в сыроварню, а когда эльф запасался молоком. Ни о каких стадах овец под пастушеством сумеречника и речи быть не могло — подобное девушка заметила бы сразу. Поэтому однажды поинтересовалась, откуда же он берет молоко. Вместо ответа друид улыбнулся и следующим утром взял ее с собой. В горы.
Это были те редкие моменты, когда эльф заплетал свои длинные волосы в тугую косу. Стадо горных баранов спокойно реагировало на приближение Аша, а Тари он загодя попросил остаться неподалеку. Но только в самый первый раз. Постепенно девушка приноровилась вести себя так, чтобы не пугать животных. И прикрывала рот ладошкой, чтобы не рассмеяться, глядя, как суровый хозяин леса доит овец и коз, которые в изобилии водились на горных утесах. Но дальше ей стало любопытно, и эльфийка сама начала учиться этому нехитрому делу. Это стало для нее забавным развлечением — животных она любила, и ей нравилось находиться среди этих безобидных поедателей травы.
В тот день они привычно возвращались домой, унося с собой пару лубочных ведерок с молоком, когда увидели на краю утеса двух сражающихся баранов. Аш подошел поближе, остановился и какое-то время молча наблюдал за схваткой самцов, не поделивших территорию. И вдруг внезапно выхватил из поясных ножен кинжал и метнул в шею одному из соперников. Широкое длинное лезвие впилось в горло барана, тот захрипел и упал, как подкошенный.
— Зачем? Зачем ты это сделал?! — недоумевая, закричала Тари. Она всегда считала, что он любит животных... и вдруг такое. Убил. Часто приходил к ним, звери ему доверяли. И убил недрогнувшей рукой.
— Зачем? Чтобы его смерть не была напрасной, — спокойно ответил сумеречник и направился к мертвому барану.
— Какая смерть? Если бы не ты, он был бы жив! — девушка не унималась, она всё еще не могла осознать, как же так могло произойти, как можно было предать доверие животных, которые всегда подпускали Аша близко, ластились к нему.
— Нет, он уже был мертв. Смотри: он был слабее, чем противник, и тому удалось загнать его на край утеса. Бараны бьются в лобовую. Еще один удар, и он упал бы в пропасть. Он проиграл.
— Неправда! Он еще мог победить!
— Если бы он мог победить, убит был бы другой баран.
— Разве они оба не могли остаться жить?
— Нет. Это смертельный бой.
— Ну и пусть. Пусть так. Но почему его убил ты?
— Я же сказал, чтобы его смерть не была напрасной, — Аш передал девушке ведерки с молоком и взвалил барана себе на плечи. Второй участник схватки победоносно прошествовал к стаду.
— А так она разве не напрасна?
— Нет, так она не напрасна. Вместо того чтобы упасть в пропасть и сгнить там, на радость червям и стервятникам, он станет нашей пищей. Так его смерть обретет смысл.
— Ты издеваешься?
— Нисколько. Отдавать дань уважения природе за посланную пищу — закон. Никто не должен умирать бесцельно. И если ты откажешься принимать такие дары природы, это будет означать, что для тебя его жизнь была бессмысленной.
— А вот и нет. Если говорить твоими же словами, то он послужить пищей птицам и червям, — Тари попробовала съязвить.
— Умная девочка. Только закон сильнейшего никто не отменял.
— Как это?
— Да так. Вот ты съела яблоко. А ведь его могла съесть белка, могла склевать сойка. Выходит, ты у них забрала это яблоко.
— Неправда, я ни у кого ничего не забирала, — шмыгнула носом Тари, но голос прозвучал очень неуверенно. Не то, чтобы она совсем не понимала этого, скорее просто никогда не задумывалась. Ну и опять же, сыграл свою роль дух противоречия всему, что говорит сумеречник.
— Ой, ли? — усмехнулся Аш.
— И ты считаешь, что поступаешь правильно, когда вот так убиваешь животных?
— Конечно. Это закон природы, я просто следую ему. Всякий зверь убивает ради пищи. Кто-то убивает траву и плоды, кто-то рыбу и птиц, а кто-то и зверей.
— Но ты же... — Тари запнулась, так не договорив.
— Не зверь? Да нет же. Я волк, и моя обязанность — убивать слабых, оставляя жизнь сильным, чтобы они смогли дать сильное потомство. Этот баран был настолько глуп, что позволил сопернику загнать себя на край утеса. Зачем нам глупые бараны и овцы? У них и молоко будет глупое, — рассмеялся сумеречник, и девушка вдруг начала понимать, что он всё-таки прав. Опять прав.
— Зверь.
— Угу. А в твоих краях разве нет охотников, они животных не убивают, и вы мясо не едите? — внезапно озадачил вопросом девушку друид. К такому повороту разговора она была явно не готова. И призадумалась. Были у них охотники, и мясо они тоже ели. Просто она никогда не размышляла о том, как появляется это самое мясо на их столах. Не считала важным. Потому и огрызнулась:
— Откуда ты такой умный взялся только?
— Да оттуда, откуда и все. Просто прожил много, много видел. И при этом — жив до сих пор, — Аш откровенно смеялся над девушкой.
Жаркое из барана было вкусным, и Тари больше не задавала глупых вопросов, понимая, что ее опять высмеют. Всё, о чем говорил друид, было закономерным и принималось эльфами как нечто само собой разумеющееся. Они отрицали лишь вид охоты ради удовольствия, когда зверей уничтожали бездумно, не ради еды. Таких "охотников" эльфы карали безжалостно, и что-то подсказывало девушке, что так происходило во всех мирах. И в каждом дети лесов следили за тем, чтобы равновесие не нарушалось.
— А есть миры, в которых нет эльфов? — неожиданно спросила Тари.
— Наверное. Хотя не наверное, точно есть. Я видел выходцев из таких миров, где о нашей расе слыхом не слыхивали. И тех, в чьих мирах мы остались лишь в легендах.
— А кто же там оберегает леса, поддерживает равновесие?
— Хотел бы я это знать. Иногда мне кажется, что миры, в которых никто не держит равновесие, — неправильные. И обречены на самоуничтожение.
— Это как-то... слишком неправильно. Как же без лесов?
В ответ Аш лишь пожал плечами: он и сам такого не понимал.
* * *
Весенняя звонкая капель весело барабанила по подтаявшему насту, растапливая иней на ветвях. Солнце улыбалось. Улыбалась и Тари, присев на корточки и рассматривая робкий подснежник. Зимние холода отступили, лес просыпался на глазах, засвечивая редкие проталины первыми цветами.
— Нравится? — спросил Аш, склоняясь над улыбающейся девушкой.
— Ага.
— Тогда держи, — и не успела Тари опомниться, как хоровод светлых искорок спустился ей на голову венком подснежников.
— Ой, — только и смогла ответить эльфийка, осторожно ощупывая живое украшение.
— А так нравится?
— Ага... но они же завянут, не надо было.
— Эти не завянут, — рассмеялся друид.
Снег давно сошел, и Аш снова начал петь по ночам, сидя на просохшей крыше, обнимая свою медовую девочку, как он привык называть Тари. Ей нравились эти ночи, и песни ей нравились. И даже иногда забывалось, кто обнимает ее плечи, и кто поет эти красивые песни. Иногда она брала в руки лютню и тихонько подыгрывала, осторожно касаясь струн, чтобы случайно не испортить чарующую мелодию голоса эльфа.
Эта ночь была обычной — и всё же не такой, как все. Молодой месяц не затмевал своим светом звездных россыпей. Таких далеких и чужих звезд, к которым Тари почти привыкла за столько месяцев в этом мире. Только Аш сегодня был не таким, как всегда. Притихшим. Эльфийка даже удивилась, когда в ночной тиши зазвенел его серебряный голос.
Услышь шепот мой,
Разбей тишину одиночества,
Почувствуй на губах мерцанье звезд.
Рассветной росой,
Древним пророчеством,
Ступи осторожно на мост.
Дорогой слезы,
Нежным цветом подснежника,
Танцуй же со мной на краю.
Последней грозы
Летним сном безмятежным
Услышь шепот мой — я люблю.
Мед губ твоих,
Пшеничное марево кос,
Изумрудный обман твоих глаз.
Ресниц золотых
Дрожанье от слез,
Скажи, что возможно для нас.
Нестройные, непривычные строки песни гулкими ударами сердца отзывались в груди Тари. Эта песня, такая неправильная, была слишком непохожа на те, что Аш пел раньше.
— Почему? — шепотом спросила девушка, не понимая сама, из-за чего выбрала именно этот вопрос. Что-то странное происходило, что-то необратимое. И от этого становилось больно. Аш поднялся во весь рост и, осторожно удерживая за плечи, помог подняться Тари.
