1914-1

— Пока вы не пройдем пятьдесят миль, так чтобы вид ваш оставался свежими как задница младенца, а не как обдристанная поносом морщинистая жопа старика, я капитан фон Рунге не успокоюсь! Понятно?

— Так точно, господин капитан!

* * *

Мы стали учиться ходить, то есть, говоря по-военному тренироваться в совершении маршей. Каждый день на две мили больше. Доклады о потертостях ног 'Бешенный Макс' даже не слушал.

— Вы не кавалерия! Лошадь с больной ногой не сможет идти, вы пехотинец, значит сможете! На фронте кататься на трамвае не придется, привыкайте

Особенно тяжело пришлось в пятницу. С утра похолодало, и сначала идти было легче, чем при жаре. Но в одиннадцать часов зарядил дождь. Идти стало гораздо труднее, темп движения упал. Капитан, ехавший верхом на лошади, ругал нас, погоду, и вообще все. Больше всего конечно нас.

— Mit solchen Arschloecher werde ich bald fertig!*

Камни на дороге стали скользкие, за воротники проникали струйки холодной воды, намокающие мундиры совсем не способствовали хорошему настроению. Ветер дул не переставая. Иногда на дороге попадались лужи и раздавались шлепающие звуки. Дождь не прекращался уже два часа. И все же мы надеялись, что он не будет поливать оставшееся время. Если будем по-прежнему идти с такой скоростью, то до лагеря сможем дойти за пару суток. Мы шли не останавливаясь. А лагеря все еще не видно. Выходя на марш, мы рассчитывали, что пройдет маршрут за пять часов, но уже шел шестой.

Мы в полголоса разговаривали с Иоганном.

— Господи Боже! Август, в такую отвратительную погоду надо сидеть в кабаке у печки!

— Конечно лучше в кабаке, с кружкой пива в руке, а не по этой грязи тащиться!

— Похоже, здесь не соскучишься, — произнес Иоганн. Его бескозырка намокла, и он безуспешно пытался стряхнуть с нее дождевую влагу.

— Это уж точно. Накрой голову Иоганн, так можно простудиться. Ты слышал капитана?

— Я только его и слушал. Уже предчувствую, как он даст нам по заднице.

— Скорее бы конец этой затянувшейся прогулки. Пока мы тут гуляем, война кончиться.

— А мне кажется, — влез Юнгер, — что война будет идти очень долго, всем хватит. Давайте лучше о девушках поговорим. Август, а что тебе пишет Эльза?

— Да, вчера получил письмо, но 'Бешенный Макс', отправил меня на кухню чистить брюкву и я даже толком не смог его прочитать.

Словно подслушав, что говорят о нем, унтер подал команду прекратить разговоры в строю. В лагерь мы вернулись мокрые до нитки, продрогшие от ветра и очень уставшие.

* * *

К концу второй недели рота совершила марш в пятьдесят миль, при входе в лагерь по рядам прошел призыв, передаваемый от человека к человеку:

— Изобрази розовую задницу! И капитан будет доволен!

В ответ, часто слышалось:

— Ich hab` die Schnauze voll! Arsch mit Ohren leck mich am Arsch!**

Но, несмотря на ругань, младенческие задницы, изобразили все. Командир роты остался доволен.

* * *

На исходе десятой недели нашего пребывания в лагере, а именно в четверг, во время завтрака, 'Бешенный Макс', после слов, 'Взвод! Я поел!', добавил то, что перевернуло наше существование.

— После завтрака построиться, идем на склад, вслед за второй ротой. Быстрее заканчивайте с кофе!

На складе каждому выдали новый комплект обмундирования, уже не темно-синего, каковое было у нас прежде, а цвета 'фельдграу'. Выдали, наконец, пикельхаубе, с холщевым чехлом с зелеными цифрами, обозначающими номер полка, нанесенными по трафарету.

Выдали недостающие предметы снаряжения, новые сапоги, белье, индивидуальные средства перевязки ран. Самое главное! На продовольственном складе выдали 'железный рацион', банку консервов, два фунта сухарей. Выдававший паек фельдфебель каждого предупреждал:

______________________________________________________________________________

*) Я быстро управлюсь с этими засранцами.(нем)

**) Грубые немецкие ругательства.

— Сохрани Иисус, если при проверке, у тебя солдат не окажется нужных пятидесяти граммов сухарей. Суд и крепость!

Камрады стали говорить о близкой отправке на фронт.

— Прекратить разговоры! Сейчас все отправятся в казарму, дабы привести себя в нормальный вид! Старое обмундирование, обувь и белье, сдать. Новое, пригнать и переодеться, через два часа быть готовыми к построению!

* * *

Выстроен весь батальон "... клянусь Богу всеведущему и всемогущему святой клятвой, что я буду служить Его величеству королю саксонскому Фридриху Августу III ...

...Также клянусь, на войне выполнять приказы Его Величества Германского императора как федерального полководца....".

Мы солдаты! Мы солдаты Великой Германии! Мы полноправные члены великой семьи! Радость и гордость распирали нас.

* * *

"Берлинер Тагеблатт" август 1914 год

Наш корреспондент сообщает, что забастовочный комитет (Петербург) получил от иностранных социал-демократов полтора миллиона рублей для организации забастовки.

Эти деньги, конечно, не принадлежат социал-демократам, у которых такой сумме неоткуда взяться. Об источниках говорит г. Фромат ...

"Берлинер Тагеблатт" август 1914 год

Сегодня 4 августа император Германии Вильгельм II произносил тронную речь в рейхстаге:

'Настоящее положение является следствием недоброжелательства, питаемого в течение долгих лет к мощи и процветанию Германской империи. Нас принудили защищаться, и мы беремся за меч с чистой совестью и незапятнанными руками.

Русская мобилизация на пороге войны являлась фактическим ее объявлением и только в таком смысле и могла быть понимаема...

Если рассматривать ответственность за войну с этой точки зрения, то, безусловно, являются правыми те, кто возлагает вину за мировой пожар на Россию.

Для Германии настал грозный час испытаний. Окружающие нас враги заставляют нас защищаться. Да не притупится меч возмездия в наших руках...

А теперь я призываю вас пойти в церковь, преклонить колени перед Богом, справедливым и всемогущим, и помолиться за победу нашей доблестной армии!'.

"Берлинер Тагеблатт" август 1914 год

Впечатления германского офицера резервиста о мобилизации:

'Я получил повестку срочно явиться на призывной пункт. Когда я вернулся в Бремен и оказался у себя дома, меня встретили со слезами радости. Родители посчитали, что бельгийцы арестовали меня и, в лучшем случае, посадили в тюрьму... 4 августа я получил назначение в 18-й резервный полк полевой артиллерии, формировавшийся в Беренфельде, небольшом городке близ Гамбурга. Родители отправились со мной в Беренфельд, но, после того как я оказался, за воротами части, нам больше повидаться не удалось.

Штатских не только не пускали на территорию части, но и не пустили на вокзал, к поезду. Нас провожали только люди из Красного Креста, раздававшие всем жеѓлающим сигареты и сласти...

6 августа нам выдали полевую форму: серо-зеленые кители с тусклыми пуговицами, такого же цвета брюки, тяжеленные коричневые ботинки и каску, обтянутую серой материей, призванной воспрепятствовать блеску головного убора на солнце...

Большинство офицеров полка, как и я, были призваны из реѓзерва. Лошади — и те оказались такими же резервистами. Как выяснилось, большинство лошадей, в стране, было поставлено на учет, чтобы, в военное время быстро пополнить ряды боевой конницы или тягловой силы'.

"Берлинер Тагеблатт" август 1914 год

'На врага!'

Составы, стоящие вблизи железнодорожных станций, долго не пустуют. Заполняются солдатами, они подходят с воткнутыми в винтовки букетами цветов.

Поезда трогаются к линии фронта, одни — на восток, другие — на запад. В пути на вагонах появляются жирные надписи, на одних: 'На Петербург!', на других: 'На Париж!'. Общим является одно: царящее в поездах оживление — песни, шумные разговоры, а где и игра на губной гармошке.

Солдаты высовываются из окон, улыбаются подбегающим к поезду людям, отвечают на их приветствия, размахивая головными уборами. Поезда идут с большой скоростью. Надо успеть до осеннего листопада! Десять, двадцать миль и уже начинается дорога к славе! Иногда поезда неожиданно останавливаются, но все как один добираются до места своего назначения, чтобы выплеснуть на платформу у тихого городка тысячу-другую солдат, собирающихся вернуться домой, со скорой победой.

Глава III

Четырнадцатого числа по слухам дошло, что на выручку второй армии Самсонова ушли из состава нашей армии, два корпуса. А уже восемнадцатого в нашем полку глухо стали говорить о катастрофе. Будто первая кавдивизия под Алленштайрном видела поле сражения, устланное русскими трупами. Будто немцы захватили в плен сто тысяч человек, генерал Самсонов командующий армией вместе со штабом пропал без вести.

После сражения у Сольдау, моральное состояние армии сильно упало. Я в принципе помнил из истории про разгром армии Самсонова, поэтому и не разделял радости однополчан от наших побед, помня о том, к чему приведет желание выручить союзников.

Значит, никакого влияния мое присутствие в этом времени на события не произвело...

Русской армии придется испить полную чашу потерь. Вот только, что будет в дальнейшем с первой армией?

Размышления мои о том, что все катится так, как и было в моей реальности, усугублялись мучительными думами о том, что я оказался не на своем месте. Написать рапорт и попросится в тыл? Пошлют, скажут трус, и будут правы, глядя со своей колокольни. Если я так и не вырвусь, или не дай бог, убьют, что будет с семьей? Надо написать Лене, обязательно написать не откладывая. Тем более, что пока вперед идти не собираемся, непонятно чего ждем. Писать о себе наверх не стоит, до царя, как до луны!

Мы сидим в окопах, в метрах четырехстах от нас в своих окопах сидят немцы. Регулярно перестреливаемся. Потери есть, но они невелики. Мое отделение бог милует.

Армия наша пополнилась двумя армейскими корпусами, мы потеснились, и на правом фланге встал новый XXIV корпус, на левом фланге в районе Гродно и Августова, появилась новая армия, десятая. Наша дивизия временно переходила в двадцатый армейский корпус, командиром которого был генерал от артиллерии Булгаков. Прежний командир, генерал Смирнов, куда-то перешел. Мы готовились к осаде Кенигсберга, затее заранее обреченной на провал в связи с тем, что остатки второй армии стремительно отходили и оказать нам поддержки уже не могли.

В принципе, по моему разумению, надо было отходить и нам на линию государственной границы поближе к линиям снабжения и подкреплениям, но советовать верхнему командованию я, конечно, не стал. Господи! Ведь я кое-что помню из истории! Был бы я командующим фронтом! Ух я бы ... Младший унтер! Хоть и крестовый кавалер теперь, но сделать, то я могу совсем немного. Только хлопнуть побольше немцев! Вот сейчас моя задача. Но так ничего особенно не изменишь. Никакие роскошные планы не осуществишь. Унтер — не уровень! Черт меня дернул послушаться совета, спрятаться в армии. В прошлый раз все кончилось достаточно быстро. А теперь, кажется, я завяз. Все планы летят к черту. Вроде бы в 'Хождениях по мукам' Телегина дембельнули и вернули на завод, вот и мне надо под эту марку сработать, дожить только надо, а Петрову еще надо отписать, пусть разворачивает завод.

Мысли перескочили на прапорщиков военного времени. Одно слово 'Ванька-взводный', если пользоваться терминологией ВОВ. Хотя сейчас более уместно говорить 'Ванька-полуротный', а в скором времени будет и 'Ванька-ротный'. Эти русские мальчики, будут тащить на себе всю тяжесть войны, жертвуя собой во время безуспешных атак.

Будет 'снарядный голод', и Российская Империя будет компенсировать отсутствие технических средств, живой силой. Этими самыми прапорами. Моим ученикам дали броню или нет? А то ведь весь потенциал, что я пытался наработать, все, прахом пойдет. Но вместе с такими мыслями, во мне сидит какая-то противоестественная вера в судьбу. Причем в судьбу счастливую.

Имел возможность умереть в Никарагуа, имел возможность на дуэли, да уже и во время войны были случаи. Пока жив. Максимум ранения, которые достаточно быстро залечивались. Было бы лучше прекратить геройствовать и сразу домой, или еще лучше в Нижний, но не дезертировать же!

* * *

Полк после боев получил пополнение в виде маршевой роты, и численность моего отделения довели до четырнадцати человек. До полного штата людей конечно не хватало. Да и пришедшие с пополнения, были, конечно, совсем иного качества, нежели кадровые солдаты.

Запасные, вставшие в строй, были крестьяне, семейные, основательные мужики и очень переживали об оставленных хозяйствах, возраст их колебался от тридцати до тридцати пяти лет. Строевую науку они уже успели изрядно подзабыть. Среди них выделялся ефрейтор Крупных Иван Степанович, имевший георгиевский крест за японскую войну, призванный из Иркутска. Я сразу назначил его своим заместителем.

Для остальных пришлось организовать занятия по боевой подготовке. Достав из трофейной клеенчатой сумки лист бумаги, короткую линейку и огрызок карандаша я стал составлять список отделения. Все записал: ФИО, год призыва, сословие, профессию, губернию и вероисповедание с должностью. Все записал и всех записал. Вот только долго ли им числится в списке, или про них в 'Русском инвалиде' пропечатают.

ИМЕННОЙ СПИСОК

нижних чинов 2-го отд. 4-го взвода 14 — ой роты 108-го Саратовского полка

Личный ?. Звание, имя и фамилия. Год приз. На какой срок поступил Сословие Чем занимал до службы. Губерния.

Вероис.

Должн. Примеч.

112 Вольноопр.м у-о Сергей Енгалычев 1914 1 год Из дворян Промышлен. Тоболь. Правосл. Ком.отд

118 Ефр. Иван Крупных 1914 Общий Из крестьян. Хлебо—

пашец Томск. Правосл. Зам

Ком

17 Ряд. Матвей Ермишев 1912 Общий Пот. Поч. Граж. Приказчик Тверск. Правосл. Стрелок

22 Ряд. Ахмет Исхаков 1914 Общий Из мещан Рабочий Казанская Мусульм Стрелок

27 Ряд. Тарас Тутков 1912 Общий Из крестьян. Хлебо—

пашец Воло—

годск. Правосл. Стрелок

31 Ряд. Константин Николаев 1913 Общий Из крестьян. Кузнец Тверск. Правосл. Кузнец

44 Ряд. Янис Леппик 1913 Общий Из мещан Рабочий С-Петер. Католик Стрелок

73 Ряд. Елисей Сазонов 1914

2 года Из дворян Кассир Полтав

ской. Правосл. Стрелок

84 Ряд. Евграф Васильев 1914 Общий Из крестьян. Повозчик. Твер—

ской. Правосл. Стрелок

* * *

Двадцать пятого августа, немцы, окрыленные победой над нашей второй армией, атаковали стык десятой и нашей армий у местечка Бяло. К вечеру того же дня наш корпус выступил на левый фланг. По рокадной дороге наша дивизия шла форсированным маршем, для ликвидации угрозы прорыва германцев, передав свои окопы, соседям справа. Гнали нас немилосердно. Офицеры только и подгоняли:

— Поспешай, поспешай братцы! Германец уж больно сильно напирает!

Как я помнил из истории войн, русская армия всегда, ждала неприятностей и догоняла. Мне нынешний марш, напомнил, как русские войска шли на помощь Шипке. Турки навалились, а войск поблизости и не оказалось. Вот и пришлось пехоту сажать на казачьих коней. А нам коней не предоставили! Пешком, марш, марш!