— Надо пять. Вперед, один хер сомнут..!
— Интерком отрубите, идиоты, вся команда слышит!
— А что, так неясно кому-то? М-мать их...
Пронзительно завывает сирена — разгерметизация...
"М-мать их..." — шепчет Тесс вслух, в реальности.
Шептал.
Пока вой сирены не сменился грохотом крови в ушах, а еще потом — тихим голосом...
— Г-грин..? — вот теперь парень был виден четко. Увы.
Серазан собрался было оттолкнуть его руку, но собственная так дрожала, что не удалось ее даже поднять.
Грин тревожно всматривался в глаза Мастера, погладил дрожащие пальцы, успокаивая.
От прикосновения осторожной руки стало немного легче.
И хуже. Какого лешего его вообще накрыло, все должно было кончиться еще вчера! Поди теперь объясни, что это было... и не рассказать нельзя — иначе мало ли что наплетет парень всей деревне после ухода?
А Грин к тому же еще и не без способностей мага. Интересно, много он сумел увидеть-услышать?
— Сначала они бросают соединение затыкать брешь, где три таких надо, — медленно произнес Тесс, пряча взгляд. — Потом, когда выбираешься из этой бойни живым, говорят, что летать ты больше не сможешь. Доживай на земле свой век, вон, можешь пойти... конюшни чистить! Сволочи...
Перед глазами встали сухие строчки одного из заключений, заставив вздрогнуть с отголоска давней бессильной злости.
Грин хмурился, прижимая к себе человека, который говорил вещи очевидно горькие, прижимал пальцы к жилке на шее мастера и прикидывал, какие травы надо заваривать, чтобы снимать приступы... кажется, такое он где-то видел.
Грин не мог сказать, что понимает все, но из отрывков было ясно, что где-то в бою мастера ранило, после чего он и стал магом.
Воображение немедленно ухватилось за слово "летать". Он летал. Защищал.
Его ранило.
Потребовались слова простые и спокойные, и Грин отложил расспросы на потом.
— На моей памяти не было войн, на памяти моего отца тоже, но я слышал о стычках с бандами, о грызне за лучшие почвы — тяжело было. Пойдемте лучше в дом, я заварю вам чай, Мастер, — отозвался наконец Грин, осторожно подбирая слова. — Я помогу, это не страшно — любые трансы рано или поздно заканчиваются. И, пока они длятся, лучше, чтобы кто-то был рядом.
— Вы уже помогли, — Тесса действительно отпускало, причем на удивление быстрее, чем он привык. — Только это не транс.
Он поднял наконец голову, встречаясь с Грином взглядом, и откуда-то нашлись силы встать, ухватившись за плечо парня.
— У кого-то ноют шрамы к перемене погоды, а у меня — вот так... и без повода. Это просто раны, которые не удалось долечить.
Потер висок, заставляя себя вспомнить, что было до. Связь, посохи, Дорр...
— На чем мы остановились? Короткие волны?
Грин покачал головой:
— Сначала — чай, — ответил он. — Мне надо сообразить, где главное, — и замолчал надолго.
Он молчал, пока они шли в дом, молчал, ставя на огонь чайник, молчал, пока заваривал чай, старательно размешал в чашке мед, избегая взгляда Тесса, пошарил на полках в поисках припасов, огляделся удивленно, сообразив и вполне сознательно отметив, сколько в том доме необычного, и заговорил только тогда, когда увидел, что Серазан более-менее физически оправился после приступа.
Парню было о чем подумать. Черный Мастер был непохож на легенды о себе самом, он вел себя как-то неправильно, посох его не говорил ни о каких магических способностях, приступ оказался болезнью, а не трансом, в которых черпают информацию или находят решения.
Внешняя суровость, пугающая и отталкивающая, оказалось уверенностью в себе, самодостаточностью и подспудной жаждой одиночества.
Мастер был загадкой, о нем хотелось узнать побольше. Но как? Просто задавать вопрос за вопросом о личной жизни только что найденному учителю было бы нескромно. Область его магии осталась для Грина загадкой. Посох мага, на который он надеялся, больше говорил о старике, чем о самом Мастере.
Оставалось еще одно, не самое худшее.
Поэтому, как следует подумав, Рон спросил про то, что смутило его больше всего:
— Вы ведь сейчас не совсем маг, Мастер Серазан, правда?
Тесс опустил кулак, которым устало-задумчиво подпирал щеку все то время, пока Грин хозяйничал в кухне, и не без любопытства поинтересовался:
— Откуда такое предположение?
Мысленно дав себе подзатыльника за наглость, Грин коротко ответил:
— Ваш посох. Ваши реакции. Ваш стиль жизни.
Тесс оценил заявление. Подумал. Хмыкнул.
— Хорошо. Я предпочел бы, чтобы вы изложили ход ваших мыслей более развернуто, но отвечу и так: я сейчас даже совсем не маг. Вас это сильно расстроит?
Грина это заявление не просто сильно расстроило — он его буквально убило и одновременно подтвердило самые страшные его подозрения. Он резко побледнел, и расширенными глазами, словно в первый раз, принялся рассматривать того, с кем сгоряча связался. В голове у рыжего тихо-тихо звенело.
— Совсем? — он искал нужное слово. — Дочиста?
Но Грин сам, собственными глазами видел, как Черный Мастер перекинулся в кота и показал ему дорогу. А потом — вода, которая от заклятия становилась бухлом. Это не могло быть просто так!
— Правда? — переспросил он потерянно.
— Правда, — подтвердил Серазан слегка удивленно.
Уж очень реакция Грина оказалась выразительной. И непонятное это "дочиста"...
Рыжего даже захотелось как-то утешить, настолько несчастное у того стало лицо, и Тесс, подумав, уточнил:
— Хотя сейчас, пожалуй, уже не совсем. Но два года назад я не мог даже узнать, есть ли кто рядом живой, кроме как увидев его глазами. Ну или услышав.
— Два года назад, когда вы вернулись после войны? — уточнил Грин. — После той войны, которую вы сейчас вспоминали? — вопрос Рыжего был некорректен, на грани фола, и Грин боялся, что Тесс чем-нибудь в него сейчас запустит, поэтому покраснел и пересел от Тесса подальше, на стул, не заметив, что придвинул к себе этот стул не руками, а магией. Так иногда случалось, когда он забывался — вещи сами прилетали в руки. А иногда из рук и падали, все бывало.
Зато Тесс заметил и стул, и румянец.
— Она умеет напомнить о себе, — мрачно ответил он. — Вам это так важно? Или вы испугались, что чуть не связались с инвалидом? Так я уже сказал, что ученика не ищу...
А сам подумал, что вот с этим, неожиданно спокойным и обстоятельным рыжим, возможно, мог бы ужиться, но он ведь и сам покинул Мабри, чтобы не чувствовать себя зависимым от... не быть ущербным.
— Вы не инвалид! — горячо запротестовал Грин. — Я не хочу, чтобы вы так считали — и помогу, если надо, и... и просто буду рад, если вы покажете мне то, что считаете нужным. А еще мне интересно было бы вас полечить.
Извините, пожалуйста, что я вас обидел, я случайно, клянусь! А еще мне очень любопытно узнать про короткие волны и про это устройство. Я никогда таких не видел. В нем есть магия?
Грин готов был себе язык прикусить, и поклялся больше не напоминать Тессу о его травме, он поклялся себе первым не заговаривать об этом, и уж конечно, бросать старшего мага, попавшего в такую беду, как потеря магических способностей, было невозможно.
Тессу захотелось умереть на месте.
Он понял, что вот сейчас, похоже, в такой вот косвенной форме согласился случайно-пришлого Грина оставить то ли в помощь, то ли в обучение, а сам Грин, возможно, если сам по себе и засомневался бы, не передумать ли насчет своего желания вписаться к сомнительному типу на неопределенный срок, то теперь точно останется тут, и как раз потому, что счел Серазана нуждающимся в помощи.
И выгнать его теперь будет сложно, и...
— Главное, чтобы так не считали вы, — почти огрызнулся Тесс, мгновенно и резко, а потом устыдился, потому что виноват-то был сам... Да к тому же и понял, что продолжает соглашаться.
И что гнать парня вовсе не хочется.
Вздохнул.
— Вы не обидели. Магии в передатчике нет. Это продукт исключительно умений и знаний, не требующий волшебства. Вам действительно интересен принцип его работы?
* * *
То, что произошло дальше в мастерской, Рон не мог вспомнить без стыда. Он хотел знать, как работает прибор, Серазан объяснил. Две трети слов из его объяснения Рон не понял, и начал переспрашивать. Мастер взял лист бумаги, нарисовал хитрый рисунок из кружочков и палочек, кое-где приписав слова.
Рон повертел рисунок так и сяк, наткнулся на знакомое слово "прием", сказал "ага!" и вежливо спросил, что такое "к облучателю антенны".
Серазан слегка побледнел.
Рон немного испугался и торопливо добавил, что если руны Др1, Тр1, С1, С2 и остальные что-то значат, он непременно это выучит.
Серазан как-то совсем перекосился и опять начал терпеливо говорить, показывая на прибор.
Рон внимательно слушал.
Когда Мастер закончил речь, Рыжий вежливо спросил, что такое "микрофон", "усилитель", "генератор", "динамик".
Мастер тряхнул волосами, потер переносицу и тихо спросил:
— Еще вопросы?
Рон, отдавая рисунок, еще раз посмотрел на прибор и честно ответил:
— Мне кажется, эта схема совсем непохожа. Вот тут, например, фанерка, а тут большая жестянка, а тут вместо нее совсем маленький символ нарисован. Так и надо?
Тесс открыл рот, понял, что задавать вопрос "что вы делали на уроках физики" не только бессмысленно, но и небезопасно, и закрыл.
Подумал.
— Похоже, придется заодно объяснять вам, чем принципиальная схема отличается от сборочного чертежа, — признал он вслух, после чего внимательно оглядел ученика, прикидывая, с какого бы конца.
Читать еще одну лекцию?
Нет, только не это.
Сориентировать парня в режим "давайте подумаем вместе"?
С младшими коллегами, помнится, помогало.
Тесс подтянул к себе табуретку, сел, кивнул ученику на вторую.
— Грин, вы хотите знать, как прибор работает или как его сделать?
Грин хотел все и сразу, но безнадежно плавал в самых элементарных вещах.
Тесс искренне полагал, что именно их он и объяснил буквально вот только что, но оказалось, что рассказанное было... гм, не настолько элементарным, как надо. Пришлось начать заново, словами попроще, и к концу второго часа Серазан понял, что если уж пересказывать учебник физики, то надо делать это последовательно, а не с постоянными отступлениями в сторону для более подробного разъяснения азов.
Азы Серазан, как ни странно, помнил. Но не настолько, чтобы перспектива разбирать их от и до могла привести его в восторг.
Еще он успел охрипнуть, голова, и без того ненадежная, вновь начинала кружиться, не иначе как от голода, а добрались они всего-то до молний, встающих дыбом волос и невидимых глазу частиц.
Грина хотелось убить.
Возможно, огрев передатчиком.
Впрочем, после очередного вопроса об этот же передатчик захотелось убиться самому, и, возможно, Тесс бы даже попробовал это сделать, но тут, очень вовремя — хотя, возможно, стоило бы и пораньше — сообразил, что читать-то парень умеет.
Работающих датападов в доме было три на двух мабрийцев, и память у них была забита до упора. В том числе и познавательно-справочной литературой — мабриец, если он настоящий, не забудет, уходя даже на необитаемый остров, прихватить пару учебников и большую энциклопедию. Просто так, лишним не будет...
И ведь действительно, лишним не оказалось — уже!
Поэтому Тесс прервал объяснения едва ли не на полуслове:
— ...но это очень долго объяснять. Сможете ли вы разобраться самостоятельно, если я дам вам книгу?
— Cмогу, — ответил Рон, с беспокойством поглядывая на взъерошенного Тесса. — Конечно, смогу, я умею читать, я учился. Я только буду спрашивать незнакомые слова, ладно?
Серазан с сомнением поглядел на ученика.
— Не больше двух слов в час! — произнес, понял, на что согласился...
Особенно в свете гордо сказанного "я умею читать".
Тесс фыркнул, почему-то на редкость весело, и сообщил:
— Если вы возьмете на себя приготовление обеда, я смогу подобрать вам литературу прямо сейчас.
Глава 4
Прошла неделя, потом еще одна.
Приближалось осеннее равноденствие.
Ночные заморозки раскрасили золотым и алым листья на деревьях, и окончательно выстудили воду в ручье неподалеку.
Грин осваивал хозяйство, понемногу привыкая к электрическим светильникам вместо подгорных кристаллов и ламповых светляков, к необычной планировке дома — без большой каменной печи, зато с электроплитой и отдельной кухней, к периодическому шуму генератора.
Мастер Серазан дал ему книги, но электронные — показал, как пользоваться датападом, и Грин часами замирал перед маленьким, с ладонь величиной, экраном, читал, понимая с пятого на десятое, отказывался расставаться с прибором, заботливо выставлял на солнце, чтобы вовремя подзарядить батареи, и даже спал с ним под подушкой.
Статья о том, что невидимый свет разлагается на радугу, окончательно довершила растление парня. Он и раньше колдовал спонтанно, а тут взялся проделывать свои фокусы осмысленно. Ни с того, ни с сего воздух перед Грином мог засветиться, засверкать солнечными зайчиками, выпасть на пол разноцветными осколками. Иногда рядом с парнем слышался треск или свист. Один раз Грин ухитрился здорово обжечься об свое колдовство, но любопытства не потерял. Рыжий напоминал ребенка, который мечется по магазину , хватая с полок то одну, то другую, игрушку, тут же отбрасывая взятое, потому что следующая кажется еще ярче.
Серазан баловству не мешал, только в свободное время по возможности незаметно наблюдал — что-то еще сумеет вытворить начинающий маг с основами физики? И, конечно же, объяснял обещанные ученику слова.
Выглядело это забавно:
Взъерошенный Рыжий почтительно подходил к Мастеру и спрашивал очередное непонятное: а что такое "гамма-излучение?" Тесс поправлял произношение, находил в справочнике нужную статью и отсылал ученика подальше, свирепо запрещая воспроизводить явление. Грин, завороженно глядя в экран, уходил, чтобы часа через два вернуться с вопросом про атомные решетки.
В следующие дни по тарелке Грина зерна каши прыгали, складывались в прихотливые узоры и структуры, а сам Грин имел вид счастливый, но полностью обалдевший.
Безумие приостановилось, когда пришло время идти в деревню за продуктами. Тесс посмотрел на Грина, который от бурления знаний уже только что на деревья не натыкался, решительно конфисковал игрушку, вручил корзину для продуктов и выставил из дома. Грин сумасшедше огляделся вокруг, добрел до первого же солнечного пригорка и уснул часа на два.
А потом он прошелся по округе, пообщался с людьми, и внезапно для себя оказался в странной ситуации, когда люди не понимали некоторых произносимых слов. Это огорчало. Причину парень понял только на обратном пути: в языке Тесса было много терминов для понятий, не знакомых миру Грина, и теперь Рыжий разговаривал, периодически спотыкаясь на том, что в книгах Мастера выражалось одним коротким словом, а в простой речи — длинным и запутанным предложением.
Например, объясняя, почему надо давать Лозовое зелье только раз в день, он, периодически забываясь, говорил "передозировка", что в родном языке можно было передать только словами "слишком много будет", то есть привычно, но неточно, и Грин, упорно не замечая косых взглядов, вновь и вновь возвращался к ученому языку.
