Побег со счастливым концом.

Я восторженно глазела, как над нашими головами развевались тряпки, одежки и прочая мелочевка, выставленная для просушки на улицу и подвешенная на протянутые между зданиями веревки. Хорошо хоть мокрого белья почти не попалось. Зато я беспардонно подсмотрела, какие расцветки нынче в моде у дамского белья — золотисто-желтого. Появятся деньги, куплю такое же. Еще понравились цветы в горшках, прицепленных каким-то таинственным образом к крохотным балкончикам и окнам. Конечно, не замок, но жить здесь было бы приятно. Вот только нам наверняка не сюда — живущие здесь люди не могли бы обзавестись собственным садом, только несколькими цветочными горшками.

К счастью, мои попытки заглянуть в горшки чтобы подсмотреть, что же там в точности растет, скоро закончились и мы выехали к большим дорогим особнякам. Я забеспокоилась — вроде бы эти домины не про нашу честь. Стефаниус же обычный скромный военный. Ага... вот только этот скромный военный хорошо знаком с полуанонимным, но очень важным господином Кероном, который местные склоки утрясает. Я закусила губу и кидала тревожно вопросительные взгляды на Оуна, но того они не волновали — глаз же на затылке нет, и он продолжал ехать вперед, даже что-то напевать под нос начал. Наверное, это что-то с его точки зрения было веселым и радостным, но подозрительно походило на военный марш.

Так в моих волнениях и стефаниусской радости, мы проехали самые дорогие и помпезные дома и подъехали к череде более скромных, хотя от этой скромности обитатели этих домишек явно не умрут, а будут жить себе довольно комфортно и счастливо. В одном из проулков оказался сдвоенный участок — я поняла это по длине забора, увитого одинаковыми растениями, которые вежливо пресекали попытки любопытных заглянуть за ограду. У забора стояла женщина средних лет с добрым, открытым лицом и что-то высматривала в живой изгороди. Нам был виден только ее профиль, но когда она, заслышав стук копыт, повернулась в нашу сторону и приветливо улыбнулась, мне захотелось, чтобы вопреки всякой логике эта добрая фея оказалась Милушкой.

Фея взмахнула крыло... тьфу, рукой и Стефаниус, спешившись, заспешил к ней. Старательно пытаясь поверить в свое счастье, я сказала сама себе, что жизнь-то налаживается. Фея легко обняла Стефаниуса, а сама тем временем смотрела на меня из-за его спины. Я почувствовала себя неуверенно — не помешаю ли этим людям, но сочла своим долгом тоже спрыгнуть с лошади, чтобы не торчать у всех на виду. Впрочем, легко утешила себя тем, что меня поселят в какой-нибудь комнатушке для прислуги и забудут до тех пор, пока не придет время идти в сад.

Но про меня не забыли. Фея посмотрела на Стефаниуса и подергала его за рукав, глазами показывая на меня, и таким образом задавая немой вопрос. Оун чуть сжал ее руки, которые обнимали его, и повел женщину ко мне. А могли бы просто позвать к себе — слишком велика честь для прислуги.

— Сиэль? — Прямо и счастливо спросила фея.

Я вздернула бровь — когда только Стефаниус успел ей рассказать, как меня зовут? Или правду говорят, что супруги, прожившие вместе много лет, начинают читать мысли друг друга?

— Сиэль. — Приветливо кивнула головой я, стараясь произвести на будущую хозяйку хорошее впечатление.

Оказывается, впечатление я произвела неизгладимое и самое лучшее — фея обняла меня почти так же радостно, как моего спутника. Чтобы не разочаровать хозяйку, я обняла ее в ответ — путь думает, что я очень ласковый ребенок.

— Как хорошо, что Стеф тебя привез!

Надо же! Какая замечательная и неприхотливая у господина Оуна жена — радуется любому подарку. Даже самому завалящему. И которому, вдобавок, придется платить за службу из домашнего бюджета.

— Д-да... — Выдавила из себя я. — Эт-то хорошо. Я вам буду в саду помогать.

— Конечно! — Обрадовалась Милушка.

Ну вот, подумала я, а господин Керон подозревал, что ей эта идея не понравится, просто придется смириться по факту. Они точно хорошо знакомы?

— А вы не против, что я буду жить у вас? Вот так внезапно? — Спросила я так же прямо, как меня спрашивали до этого. Лучше сразу выяснить, как относится добрая женщина к незваным гостям.

— Что ты! Я очень тебе рада. — Милушка приобняла меня за плечи и потащила в сторону дома, где чуть поодаль стоял Стефаниус взирающий на нас с самым довольным видом. — Пойдем, я тебе покажу дом.

Ухватив с одной стороны меня, а со второй мужа, Милушка повела нас в дом так же, как мы лошадей — чувствуя на это свое полное право.

* * *

Дом у четы Оун оказался скромным и был не рассчитан на большое количество слуг. Каменный и добротный, он вопреки моде не красовался парадным фасадом близ улицы, а утопал в зелени маленького сада-парка, спрятавшись в ней от всего мира. Зато сам дом очень открытый — с большими окнами и верандой. Я подумала, что здесь явно живут счастливые люди. Вот так Стефаниус Оун оказался намного более состоятельным, чем я предполагала и более открытым в жизни, чем предполагала его профессия, а он все же военный — тут ошибки быть не может. И все же охрана была, незаметная и ловкая. Незаметность им особенно не помешает, учитывая в каком спокойном районе, построен дом.

Я ожидала, что меня поселят на первом этаже, там, где и полагается жить прислуге, но мои три пожитки в узелке торжественно доставили на второй этаж в комнату, которая не просматривается с улиц и где жила бы дочь семьи, которой у Оунов не наблюдалось. Впрочем, здесь не наблюдалось детей в принципе. Они что, выросли и уехали из родного дома? Тогда, наверное, Милушке здесь скучновато живется. Вот почему она так заботится о своем саде!

Зато в доме жили пара кошек капризного характера и умный, старый пес по кличке Вертун. Наверное, когда-то он был очень шустрым, а теперь обнюхав меня и решив, что раз пахнет хозяином, то не стоит беспокоиться, улегся около стула Оуна в небольшой столовой, где уже накрывали на стол для нас троих. Это смутило еще сильнее — относятся, как к родной. Наверное, это потому, что я здесь действительно, кого принято называть ребенком, хотя в глубине души, я давно считала себя взрослой, — в доме все слуги были того же возраста, что и хозяева или даже старше. Может, они считали, что так солиднее или, что молодежь слишком легкомысленная и ленивая? Настоятельница Криспина всегда так и говорила, глядя, как мы моем пол в коридорах.

На слишком поздний завтрак я набросилась со зверским аппетитом — в таверне меня напугали, поцеловали, что так и не накормили. Вспомнив про поцелуи господина Лесали я наконец-то покраснела. А потом задумалась. Флиртующая девица, Лесали, Элоиза, норовящая повеситься на господина Керона, жизнерадостная и гостеприимная Милушка — это жители Камеи так подобрели за то время, что я здесь не была или это мне сегодня так сказочно повезло? Ладно, доживу до завтра, проясню этот вопрос.

А дожить будет непросто — меня накормили так, что дышать стало сложно. Наверное, все в этом доме стосковались по детям, поэтому старались подкинуть на тарелку кусочек побольше и повкуснее. Весь завтрак я пыталась поговорить о моей будущей работе в саду, но Милушку это совершенно не интересовало, они начинала рассказывать что-то о доме, о городе, об их со Стефаниусом знакомых... я заподозревала, что она собирается устроить тайную диверсию и саботаж моей работе. Вот оно — ее нежелание делить ни с кем другим собственный сад! К концу завтрака я пала духом и решила, что мне не так уж и просто будет удержаться на новом месте. Вряд ли мне станут платить только за то, что меня будут кормить, я же не домашнее животное, у меня даже шкурки нарядной нет.

Поэтому, как только улучилась возможность — Милушка сама побежала на кухню, чтобы достать из кладовой что-то особенное, я решила серьезно поговорить со Стефаниусом. Собственно, так ему и сказала.

— Я решила, что нам нужно серьезно поговорить. — Я рассеяно крутила вилку в правой руке.

— Да, это действительно так. — Оун тяжело вздохнул. — Но сейчас это сделать не получится. Мой отпуск затянулся и нужно срочно проверить, как идут дела, поэтому мы поговорим вечером, как только я вернусь. Ты пока отдохни, отоспись, приведи себя в порядок. У тебя был тяжелый день... причем не один.

— Если бы не вы они были бы еще тяжелее. — Мне почему-то показалось, что он должен услышать от меня эти слова. — Спасибо.

Стефаниус почувствовал себя неловко. Как могут чувствовать себя только люди, чувствующие вину. Интересно, за что? Может, Милушке просто нужен был домашний питомец? Вот это было бы... совершенно невыносимое будущее.

— Вы похожи на человека, который действует только из лучших побуждений. — Постаралась я развеять возникшую неловкость. Или усилить ее, если ошиблась.

Стефаниус приложил руку ко лбу и поморщился так, словно у него есть проблема, которая мучает его долгое время, а я сейчас ткнула прямо в нее. Наверное, именно поэтом он унесся на свою службу сразу же, как только его жена пришла с подносом, полным сладостей и выпечки. Милушка только вздохнула ему вслед, но пенять на его уход не стала.

Мне Милушка поулыбалась так, словно ей было неудобно за поспешное бегство мужа, и подтолкнула поднос со сладостями к моей чашке. Я благодарно улыбнувшись потянулась к тарелке с белыми круглыми штуками, которые оказались мягкими и хрупкими. Я осторожно поднесла штуку ко рту, стараясь не разломить, и куснула. На вкус оказалось слишком сладко.

— Тебе не нравится зефир? — Удивилась Милушка.

— Эм... кажется, нет. — Я рассеяно хлебнула чаю из чашки. Так оказалось вкуснее, по крайней мере, не так приторно-сладко.

— Попробуй вот эти конфетки, они кисленькие.

Конфетки оказались приятнее на вкус, чем зефир и я сидела, уминая третью конфетку, стараясь растягивать удовольствие и откусывать по маленьким кусочкам, когда в столовую прибежала служанка и что-то зашептала на ушко госпоже. Кивком Милушка со всем сказанным согласилась и вскоре в гостиную влетела взъерошенная блондинка.

— Милушка, дорогая! Только ты можешь мне помочь!

— Здравствуй, Валенсия. — Произнося эти простые слова, Милушка явно чувствовала себя не в своей тарелке. Наверное, опять смотрела краем глаза все ли я доела в своей и замышляла, как подкинуть новый кусочек.

— Ты себе не представляешь, как я рада, что ты дома! — С этими словами Валенсия, она же яркая, несдержанная блондинка средних лет в тускло-розовом платье, плюхнула на не предложенный ей стул. — Ты должна помочь спасти моего мужа! — А уже с этими словами она достала из кармана белый, кружевной, тщательно открахмаленный платок и промокнула им глаза, хотя со стороны казалось, что она просто размазывает тушь по лицу.

— Эм... Валенсия... — Замялась Милушка, Валенсия совершенно не обращался внимания на ее слова. — Эм... это...

— Сиэль! — Подскочила я со стула и сделала свой самый изящный реверанс, чтобы меня было виднее, а хозяйке дома не пришлось больше чувствовать себя неловко, встречая гостью. Ну, что смогла выжать из реверанса в мужской одежде, я выжала.

— О! — Похлопала ресницами блондинка. Она смотрела на мой реверанс, как смотрела матушка-настоятельница, которая считала, что сделала что-то неприличное.

Странно, я старалась вести себя так, словно в приличном обществе. Потом она осмотрела меня еще раз с ног до головы, и, сделав какие-то выводы, жеманно улыбнулась, одновременно приосанившись, и изящно повела головой. Судя по тому, как она мгновенно улучшила свои манеры, это она не ожидала от меня, что я окажусь приличным обществом.

— Эм... Валенсия, Сиэль скоро станет... — У меня появилось впечатление, что Милушка не знает, рассказывать ли этой гостье все подробности.

— Я скоро буду помогать госпоже Оун в саду. У нее он такой прекрасный!

Судя по облегченной улыбке Милушки, она посчитала, что я хорошо выкрутилась из ситуации.

— А! — Валенсия выдохнула это 'А' таким тоном, будто я разом объяснила ей все, но она все равно ничего не поняла, но сделала вид, что ей все понятно.

— Какая прелесть! Очень и очень приятно познакомиться. Я всегда говорила, что тебе уже нужна помощница.

Судя по удивленно приподнятым бровям Милушка, Валенсия не слишком сильно настаивала.

— Так вот... как я говорила, мне нужна помощь. Мой несчастный муж, как всегда слишком ревностно старался на службе и совершил несколько ошибок. — С этими словами блондинка мельком странненько так глянула на меня.

Я не знала, в чем заключалась ревность ее мужа, но понадеялась, что он от нее хотя бы никого не убил. Правда, я уверена, если он кого-нибудь убил, Валенсия драматизировала бы еще больше.

— Поэтому я бы хотела передать от него письмо с извинениями господину Королевскому адвокату... с твоей помощью. — После этой реплики Валенсия сделала такое умоляющее лицо, что я пришла к выводу, что с такой женой несчастный растяпа может на службе косячить хоть вечно, она все равно заставит всех и все ему простить!

— Но я... — Начала сложный разговор Милушка.

— Нет, не ты... письмо может передать твой муж, ему будет проще и быстрее. — Таким предложением Валенсия явно милостиво старалась упростить жизнь Милушки... усложненную ее же явлением.

— Он уже на службу ушел. — Честно призналась хозяйка.

— Вот жалость-то какая! Как же с ним побыстрее связаться? — Вкрадчиво спросила очень настойчивая блондинка.

— Я не знаю... Стефанус разве что к вечеру вернется.

Лицо Валенсии выразило самое глубокое отчаяние из всех, какое я видела на чьем-либо лице. Оно было настолько глубоко, что оказавшиеся рядом люди могли туда провалиться навсегда.

— Может, выпьешь с нами чаю? Я сладости принесла. — Милушка старалась создать более непринужденную атмосферу. — Попробуй зефир. — Она протянула тонкую фарфоровую тарелочку с зефиром к гостье.

Та посмотрела на тарелку так, словно решала, продолжать ли ей выражать отчаяние или поддаться зефиру. В итоге зефир победил, и Валенсия взяла белое угощение тонкой, изящной ручкой.

— Благодарю. — Она скромно надкусила мягкий зефир, продолжая делать несчастный вид, словно взяла его, потому что было неудобно отказывать хозяйке.

— Давай-ка, я тебе сама свежего чаю принесу! — С этими словами, не ожидая ответа, Милушка радостно, найдя способ передохнуть от Валенсии, улизнула на кухню.

Валенсия тем временем продолжала жевать зефир и слопала его почти весь, причем совершенно не запивая. Я с восторгом взирала на человека, который может съесть такое приторное лакомство и не покривиться. Госпоже польстило мое внимание, и она снова приосанилась. Делать нам вдвоем, в отсутствие хозяйки, было нечего, и Валенсия продолжила угощаться сладостями.

— А зачем вам нужно, чтобы именно Стефан отнес это письмо? Если уж так срочно, не проще ли вам самой его отнести? Или даже вашему мужу обратиться к Королевскому адвокату? Я понимаю, важных людей лучше не отвлекать и связи есть связи, но...

Госпожа Валенсия в этот момент выковыривала что-то ложечкой из пирожного. Я продолжала вертеть в руках четвертую конфетку, думая о том, не покажусь ли хозяйке слишком прожорливой прислугой. Валенсия оторвалась от пирожного и удивленно, но немного свысока посмотрела на меня.